Проверки и позор: работа городского парка Южно-Сахалинска практически парализована. Сахалин.Инфо
8 декабря 2024 Воскресенье, 19:04 SAKH
16+

Проверки и позор: работа городского парка Южно-Сахалинска практически парализована

Бизнес, Политика, Южно-Сахалинск

Назначенного в июле 2015 года руководителем городского парка Южно-Сахалинска Вадима Рокотова, который в краткие сроки привел учреждение в порядок, выдавливают с должности, причем делают это всеми доступными способами. На Рокотова пытаются повесить разные грехи, одно из самых жестких обвинений — мошенничество. Давят изнутри, раскачивая парковую лодку анонимками и доносами, снаружи — посылая табуны проверяющих и рассылая недостоверные результаты проверок в СМИ, подсовывая в качестве весомых аргументов наскоро сшитые акты.

Последняя осенняя проверка длилась в парке месяц. На это время Вадима Рокотова отстранили от должности. Пока это отстранение носит статус "бессрочного". Директору продлили отпуск. Сейчас исполняет обязанности в парке его бывший руководитель Екатерина Панасюк, которая работала там до Рокотова с 2014 года. Теперь Панасюк снова выдвигают в руководители, а Рокотова пытаются публично опозорить. Похоже, у кого-то в кризисный год не получилось смириться с тем, что 70% заработанных парком средств уходят не за его пределы, а вкладываются в само учреждение.

Завязка

Первое, что изменилось в парке с приходом Рокотова, — статус учреждения. Оно из бюджетного стало автономным. Теперь на этом факте строится одна из коллизий: проверяющие почему-то предъявляют требования к парку, как к бюджетному. Указывая на неэффективность Рокотова как руководителя, они проверяют парк, как, например, среднестатистическую школу, хотя по закону у автономки есть больше свободы в закупках. Если в бюджете в основном работают по четкому и строгому 44 ФЗ, в котором все досконально регламентировано, то в автономных учреждениях в основном используют облегченный 223 ФЗ, который позволяет ускорить процессы закупок.

— У меня по закону есть определенная вольность. Решения по сделкам до 5 миллионов я могу принимать самостоятельно. Свыше 5 миллионов согласовывал с управлением культуры, свыше 7 — обязательно проходил через наблюдательный совет. Если бы мы работали по 44 закону, проблем бы, наверное, не возникло. Я люблю этот закон, он четкий и меня как руководителя защищает, всегда с ним работал в правительстве, но здесь от меня требовали быстрого результата — изменить парк за год, а с 44 ФЗ это невозможно: очень много согласований. Пока разыграли, пока деньги получили, уже зима наступила и год прошел. Потребовалось бы 3-4 года, чтобы привести парк к тому, что мы сейчас имеем. А по 223 закону мы за год многое успели. Парк другой. Но объекты капитального строительства, на этом я настаивал, шли только по 44 закону. Теперь это спасло нас от дополнительных проблем, — отмечает Рокотов.

Результаты, которых парк добился всего за полгода, приятно удивили всех горожан. Появилась новая лодочная станция, заложили детский ЖД-вокзал, оформили тропу здоровья, уложили свежий асфальт, поставили турники, "воткнули" воркаут-городок, выгнали шашлычников, снесли пивнушки, закупили новые заборы, передвинули здания, поставили беседки, раскрасили территорию сказочной подсветкой, снесли старый стадион, закупили трибуны, провели соревнования по спидвею...

Неожиданно тучи сгустились. Хвалить стали все меньше, все больше начали придираться. В марте наступило резкое "похолодание" — парк начали методично забрасывать анонимками.

— Обнаружились группы интересов. Очень недовольны нами, к примеру, карусельщики и шашлычники — их выгнали, они потеряли заработок. Но кто хотел перестроиться, работать по закону, тот остался. Работает в парке, доволен и руки жмет. А кто хотел торговать пивом, носить кому-то конвертики — тот был разочарован. Я же всех собирал и говорил, что буду строго следить: никакой мзды и поборов в парке больше не будет, — рассказывает Рокотов.

