Горбачев: я не хотел быть крысой, бегущей с тонущего корабля

Гособвинение накануне закончило свою часть допроса Вячеслава Горбачева. Прокурор заслушал две последние аудиозаписи из кабинета губернатора и передал инициативу защите. В допрос активно включилась московский адвокат Александра Хорошавина Ольга Артюхова: она долго жонглировала выдержками из обвинительного заключения уголовного дела, возбужденного в отношении Карепкина, Икрамова, Борисова и Хорошавина, пытаясь "заставить" Горбачева рассказать о его причастности к махинациям бывшего губернатора.

Допрос, проходивший на повышенных тонах, периодически прерывался то криками адвоката Горбачева, который пребывал в уверенности, что права его подзащитного ущемляют, то словами судьи об отводе очередного вопроса, то эмоциональными выступлениями обвиняемых. В финале заседания адвокаты взяли получасовой тайм-аут, чтобы согласовать линию защиты для продолжения допроса. Сегодня адвокаты продолжат с пристрастием расспрашивать главного свидетеля по громкому делу о взятках.

Адвокат Юрий Сюзюмов делает заявление — просит суд провести заседание до 20:30, чтобы успеть согласовать позиции.

Что по этому поводу думает судья, пока не ясно. В зале делают попытку установить связь с Москвой — на том конце возникли проблемы. Камера в столице не включена.

В Южно-Сахалинском городском суде взяли пятиминутную паузу.

Связь налажена. Слово берет Евгений Балабас — адвокат предлагает прослушать диск №27 от 2 сентября 2014 года. Коллектив защитников поддерживают коллегу. Объявляют перерыв для настройки аппаратуры.

Наконец, документы найдены. Елена Поликина сделала защитникам замечание — запрашивать нужные тома и дополнительные материалы необходимо заранее, чтобы не растягивать судебный процесс.

Пока Евгений Балабас вставляет диск в компьютер, устанавливается связь с Москвой. В зале Щербинского суда все те же — московский адвокат Хорошавина Ольга Артюхова, сам Вячеслав Горбачев со своим защитником и женой.

Евгений Балабас включает запись. Разговор ведется на фоне радио или телевизора и, судя по всему, глушилки. Рабочая беседа идет между Горбачевым и Хорошавиным. Экс-губернатор и экс-глава секретариата обсуждают предстоящую поездку в Ноглики — нюансы расписания, время вылета и прибытия, ужина и заселения в номер. Кроме того, Горбачев напоминает начальнику о речи для выступления на день нефтяника, а также про подготовку информационных справок по добыче нефти и газа.

Дальше разговор коснулся выборных денег от Лобкина — 40 миллионов, которые бывший мэр должен был вложить в казну для поддержания выборов в гордуму. Часть этого файла на этой неделе уже заслушивали — тогда его включала сторона обвинения.

Первой формулирует вопросы Ольга Артюхова. Она напоминает, что ранее, 15 мая, Горбачев утверждал, что собранные миллионы планировалось потратить на выборы. Артюхова уточняет — кто собирал суммы, откуда были деньги и на какие выборы они направлялись.

Горбачев поясняет: сумма в 80 миллионов предназначалась для проведения выборов в гордуму политтехнологами, которые приезжали под выборы. Дополнительно Хорошавин поручил собрать Лобкину 40 миллионов. Их планировалось использовать для выборов в 2015 году. Об этой задаче, которую экс-руководитель поставил перед Горбачевым, слышали и другие люди — Караганов и Макаров.

Артюхова уточняет — где хранились деньги, принесенные Лобкиным. В сейфе — отвечает Горбачев. Средства были обезличены, клались в хранилище и тратились губернатором как на личные дела, так и на выборные.

Возвращаясь к 80 миллионам, Артюхова уточняет, в каком контексте Горбачев и Хорошавин говорили "наши" относительно денег. Свидетель объясняет — Хорошавин не делил деньги на мои или выборные, а все называл "наши". Горбачев еще раз заявляет — деньги в сейфе были обезличены. Отличить одни от других невозможно. По словам главы секретариата, в хранилище одновременно лежали и 80 миллионов для технологов, и дополнительные 40 на выборы, и те, которые приносили предприниматели.

