После публикации Sakh.com трехлетнему сахалинцу Паше Нагорному начали оформлять квоту на лечение

Sakh.com решил следить за историей трехлетнего сахалинца Паши Нагорного, о котором мы рассказывали неделю назад. Мальчик продолжает находиться в реанимации саратовской больницы. Его мама Мария Нагорная, прилетавшая на остров, чтобы уладить вопросы с работой и выбить квоту на лечение сына в федеральной клинике, вернулась в Саратов. Примерно раз в неделю мы будем связываться с ней и узнавать, как идут дела, как чувствует себя Паша и что делает сахалинский минздрав для спасения малыша. Также мы будем ждать новостей от следкома. По факту ненадлежащего оказания медицинской помощи мальчику проводится проверка.

Лечение тяжело больного ребенка — процесс сложный, но часто он сложен не только с медикаментозной точки зрения. Родителям приходится прилагать массу усилий, чтобы попасть на прием в минздрав, выбить квоту, найти деньги на авиабилеты, сделать параллельно еще миллион дел и при этом не сойти с ума от неповоротливости системы, созданной специально для того, чтобы в критические моменты, когда речь идет о жизни и смерти, самоускоряться. Пока, к сожалению, ускорение часто приходится придавать с помощью огласки ситуации.

Паша

Вот что рассказывает Мария Нагорная:

— После первой встречи с замминистра областного здравоохранения Ларисой Згурьевой, когда мне пришлось пробиваться в кабинет, мы договорились, что я подъеду к ней второй раз 10 сентября в 10 часов. Нужно было забрать письмо, которое я передам на работу, чтобы у меня не было проблем. Но с утра я была занята другими вопросами: надо было оформить доверенность, так как 11 сентября я собиралась улетать в Саратов, еще надо было в следственный комитет отвезти документы и так далее. То есть я не на танцах была, не гуляла праздно по городу, а занималась делами и поэтому к замминстру приехала где-то в полпервого дня. Она посмотрела на меня надменно, указала мне на опоздание и сказала, что письмо давным-давно ждет меня. И самое главное, дальше была следующая фраза — наши сотрудники сделали все за самарских врачей. Здесь я взорвалась и сказала — Боже мой, вы даже не знаете, что мой ребенок лежит не в Самаре, а в Саратове! Ведь вы же получили документы. А на ваших сотрудников и на вас за бездействие и халатность заводятся сейчас уголовные дела! Сказав это, я ушла в канцелярию забирать документы, которые оставила там в пятницу. Одна из сотрудниц канцелярии спросила меня, как я полечу, что с билетами, оплачивает ли их кто-нибудь. Я сказала, что помощи мне никакой не предложили, и ушла. Попутно зашла в соцзащиту. Там, услышав мою историю, женщины просто схватились за голову, дали мне свои телефоны, чтобы я обращалась к ним, если нужна какая-то помощь. Они помогут узнать, положены ли мне какие-то меры соцподдержки.

Затем мне позвонила вице-мэр и попросила приехать на встречу. Сергей Надсадин, которому я написала в WhatsApp 9 сентября, передал ей информацию. Я писала и Надсадину, и Хапочкину, добрые люди дали мне их сотовые телефоны. Надсадин сразу ответил, сказал, что администрация постарается помочь, что ему нужны наши банковские реквизиты, так как он будет обращаться к сахалинским предпринимателям.

Я приехала на прием к вице-мэру, она вызвала сотрудников управления соцполитики, которые взяли у меня нужные документы, чтобы оказать посильную финансовую помощь, хотя бы начальную. По крайней мере, оплатить билеты до Саратова, аренду жилья, пока мой ребенок лежит в реанимации, какие-то средства по уходу за ребенком: памперсы, пеленки, специальное питание, крема от пролежней и т.д. То есть то, что не может предоставить саратовская больница. Вице-мэр вошла в мое положение и сказала, что максимально постарается помочь, дала свой номер мобильного, чтобы я держала ее в курсе.

Пока я была на приеме, мне несколько раз звонили из областной детской больницы. Я перезвонила. Это оказалась главврач, которая попросила предоставить некоторые документы для оформления квоты на лечение Паши в федеральной клинике. То есть ее все-таки будут оформлять. Я надеюсь, мы ее получим, потому что оформление и получение, оказывается, разные вещи.

Приехав в Саратов, я поговорила с заведующей отделением. Они уже получили консультацию от РДКБ и центра имени Рогачева, отправили туда стекла для дальнейшего исследования и иммунограмму, потому что они сомневаются в диагнозе лейкоз. Пункцию сделали еще раз и еще раз отправили в Москву биоматериал. Мне сказали, что химиотерапию мой сын перенес хорошо, курс длился семь дней. Увидев своего ребенка, я была шокирована, он очень сильно похудел. С инфекцией он справляется, к левому легкому у врачей нет претензий, правое требует операции, но это будет чуть позже, сейчас ему нужно восстановиться. Тромбопения сохраняется. Питается Паша пока через зонд. Он почти самостоятельно дышит, и скоро ему снимут аппарат искусственного дыхания. Как только состояние стабилизируется, его переведут в другое отделение и я смогу лежать с ним.

Ну а сейчас о веселом. Когда я зашла в палату и сказала — сыночек, мама пришла, он посмотрел на меня и широко улыбнулся. Я давно не видела этой улыбки! А потом я целовала ему пузико, и он смеялся. Я смогла побыть с ним только около часа, больше в реанимации не разрешают. Сын обрадовался новым игрушкам, мы почитали книжки, он послушал песенки, поиграл в игры на моем телефоне. Когда мне пора было уходить, он начал плакать. Я очень жду новой встречи со своим малышом и надеюсь, что все будет хорошо.