Убраться с Сахалина. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 09:43 SAKH
16+

Убраться с Сахалина

Наша история, Weekly, Общество, Южно-Сахалинск

Все ближе становятся исторические события тех дней, все горячее. 90 лет отметили недавно сахалинские профсоюзы, 1 мая было 90 лет газете "Советский Сахалин". Это уже прямая связь времен, в отличие от все еще занимающей умы местного социума каторги, которая как социальный институт давно уже "абстракт". Впрочем, общественное сознание вообще богато на разного рода феномены.

Мимо прошли публикации о многочисленных волнах тысячелетиями переселявшихся на Сахалин самых разнообразных народов, и вопрос "понаехали тут" по-прежнему остр, и зачастую более чем остр.

Об этом — а не об обычных показателях "добычи нефти и руды" — и поговорим.

Северный Сахалин 1925 года. Уходят японские войска, а вместе с ними японское гражданское население, китайцы и корейцы также в большинстве своем тянутся вслед за ними на юг. Население острова — около 8 тысяч человек, из них около 2 тысяч представителей "туземного населения", то есть КМНС, которые живут своей жизнью.

А ресурсы острова, из-за которых и был в основном весь сыр-бор, надо кому-то осваивать. И заселять территории, на которые Япония и США не переставали посматривать с интересом.

Напомним, что главным вопросом тогда был вопрос продовольственный. А потому не в последнюю очередь речь зашла о сельскохозяйственном переселении. Причем "граждан", лояльно настроенных по отношению к советскому государству, дабы нейтрализовать старожильческое население, которое в общем-то не бедствовало и под японцами, особенно когда с 1923 года те начали проводить политику всяческого задабривания местных.

С 1 мая 1926 года Сахалин был открыт для свободного заселения. Центр России, действительно, был аграрно перенаселен. Но переезжать на "каторжный остров", где "кругом вода, а посередине беда"? Чехов-то обмануть не мог, Чехову верили...

Естественно, надо было вводить льготы. В надежде на то, что центральная власть уделит должное внимание предложениям с места, свои мнения по этому вопросу высказали краевые и окружные чиновники. Они считали необходимым для каждой семьи "колониста" выделить со стороны государства материальную помощь в размере 1500 рублей, обеспечить их долгосрочной ссудой и бесплатным проездом, освободить от воинской повинности и от всех государственных налогов, организовать бесплатное пользование лесом и другими природными богатствами, осуществлять ввоз товаров на безакцизной и беспошлинной основе.

Естественно, центр на это не пошел. Меры были приняты половинчатые. Сельхозпереселенцам возвращалась стоимость проезда всех членов их семей, багажа, сельхозинвентаря и домашней скотины. Они освобождались от единого сельскохозяйственного и промыслового налогов сроком от 10 до 15 лет, а также от военной службы. Причем все эти льготы распространялись только на плановых или, как в то время говорили, "предварительно зачисленных" переселенцев, тогда как две трети крестьян отправлялись на остров самостоятельно.

Но даже если они ехали по оргнабору, то, как это говорится сейчас, "попадали круто".

Переселенец из Новосибирской области затрачивал на перевозку семьи из пяти человек только до Владивостока 683 рублей. Эти деньги ему сначала надо было где-то взять. Крестьяне, прибывающие на Сахалин, вынуждены были в дороге продавать свой инвентарь и скотину.

В переселенческом участке Александровска им возвращали деньги за проезд и выдавали ссуду для обустройства 200-300 рублей. Часть ссуды выдавалась на руки, другая шла в счет снабжения переселенцев товаром и инвентарем.

Однако по сахалинским ценам им требовалось на первые два года минимум 1500 рублей: строительство дома — 250 рублей, покупка домашней скотины — 580 рублей, покупка сельхозинвентаря — 270 рублей, стоимость продовольствия на два года — 570 рублей.

