Вверх по Найбе

Рабочий поселок (теперь — село) Быков открывается с дороги сразу весь, целиком среди сопок, поднимаясь уступами вверх по склонам. Название ему дано по имени командира 5 отряда дружинников — капитана Василия Петровича Быкова, проявившего воинскую доблесть при обороне Южного Сахалина от японцев в войну 1904-1905 годов.

На въезде — стела с названием поселка и надписью "Уголь — это настоящий хлеб промышленности". Основание сделано из какого-то механизма шахтного оборудования.

Шахта, впрочем, давно не работает.

Немало домов брошены и приходят в негодность. Люди переезжают на постоянное место жительства в другие места.

Опоры автомобильного моста забиты плавником. Рядом в русле реки торчат опоры старой японской узкоколейки.

В Найбу приходит нереститься красная рыба — сима, горбуша, кета. В конце июня сюда устремляются местные жители, чтобы поймать лосося. Для них это способ выживания.

— Мужики собрались на спортивной площадке в волейбол поиграть. Не успели первый сет разыграть, как с реки прибежал общий знакомый, кричит "кета идет", — рассказывает мой спутник. — Тут же сняли волейбольную сетку, полетели к реке. Наловили кеты столько, сколько каждый мог унести...

В Быкове я встретился с проводником, чтобы добраться до земляного городища, которое может быть связано с пребыванием чжурчжэней на Сахалине. Оно расположено в Уртайской долине в среднем течении Найбы.

Проводника зовут Александр. 29 лет. Окончил местное профессиональное училище по специальности электромеханик шахтного оборудования. Работал на наладке электрооборудования на Луньском заливе.

Свой квадроцикл, на котором мы отправимся в путь, ласково зовет Гриша ("Ямаха-Гризли").

Такая техника сегодня, пожалуй, единственное средство, на котором можно добраться до нужного мне места.

А ведь когда-то в Уртайской долине пасли скот Долинского совхоза. Но теперь лишь небольшая часть 50-километрового пути — до Лесопильного ручья, где берет лес частная лесопромышленная компания — проходима для автомобилей.

— Последние мосты смыло в 1981 году тайфуном "Филис", а объезды опасны для непосвященных...

Одеваю болотные сапоги. Александр ещё вчера доверху заправил топливом квадроцикл в Долинске. Своей заправки в Быкове нет.

Сначала едем в направлении районного центра. Проезжаем мимо "китайской стены" — бетонных плит, удерживающих железнодорожное полотно на склоне сопки.

— Нам надо быстрее проскочить этот участок. Из-под колес встречных машин летят камни, пригибайтесь. Я уже привык от "пуль" уворачиваться…

Дорога сворачивает у Покровки и идет через Октябрьское и Ручьи. Жизнь здесь едва заметна. Брошенные поля, бетонные обломки, ограждавшие когда силосные ямы. Дальше населенных пунктов нет.

— Бестолковая дорога, — свидетельствует Александр, преодолевавший её неоднократно во время своих прежних поездок на Найбу.

Река Иманаки.

Куски грязи липнут к технике, набиваются в одежду и обувь…

Возле стана лесорубов с множеством вагончиков нас преследуют сторожевые псы, демонстрируя клыки и преданность своим хозяевам. Кроме них и сторожа нет никого.

По дороге две-три связки из деловой древесины, сдвинутые в стороны, обляпанные грязью. Связки рвутся, в дождь их могли сбросить сами водители, застряв на дорожном полотне.

