Оглашение приговора фигурантам дела Хорошавина назначено на 22 января. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 11:27 SAKH
16+

Оглашение приговора фигурантам дела Хорошавина назначено на 22 января

Дело Хорошавина, Политика, Южно-Сахалинск

В городском суде Южно-Сахалинска завершился один из заключительных этапов судебного процесса — прения. Последнюю и довольно весомую точку в них накануне поставила адвокат Александра Хорошавина Ольга Артюхова. Защитница проанализировала все эпизоды, вменяемые экс-губернатору и разложила по полочкам доказательную базу невиновности Хорошавина. Адвокат пришла к выводу — обвинение строит свою линию на показаниях нескольких людей, полных противоречий и предположений, а не реальных фактах передачи взятки. Доказательств вины Хорошавина, считает адвокат, в материалах дела нет. Следствие, уверена Артюхова, было заинтересовано в искусственном моделировании эпизодов и создании обвинительного заключения. Исходя из этого, защитница попросила суд оправдать бывшего руководителя Сахалинской области по всем эпизодам, а также переквалифицировать вменяемую Хорошавину статью с 290-й на 286-ю.

Сегодня фигуранты по делу — Александр Хорошавин, Сергей Карепкин, Андрей Икрамов и Николай Борисов — обратятся к суду с последним словом. Это последний шанс бывших чиновников сахалинского правительства резюмировать прожитые в СИЗО и под домашним арестом годы и полноценно высказаться перед вынесением приговора.

Обновлено 20 декабря 2017 в 15:11

Заседание продолжено.

Оглашаются справки, согласно которым Хорошавин и Икрамов могут участвовать в судебном заседании. На процессе полный зал журналистов. На решающем заседании СМИ решили проявить интерес к громкому делу.

Артюхова просит приобщить к материалам свое выступление в прениях на 78 листах.

Александр Хорошавин
Александр Хорошавин
Обновлено 20 декабря 2017 в 15:23

Первым высказывается Борисов, который просит учесть частичное признание вины.

— У меня не было умысла на получение взятки и тем более на ее вымогательство. Я был исключительно посредником. Тяжело осознавать, что ты совершил, но еще тяжелее раскаяться и признать вину. Хочется сказать о себе — всего, чего я добился, я добился сам, своим трудом. Жил в простой крестьянской семье, матери лишился когда было 6 лет, отца — когда 21, потом лишился старшего брата, — говорит Борисов и рассказывает о своем профессиональном пути, начиная от армии, заканчивая арестом — Вся моя жизнь была связана с селом, с людьми, которые в селе работали. Очень тяжело говорить о себе вот так. Да я оступился и эта ошибка стоит очень дорого для меня и семьи. Своим поступком я перечеркнул все, что создавал. Но самое страшное — это то, что пришлось пережить моим близким, мне до сих пор стыдно перед ними. Не могу смотреть в глаза жене, которая, будучи на пенсии, вынуждена работать по 12 часов в сутки, чтобы нас прокормить.

У меня было достаточно времени, чтобы осознать все, я раскаиваюсь, если можно было бы вернуть все назад, я бы лучше потерял работу, чем пошел на это. Прошу суд оставить меня на свободе и не назначать мне дополнительного наказания в виде штрафов. Работая на Сахалине, я ничего кроме долгов не заработал.

Николай Борисов (справа)
Николай Борисов (справа)
Елена Поликина
Елена Поликина
Обновлено 20 декабря 2017 в 15:37

С места встает Сергей Карепкин:

— Многое хочется сказать, но постараюсь говорить по существу. Хочу конкретно обратить внимание на несколько моментов. Сейчас обвинение настаивает, что я виновен в одном эпизоде. Ваша честь, прошу в совещательной комнате сравнить, чем отличается эпизод Осадчего и Зубахина — сторона защиты сделала анализ эпизодов и выяснила, что у Зубахина есть основание для оговора, нет фиксации передачи денег Борисову, нет ни одного свидетеля и ни одного разговора. А то, что я якобы передавал деньги Хорошавину, никак не расписано и не говорится, но в эпизоде значится. Сторона обвинения не привела ни одного доказательства, кроме противоречивых показаний Зубахина. У меня не было полномочий влиять или не влиять на выделение денег для проекта Зубахина.

