Двое сахалинцев настойчиво предлагают альтернативы транспортному пути через Татарский пролив
— В три часа в Доме правительства совещание по мостовому переходу. Уже третье. Втихаря от народа проводят. Вы приходите, послушайте.
На мобильный корреспондента Sakh.com незадолго до события звонит один сахалинский художник и сообщает, что его знакомый, в прошлом водолаз, собирается презентовать в ПСО альтернативный проект перехода Сахалин — материк. Он презентует его уже несколько лет, используя любую возможность, и не теряет надежды.
— Он будет стоять в черном плаще и с макетом перехода в пенопластовой коробке без пятнадцати три у дома правительства, — набрасывает детали художник, добавляя, что для нас это отличная возможность проникнуть на заседание, о котором нет ни слова в правительственном анонсе для СМИ. Можно притвориться носильщиком макета и пройти мимо охраны. Кому помешает помощник изобретателя?
План срабатывает, и вот мы уже в комнате для пресс-конференций.
На пенопластовой коробке, в которую бережно упакован макет мостового перехода, выведено черным маркером "Не бросать". Иван Воронин — коммунист, двойник Владимира Ленина, представитель общественной экологической организации "Аквазащита", изобретатель — осторожно вынимает конструкцию.
Под прозрачными сводами, вырезанными из пластиковой бутылки, ездят машинки из мультика "Тачки" и грузовые вагоны из покрашенного в черный пенопласта. На опорах моста — кнопочка. Если нажать ее, запустятся турбины, вмонтированные в опоры. Между турбинами — шлюзы. Вся эта система, по замыслу Воронина, будет гнать воды теплого Татарского пролива к берегам Сахалина, а заодно к Приморскому и Хабаровскому краям, Магаданской области и берегам Японии. Изменится климат, не понадобятся пуховики и носки из собачьей шерсти, в огромных масштабах будет экономиться топливо. Именно поэтому, уверен Воронин, его проект не пропускают: кто будет покупать уголь, если необходимость в отоплении отпадет?
Изобретатель садится в первый ряд, достает бумагу и карандаш и ждет, когда его пригласят рассказать про "русский Гольфстрим". Его тут, впрочем, не слишком ждали. Как только он вошел, девушка-организатор долго выясняла, кто его пригласил и как его фамилия. Несколько раз Воронин подходил к важным людям в костюмах и уточнял, после кого ему выступать. В морском кителе, стоптанных ботинках, с потертым самодельным макетом и флешкой "с важной информацией", которая, как выяснится позже, не работает, изобретатель очень выделяется на общем официальном фоне.
И он тут такой не один. Позади него сидит еще один странноватый человек, называющий себя свободным инженером. Он в волнении мнет рукописные листы и тоже ждет возможности высказаться.
— На самом деле таких вот интересных предложений много, они приходят нам в виде писем, написанных от руки на тетрадных листочках в клеточку, — скажет чуть позже заместитель генерального директора ОАО "Институт экономики и развития транспорта" (Москва) Сергей Шарапов, стараясь быть корректным и не обидеть авторов альтернативных идей. Впрочем, признает он, предложение Ивана Воронина небезынтересно. В теории. Рассматривать его всерьез, конечно, никто не будет.
На совещании почему-то общаются негромко, как будто чувствуют, что в зале шпион.
Сначала Сергей Шарапов говорит об
— Из них на новый глубоководный порт, если его построят, будет идти 27,5 миллиона тонн. Это если порт будет в Ильинском. После аналитических сравнений мы решили, что целесообразнее построить порт именно в районе Ильинского, в заливе Делангля. Все расчеты экономической эффективности организации проекта считаются по этим вариантам, — сообщает Шарапов.
"Создать рабочую группу", — крупными буквами выводит на листке формата А4 Иван Воронин. И чуть позже дописывает "Протокол!".
Собравшимся демонстрируют слайды. На них — наиболее вероятные грузопотоки, прогнозные объемы пассажирских перевозок до 2040 года…
— Для удобства этот большой и серьезный проект предлагается разделить на три части, — продолжает представитель института. — Первая — строительство линии от станции Селихино до мыса Лазарева, 451 километр. Вторая — строительство подходов и самого мостового перехода мыс Лазарева — Погиби, примерно 9 километров. И третья часть сахалинская — строительство железнодорожной линии, 125,3 километра. Удобно будет и проектировать, и проводить экспертизу. Это решение обсуждается на уровне руководства РЖД и Минтранса.
Дальше речь идет об эффективности реализации проекта, об отдаче, о поступлениях в бюджет.
— Совокупный макроэкономический эффект (расчеты с 2018 года по 2073 год) составит без строительства порта в Ильинском 2 триллиона 15 миллиардов рублей, а со строительством — 7 триллионов 157 миллиардов.
К впечатляющим цифрам, которые озвучиваются обыденно, как будто говорится о каких-нибудь удоях или поправках в бюджет, представитель РЖД добавляет еще одну. Окупаемость проекта составит 46,1 года.
— Это много, конечно, но терпимо. Обычный дисконтированный срок окупаемости для таких проектов составляет примерно 15-20 лет, но как исключение могут быть и подобные сроки. Ну и чистая стоимость проекта — 1 миллиард 612 миллионов рублей. В случае если этот проект будет реализован, российские дороги еще получают как бы единовременный эффект от него. Он заключается в том, что пропадает потребность развивать пропускные способности на подходах к существующим портам Приморского и Хабаровского краев, и высвобождается сумма в размере 87 миллиардов рублей. Это тоже эффект, он тоже ощутим, и это нам всем нужно понимать.