И это если они заселялись на земли, отобранные у старожилов — к ненависти последних. А если поселенцев отправляли куда-нибудь на выселки, в бездорожье, где все надо было начинать с нуля? На земле совершенно для них неизвестной и непонятной, переполненной стихийными проявлениями? В 1928/29 годах люди бросили все и запросились назад, а многие из оставшихся вели дело так, чтобы можно было прокормиться, но и бросить, если нужно, было бы не жалко.

Освобождение от воинской повинности тоже дало эффект обратный. Представитель ГПУ в 1928 году отмечал, что этой льготой поспешила воспользоваться "публика", далекая от сельского хозяйства и "фактически скрывающаяся от призыва в армию".

Понимаю, как прозвучит это сегодня и каким бальзамом прольется на сердца некоторых сограждан в качестве повода для зубоскальства, но все же процитирую: "Окружное бюро ВКП(б) вынуждено было потребовать от Далькрайкома ВКП(б) и Далькрайисполкома прекращения "посылки на Сахалин переселенцев с "неподходящих" районов, а главное — амурцев". Этот факт отмечают все историки.

"Секретарь Сахалинского окружного бюро ВКП(б) Конюхов по этому поводу в письме Гамарнику Я.Б. (Далькрайком) писал: "На Сахалин с Амура... едет публика, в лучшем случае жившая в условиях, не подходящих для Сахалина, а в худшем, это бывшие контрабандисты, которые едут, зачем угодно, но не заниматься земледелием".

Впрочем, из других мест приезжали не лучше: "Еще один местный коммунист выразился более резче, охарактеризовав прибывающих людей как "материковый отброс".

В итоге мечта вывести Сахалин на уровень самообеспечения продуктами питания осталась невыполненной. Наоборот, разразился жуткий продовольственный кризис. Все запасы муки были забронированы. Но и в этом случае "месячная норма на одного едока составляла 800 г хлеба, 850 г сахару, 1 кг жиров, 1,9 кг крупы, 330 г макаронных изделий, 2 кг солонины, 100 г чаю". Впрочем, спасали рыба и оленина...

Но это мы говорим только про село. А ведь на Сахалин везли тысячи вербованных на добычу нефти, угля, рыбы, заготовку леса. Везли в чистое поле. Жилая площадь на Северном Сахалине только немного превышала 2 квадратных метра на одного человека, люди жили в неутепленных бараках, по несколько семей в одном помещении, на чердаках и даже в шалашах и землянках.

Напомним, что на Сахалине в то время работали японские концессии. В декабре 1925 года председатель ВСНХ Феликс Дзержинский подписал концессионное соглашение, позволяющее японским компаниям продолжать нефтеразработки на острове. Восемь нефтяных месторождений (Оха, Нутово, Пильтун, Эхаби, Ныйво, Уйглекуты, Катангли, Чайво) в северной части острова общей площадью 4,8 тысячи десятин были разбиты в шахматном порядке на участки между СССР и концессионером и разделены между двумя участниками по 50 процентов.

О концессиях, безусловно, еще будет упомянуто, а пока отмечу, что соглашение было весьма прагматичным. Помимо всевозможных платежей концессионер обязался передавать советской стороне все данные геологических исследований. Кроме того, была установлена квота на присутствие иностранных рабочих и специалистов: 75 процентов неквалифицированных рабочих должны были составлять наши граждане, количество специалистов делилось пополам между нашими и иностранцами. Таким образом, советские специалисты, работавшие по договору у концессионера, получали навыки бурения и добычи нефти, осваивали современные по тем временам технологии и создавали задел для собственной нефтедобычи.

Концессия действовала и на шахте "Дуэ"

Но если советские "технари" потирали руки в предвкушении новых технологий, то идеологи хватались за головы.

Если на советских предприятиях царили нищета и голод, то, например, снабжение японской угольной концессии "Дуэ" производилось исключительно импортными дешевыми товаропродуктами путем выдачи их по ордерам в счет зарплаты, а существовавшие возможности привоза японцами советской червонной валюты позволяли оплачивать труд отдельных групп рабочих высокими ставками. Не вязалось это с тем, что капиталисты заняты только беспощадной эксплуатацией рабочих, а вот советская власть наоборот.