Впрочем, недовольство прослеживалось и в коллективе. Некоторым было невыгодно доносить всю выручку в общую кассу. К примеру, лодочная станция все летние месяцы, как по заказу, приносила по 50 тысяч рублей в месяц. Ни больше, ни меньше. Рокотов встряхнул систему — изменил процедуру продажи билетов, ввел личную ответственность бухгалтера, обязал ежевечерне сдавать деньги. Итог — 70 тысяч в неделю.

— Я всем говорил: буду давать премии, только несите деньги в кассу! Я по итогам года людям платил премиальные, как минимум, 100 процентов отраслевых из муниципального задания и, как минимум, порядка месячного содержания из собственных средств парка. Премии получали все — и дворники, и электрики, и озеленители. Без исключения.

На парк посыпался град проверок, но к ним, подчеркивает Рокотов, он отнесся с пониманием, успокаивал коллектив: "Бояться нам было нечего. А проверки только укрепляют и улучшают работу". Летом наступила передышка. Мэр озвучил идею убрать Рокотова из парка, передвинуть его на благоустройство города.

После выборов ситуация вновь ухудшилась. Началось планомерное давление. До парка дошли слухи, что карусельщики, недовольные новыми тарифами, пытались найти путь наверх, чтобы пролоббировать свой вопрос на уровне губернатора.

— Я никогда один на один с коммерсантами не разговаривал, только в присутствии комиссии, я могу вам предоставить общие для всех расценки. Отдельные должны утвердить в гордуме. Расценки в парке очень простые. У нас человек, который сосисками на тележке в парке торгует, платит 10 тысяч рублей в месяц и доволен. Но если взять депутата из Корсакова, у которого 15 каруселей на участке, он в год платил 160 тысяч за аренду участка и все. Мы пересмотрели вопрос. Сейчас он за каждую карусель должен был платить от 10 до 20 тысяч, конечно же, сумма большая. Он был недоволен. Но парк берет на себя обслуживание той территории, на которой стоят все эти аттракционы. Сюда приходят люди, мы их привлекаем мероприятиями, красотой, вкладываемся, платим за свет, уборку и охрану. С нами спорили. В итоге карусельщики до сих пор не платят. Все лето работали в парке, приносили себе прибыль, но городу ничего не принесли. Никакой платы. Это все равно, что поставить карусель в центре города и никому ничего не платить, а только себе в карман. Кто теперь будет с них требовать — неясно, — рассказывает Вадим Рокотов.

Развитие

Спусковым крючком осеннего обострения с изнурительной, продолжительностью в месяц, проверкой стало поручение от одного из высокопоставленных чиновников сахалинского правительства, спущенное в мэрию, — проверить финансовую деятельность парка. ЦУ датировано 25 октября, 27-го в парк приходит комиссия, причем с уже готовым документом на руках. Ее главное оружие — акт, скомпилированный на скорую руку из материалов мартовских проверок, но максимально доведенный до абсурда. Еще через два дня, как цепных псов, на парк спускают журналистов, которые, вырывая из контекста, создают сенсацию. Маховик обвинения без суда и до суда запущен.