Звучит предложение рассмотреть вопрос о выделении средств из бюджета Сахалинской области на проектно-изыскательские работы.
Вторым выступает заместитель генерального директора по научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам Дальневосточного научно-исследовательского, проектно-изыскательского и конструкторско-технологического института морского флота (Владивосток) Евгений Новосельцев. Он рассказывает о том, что происходит сегодня в сфере перевозки угля.
— Наблюдается перегрузка железных дорог в направлениях на порты Хабаровского и Приморского краев. Есть избыток проектов новых терминалов по отгрузке угля, строительство которых сложно обеспечить достаточными мощностями железных дорог. На 64 миллиона тонн терминалов уже строится и спроектировано. Это дополнительно к тому, что есть сегодня. И это только в Приморском крае. Плюс на 50 миллионов декларация о намерениях по строительству терминалов в Приморском крае. Такие объемы железная дорога потянуть уже не может, — описывает ситуацию представитель ДНИИМФ.
Он говорит, что в Приморье и Ванино большая часть грузов перегружается на неспециализированных терминалах на мелководных причалах, что серьезно ограничивает конкурентоспособность угля на рынке. Необходимо строить новые специализированные угольные терминалы, которые за счет высокой производительности и большого тоннажа судов значительно снизят затраты и улучшат ситуацию.
— Это позволит освободить от угля порты Находка и Владивосток полностью или хотя бы частично для других грузов. Уже сегодня грузопотоки угля сдерживают и осложняют транспортировку контейнеров и других грузов на магистральных направлениях. Срываются сроки поставки, — объясняет Новосельцев, добавляя, что как только будет объявлено о строительстве порта на Сахалине, у нас "будет стоять очередь из инвесторов". Осталось окончательно определиться с местом и решить, каким именно должен быть порт, нужен ли волнолом и т. п.
После выступления главных докладчиков право высказаться наконец получают двое "альтернативщиков".
— Группа инженеров предлагает организовать альтернативный и очень эффективный торгово-транспортный путь из Японии и Китая в Европу и Америку вместо строительства мостового перехода на Сахалин, — начинает свободный инженер. — По транспортно-торговому пути, предлагаемому нами, можно будет перевозить 400 миллионов тонн грузов в год. Наш транспортно-торговый путь будет на 25 суток короче торгового пути Токио — Лондон через южные моря, на 20 суток короче торгового пути Токио — Лондон через северный морской путь, на 5-8 суток короче торгового пути Токио — Лондон по Транссибу, на 10 суток короче торгово-пассажирского пути Токио — Нью-Йорк. Выполнение нового торгового пути позволит России замкнуть на себя основные мировые потоки грузов и стать транспортной сверхдержавой с огромной выгодой для себя.
— Это вопрос или предложение? — интересуется Сергей Шарапов.
— Предложение, — почти с вызовом отвечает мужчина.
— Хорошо, я вам приведу пример. У вас есть одна цифра — что эта линия обеспечит перевозку 400 миллионов тонн в год. Но смотрите, мощнейшая магистраль, Транссибирская, двухпутная, в некоторых местах три пути, электрифицированная, везде автоблокировка, интервал движения в районе восьми минут… Вы знаете, какой максимальный объем грузоперевозок? 180 миллионов тонн в год. А вообще в нормальном режиме — где-то в районе 150 миллионов тонн. А что такое 400 миллионов? Вы, кажется, не представляете.
— Сказано же — торговый путь. Альтернативный, — упрямится инженер.
— Я вам хочу сказать, что последние лет пять-семь Российская академия наук, РЖД рассматривали вопрос строительства скоростной грузовой железнодорожной линии параллельно Транссибу для перевозки контейнерных грузов, — продолжает Шарапов. — Это действительно интересный проект. Скорость — до 200 километров в час. Можно по этой линии пропускать и грузовые, и пассажирские поезда. Этот вариант рассматривается. И еще один интересный эпизод из истории российских железных дорог. Во время Великой Отечественной войны фашистская Германия проектировала дорогу шириной колеи четыре метра. Грузоподъемность одного вагона была 800 тонн. Для чего? Для вывоза чернозема, угля, руд и так далее с территории Советского Союза. И такие были проекты. Надо сказать, в принципе, технически они реализуемы, так же как и то, о чем вы говорите. Но возникает вопрос, во имя чего? Что возить? И какова эффективность?
— Я же вам говорю — торговые пути между Америкой и Китаем, — обходясь без конкретики, настаивает инженер. — Политическое решение по моему проекту можно принять? Почему бы не рассмотреть его? Он лучше, чем ваш проект, который совершенно не окупается. А мой окупится за пять лет. Деньги те же, а результат другой.
Активисту корректно дают понять, что все ему уже объяснили.
Ивана Воронина слушают более внимательно, задают ему уточняющие вопросы, но в конце дают понять, что его пенопластовый мостовой переход с игрушечными машинками — утопия.
— Я побоюсь даже говорить наверху об этой идее, — говорит Шарапов.
Иван Воронин слегка разочарован, впрочем, у него позади годы презентаций, так что к таким отзывам уже выработался иммунитет. Макет заботливо прячется обратно в коробку и перевязывается бечевкой — до какого-нибудь следующего заседания в правительственном кабинете.