Потому что в нашей нефтянке, например, "завезенные из Баку и Грозного рабочие почти все разбежались...", "помещений для семейных нет. Кое-как выстроили на берегу Кайгана барак и поместили рабочих жен и детей, кое-кто не выдержал и отправился на тот свет, к счастью, не так много 1 мужчина, 1 женщина, 1 ребенок", "рабочие до сих пор живут в палатках, уже два года подряд спят вповалку при ужасном холоде, доходящем до 40 градусов мороза. И в таких условиях живут не только взрослые, но и цветы жизни — дети. Эти цветы превращаются в Охе в жалкие создания и мы не имеем возможности дать им более лучшие условия. Школа размещается в помещении, устроенном для бани, арендованном у концессионера... Такое положение никуда не годится. Этим объясняется текучка рабсилы, доходящая до 300%".

На аналогичном уровне развивалось и производство. Воровство материально-технических ресурсов с концессионных промыслов для собственного производства впрямую поощрялось руководством "Сахнефти" и оплачивалось деньгами или спиртом: "Был такой случай, когда с японского склада на глазах японского сторожа неожиданно снялся и пополз по снегу на наш склад многопудовый насос. Заинтересовавшись таким противоестественным явлением, сторож обнаружил, что... его тянул стальной трос, который совершал эту работу с помощью ручной лебедки. За излишнее любопытство сторож как будто бы был избит, но переход насоса в "Сахнефть" не состоялся... Краденный инструмент и оборудование перекрашивалось, сбивалась японская нумерация и клейма, ставились советские..."

А вот лесозаготовителям воровать было не у кого: "Не завезли вовсе теплой одежды, сбруй, и сейчас (в декабре) рабочие в тайге работают в кепках, ботинках т. е. как летом, а часть принуждена лежать в бараках, так как не в чем выйти на улицу. Мяса и жиров не завезено. Плохо с завозом оборудования и инструментов..."

Для выполнения плана по лесозаготовкам крестьян с лошадьми отмобилизовывали на вывозку леса, в том числе "направлялся отряд красноармейцев для специального воздействия, особенно в отношении рыковских и дербинских крестьян". На дорогах устанавливали пограничные посты для задержания бежавших с лесозаготовок. А если через них удавалось проскользнуть, "покинувшие деляну лишались возможности устраиваться на другую работу", они лишались продовольственного снабжения.

Спросите, а что было такого в этом лесе, из-за чего обычных людей превращали в заключенных? Куда его девали? А на экспорт в Японию отправляли...

Что тут говорить про рабочих, если с Сахалина пытались бежать и руководители?

Август 1926 года, председатель ревкома Рыбновского района Ф.Н. Шапошников: "Ввиду окончания срока моей ссылки прошу освободить меня от обязанностей предрайревкома... Годичных материальных и моральных лишений, выпавших на мою долю за пребывание в Рыбновском районе, считаю вполне достаточными..."

Конец 1929 года, уже упомянутый секретарь окружкома партии (по сути глава области) Ф.Я.Конюхов: "Я чувствую себя нервно совершенно растрепанным... вынужден решительно настаивать на отпуске с Сахалина на любую работу в любое место, но просил бы послать на производство на текстильную фабрику, т.к. являюсь по специальности прядильным мастером и работал по этой профессии десять лет"...

Как отмечалось в документах того времени, "повсеместно царили настроения "Уехать с Сахалина, убраться куда-нибудь подальше от всех трудностей жизни"...

Хотя кто-то уже начинал закрепляться, увеличивая прослойку старожилов.

И тем не менее, летом 1927 года в 146 населенных пунктах севера острова проживало всего около 12 тысяч человек. На 1 января 1929 года было уже 26,5 тысячи человек. Но на юге Сахалина жило уже в 10 раз больше. Это было не только обидно, но уже и опасно...

Новости по теме:
Подписаться на новости