Мы сегодня игнорируем презумпцию невиновности, мы — защита и подсудимые — вынуждены доказывать свою невиновность. Между тем сторона обвинения ушла от доказывания вины. Нонсенс, но это происходит все время, как я нахожусь под стражей.

Я стал членом ОПГ, даже не зная, что вхожу в ОПГ. Следователь ничего не расписал — когда я в него вошел, что я там делал. Следствие и обвинение ничего не сделали. Даже эта надуманная конструкция рухнула после отказа прокуратуры от эпизода Осадчего. Я прошу, ваша честь, считать это отказом от эпизода ОПГ.

У меня, ваша честь, есть просьба, чтобы вы сами попытались ответить на два вопроса, когда будете в совещательной комнате. Первый касается всех, в том числе Борисова. Обвинение держится на прослушке. Что мешало, если прослушка осуществлялась с 2014 по 2015 годы, взять с поличным губернатора, меня с черной папкой? Тогда не было бы этих вопросов? Мне предъявляют взятку? Они есть, как будто, но их нет. Виртуальная взятка, какая-то криптовалюта, про которую все говорят. Я не могу эту взятку ни пощупать, ни ощутить. Ни на одной фотографии в материалах дела нет миллионов, которые нам вменяют, но есть всякие кинжалы и прочее.

Что мешало нас взять с поличным? Если все знали кто кому носит. Ответьте, ваша честь, на этот вопрос. Второй вопрос касается уже меня. Мы приложили документ в части того, что меня включили в кадровый резерв. Я попросил приложить эти документы не для того, чтобы показать, что я хороший, а чтобы попытаться объяснить, что такое кадровый резерв. Это 144 человека со всей России, из всех только 8 с ДВ. Один человек с Сахалина. Вы представляете, какой нужно было пройти фильтр тестирования, анкетирования, согласования. Если бы в той прослушке, которая была уже в то время, что-то было, смогли бы они в администрацию президента дать на меня положительную характеристику? Большой вопрос. Ваша честь, прошу вас попытаться ответить на два вопроса.

Ваша честь, я прошу вынести в отношении меня законный приговор, как вас обязывает сделать закон. Доказательств моей вины нет. По тому, что мне вменяют, говорю всем открыто, я невиновен и могу это повторить перед кем угодно. По данному уголовному делу прошу меня оправдать. У меня все.

Сергей Карепкин
Сергей Карепкин
Обновлено 20 декабря 2017 в 15:53

"Живинку" в процесс предлагает внести Александр Хорошавин, который приступает к последнему слову.

— Я не буду говорить по существу и делу, скажу по жизни. Долго размышлял, стоит или не стоит выступать мне, говорить так называемое последнее слово. А если выступать, чтобы ушло все наносное и лживое вокруг этого дела и внутри, чтобы стало возможным принять объективное решение по делу, чтобы это решение, в конце концов, состоялось.

Если уйдет наносное, не останется ничего — дело развалится. Такое объективное решение принять было бы правильно, но, скорее всего, невозможно. Я принял решение говорить — у меня остались определенные обязательства, долг, который я должен отдать, это мое внутреннее ощущение.

Подходит к концу этот 10-месячный процесс, и сегодня, как и 20 февраля, когда было первое заседание, так же, как и три года назад, в марте 2015 года, я категорически отвергаю все предъявленные мне обвинения во взяточничестве, легализации. Я невиновен. Не было никаких взяток, не было денег в целях личного обогащения.

Есть такая формула, как чистосердечное признание, но по сложившейся практике чистосердечным считается только такое, в котором сознаются в содеянном. Разве признание в том, что ты не совершал ничего, оно менее чистосердечное? Я не совершал преступления, в которых меня обвиняют. Если слова мои каким-то образом повлияют на приговор в сторону утяжеления, что ж, тому и быть. Я не могу поступиться принципами и моралью.

Обновлено 20 декабря 2017 в 16:08

Хорошавин продолжает:

— Преступление коррупционного характера — это серьезное преступление. Впереди у кого-то маячат награды и новые звезды, но суровость приговора неправильно определять содеянным. Главным является объективность и правда. Прокуроры, которые в этом процессе представляли и поддерживали обвинение, — люди молодые и даже юные, в своем служебном рвении потребовали от суда практически крайних для нас сроков. Насколько это оправдано, решать, ваша честь, вам в совещательной комнате.