— Вся проверка носит явно заказной характер, все очень предвзято. Они не видят аргументы. Акт официальным считать сложно — он до сих пор не подписан надлежащими лицами. Из десятка проверяющих пока документ подписали двое — два кадровика управления культуры. Другие боятся его подписать, потому что он незаконен. Если подпишут — понесут ответственность. Они в тупике. Объемно очернив меня в описательной части, в главной итоговой, которая только и имеет значение, по факту ничего вразумительного: "Лучше подметать, углубить, ускорить, присмотреться, пересмотреть практику, исключить практику". Единственное, в чем они твердо убедились: Усачев (Борис Усачев, работавший в парке в охране — прим.ред.) должен вернуть 500 тысяч рублей. Но мы проконсультировались — это личная убежденность бухгалтера. По закону все чисто — это его зарплата за 14 месяцев, — объясняет Вадим Рокотов. — Проверяли они по тем критериям, которые предъявляют к бюджетным учреждениям, где должна быть четкая эффективность. Сказано купить стул — купи стул. Я имею право купить краску и в бюджете закладывать, что этой краской я буду красить скамейки. Пришел весной красить скамейки, смотрю, а они нормальные, но рядом облезлый столб. Я взял и покрасил столб. Я имею право это сделать. Я должен доказать правильное расходование краски, что я израсходовал ее в парке, а не у себя на даче покрасил забор. И я легко это доказываю, но проверяющие мне пишут — ага, дерево заменил, а ему сказали покрасьте. Вот такие претензии. Потому что им надо что-то вытянуть, и они всеми силами это пытаются сделать. Комиссия незаконна, и сами проверяющие это признали, почему у них сейчас проблемы с этим актом. По идее они должны поставить одну резолюцию — как, на их взгляд, эффективнее использовать бюджетные средства в кризисный год. Может, обратно из автономки сделать учреждение бюджетным, я со всем соглашусь.

В ответ на акт юридический отдел парка составил официальное возражение. Для наглядности можно пройтись по самым "горячим" фактам.

Перелет бизнес-классом

— В Москву я летаю не каждый день. Максимум дважды в год. Мой рост почти два метра, я могу себе позволить раз в год слетать в Москву бизнес-классом. Покупаю билет за свой счет. Но мне положена компенсация по закону в размере стоимости билета эконом-класса. Я билет бизнес-класса сдаю, пишу записку в бухгалтерию, они высчитывают, отнимают разницу, 30 тысяч мне возмещают. Вот этот билет они находят. Проверяющий не знает, что с ним делать, нужно же как-то подать информацию. Ага, в Москву летал! Недооформленные сто тысяч!

Псевдопремия Усачева

Борис Усачев, бывший помощник Александра Хорошавина, работает в отделе охраны парка на полставки — совместитель-почасовик с плавающим графиком. Премия в полмиллиона рублей, которую выявили в ходе проверки, его зарплата за 14 месяцев работы, то есть около 35 тысяч в месяц.

— Он не госслужащий, он не муниципальный служащий, у него нет ограничений по совмещению никаких. Если он отработал восемь часов — то получает за восемь. Иногда он выходил в субботу, считали все часы. Он не получал, как они пишут в акте, сверх отработанного времени, он реально отработал эти деньги. Мы проконсультировались в трудовой инспекции, естественно, ни один суд это не признает, вот его табель, вот его зарплата за восьмичасовой день.

Вопрос с аффилированностью

В парке работают десятки компаний — "Востокдорстрой", "Сфера", "Крильон-сервис" с гигантскими подрядами, но проверяющие выдернули именно "Сис-Сервис", в которой когда-то работал сын Рокотова. Причем сын перестал работать там еще задолго до того, как Рокотов пришел работать в парк.

— Да, мой сын когда-то там работал. Но ничего криминального в этом нет. Закон не запрещает этого, даже если бы он и сейчас был там генеральным директором. Единственное, я должен был бы собрать наблюдательный совет и сказать, что это единственная компания, которая может оказать хорошо эти услуги, и я подписываю с ней контракт. Но сын не получает в этой компании никакие дивиденды, не подписывает контракты, не участвует в управлении, у него другая работа. Но нужны были жареные факты, и они их подали, — говорит Рокотов. — Приписывают какого-то И., Ш. — я этих людей не знаю. Их называют аффилированными, они говорят, что у них есть какие-то родственники в парке. Ну, может быть. Южно-Сахалинск — город маленький, и трудно предположить, что у нас нет тут родственников.

О потерянных 24 миллионах

Еще одна "зацепка" проверяющих, которая разносится в пух и прах при ближайшем рассмотрении — исчезнувшие 24 миллиона. Средства были пущены на укладку асфальта в 2015 году. Просто под снегом асфальта не видно. А проверяющие не захотели его рассмотреть.

