"И слишком близок ад…"

Курилы часто бывают высокомерны, порой они жестоки, обманчивы и непредсказуемы. И в тоже время они ни на что не похожи, таинственны и прекрасны. Здесь можно месяц прожить в каком-нибудь рыбацком поселке и не найти ничего кроме тяжелого труда и изнуряющей тоски. А можно за один день увидеть почти все и заболеть островами. Нигде больше нет такого буйства красок, таких причудливых скал и разнообразия ландшафтов.

Зимние Курилы всегда манили. Зимой здесь мало кто был. Жесточайшие холодные ветры, фирн и лед на склонах, непредсказуемая погода поставили здешние горы в один ряд со своими более высокими и именитыми собратьями. Казалось бы, что можно найти на Курилах зимой - там, куда и летом-то попасть совсем не просто. Но желание побывать на Итурупе в марте возникло давно и с каждым годом не отпускало, а только становилось сильней. Летом Итуруп - довольно труднопроходимый остров, а зимой бамбук и заросли кедрового стланика скрыты под снежным покрывалом.

На Итурупе почти нет никакого туристского сервиса, да и тот, что был, деградировал. За прошедшие годы в аэропорту Буревестник исчезли гостиница и камера хранения. Багаж пассажиров здесь оформляют только как ручную кладь и в любой момент у вас могут отобрать топор, ледоруб, нож... Здесь нет троп, а лет 15 назад заросла дорога на вулкан Стокап. На побережье вместе с погранзаставами исчезли последние зимовья и сараи, в которых можно было укрыться от непогоды. Все это создает для путешественников немало проблем и ставит Итуруп в ряд сложных в плане туризма регионов.

Мой самолет прилетел в аэропорт "Буревестник" строго по расписанию. Пассажиров здесь встречают по-домашнему: ни строгих пограничников, ни проверки бирок на багаже. До Курильска нас везет вахтовка на базе "Камаза". Такие ходили здесь и двадцать лет назад.

Еще в самолете из иллюминатора обратил внимание на то, что все речки на Итурупе открыты. Снега вдоль побережья тоже почти нет. Дело в том, что льда на море здесь практически не бывает, и всю зиму удары морских волн "вылизывают" берег, а сильные ветры сдувают снег с морских террас.

Курильск

На входе в Курильск со стороны Рыбаков установлена статуя распятого на кресте апостола Андрея Первозванного. Апостол Андрей - покровитель моряков и рыбаков, а косой крест, на котором он принял мученическую смерть, перекочевал на Андреевский флаг ВМФ России. Статуя установлена на высокой террасе реки Курилки. Теперь благодаря этому памятнику Курильск стал немного похож на Рио-де-Жанейро. Хотя на самом деле за последние двадцать лет его облик мало изменился. Здесь построили больницу, пару домов на 12 квартир, школу, одели в новые "одежды" музыкальную школу и несколько деревянных бараков. Рядом с ними по-прежнему убогое здание районной администрации и барак, в котором помещается местная газета "Красный маяк". В городе нет ни сквера, ни другой зеленой зоны, бесконечные колдобины, грязь, на кустах висят растерзанные полиэтиленовые пакеты.

Огромные деньги в процессе выполнения Курильской программы вложили в дорогу Курильск - Буревестник. Но дорога по-прежнему жуткая, может быть только стала немного шире. Как и прежде, по ней текут, размывая ее, ручьи. За 52 км проезда до аэропорта таксисты берут 3,5 тысячи рублей, т.е. по 70 рублей за каждый километр. Допускаю, хотя и с большой натяжкой, что за прошедшие с момента моего путешествия два года из Курильска сделали "город-сад", но тогда он выглядел именно так.

