Михаил Шерковцов представил в Южно-Сахалинске свои находки

Сколько бы ни создавали виртуальных музеев, традиционные музеи могут быть спокойны: к ним не зарастет народная тропа. Магия подлинности, прошлое за стеклом витрин, хранящее энергию давно ушедших жизней, всегда будет вечным магнитом для людей. Периоду Карафуто, по поводу которого наука долго делала вид, что его как бы нет, повезло — у него есть свой рыцарь-хранитель. Задолго до официального признания южносахалинец Михаил Шерковцов посвятил свою жизнь материализации японской истории Сахалина, и сегодня его коллекции по-хорошему завидуют музеи. На сорок лет истории губернаторства Карафуто (1905 — 1945 гг.) отдано сорок с лишним лет жизни — такая вот простая арифметика.

Михаил Шерковцов

Из сборов Шерковцова можно легко восстановить не только интерьеры жилища типичной японской семьи 1930‑40-х на юге Сахалина, но и весь ее жизненный уклад: от крестьянского труда и быта до верований, образования и развлечений. Ни один выставочный зал не может вместить его коллекцию, и выставка с универсальным для ретропроектов названием "Путешествие во времени" не исключение. "Дары земли" найдены и привезены из Углегорского, Долинского, Смирныховского районов. А самым "золотоносным" пластом для коллекционера стал район реки Белкина (близ Бошняково), где люди после стихии оставили поселок Ёкунай.

Например, на выставке представлены найденные на реке Белкина вывеска художественной школы "Три звезды" в виде палитры, останки седла французского велосипеда ХIX века. Японские школьники носили на пиджаке специальные бирки с указанием школы и поселка, одна такая — из Конума (Ново-Александровск). Буддийский алтарь, который еще предстоит реставрировать, приобретен у жителя Победино. А ручка для тайнописи при научном рассмотрении оказалась приспособлением для начертания прямых линий кисточкой. В Корсакове Шерковцову грудой осколков достался огромный сосуд для саке ("в Отомари было много сакешных (рюмочных)"). Цитаты поэта VIII века Отомо Табито удостоились чашечки для саке (сакадзуки) с романтическим эффектом. Наливаешь подогретого саке, и на донышке проявляется лицо женщины.

Выпил раз, и нет повода не повторить:

Как же противен

Умник, до вина

Не охочий!

Поглядишь на него -

Обезьяна какая-то...

А еще бронзовый колокол, отлитый в Токио, посох монаха, разнообразная посуда, гигантский веер, фотоаппарат, куклы-копилки, сельскохозяйственные орудия, бирки о рубке дерева, клише для печати этикеток на бутылки с изображением Сахалина, мебель, чугунные печи — особенные фавориты Шерковцова.

…Конечно, хотелось бы, чтобы коллекция обрела постоянное место, потому что многие предметы портятся. Металл, который сохранился в земле в течение ста лет, в гараже рассыпается за несколько лет. Очень обидно, когда итоги долгих дней поисков превращаются на твоих глазах в пыль. Чугунная печь на лесной поляне великолепно сохраняется, как ни странно, а вот сахалинские кислые почвы "съедают" металл. Поэтому на выставке вы видите печи, которые найдены на земле, а не в земле.

…Такие печи — удовольствие дорогое. Позволить ее себе могли состоятельные люди. Это как сегодня ездить на "ламборджини", ведь печь стояла 300 иен, тогда как зарплата учителя или врача составляла 20 иен, а меч ручной ковки — 180 иен. Простые люди пользовались обычными "буржуйками" и страшно мерзли. Поэтому японские переселенцы на Сахалин очень ценили оставшиеся от русских дома с кирпичными печами, которые держали тепло. Сам сейчас не понимаю, как я их тащил на себе десятки километров по бездорожью, бурелому — печка весит килограммов сорок. Однажды лодка, груженная печками, наскочила на скалу, и я ушел под воду.