Судья снимает вопрос Артюховой. Адвокат эмоционально поясняет, что она пытается выяснить, откуда именно и на какие цели шли деньги. Все вопросы нужны для выстраивания защиты Хорошавина.

— Мы должны уважаемому суду предоставить свои доказательства и свою позицию, а сейчас нас суд лишает этой возможности, — говорит защитник Хорошавина.

Судья считает, что вопрос не имеет отношения к делу.

Артюхова делает возражение в порядке статьи 243. Адвокат считает, что судья лишает стороны состязательности и равноправия. Защита просит, чтобы эти возражения были отражены в протоколе заседания.

Опираясь на запись, Артюхова пытается выяснить у Горбачева, какие именно выборы в 2014 году проходили на территории Сахалинской области.

Горбачев не знает, на какие именно выборы он накапливал средства.

 — Из контекста разговора на записи было ясно, что вы в курсе, на какие выборы вы накапливаете средства, — напоминает защитник Хорошавина.

Адвокат Горбачева просит снять вопрос. Судья его поддерживает.

— Эти средства инкриминируются моему подзащитному как взятка, тогда как Горбачев утверждает, что деньги копились в качестве трат на выборы. Защита просит установить, куда именно были пущены деньги, кто и когда их вынимал из сейфа, это важно для выстраивания линии защиты, — высказывается Артюхова.

В речь защитницы Хорошавина вклинивается адвокат Горбачева, который считает, что его клиенту задаются наводящие, а не конкретные вопросы — это, по его мнению, недопустимо.

Встает с заявлением Сюзюмов. Он напоминает, что в такой же наводящей манере формулировала свои вопросы сторона обвинения. Адвокат уверен, что суд рассматривает дело в одностороннем порядке, активно противодействуя защите.

Слово берет обвинитель с сахалинской стороны.

 — Замечу, что в записи четко слышно Хорошавина, который говорит "Это ты накапливаешь на будущее". Слово "выборы" вообще в фоноскопической экспертизе отсутствует, — говорит Евгений Евстафьев.

Высказывается Игорь Янчук, который слышал слово "выборы".

— Это слово имеет важнейшую смысловую нагрузку, давайте переслушаем файл, оно там есть, — говорит защитник.

Слово "выборы" слышал и Юрий Сюзюмов, который считает, что экспертам и обвинению просто невыгодно слышать важное слово.

Высказывается Ольга Артюхова.

— На данной стадии расследования все доказательства равноценны. Нам навязывается какая-то приоритетность в заключении экспертов. Дать оценки им должен суд в совещательной комнате. Опираться на заключение экспертов — это уже желание какой-то стороны. Мы допрашиваем Горбачева по тем прослушкам, которые мы прослушали и услышали.

Напомнила Артюхова и о презумпции невиновности — задача защитников опровергнуть позицию обвинения и представить свою.

— Если суд не будет давать возможность задавать вопросы по выборам, вы лишаете нас возможности установления обстоятельств, которые защита в будущем будет использовать для обоснования своей позиции, — поясняет защитница.

Наводящие вопросы задавать недопустимо, отмечает судья, и просит Артюхову переформулировать вопрос.

— Почему деньги, предназначенные на выборы, хранились в сейфе в курительной комнате? — спрашивает Артюхова. Горбачев отвечает, что другого сейфа не было. Все расходы велись из одного места.

— К вам кто-либо обращался за предоставлением этих 80 миллионов на выборы в городскую думу, если да, то кто и когда?

Никто, кроме Макарова, который курировал выборы, за этими деньгами к Горбачеву не обращался.

После препирательств и череды заявлений Артюхова ходатайствует о предоставлении на обозрение очередного диска с прослушкой от 2 марта 2015 года.

Включают запись. В файле рабочие переговоры — списки, встречи, обсуждение сценария предстоящего мероприятия. Вскользь затронули начальника ФСБ, "которого пока нет на территории и встретиться с ним пока не можем".

Горбачев, по просьбе Артюховой, узнал на записи на фоне глушилок себя и Хорошавина. Разговор велся о какой-то командировке, очередном рабочем выезде. Уловить какие-то детали и обстоятельства свидетель не может.