Остановился в пос. Рыбаках у И.Л. Марченко. Сам Иван Леонтьевич рассказал мне множество невероятных на первый взгляд историй. Например, про то, что медведи паслись вместе с его коровами, медвежата играли коровьими хвостами, одному он даже повязал ленточку на шею. Многое в его рассказах показалось фантазиями пожилого человека, например то, что в одиночку привел в Южно-Курильск судно с сайровой путины, что держал дома прирученных орланов, поднимался на лыжах на вулкан Богдан Хмельницкий. Но через неделю старик показал мне свой альбом, где на фотографиях были запечатлены и его подъем на вулкан, и два ручных белохвостых орлана.

Богдан Хмельницкий

Рано утром подъезжаю к карьеру за поселком Китовым. Светит солнце, но вулкан Богдан Хмельницкий по-прежнему в облаках. До его подножия иду с небольшим подъемом по плато, заросшему дубовым лесом, гортензией и бамбуком. Реже встречаются береза и кедровый стланик. Вскоре подъем становится круче. Поднимаюсь без лыж на две высокие крутые террасы, полукольцом, охватывающие вулкан с южной стороны. Через полтора часа на высоте 500 м достигаю основного подъема. Дует сильный ветер. С трудом надеваю кошки. В половине первого поднимаюсь до высоты 1184 м. Здесь уже метет в полный рост. Ветер буквально опрокидывает меня в сторону залива Простор. Взгляду доступны только первые два десятка метров, дальше все скрывается в снежной круговерти. Быстро обрастаю шубой из мелких льдинок. Идти дальше не имеет никакого смысла. Начинаю спускаться. Ниже зоны облачности и из-за камня делаю несколько снимков вниз на море и равнину в районе будущего аэропорта между Курильском и Рейдово. Спустя три с половиной часа спускаюсь к карьеру. Вдали открылись вулканы Тебенькова, Баранского, Грозный, Ермак. С моря дует сильный ветер. Сотовый телефон замерз, и у него лопнуло верхнее стекло, теперь при возвращении надо рассчитывать на собственные силы. От карьера до Китового доезжаю на самосвале. Дальше приходится идти пешком. Водители и пассажиры некоторых машин поворачиваются и даже высовываются из окон, оглядывая необычного пешехода с лыжами и рюкзаком, но никто не предлагает подвезти.

Вулкан Баранского

Утром ветер, но светит яркое солнце. Быстро собираю рюкзак, укладываю провизию. Предполагаю, что пяти дней мне хватит, чтобы пройти от вулкана Баранского до вулкана Грозного и спуститься в пос. Ключи. Дорога к геотермальной станции "Океанская" у подножия вулкана Баранского начинается от моста через Курилку в километре от райцентра. Она под снегом, но на ней сохранился старый след от гусениц вездехода. Рядом по берегу речки вместе с воронами спокойно разгуливает молодой белохвостый орлан. А на ближайших к мосту деревьях я насчитал еще шесть этих птиц. Молодые орланы расхаживают по берегу Курилки вместе с воронами, которые, по всей видимости, раскопали под снегом залежи старой горбуши и кеты. Взрослые орланы таким позорным промыслом заниматься не желают и гордо парят в небе, высматривая добычу.

До ГеоТЭС от Курильска 20 км, на первой половине дороги даже установлены километровые столбы. На подъеме на перевал меня подобрал вездеход, который вез специалистов для запуска второго агрегата станции. Когда проезжали гору Волчок, сердце сжалось: с обеих сторон склоны этой горы отвесно обрывались, ширина свободного пространства не превышала 6-10 м. Никакого ограждения нет в помине, а тут еще вездеход очень резко крутит повороты.

Благодаря подобравшим меня энергетикам уже в два часа после полудня оказался в модуле общежития, где после смены отдыхают операторы ГеоТЭС. Находится он на пологом склоне вулкана Баранского рядом с бывшим Старозаводским фумарольным полем, от которого сейчас практически ничего не осталось. Уже в 1997 г. здесь были пробурены скважины. Закрытые заглушками они издавали адский свист, который был слышен за несколько километров от этого места. Сейчас здесь снежная целина, непривычно выглядят только столбы пара, выпускаемые станцией. В модуле мне любезно предложили переночевать и пообедать. Здесь же сауна с бассейном, чай в любое время суток, телевизор с 52-мя программами. Вахту сюда привозят на 15 дней, сутки они несут дежурство, двое - отдыхают, готовят пищу, занимаются ремонтом. Говорят, что спать во время дежурства нельзя, иначе обязательно что-нибудь случится.

