Юрий Башмет и Евгений Миронов представили на Сахалине спектакль-концерт "Ван Гог. Письма к брату". Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 11:31 SAKH
16+

Юрий Башмет и Евгений Миронов представили на Сахалине спектакль-концерт "Ван Гог. Письма к брату"

Культура, Южно-Сахалинск

Один из многочисленных автопортретов художника, в кровавых тонах, косит глазом с монитора в забитый до отказа зал Чехов-центра. Эффект, что Ван Гог с вами, достигается, хотя под этим взглядом неуютно. И вся его бесприютная, нищая, короткая жизнь, подчиненная одной, но пламенной страсти — искусству, обнажается в переписке с младшим братом Тео.

Фестиваль современного искусства "Территория. Сахалин" народный артист России Евгений Миронов открыл лично и на высокой ноте — посвящением любимому художнику. Когда еще, как не на территории фестиваля, пытающегося изменить наше сознание, не высказаться о художнике, который за какие-то десять лет сумел сделать переворот в мировой живописи. Спектакль-концерт "Ван Гог. Письма к брату" в постановке Марины Брусникиной, руководителя московского театра "Практика", признанного мастера литературного театра, соединяет музыку, слово и живопись, и одно слагаемое здесь оттеняет звучание другого.

Письма Ван Гога к Тео звучат под музыку камерного ансамбля "Солисты Москвы". Два великих мастера современности — Юрий Башмет и Евгений Миронов — выводят слушателя на разговор о природе гения и его земной судьбе. Кажется, что Ван Гог внимательно прислушивается к собственным словам. Евгений Миронов предстает в двуединстве — за Ван Гога и за "того" брата. Пук подсолнухов, приткнутый к этюднику, самые знаменитые картины Ван Гога, плывущие на экране, и рама, перед которой на сцене стоит Евгений Миронов — вот и вся декорация. Основной цвет — черный, словно в пику золоту, солнцу, краскам, пылающим на холстах Ван Гога. И так же перенасыщены цветом — в тончайших нюансах — его письма. В один момент как-то незаметно рама обрастет прутьями решетки, но это уже позже, когда несовместимость с жизнью достигнет пика и художник попадет в психиатрическую клинику...

Фото Глеба Кузнецова
Фото Глеба Кузнецова

Кроме художественного дара Ван Гог несомненно обладал литературным мастерством. Вряд ли Ван Гог думал, что когда-нибудь его письма к единственно близкому человеку будут обнародованы, и заботился, как слово отзовется. А потому был предельно откровенен. Письма, бережно сохраненные Тео (а их осталось не менее 600), открывают трагический путь скитаний, сопряженных с непрестанной внутренней работой. Неистовый, несносный, уязвимый, совершающий странные с точки зрения обывателя поступки вроде женитьбы на уличной женщине. Но в письмах вполне рационален. Рассуждал о многих вещах — "о мертвом поповском боге", о том, что "художники дохнут, тогда как государство тратит сотни тысяч на строительство музеев". У новостей вполне сдержанная интонация, даже если Ван Гог писал из убежища для душевно больных в Сен-Реми, где он не оставлял работу. Об ужасе надвигающегося безумия рассуждал здраво. Писал о своем здоровье, сумасшедших соседях по клинике, сеансах водолечения и тут же, без запинки, без паузы, — с радостью сообщал о прекрасной бабочке, которую нарисовал, о том, как великолепна расцветка обивки кресла в его палате, а за окном расстилается пшеничное поле… Не отвлекаясь на тяготы жизни, Ван Гог восторгался: "Как много в искусстве прекрасного! Кто помнит все, что видел, тот никогда не останется без пищи для размышлений, никогда не будет по-настоящему одинок". Его цена самоотречения, когда за творчество платится половиной рассудка, сегодня кажется непомерной — наверно, поэтому наш век так беден на триумфы. А помимо осознания тотального одиночества художника, который даже не помышлял о прижизненном признании, собственно думается и об утраченном ныне, в век соцсетей и мессенджеров, эпистолярном искусстве. Когда письмо становилось самокомментарием личности, и по нему, как палеонтолог по скелету, воссоздает древнее чудище, потомки реконструируют когда-то бывшую великую и невыносимо трудную жизнь.

Из писем возникает не только биография Ван Гога, но и облик Тео, который по праву должен считаться соавтором художника. Скромный приказчик фирмы "Гупиль и Ко" десять лет, отпущенных Ван Гогу на творчество, был его добровольным ангелом-хранителем. В письмах то и дело проскальзывают слова благодарности за присланные несколько десятков франков, книги Шекспира, просьбы купить краски. "Умер, любя искусство, не чувствуя ненависти к людям", — напишет Тео о брате. Черно-белое фото Тео возникнет единственный раз, в финале. Говорят, перед смертью Тео стал очень похож на брата, которого пережил лишь на полгода. Один безоговорочно поверил в гений Винсента Ван Гога и безропотно взял на себя бремя спасательного круга. Другой сделал Тео адресатом для исповедей. Из тихого братского подвига родилась судьба гения, ставшая отдельным предметом высокого искусства.

Новости по теме:
Подписаться на новости