Артюхова уточняет, слушал ли Горбачев этот файл на стадии следствия. Да, слушал этот файл и все другие. Записи были лучше, отмечает свидетель, и его слух тоже.

Горбачев ударяется в воспоминания. После возвращения из Красноярска у Горбачева с губернатором состоялся нелицеприятный разговор — глава секретариата якобы больше не мог участвовать в сборе средств, ему было неприятно соприкасаться с откатами и взятками. После этого Горбачев по просьбе Хорошавина должен был переложить все средства из сейфа в сумку, привезенную Борисом Усачевым. Горбачев утверждает, что положил в сумку 66 миллионов рублей.

Артюхова выясняет, почему Горбачев так беспокоился о средствах в сейфе и инициировал их вывоз 2 марта 2015 года.

 — Мне нужно было отдать все деньги, чтобы не было ко мне никаких претензий. Нужно было отдать и на этом успокоиться, — отвечает глава секретариата.

— Хочу сделать заявление, — встает с места Александр Хорошавин. — Никакого разговора у меня с Горбачевым по вывозу средств 2 марта не было. Он искажает. Те деньги, которые он накопил на выборы, он у меня попросил временно переместить в другое место якобы на время ремонта.

Артюхова уточняет, сотрудничал ли Горбачев в тот период с сотрудниками ФСБ. Экс-глава секретариата отвечает, что нет, до начала следствия он этого не делал, о чем сейчас жалеет.

Связь с Москвой то и дело прерывается. До очередного сбоя Горбачев подтвердил, что когда-то являлся капитаном КГБ. Включили очередной неразличимый файл, на котором Горбачев слышит голоса — свой и губернатора. Суть разговора тонет в обильных помехах.

Артюхова уточняет, приезжал ли в ночь на 3 марта Горбачев с Усачевым к зданию правительства.

 — Около двух ночи мне поступил звонок от Усачева, который сказал, что нам нужно срочно встретиться. Он приехал к моему дому, и я вышел, — объясняет Горбачев.

В ту ночь Усачеву поступил звонок от Икрамова, который предупредил, что на следующий день в администрации планируются обыски. Горбачеву и Усачеву было необходимо приехать в правительство и "все лишнее, что было в администрации, убрать".

В курилке в сейфе находилось 14 миллионов и валюта китайской республики — в переводе на рубли около 500 тысяч. Усачев в это время осматривал кабинет Икрамова на 6 этаже. Ночные коллеги встретились у лифта, Усачев был с документами, которые положил в сумку к деньгам Горбачева. В итоге сумка осталась у Усачева, он должен был передать ее губернатору утром, по дороге на работу.

 — Почему вы оставили деньги в машине Усачева? — спрашивает Артюхова.

 — Это деньги губернатора и они мне не нужны. Пусть он их и забирает, — отвечает свидетель.

14 миллионов, уточняет Горбачев, остаток средств, которые приносили предприниматели. В то же время свидетель добавляет, что средства, лежавшие в сейфе, были обезличены.

Артюхова отвлекается от денег и переходит к здоровью Горбачева, напоминая о его инвалидности 2-й группы по зрению.

Уточняет, когда свидетель перестал видеть детали. Зрение Горбачева ухудшилось к 2016 году. Как сказали врачи, это следствие нервного напряжения, которое Горбачев испытывал в течение двух лет.

Отвечая на вопрос Артюховой, Горбачев добавляет, что в марте 2015 года он различал предметы на расстоянии примерно 3-4 метров.

— Как вы могли рассмотреть сюжет по телевизору и увидеть купюры в сумме 100 миллионов, как говорили ранее? — уточняет защитник. Горбачев отвечает, что сумму озвучивали дикторы.

Защитник Хорошавина спрашивает, почему Горбачев ходит без очков, если он не различает предметы, и не пользуется тростью. Эти и еще ряд вопросов касательно здоровья судья снимает.

Артюхова пытается выяснить, насколько Горбачев объективно мог свидетельствовать о тех фактах, которые сторона защиты сейчас пытается установить.

Адвокат экс-губернатора возвращает Горбачева к фонду "21 век", уточняет полномочия фонда, роль свидетеля и Хорошавина в нем, прочие детали.