Решил не терять время зря и после обеда отправляюсь на вулкан Баранского... Чуть больше часа поднимаюсь до фумарол в цирке вулкана на высоте 710 м. На фоне заснеженного распадка белые дымы фумарол практически не видны. Фумарол всего пять, каждая находится внутри лунки из оплавленного снега. Выше по склону сохранились следы еще одной крупной фумаролы.

Стены горного цирка отвесно обрываются к фумарольному полю и полукольцом охватывают его. Высота стены - около 200 м, ее верхний край находится на 900-950 м выше уровня моря. Начинаю подниматься на кошках вдоль скального пояса по более пологому правому борту распадка. Дальше до самого кратера путь проходит по узкому (2-6 м) водоразделу, с обеих сторон которого - отвесные обрывы. В одном месте ширина водораздела сужается до 2-3 м и сопровождается крутым подъемом. Кругом лед, пройти который без кошек нереально. Ветер здесь не столь сильный и безжалостный, как на Богдане Хмельницком. Он гораздо теплее и примерно такой же силы, как зимой на пике Чехова. Т.е. худо-бедно идти можно. В местах резкого перегиба склона встречаются и затишки, где можно укрыться от ветра. Они легко узнаются по глубоким отложениям рыхлого снега.

В начале шестого достигаю кратера изогнутой треугольной формы. Его длина около 500 м, глубина - 70 м, внутри нет никаких признаков фумарол. Слева от него на 30 м над краем кратера возвышается труднодоступная скала, видимо, осколок прежней соммы. До высшей точки вулкана еще около километра. Это пологое возвышение (1132 м), которое находится на другом краю кратера, и оно всего на 30 м выше того места, где стою я. Солнце все ближе подходит к линии горизонта, и я начинаю спускаться. От фумарольного поля галсами по жесткому снегу на лыжах ухожу вниз. К модулю ГеоТЭС подхожу уже в полной темноте.

Кипящая речка

После завтрака отправляюсь осматривать реку Кипящую. Через лес на лыжах дохожу до самой ГеоТЭС "Океанская". Она находится на высоком правом берегу реки Кипящей возле первых ее термопроявлений в километре от рабочего модуля. Небольшое фумарольное поле находится в верховьях реки рядом с ГеоТЭС. Ниже по течению рядом с руслом реки Кипящей находится небольшое кипящее озеро Желтое Око. Оно-то и является основным источником горячей воды. В озере вода постоянно пульсирует, со дна поднимается столб кипятка и пара, который обволакивает ближайшие окрестности. В 400 м ниже находится так называемая турбаза. По правому берегу Кипящей сюда спускается дорога, оборудованы бассейны для горячей воды, построены оригинальные вигвамы-раздевалки с крышами из бамбука, сооружен мостик через речку. Правда, сейчас все это находится под снегом, а горячая вода из бассейна спущена. Осторожно спускаюсь к горячему водопаду, окрашенному в желто-зеленые тона. Вода в нем оказалась прохладной, несмотря на то, что он окутан облаками пара. Принял термальную ванну чуть выше мостика, полежал в "джакузи" под небольшим водопадом. Сразу напомнила о себе дремавшая до сей поры мозоль, зазудели мелкие ранки на ногах. На тело напала истома, никуда идти уже и не хочется. Странное дело, но сауна на станции мне понравилась все же больше, чем сегодняшние горячие источники. Значит, начинаю привыкать к комфорту и надо снова отправляться в путь.