Проезжаем ещё одну поляну — плацдарм для нового наступления на лес. Валяются ведра, отработанные масляные фильтры, тросы, разлит мазут…

Лесозаготовители вот-вот здесь появятся и снова двинутся в сторону Долинского хребта. В стороны разбегаются дороги — не менее пяти. Будто гигантская пятерня, наложенная сверху на лес…

— Лапа, — поддерживает мои впечатления Александр. — Работают пришельцы из средней Азии. Каждый год новые. Видимо всех денег хозяева не платят, вот рабочие и уходят. Один их них дорогу правил, свалил бульдозером столетний дуб. Он был один на этой трассе. Ни ума, ни жалости…

Дуб торчит корнями и висит над оврагом... кряжистый. На кроне еще живы зеленые веточки... какими-то своим корнями он ещё удерживает угасающую жизнь…

— Вот и "наша" дорога. Скоро её оторвет совсем. Как-то по ней на мотоцикле "Урале" ездил — так как будто смену в шахте отработал...

В дело идет лебедка… потом ещё раз. Змеятся промоины в полчеловека. Слева огромные овраги — открываются и исчезают позади. На месте мостов вывернутые водопропускные трубы, огромные провалы.

В кустах ржавая коляска от мотоцикла. Видимо кто-то из путешественников отцепил её, чтобы проехать, а потом и вовсе бросил.

Взбираемся на Долинский хребет. Россыпи камней, между которыми Александр находит какие-то щели, чтобы проскользнуть и не проколоть острыми гранями скальных обломков ребристые шины.

Крупный заяц при виде нас слетел с дороги, высоко забрасывая задние ноги. Птицы перекликаются между собой, и птичий звон остро пронизывает окружающее пространство.

С перевала видится огромная зеленая чаша с порезами дорог и плешинами вырезанного леса.

2,5 часа пути позади. Мы снова в долине Найбы.

Разваленный временный поселок углезаготовителей. Настежь открытее двери, завалившиеся сараи. Ржавые бочки. "ЗИЛ" на боку — груда железа. Словом, следы неудачной попытки каких-то предпринимателей брать здесь уголь.

Дальше среди леса порезанный на куски мост. Именно он соединял два берега Найбы, по нему шла дорога дальше на Чехов. Мост уничтожили охотники за металлом, но, видимо, не рассчитали свои возможности, транспорт на подъем не пошел, металл рассыпался на дороге…

Сворачивает в лес. Под вековыми елями ставит квадроцикл, он будет дожидаться нас до завтрашнего дня.

На стволе одного из деревьев задиры — оставленные медвежьими когтями метки — вполовину выше моего роста. Говорит, так звери предупреждают других медведей, что, мол, место занято, а встреча грозит сильной трепкой…

На всякий случай я прихватил с собою свисток и пользуюсь им всякий раз, когда мы проходим заросли высоких трав.

С ветки поднялся орлан и прошел вверх над рекой.

— Наш орлан, он здесь уже много лет рыбу ловит. Только той рыбы, что раньше, здесь уже нет. Вся река в загородках… На Покровке выбивают последнюю. А дорога у японцев шла по левому берегу Найбы от Быкова. Они сюда на лошадках ездили, запряженных в повозку. Если пешком... При сноровке к ходьбе — пять часов, с рюкзаком — все семь. Только дорога заросла, обвалилась во многих местах, приходится идти прямо по воде...

— Хутора стояли. Здесь всюду ямы, по которым можно судить, где стояли жилища японцев. Пилили лес. Плотины на ручьях. Зимой валили деревья, стаскивали с водой, спускали к Долинску... Из вещей находил тесак для рубки мяса — без ручки, ржавый кусок котла. На месте поселений — сотни бутылок пивных. Заметил, что многие вещи, которые японцы оставляли после себя, обнаружены под бузиной...

Между тем мы стали забираться вверх по ручью и выходим к одному из нескольких здешних зимовий, которыми пользуются охотники, промышляющие в среднем течении и верховьях Найбы.

Дверь невелика, чтобы не терять тепло, приходится сильно нагибаться, чтобы попасть внутрь. Внутри печь, поленница сухих дров, деревянные нары, куча одеял и матрасов. Фляги с продуктами.

Здесь имеют вид на жительство пара мышей, одна из них размером с банку сгущенки. Александр размышляет о том, как потеснить непрошеных гостей…

День перевалил за середину. Мы решаем сегодня остаться на месте, чтобы завтра осмотреть местность.