— Его несколько раз обсчитали, проверили. Согласовали со сметчиком отдела локальных расчетов управления культуры, они его, кстати, и рассчитывали, и проверяли, и контролировали. Комиссионные акты есть. Но проверяющие сказали — зимой асфальта не видно. Показывайте в бумагах. У нас есть начальник инженерно-технического отдела, на него возложена обязанность контролировать все ремонтные работы в парке. Он точно знает, на каких участках лежит асфальт. От сантиметра до сантиметра. Предложили им дать его в проводники, чтобы он показал, где был положен асфальт. Они отказались, говорят, асфальт должен быть виден в документах. По спутниковым координатам. Вот такое внимание у них: где-то ходят и смотрят, а где-то не хотят видеть.

Про автомобили в парке

— Когда я пришел в парк, там не было никакой техники. Это, конечно, не дело. Когда образовались свободные средства, решили покупать. Конечно, поставили широкую задачу: хотели поливалку, автовышку, снегоуборочную машину, микроавтобус, чтобы возить наших артистов. На все не хватило.

Сначала купили два мини-погрузчика "Вольво", потом микроавтобусы. Все в соответствии с 223 ФЗ. По последним покупкам уложились в 5 миллионов рублей за 2 единицы техники. Контракт публично висел на сайте госзакупок, любой желающий мог заявиться и выйти на конкурс. Мы не ночью в шалаше эти решения принимали, а открыто. Дальше прошли процесс согласований. Отправляли документы в централизованную бухгалтерию, нас проверяли. В итоге закупили у двух компаний: у "Тенси" — микроавтобус, у "Небоскреба" — автобус, — объясняет Рокотов. — Сейчас мне говорят: "Все было не так". Якобы был некий предприниматель по фамилии К., который у нас в документах нигде не фигурирует. Он каким-то образом якобы имел в руках эту технику, но дешевую, а потом путем ухищрений и манипуляций он довел цену до более высокой и только после этого продал ее в парк. Схема обычная — купил дешево, продал дороже, а разницу попилили. Но я никакого К. не знаю. Покупали технику у фирм, а не у частников. Так любого можно обвинить. Допустим, директора садика, который картошку покупает по 3 рубля на базе, а не за 50 копеек на поле.

Мы изучили рынок предложений, все по закону. Есть микроавтобусы на Сахалине — нам же надо было быстро купить. А нам показывают, ссылаясь на автосайт, — вот в Уссурийске такой же грузовик частник продавал за 1,3 миллиона. А мы купили за 1,8. Но мы не имеем права покупать у частных лиц. Самое главное — я не вел переговоры с этими коммерсантами. У меня есть люди, у меня есть отделы, у меня есть завгары, экономисты, бухгалтеры, юристы. Они все покупают.

Кульминация

Кроме проверок в самом парке, обыскивали и квартиру Вадима Рокотова. В отношении того самого К. сейчас возбуждено уголовное дело, а Рокотов проходит по нему свидетелем. Люди в погонах ничего не нашли, извинились и ушли.

— Не знаю, что они хотели найти? Дорогую мебель или золото? Флешки какие-то с документами? Да я честно работал! Конечно, они ничего не нашли. У меня обычная квартира, машина, у меня нет особняка. Да, я люблю простую квартиру. Все это неприятно, обидно. Напугали семью, я их не посвящал, не расстраивал, тем более, что мне моя работа искренне нравилась. У меня обычная семья, — рассказывает Рокотов.

Слова директора подтверждены многочисленными документами, которые в расчет никто не берет. Причем никаких показаний "живых" людей у следствия нет. Есть только анонимный донос.

— Я четко вижу неприятие своей персоны. Четко прослеживается желание вернуть старые порядки и старую команду. Этот процесс уже запущен. Достаточно посмотреть на то, кто сейчас и.о. Это Екатерина Панасюк, мой зам по правовым вопросам, которую уличили в свое время в том, что она не способна работать. Когда меня поставили на ее место, попросили дать ей какую-то работу, чтобы она училась. Видимо, уже научилась, — говорит Вадим Рокотов. — Она составляла и подписывала все контракты, которые сейчас мне вменяют как неправильные и преступные. Она несет юридическую ответственность. В том числе и за кадровые замечания, всплывшие из-за анонимок, и за Юлию Рахманову, которая написала на меня донос. Но ее сейчас выводят из-под критики, но под тяжелую критику пускают меня.