Трое суток на склоне вулкана

После обеда я вновь покидаю геотермальную станцию. На этот раз с большим рюкзаком. Теперь я намерен дойти до вулкана Иван Грозный и выйти в Ключи. Обхожу верховья Кипящей и плавными галсами спускаюсь по лиственничному редколесью к речке Серной. Серную перехожу чуть м выше устья ее правого притока - ручья Нагорного. Для этого надеваю непромокаемые бахилы и прыгаю с рюкзаком с одного подводного камня на другой. Дальше иду на лыжах по левому берегу ручья Нагорного, затем - по водоразделу Нагорного и Двойного там, где на карте обозначен японский профиль. Профиль этот действительно существовал еще в начале 80-х гг. прошлого века, но сейчас окончательно зарос бамбуком. Через час останавливаюсь перед крутой 100-метровой ступенью, время есть, и я решаю все-таки подняться на нее. Сегодня прекрасный солнечный день, стоит полный штиль. Хочется, чтобы так было всегда. За полчаса поднимаюсь на ступеньку, которая хорошо была видна от геотермальной станции и разбиваю свой первый за поход лагерь на ее "бетонном" по плотности снегу. Вокруг много сухой, лишенной коры березы, развожу костер.

Зимой на Итурупе все то, что лежит выше 500 м над уровнем моря уже зона риска. Но ад может и сам спуститься к вам. Так и случилось в ночь с 21 на 22 марта 2010 г. То была знатная мокрая пурга, заставшая меня на пути к Мачехе (огромный кратер на склоне вулкана Тебенькова). Ветер до 30 м/с выбросил на камни вблизи бухты Консервной рефрижератор "Лабрадор" с 900-ми тоннами рыбы на борту, в Курильске с крыш срывало шифер. Сахалин завалило снегом. На Итурупе его было гораздо меньше, но ветер был сильнее. Куда-то идти в такую метель было безумием. Через пару часов ты просто вымокнешь до нитки, а через пять замерзнешь на заснеженных просторах Итурупа. Оставалось одно стоять (вернее лежать, стоять и даже сидеть в моей палатке нельзя) насмерть на заснеженных склонах вулкана Тебенькова. Среди полного штиля шквал ветра сорвался со склона подобно лавине. Но лавине здесь сойти просто неоткуда. Плато, на котором стояла моя палатка, имело небольшой уклон, а наст был "железобетонным". В следующую минуту на палатку обрушились удары огромной "кувалды". Палатка прогнулась, содрогнулась и выстояла. Дальше удары стали сыпаться регулярно. Полотнище палатки трепыхалось, колыхалось на ветру, но простая конструкция растянутого на семи колышках синтетического дома успешно выдерживала ветер.

Утром вылез наружу. На улице несло "кидь" - мокрый снег, самый неприятный и опасный вид метели. За час выстроил метровой высоты стенку из снежных кирпичей. Моя куртка промокла и покрылась ледяной коркой. Стало ясно, что долго находиться на улице я не смогу. Оставалось одно залезть обратно в мой синтетический дом и ждать, ждать назло непогоде. Снял с себя мокрую одежду и влажный залез в спальник. Китайский спальник не просто грел, а медленно выводил влагу наружу, внутри оставаясь сухим. Для меня ощущать это было удивительно. Так продолжалось два дня и три ночи. Пока лежал, вспоминал Северо-Курильск, в котором в метель ходят, держась руками за протянутую вдоль улицы веревку. И не дай Бог, потерять эту веревку, ведущую к своему дому. Вспомнил и ребят-пограничников, которые замерзли в метель на Симушире и Онекотане.

Большой ошибкой было, что вечером не натопил из снега воды в термос. Зажигать газовую плитку в моей низкой палатке во время такого ветра я не решился. Пришлось довольствоваться остатками холодной воды. Впрочем, ни есть, ни пить не хотелось. Если бы ветер порвал палатку, то пришлось бы спускаться вниз - рыть пещеру. Но на это еще нужно время, а хватит его или нет, ясности не было. Опять будешь мокрым с головы до ног, и шансы на выживание уменьшаются. Вспомнил тайфун под Тятей в 1982 г., тайфун на Симушире и осенний паводок на Чеховке в 2007 г. Все это было достаточно тяжело, но там, как говорится, "были варианты". Здесь вариантов оставалось совсем немного.