Суду решать, насколько необходимо и разумно и справедливо на 8 лет отнять у семьи Сергея Карепкина, на 9,5 лет — Икрамова от пятерых детей и престарелых родителей, не буду ничего говорить о Борисове, он сам все сказал. Вывод делать вам, суду, по закону, по правде, по совести. Совесть — это важно, если внутри болит, жжет, мучает, значит, все еще небезнадежно.

Я, наверное, не буду больше говорить о том, что относится к этому делу. Я хочу и обязан, я для этого и взял последнее слово, сказать самые теплые искренние слова благодарности всем людям, всем сахалинцам, которые поддерживали нас в это непростое время. Эти свидетельства поддержки были — поступали письма и телеграммы, присылали обереги, говорили, что за нас молятся. Спасибо всем и низкий поклон. Я знаю, что помимо людей, у которых болела душа за исход этого процесса, есть немалое количество людей, которые кипят, требуют для нас сурового приговора. Я обращаюсь и к ним и говорю — прошедшие три года были тяжелыми, приговор для нас будет, и если он вам облегчит жизнь, сделает вас счастливыми и счастливыми ваши семьи, значит, хоть одной цели это дело достигло.

Я не могу не сказать — я хочу поблагодарить защитников, которые были с нами во время всего процесса. Нам повезло — профессионализм, опыт этих людей — большая для нас удача, хотя и им на процессе доставалось. Для меня самое главное, что они искренне переживали и болели, это было видно даже на прениях. Они стали для нас близкими людьми и друзьями, эта поддержка в деньгах не измеряется. Хочу поблагодарить свидетелей, которые пришли по нашей просьбе. Это было актом определенного гражданского мужества. То, что они пришли, сказали правду — за это им огромное спасибо.

Мне не стыдно за работу мэром и губернатором, мне не стыдно за мою жизнь, я не шел на компромиссы, старался отстаивать мои личные принципы, старался отстаивать интересы края, как это получилось, судить не мне, а людям, жителям Сахалина и Курил. Я очень надеюсь, что те 8 лет, которые я проработал в должности губернатора, окажутся не самыми плохими в истории нашего региона. Но судьи — люди, и судья — вы.

Я понимаю что ничего не изменится, если нас осудят. С нашей точки зрения, осудят несправедливо. Но сколько таких дел было. Но когда судят несправедливо, мир становится чуточку хуже. Но об этом говорить не стоит.

Впереди очень важный семейный праздник, я всегда поздравлял земляков, позвольте мне сегодня поздравить всех вас с наступающим Новым годом и Рождеством, пожелать всем жителям Сахалина и Курил всего самого доброго и хорошего. Благополучия во всех ваших делах и начинаниях. Будьте счастливы, спасибо.

Встает Андрей Икрмамов, одетый в строгий пиджак. Экс-советник заметно волнуется, переступает с ноги на ногу.

— Кто сказал, что это последнее слово? Все только впереди. Это все большой обман и большая спецификация реальных событий. Много можно дать названий всему, что здесь происходило. Сахалин — маленький остров, и каждый живущий здесь волей-неволей оказывается в гуще событий и информации, которая оказывается ненужной и опасной. Мне мерзко и противно стоять на этом месте, мерзко понимать, из-за кого я здесь оказался, из-за какого человека, знаю его повадки, как он напивался в одном из отелей города, я знаю, как генерал Стручков написал кляузу на Хорошавина. В итоге что? Что выяснили в результате следствия? Всем стало понятно, что ничего не было. Что средства, которые собирал Горбачев, шли на выборы, что взяткодатели — это депутаты дум.

Икрамов прерывается на зачитывание переговоров между Горбачевым и Макаровым, в бумаге идет речь о финансировании выборов, о миллионах.

— Много интересного есть в аудиозаписях, которые почему-то не взяли. Что, не ясно, на что шли деньги? Все было понятно с самого начала и тем, кто слушал, и тем, кто расследовал. У нас есть такая на Руси поговорка — от сумы и от тюрьмы не зарекайся. По всей видимости, произвол творился всегда. Но мы не можем его допустить. Здесь говорят о деле государственной важности, показывая пальцем вверх. Конечно, он в курсе и он говорил, что, виновен или нет, решает только суд. Я подготовил обращение по результатам того, что здесь происходило.