По словам Вадима Рокотова, в такой ситуации у него нет задачи да и желания оставаться директором парка. Работать, находясь под прессом, отдуваясь за чужие грехи и промахи, сложно любому человеку. Но и уйти с оскорбительным клеймом "мошенник" Рокотов не может.

— Тенденция очень хорошо улавливается. Обвинение по навету. Скоро, да уже сейчас это началось, приговаривать людей будет не суд, а публичное пространство. Человек будет виновен до того как. Сейчас это пытаются сделать со мной. Я живу по совести, поэтому, наверное, у меня нет дома на Мальдивах. Я про себя все знаю, я перед собой и людьми честен. Все премиальные выданы по закону. Автобусы и техника куплены в публичном поле и широком пространстве. Парк приобрел их законно в правовом поле. Я работал и хотел работать, были масштабные планы, программа реконструкции. Мы очень плотно работали с архитекторами. Заказали проект, который весь шкаф занимает. Теперь за судьбу реконструкции ручаться нельзя. Не знаю, кто примет права на эту программу, подпишет, возьмет и будет реализовывать. Вам и всем жителям, неравнодушным к будущему парка, надо следить за этим.

Будущее парка

Что будет с парком, сейчас неизвестно. Если не разрушать то, что уже сделано, парк еще проживет. Потом конструкции начнут ветшать, дерево надо будет лакировать, железо чистить, лампочки менять, скамейки красить... Все это уже было. У коллектива, который прикипел к парку и новому ритму работы душой, настроения самые печальные. Те, чьи персональные данные засвечены в СМИ, собираются идти в суд, другие задеты морально. Люди, оставшиеся без надежды на лучшее, работать не хотят. В парке смута.

— Конец года, премий нет. Им работать на новогодних праздниках в ночь. Конца года люди обычно ждут с нетерпением. Мы подбиваем к концу все, что удалось заработать, и выдаем премии. Люди планируют, рассчитывают на эти деньги. И вот наступает конец года, и у меня начальник туалета получает зарплату 14 тысяч рублей. И какое может быть настроение? — говорит Рокотов. — Я сделал в парке нормой публичность. Четко распределил обязанности, у нас появились планерки, у нас коллегиально принимались решения по основным вопросам, начиная от стройки лодочной станции и заканчивая установкой турников. Каждый чувствовал сопричастность к жизни в парке, и поэтому когда обвиняют меня, коллектив чувствует, что обвиняют и их, потому что они тоже принимали эти решения. У нас проходили дискуссии и споры по разным вопросам. По украшению и оформлению парка. Люди почувствовали способности к творческому труду. Когда люди идут вечером с работы и видят полный парк детей, никто не боится, потому что нет пьяниц и там светло. Хотя со стороны, конечно, может показаться, что парк сам по себе преобразился. Но уже декабрь, а в парке до сих пор нет елки. Мы не закупили ледовый городок, не знаю, что будет с катком на аллее.

Люди почувствовали изменения, а сейчас все это сыпется.

***

По данным Sakh.com, Вадим Рокотов принял окончательное решение уволиться.

Обновлено 25 мая 2018 в 11:36

Суд апелляционной инстанции определил: решение Южно-Сахалинского городского суда от 30 октября 2017 года отменить и принять по делу новое решение о частичном удовлетворении заявленных требований. Признать несоответствующими действительности, порочащими честь, достоинство и деловую репутацию Панасюк Екатерины Андреевны сведения, распространенные 9 декабря 2016 года в материале "Позор и проверки: работа городского парка Южно-Сахалинска практически парализована" о том, что "Екатерина Панасюк была смещена из-за несоответствия".

Следите за обновлениями новостей в нашем телеграм-канале
Новости по теме:
 Показать все
Подписаться на новости