Мачеха

Два дня и три ночи ветер бесновался и рвал горизонты. На третье утро буквально силой заставляю себя подняться. Долгое ожидание сделало свое дело: вылезать из палатки не хотелось. Скоро понял, что из-за сильного ветра развести костер не получится. Прямо в палатке зажег газовую плитку, растопил снег и вскипятил два котла чая. Газовый корейский баллон обледенел, но отработал отлично. Из-за обезвоживания чувствую сильную слабость, да и время ушло, продолжать поход уже не хочется. Принимаю компромиссное решение: подняться налегке до кратера Мачеха на склоне вулкана Тебенькова и вернуться на ГеоТЭС. Когда снял палатку, увидел, что наст подо мною за время метели протаял сантиметров на двадцать.

Поднимаюсь по пологим ледяным полям в направлении вулкана Тебенькова. Через два часа спускаюсь в ледяной кулуар, который ведет к седловине между Мачехой и вершиной вулкана. Перед этим надеваю кошки. Ветер поднимает слабую поземку. Через час выхожу к кратеру Мачеха, верхний край которого лежит на высоте 986 м. Он напоминает гигантский и необычный карьер с крутыми и изрезанными эрозией стенками. Делаю несколько снимков, и тут вновь начинает валить снег. Терпеливо жду, но снежный заряд и не думает прекращаться. Подниматься на седловину с вулканом Тебенькова и на сам вулкан Тебенькова в такую погоду не имеет смысла, нужных мне фотографий я все равно не получу. До кальдеры вулкана Грозного отсюда рукой подать, но я должен идти назад. Здесь не работает сотовый телефон, а мои близкие и друзья уже начали беспокоиться.

В полдень следующего дня я уже греюсь в сауне знакомой мне геотермальной станции. На ГеоТЭС за время моего отсутствия запустили вторую турбину, а сегодня на ней без всякой видимой причины полетел регулятор. Все наперебой расспрашивают, как я пережил метель. Я же понимаю, что пережил нечто большее, чем метель, я пережил собственные страх и апатию.

К заливу Доброе Начало

Теперь в моих планах юг острова. Учитывая частые переходы через открытые речки, лыжи приходится надевать на резиновые сапоги. За рекой Грунтовой дорога поднимается высоко вверх, а я продолжаю путь по валунам вдоль берега моря. Путь этот мне знаком, я дважды проходил по нему в 1990 и 1997 годах. Протяженность этого валунного пляжа всего 1,5 км, на нем сохранился 200-метровый участок дамбы, с помощью которой японцы по-видимому укрепляли берег, по ней когда-то проходила дорога. Дамба сложена из крупных, подогнанных друг к другу и скрепленных между собой цементом камней.

Перед мысом Ильина в море впадает мощная и глубокая река Йодная. Из-за большой глубины перейти ее удалось только в 300 м от устья. Вот и двухэтажное деревянное здание бывшей погранзаставы Йодной. Когда-то жизнь здесь кипела. Сейчас стекла в доме выбиты, полы сняты и замусорены. Обосновался в маленькой комнате на первом этаже.

Дорога на Лесозаводск идет вдоль бывшей линии электропередачи и начинается между мысом Йодным и следующим мысом Носкова. Несколько раз приходится переходить реки, текущие в глубоких снежных каньонах. За дюнами на той стороне речки Тихой в 1990 г. мы встретили пограничников и табун диких лошадей. Все участники того похода живы, здоровы, живут на Сахалине, мы часто встречаемся. Но ностальгия сидит где-то глубже в подсознании, это тоска по нашей молодости.