…Коллекция для меня — это сотни километров пройденных дорог, запах леса, вкусный горный ручей, встречи с медведями и другими зверями, это годы, посвященные правильному делу — спасению предметов от небытия, которые разрушаются и теряются для науки и людей. Когда предлагают что-то продать из коллекции, я обычно отвечаю: историю не продаю. Но могу обменять на то, что мне интересно, допустим, на печку, которой у меня еще нет. А вообще хотелось бы знать все. Я к этому иду…

Организаторы — культурно-туристический центр городского департамента культуры и туризма — гордо назвали "Путешествие…" первой в цикле выставок, посвященных истории Южно-Сахалинска. Правда, лично для коллекционера это уже десятая, но не суть важно. Дать представление о Тойохаре, столице Карафуто, им удалось эффектно, зачин хорош. Далее планируются выставки по русскому и советскому периоду областного центра, правда, найдут ли такой же мощный фундамент для выставок, как уникальная коллекция Михаила Шерковцова, бабка надвое сказала. Впрочем, если задача повышения туристской привлекательности Южно-Сахалинска послужит реализации давней идеи, то пусть. А идея назрела и перезрела — создание музея истории Карафуто. Знающий коллекционера с 1978 года начальник отдела музейно-мемориального комплекса "Победа" Игорь Самарин сказал:

— Так получилось, что интерес к периоду Карафуто у нас проснулся достаточно поздно, а сейчас это один из брендов Сахалинской области, мы очень гордимся им, изучаем и сохраняем. А у Михаила эта тема проходит через всю жизнь, и результаты его деятельности грандиозны. Найти предметы, собрать, вывезти, реставрировать, идентифицировать — с точки зрения музейного дела это требует огромного труда. И слава богу, что у нас есть такой человек. Попытки открыть музей истории Карафуто были, и не раз. Может, сейчас пришло время, чтобы говорить об этом на официальном уровне.

…Михаилу Евгеньевичу так часто приходится объясняться со всеми любопытствующими по поводу стильных японских штучек, что было бы проще уже выпустить солидный каталог с картинками и комментариями ("я набит историями, как патрон порохом, их тысячи…"). Пора бы, соглашается, вот только руки никак не дойдут. Весной-летом-осенью зовут поисковые дороги. Зима, наверно, уходит на литературные занятия. Вот принял участие в сборнике на троих "Легенды рождаются на Сахалине", издал стихи, сейчас готовит к изданию книгу с рабочим названием — "Рассказы Хранителя времени".

Хранитель — это собирательный образ всех тех людей, которые по микронам собирают артефакты и делают сахалинскую историю всеобщей, объясняет коллекционер. Шерковцова можно назвать и так — человек-музей. Но все-таки у музея должен быть дом, а не гараж. Безусловно, просветительный эффект выставочного проекта преумножился бы, сопровождай экспонаты соответствующая информация. Хорошо, когда на открытии из уст Хранителя услышишь историю любого предмета, но так везет не всем. Постановка экспозиции на должный уровень требует громадных усилий, на которые не энтузиаст должен жизнь положить, а необходима внятная поддержка власти и системная организационная работа. Ведь речь идет о национальном достоянии (а именно таковой воспринимается история и культура периода Карафуто, которую "из песни слов не выкинешь"), а не только региональной "изюминке" для развития многострадальной туристической отрасли региона. Не лучше ли использовать наработанный потенциал, чем бессмысленно и безумно тратиться на "кинороспись" фасадов, жуткие пластиковые набережные или псевдоэтнодеревни?

Далеко не все, что хотелось показать коллекционеру, появилось на выставке. Например, хотелось показать патефон фирмы "Виктор", каменные изделия, японский орган весом в 800 кг, который некогда стоял в школе в Березняках и нуждается в реставрации. Но если у нас появится музей, то всем этим находкам найдется место.

P.S. "Путешествие во времени" ждет всех в выставочном зале детской художественной школы (улица Вокзальная, 5).