Выставка в музее: как Пушкин, Чайковский и Чехов встретились на Сахалине
На первый взгляд может показаться, что новым проектом музей книги Чехова "Остров Сахалин" подхватил эстафету своего соседа — Чехов-центра, который месяцем ранее презентовал феерический пластический перфоманс Onegin. Но это чистое совпадение, поскольку от замысла до организации выставки "В призме "Онегина": Пушкин — Чайковский — Чехов" прошло три года. Скорее всего, так сошлись звезды, и пришел час в очередной раз признаться в любви гению, построив проект на "трех китах" мировой культуры.
В этом сахалинском музее весь мир вращается вокруг имени Чехова, и оно, естественно, стало исходной точкой для партнера по проекту — мемориального музея-заповедника П. И. Чайковского из подмосковного Клина. Но "притягивать за уши" историю не пришлось, ведь Чехов и Чайковский были людьми одного культурного круга. А посредником к знакомству писателя и композитора можно считать в некотором роде "Евгения Онегина". Чехов, одним из первых побывавший на премьере пушкинской оперы Чайковского (1881 г.), стал его еще более восторженным фанатом, как, впрочем, все просвещенные люди во все времена. Входящий в моду молодой писатель благоговел перед мэтром. Но когда спустя семь лет лично познакомился с композитором, восхитился и тем, сколь он прост в общении, ни разу не "полубог". Чайковскому Чехов посвятил новый сборник рассказов "Хмурые люди", в которых, правда, все очень печально и сумеречно, но Петр Ильич принял дар с радостью. Хотя, может, тут сошлись две гениальные меланхолии.
Фото пресс-службы музея книги Чехова
— Чехова и Чайковского очень часто сравнивали при жизни. Было нечто близкое в том, сколь утонченно, поэтично они могли выразить свои мысли, только один в музыке, другой — словами. Из романа Пушкина Чайковский почерпнул свое и перенес в оперу, а Чехов, в свою очередь, из оперы — в литературу. У него даже есть рассказ "После театра", навеянный этой оперой, о том, как воздействует оперная музыка на неискушенного человека, — заметила куратор выставки Александра Ушакова. — Музей — наш дом, мы его храним, и Петр Ильич его опекает, как и положено в мемориальных музеях. Основавший музей в 1897 году брат композитора Модест Ильич заложил все направления деятельности, которыми мы сейчас занимаемся. Начинаем также потихоньку возрождать некогда существовавшее Общество друзей Чайковского, в которое входили знаменитые певцы, композиторы, актеры.
По словам научного консультанта Ады Айнбиндер, для Чайковского "Евгений Онегин" был не просто литературой, но еще и личной, семейной историей. На пушкинской волне Петр Ильич пребывал с детства. Пушкинскую поэзию в его семье любили и знали. В детстве гувернантка, оценив тонкую организацию ребенка, называла его "мой маленький Пушкин". Знакомство его родителей напоминает некоторые коллизии стихотворного романа Пушкина. А в своей опере композитор выстраивает собственную драматургию. Многие видят в ней предпосылки к драматургии Чехова, к "Трем сестрам", "Дяде Ване", даже системе Станиславского.
В практике сахалинского музея принципиально для любого персонального проекта, "заточенного" на вершины русской литературы (а их было немало), опираться на подлинники. Потому что предметы, служившие великим людям, сохранили их живую энергию, сколько бы лет не протекло. И именно они раскрывают их образ жизни, привычки, позволяют понять, что кумиры, будучи наделены свыше дивным даром, жили и обычной жизнью людей.
В Клину композитор поселился в 1892 году, уже будучи в расцвете мировой славы. Но при этом оставался очень скромным в быту. В доме никакой роскоши, никакой "богемности", стол, за которым он работал, — обычный деревянный, изготовленный клинскими краснодеревщиками. На Сахалин привезли вещи, которые всегда сопровождали Петра Ильича. На выставке можно увидеть его цилиндр, галстук, конверт с монограммой, визитки. Можно познакомиться на фото с его семьей, великими певцами — исполнителями партий в опере — и актрисой Елизаветой Лавровской, с которой все началось: именно она за обедом спонтанно подкинула идею "Онегина", покуда "ее глупый муж молол невообразимую чепуху и предлагал невообразимые сюжеты". Можно оценить изысканные сценические наряды, в том числе костюм одного из величайших Ленских — Сергея Лемешева. Можно посожалеть, что Чехов не успел стать соавтором Чайковского в создании задуманной оперы по повести Лермонтова "Бэла", и попытаться выговорить фамилию первой зарубежной исполнительницы роли Татьяны Лариной — чешки Берты Ферстеровой-Лаутереровой…
Все победители Международного конкурса имени Чайковского выступают в Клину, начиная с американца Вана Клиберна, который завещал посадить от его имени дерево в местном мемориальном парке у дома, что и было сделано (кстати, почему бы у нас не заложить чеховского сада/парка/аллеи?). Клинские музейщики мечтают, что со временем проводимый в усадьбе международный фестиваль искусств П. И. Чайковского станет аналогом Зальцбургского фестиваля (своего любимого Моцарта Петр Ильич называл так — музыкальный Христос). Фестиваль проводится в летние месяцы, но уже вступила в действие некая мистика — когда бы он ни проходил, все шесть лет идет под аккомпанемент дождя. И еще сохранились воспоминания, что музейному дворнику как-то привиделся призрак Чайковского, после чего он немедленно уволился...
Кто знает, любил ли композитор ненастье или таким образом выражает свое отношение к многочисленным, иной раз весьма специфическим трактовкам его шедевров? Но верится, что все же он был бы благосклонен к современникам: ведь и сам допустил вольность, поначалу слегка переиначив на свой лад финал "Евгения Онегина", а после критики вернулся к авторскому тексту. И едва ли мог предполагать, что опера, которую он замышлял камерной ("лирические сцены"), написанная для ученического спектакля Московской консерватории, станет самой исполняемой в мире из образцов русского оперного искусства. Гениальную музыку Чайковского слушали всегда и везде, несмотря на войны и революции.
Выставка открыта до 15 сентября.