В конце дня иду на лыжах по унылой равнине на некотором отдалении от реки Тихой, и там, где заканчивается цепочка вдольбереговых дюн, поворачиваю к Охотскому морю. Прямо передо мной на фоне мрачного темного неба замер вулкан Атсонопури. Возле берега сидят на мели редкие льдины, вдали виден мыс Кабара. За ним находится вход в затопленную кальдеру Львиная Пасть. Погода почти безветренная. На прибрежном камне застаю семейку каланов. Фотографирую их с телеобъективом с довольно близкого расстояния, но из-за плохой освещенности аппарат работает на пределе своих возможностей.

Каньон Рока

Утром вулкан Атсонопури очистился от облаков. Я же решаю попробовать подняться на Берутарубе - самый южный и, пожалуй, самый труднодоступный вулкан Итурупа. Пытаюсь идти на лыжах по высокой морской террасе. Ближе к обеду упираюсь в крутой и глубокий спуск в долину очередного ручья. С противоположного борта долины время от времени летят камни. Передвигаться дальше на лыжах неперспективно, берег пересекают частые распадки. Идти по пляжу тоже не подарок: приходится прыгать с одного валуна на другой. За устьем реки Подбазы берег поворачивает почти на 90º к мысу Кабара. В 1990 г. мы стояли здесь лагерем и отсюда налегке пошли в Львиную Пасть. Сейчас от устья речки взлетела целая стая белохвостых орланов. Поднимаюсь на крутой левый борт Подбазы, которая течет в каньоне с почти неприступными берегами. Надо мною серое небо, сквозь дымку проникают редкие лучи солнца и едва виден Атсонопури.

Вскоре появляются деревянные столбы линии электропередачи с упавшими проводами, которые когда-то поставляли электричество на пограничную заставу Березовую. Лес постепенно расступается, и вскоре я уже иду по совершенно ровному лишенному деревьев полю с ровной линией столбов, словно на деревенском большаке. Называется это урочище Овражный луг. Слева от меня гора Клинок и Дуговой хребет, справа - невысокий Безводный хребет, обрывающийся в кальдеру Львиную пасть. Ближе к вечеру столбы поворачивают на юго-запад в сторону бывшей заставы Березовой. С океана дует холодный ветер. Пересекаю верховья глубокого оврага. Чуть ближе к океану он переходит в каньон Рока с отвесными стенками. Вокруг редкий пихтово-березовый лес. С деревьев лохмами свисают длинные пряди лишайников. Поздно вечером натыкаюсь на глубокий овраг с очень крутыми стенками. Решаю повернуть к океану и дальше по пляжу залива Рока выйти к вулкану Берутарубе в районе Кедрового плато. Встаю лагерем в пихтовом лесу, не доходя до океана всего 2 км. Деревья-великаны с лохмами лишайника уснеи на стволе и ветвях напоминают мертвый сказочный лес из "Сказки о потерянном времени". Вдали уже слышен шум океанского прибоя. До Берутарубе остается не больше 10 км. Но вечером опять пошел мокрый снег.

Ночью дождь, утром после короткого перерыва снова мокрый противный снег. Мне это не нравится, решаю повернуть обратно. Хотя Берутарубе и близок, но в такую погоду подняться на него нет никаких шансов. Вблизи залива Доброе Начало ветер нежиданно стих и снег прекратился. Может быть, зря я повернул назад? Начинаю спуск к речке Подбазе. Ее каньон почти точная копия каньон Рока на океанском побережье острова.