Артюхова просит о перерыве для дальнейшего согласования линии защиты. Перед паузой защитник Карепкина Игорь Янчук уточняет, показывали ли Горбачеву на предварительном следствии изъятые деньги? Горбачев отвечает, что нет, денег он не видел.

Заседание продолжено. Перед тем как задать вопрос, Артюхова поясняет — на этом заседании защита пытается установить факт наличия или отсутствия организованной группы. Адвокат Хорошавина выясняет, входил ли Горбачев в какую-либо группу, когда брал средства от Залпина, Альперовича, Сухоребрика, Томшина.

Адвокат Горбачева просит снять этот вопрос, по его мнению, он содержит юридическую оценку действий. Судья поддерживает защитника допрашиваемого.

Отвечая на очередной вопрос, свидетель вспоминает:

— Я в первый день, как нас арестовали, признал свою вину, что я под угрозой увольнения выполнял требования губернатора. Никаких денежных средств совместно или несовместно не принимал. А вину я свою признал, что и предлагалось сделать Икрамову, когда мы ехали из аэропорта в следком. Икрамов мне тогда сказал, что тоже так поступит, — говорит Горбачев.

Высказывается экс-губернатор, который замечает, что в материалах дела нет ни одного факта, доказывающего, что он угрожал ему увольнением.

Артюхова просит перечислить факты угроз, которые получал Горбачев от Хорошавина.

Экс-глава секретариата перечисляет попытки уйти из ПСО.

Первое заявление на увольнение, вспоминает Горбачев, он писал в августе 2014 — Хорошавин пропустил его через шредер, в марте было второе заявление и опять губернатор, по словам Горбачева, уговорил его остаться, а документ уничтожил.

— Абсурд полный. Он пишет заявление и угрожает мне, что уволится. Или я ему угрожаю. Где факты? — вспыхивает Хорошавин.

— Почему вы не уволились? — спрашивает Артюхова.

 — Такая мысль у меня возникала каждый день. Но когда Хорошавин приглашал меня на работу, я ему сказал, что буду с ним, сколько позволит здоровье. И еще один аргумент — я не хотел быть крысой, бегущей с тонущего корабля, — говорит Горбачев.

Артюхова передает эстафету допроса коллегам. Вопрос формулирует Юрий Сюзюмов.

 — Вам известны члены организованной Хорошавиным группы по получению от предпринимателей взяток?

Вопрос снимают.

 — Являлись ли вы членом организованной группы по получению средств от предпринимателей?

Снимают.

— Отождествлял ли себя Горбачев с членами организованной группы?

Снимают.

— Когда была создана Хорошавиным группа по получению взяток от предпринимателей? — вновь пробует пробить стену Сюзюмов.

 — Я свою вину признал и об этом заявил следствию. Ни о какой преступной группе я судить не могу — ответил свидетель. По мнению Горбачева, экс-губернатор стал меняться в худшую сторону после 2011 года. В этот же период от Хорошавина впервые поступило распоряжение получить от Залпина средства за строительный подряд.

— Я в сговор с губернатором вступить в принципе не мог. Он меня не слушал, — поясняет Горбачев.

— Вы указывали предпринимателям, что средства, которые они платят, идут на личное обогащение губернатора? — продолжает Сюзюмов.

 — Не говорил, упоминал только нужды области. Но впоследствии Хорошавин тратил только на свои личные цели, — поясняет Горбачев.

Защитник уточняет, регистрировал ли Горбачев свои заявления на увольнения в канцелярии? Такой практики в ПСО не было, утверждает Горбачев. Заявления обычно отдавали лично в руки руководителю.

Сюзюмов уточняет, когда именно и почему Горбачев продал свою недвижимость в Южно-Сахалинске. Судья этот вопрос снимает.

Пробиваясь сквозь частокол снимаемых вопросов, защитник интересуется, все ли финансовые операции по фонду "21 век" Горбачев решал с Хорошавиным. Горбачев, по его убеждению, ничего не решал. Всем ведал экс-губернатор. Сюзюмов пытается уточнить, когда свидетель попал на допрос в ФСБ. Вопрос отклонен.