Икрамов зачитывает обращение к Владимиру Путину. В обращении Икрамов вскрывает сфабрикованность обвинения и обличает генерала Стручкова, который, превышая полномочия, установил прослушку в кабинете Хорошавина и, по всей видимости, стоял за началом громкого дела. Икрамов просит дать правовую оценку деятельности Стручкова.

— Вы знаете, когда прокурор три недели назад озвучил свою позицию, это было удивительно, — продолжает Икрамов. — По словам свидетелей, было ясно, что дело рассыпалось. Та версия, на которую ссылался следователь, что Кран платил, чтобы увеличить контракт на миллиард, все рассыпалось, потому что выяснилось, что область не выделяла миллиард, а все решение принимало Минэнерго. Если меня обвиняют в передаче взятки Хорошавину, то вы должны это доказать. Но что сказал Володченко? Что он мне 13 раз передавал деньги? Когда ему задали вопрос, передавал ли он мне 6 миллионов долларов, он просто улыбнулся. Всем понятно, что не было взятки, это просто надумано. То же самое и Альперовичем. Средства перечислял на фонд "21 век", что в этом незаконного? Какие есть доводы у следствия? Выяснилось, что никаких. Уже не говорю о сфабрикованности все того же обвинения, начиная от свидетелей — депутатов "Единой России", все пять человек взяли деньги взаймы, но договоров займа в деле нет? Почему нет — потому что следователь Чернышев так решил! Мы это не можем оставлять в стороне. Человеку в погонах можно творить произвол и преступления?

Икрамов прерывается на чтение обращения в адрес прокурора Чайки. Подсудимый говорит о грубых нарушениях со стороны следователей, которые, по мнению Икрамова, "создали" ОПГ для продвижения по службе, сфальсифицировав многие материалы дела.

Обновлено 20 декабря 2017 в 16:35

Икрамов откладывает бумаги и продолжает прерванную мысль.

— После всего этого, после доводов свидетелей встает прокурор и просит 9 лет строгого режима? За что? За фальсификацию следователя? За то, что я сходил на день рождения к Альперовчу? Или за несуществующий разговор между Горбачевым и Хорошавиным? Ваша честь, спасибо, что сделали процесс открытым, что разрешили привести свидетелей, спасибо всем женщинам в вашем лице, которые пришли нас сюда поддержать, в отличие от мужчин депутатов, спасибо Карповой, Ивашовой, которые не побоялись прийти.

Вы знаете, что я хочу сказать, многие начинают прикладывать грамоты и награды, чуть ли не справки с 1-го класса школы. Мы не стали этого делать. Не буду сейчас говорить об отце-инвалиде, матери, которая перенесла инсульт, дочери, которая болеет. Я не взываю к жалости, я взываю к соблюдению закона. Я закон не нарушал, моя единственная вина, что мало проводил времени с семьей и с детьми и что три года нахожусь в тюрьме и не могу им помочь. Я взываю к справедливости, я против произвола и беспредела, которые творил следователь. Вспоминаю его слова из обвинительного заключения — Икрамов переживал о благополучии Хорошавина. С какой стати мне переживать? Какой абсурд в этом обвинении! Он мне кто? Брат и друг? Я переживаю за свою семью, за детей, за то, чтобы они получили хорошее образование и стали достойными жителями этого общества, переживаю за здоровье родителей, которые получают нищенскую пенсию, которую тратят на то, чтобы продлить свою жизнь.

9 месяцев длились судебные заседания в этом зале, знаковое число, через 9 месяцев рождается новый человек, надеюсь, через 9 месяцев здесь родится истина.

Обновлено 20 декабря 2017 в 16:36

Слово берет Елена Поликина.

— Суд удаляется в совещательную комнату для принятия окончательного решения по делу. Оглашение приговора состоится 22 января в 10 утра.

Судебный процесс по делу Хорошавина в целом на этом завершен.

Следите за обновлениями новостей в нашем телеграм-канале
Новости по теме:
Подписаться на новости