Лесозаводск

К обеду следующего дня дохожу до Лесозаводска. До 2005 г. здесь была пограничная застава, а сейчас - рыболовный стан фирмы "Итуруп-Пасифик". Ее имущество и технику стерегут три человека: Гена и супруги Сергей и Ирина. Они же кормят и доят единственную корову, ухаживают за утками и курами. Застава обросла несколькими домиками и сараями. Сергей и Ирина живут здесь безвылазно уже лет семь. Дома в Южно-Сахалинске за это время не были, дети сами приезжали к ним. Центральное место в доме занимает телевизор со спутниковой антенной. Ко мне здесь отнеслись очень хорошо. Отвели место в сарайчике напротив, дали дров, позволили натопить печку. Разрешили по спутниковому телефону позвонить домой. Гена принес мне трехлитровую банку жирного как сливки молока и семь килограммов продуктов. "Гена - говорю - у меня своего груза 30 кг, куда ты еще принес". "Нет - говорит - назад не заберу". Гена рассказал, что он из томского детдома. На Дальний Восток приехал, прочитав книгу Николая Задорнова "Амур батюшка". Десять лет прожил примаком в сахалинском поселке Дальнем, год назад приехал сюда сено косить и остался. "Я такой же, как ты, путешественник", - произнес Гена немного погодя.

Сходил поснимать черные лавы Атсонопури, обнажившиеся в береговых обрывах. Они сохранили память о последнем извержении вулкана и выглядят довольно свежо. Их ребристые пузырящиеся поверхности невольно переносят в то время, когда вулкан был жив.

Сомма Атсонопури

Атсонопури в переводе с айнского означает "отдельно стоящий". Это вулкан-остров, слившийся с Итурупом при помощи лавовой перемычки. Атсонопури - необычный вулкан. Подходы к нему осложнены немыслимыми холмами, буераками и оврагами, появившимися, видимо, из-за разлившейся в свое время лавы. Все это густо заросло великолепным пихтовым лесом, покрыто колодником и упавшими стволами. Удивительно, если учесть, что в других местах острова строевого леса нет. Другая особенность этого вулкана - на полуострове нет ни одного ручья, а всю дождевую влагу поглощают вулканические шлаки.

Место, откуда редкие туристы поднимаются на вулкан Атсонопури, отмечено большим красным поплавком. Чувствуется, что оно уже стало культовым. Не хватает только гирлянды ярких буддистских флажков. Иду вверх на лыжах. Вокруг молодая пихта и береза, узкий кулуар поднимается по склону вулкана. Вскоре пихтовый лес заканчивается, начинает задувать ветер. Лезу дальше, снег сменяется фирном и льдом, появляются камни. Приходится надевать кошки. К часу дня поднимаюсь на край соммы, находящийся на высоте 960 м. За перегибом склона видимость - всего несколько метров, из соммы вырывается зверский, невесть откуда взявшийся ветер. Сделал пару десятков шагов по кромке соммы и понял, что внутрь нее не смогу сделать ни шага. Ветер буквально вышвыривает меня из соммы, словно пробку от шампанского. Пришлось повернуть назад. Вершина Атсонопури осталась непокоренной. С середины склона со свистом спускаюсь на лыжах. В Лесозаводске меня заждались, Сергей к моему приходу натопил баню. Ближе к вечеру Стокап и Атсонопури полностью обнажились, сбросив свои вьюжные одежды. Глядя на вершину вулкана, у меня отпали последние сомнения: я действительно стоял на краю его соммы.

Утром посмотрел на Атсонопури. Он такой же, как и вчера: белое ватное облако застилает вершину. Значит там опять жуткий ветер и не видно не зги. Прощаюсь со всеми обитателями Лесозаводска и трогаюсь в обратный путь. Снова меня приветствуют свежий ветер с океана, морской прибой, разбивающийся о "форштевень" мыса Носкова, трепещущий на ветру бамбук и навечно установленная "на попа" кабина ГАЗ-66 перед окном моей хижины. Небо над океаном черно, словно перед грозой. На этот раз ночую не на заставе, а в доме. С дровами тут похуже, но огромная печь переварила все, даже сырые березовые поленья.

Через день я улетаю из аэропорта Буревестник. Сделать удалось не все, что хотел. Зимние Курилы неохотно подпускают путников к своим святыням. Что ж будет повод вернуться сюда снова. Главный вывод, который я сделал: земля эта настолько необычна, что путешествовать по ней никогда не надоедает.

Фото автора.