Горбачев вспоминает, что признал свою вину 3 марта, тогда же его отправили в Москву к следователю. Перед этим в его квартире прошли обыски: "Между прочим, у меня ничего не нашли, не потому что спрятал, а потому что ничего не было", — отметил Горбачев.

Вопрос формулирует Игорь Янчук, который просит уточнить дату, время и цель передачи средств Сергею Карепкину. Деталей Горбачев вспомнить не может.

Вопросы Янчука через один снимают. Через судебную цензуру прорываются только самые безобидные и уже озвученные факты. Защитник Карепкина просит подтвердить факт передачи средств волейбольному и футбольному клубам "Сахалин" от Альперовича. Горбачев не знает и не помнит.

Вопрос задает Сергей Карепкин, он спрашивает, обращался ли Горбачев к нему с просьбами о перечислениях средств от предпринимателей из рыбной отрасли.

Горбачев устало подтверждает факт, что да, приходил, но добавляет, что лично от себя никогда не обращался. Приходил только по поручению губернатора.

Карепкин делает заявление — просит зафиксировать факт, что действительно Горбачев приходил к Карепкину с просьбами о перечислениях средств. Но есть один нюанс.

 — Я подходил к губернатору и спрашивал, давал ли он такие поручения Горбачеву — просить средства у рыбных предпринимателей. Хорошавин отвечал: "Посылай его подальше", — говорит Карепкин.

Полдесятка вопросов от Александра Хорошавина суд снимает. Экс-губернатор попеременно вступает в затяжную полемику то с председательствующим, то с адвокатом Горбачева.

Горбачев, отвечая на вопрос, смысл которого потерялся по дороге, эмоционально высказался в сторону бывшего руководителя. По мнению свидетеля, Хорошавин мог разорить любую компанию — это был один из рычагов влияния на предпринимателей.

Хорошавин пытается выяснить, кто именно подписывал программу. Горбачев витиевато уходит от ответа. Экс-губернатор просит привести пример, когда по его инициативе предпринимались репрессивные меры в сторону представителей бизнеса. Свидетель затрудняется, но еще раз вспоминает детский сад в Ильинском — на этот строительный подряд ни в коем случае не должен был претендовать Альперович. Таких случаев было много, резюмирует Горбачев.

Экс-губернатор между делом высказывается о некоторых "фактах", озвученных бывшим главой секретариата.

 — Фантазировать не надо. Никаких выборов в 2011 году не было. Я ни разу не избирался, а только назначался дважды президентом, — говорит Хорошавин.

Хорошавин пытается задать вопрос, суть которого сводится к тому, что в сейфе хранились еще и личные средства бывшего губернатора. Речь идет о 15 миллионах рублей, которые периодически пополнялись и расходовались. Почему, интересует Хорошавина, Горбачев нигде об этом не упоминает.

Горбачев утверждает, что личные средства Хорошавин на хранение никогда в тот самый сейф ему не передавал.

Горбачев приводит примеры растрат средств на личные нужды Хорошавина из фонда "21 век". Деньги тратили, вспоминает Горбачев, например, на оплату диссертации (4 миллиона), которую за Хорошавина писали привлеченные специалисты. Кроме того, перечисления из сейфа тратили на выкуп "Боинга" для волейбольной команды "Сахалин" (перелет в Красноярск), на рестораны, дорогие магазины и прочие увеселения.

Не желая углубляться в "клубничку" и уподобляться Горбачеву, Хорошавин заканчивает допрос. Вопросы вновь формулирует Ольга Артюхова, которая пытается узнать у свидетеля, знает ли он о фактах финансирования из фонда "21 век" строительства храмов в Сахалинской области. Судья снимает вопрос. Между тем у Хорошавина есть благодарность от владыки Тихона за содействие в возведении церквей.

Артюхова просит Горбачева прояснить противоречия между той информацией, которую он давал в Москве, и той, которую озвучивает сейчас. В частности, в досудебный период зафиксировано получение экс-главой секретариата денежных средств по 5 эпизодам.

Горбачев, замечает Артюхова, признал вину, а на данном заседании адвоката интересует, по каким именно фактам. Вопрос снимают.

Артиллерию из вопросов Артюховой, которая пытается установить факт наличия или отсутствия ОПГ, суд без промедления снимает.

На сегодня заседание завершено.