…Для растопки используем куски бересты. Над костром железная решетка, на которой умещается кастрюля и черный закопченный чайник. Над всем навес. Вода чуть ниже холма, на котором стоит строение — колодец в ручье, выделанный по периметру кусками дерева с крышкой, чтобы не летела хвоя. На дереве укреплен умывальник.

Высоко шум самолета, через некоторое время ещё раз… Здесь проходит трасса на Южный.

Здесь отличная зимняя рыбалка. Мелочевка собирается в одних и тех же местах, только их надо знать.

— Приходить на снегоходах можно начиная с декабря. Как-то приехали с приятелем. Началась метель, завалило снегом и лес и реку. Пора возвращаться, а из будки носа не высунешь. Здесь на верху склона сотовая связь берет. Выбрался кое-как предупредил, что с нами все в порядке… Дело к Новому году, выбираться все равно надо, как без праздника. Одели лыжи и пошли по реке. Снег мягкий, на полыньях промокший, налипает будто кандалы на ногах. Через каждые 50 метров останавливаешься — счищаешь. Приятель после того случая больше в лес не ходит. Вообще молодежь не ходит в лес. Ни привычки, ни желания. Старики ещё ноги бьют, пока есть здоровье. А я без леса не могу. В лесу обостряются все чувства, я слышу и вижу перемены в природе, понимаю почему так или иначе ведут себя птицы и звери...

Весь вечер работает радиоприемник. Связь с миром все-таки.

В шесть часов я уже на ногах. Разжигаю костер, ставлю чайник и размышляю о чжурчжэнях.

Вероятность того, что здесь находилось военное поселение велика. Оно замыкало древнюю дорогу вглубь хребта и дальше к западному побережью. Отсюда можно попасть на озера горы Шпанберга и к горе Рудановского…

Этим путем воспользовались в прошлом веке и японцы, которые преследовали отряд Даирского и его дружинников.

В начале восьмого отправляемся в путь. Вновь спускаемся к реке, затем уходим в лес на прибрежную террасу.

К месту последнего боя отряда спускаемся сверху. На небольшом плато восьмиконечный крест, установленный поисковиками, возглавляемыми педагогом и краеведом Виктором Яковлевичем Горобцом. Рядом памятник самому Даирскому. Его, кстати, прислали потомки Ильяса Даирского.

Японцы же еще во времена Карафуто поставили здесь памятник погибшему в этом бою лейтенанту Каваи — бетонный куб с конусовидным навершием, высотой никак не менее шести метров…

Со временем добираемся до устья Змейки — кипит мелочевка, которая собирается здесь, чтобы поживиться икринками нерестящейся красноперки. Поднимаемся вверх по ручью, который отвечает своему названию полностью. Повороты следуют друг за другом. Завалы из упавших и уже высохших деревьев придают окружающей местности фантастический вид.

Совсем скоро выходим на ровное плато. Со стороны Найбы его ограждает ров, с другой высится земляной вал, проросший елями, плотно стоящими друг к другу — его оббегает Змейка.

Взбираюсь наверх и шагами измеряю длину. Получается около 50-60 метров с высотой со стороны ручья до 8 метров.

Дело явно рук человеческих. Но чьих?

Официально наукой описаны четыре городища чжурчжэней — в Александровск-Сахалинском, близь устья Пугачевки, на берегу Тунайчи и на мысе Кузнецова в Невельском районе. Но сколько еще не описано?

Однако нам пора возвращаться. Опять Найба. Наверняка по ней в прежние времена ходили на лодках.

— И сейчас кое-кто пользуется этой дорогой. — Улыбается Александр. — Знакомый приходил сюда много лет за черемшой. Она здесь хороша. Придет с резиновой лодкой на плечах. Набьет зеленью и спускается вниз к Быкову...

Ну а нас ждет квадроцикл, около четырех часов дня отправляемся в обратный путь.