Театр наций на Сахалине прочитал Бродского под электробалалайку и добавил инфантильности судебной системе
Не выходи из театра, не совершай ошибку… В тусклом свете того слегка и сильно разочаровывающего, что приходилось посещать в последнее время по работе и не только, спектакль о Бродском московского Театра наций, представленный на фестивале "Территория. Сахалин", "живой и светится". "Смотришь в небо и видишь — звезда".
Действительно, не хотелось покидать это созданное на час пространство искренности, место силы, заряжающее задумчивостью, полезной временной меланхолией, которая тоже иногда нужна в качестве антидота бездумному гедонизму, и перенимаемой у поэта верой в свой путь. Те, кто пока не нашел его, — добро пожаловать в ПСО (поисково-смысловой отряд) имени Бродского.
"Стихи надо писать так, что если бросить стихотворением в окно, то стекло разобьется". Может быть, как-то связаны эта хармсовская фраза и прозрачный пластик, которым отгорожена на сцене барабанная установка? Может быть, не будь ее, звуки ударных и слова стихотворений, словно два стаффордширских терьера, сцепились бы в схватке не на жизнь, а на смерть, выясняя, кто громче, полновеснее, весомее, сильнее по воздействию? За пару секунд до того момента, когда зал будет полон тишины, а на сцене начнут один за другим взрываться эмоциональные снаряды, успеваешь отметить про себя лаконичность сценографии. Вешалка с белым шарфом и красной шапочкой, очертания кухни беглой штриховкой для фона, красный телефон как предвестник тревожного звонка — уезжай из страны, ты здесь не нужен, — после которого у Дмитрия Сердюка, играющего Бродского в этом моноспектакле, появится мокрая дорожка на щеке, напоминающая протоптанный маленьким Иосифом след на заснеженном стекле Невы или весь путь поэта в человеческой пустыне, среди соотечественников, которым не приходит и, вероятно, не скоро придет в голову даже на минуту задуматься о вещах, занимающих героя спектакля.
Постановка из цикла "Наше все…" радует находками, среди которых — электробалалайка Артема Тульчинского. Вместе с фортепьяно Софьи Потылицыной и ударными Сергея Шамова она творила что-то невообразимое, то погружая зрителей в теплую ванну прочувствования, то устраивая холодный драйвовый душ, заставляя встряхнуться и тут же унять рукоразмахивательные порывы — так, стоп, в театре кукол пого не танцуют, это спектакль о Бродском, сиди спокойно на месте.
— Это очень неожиданно, и мы на это и рассчитывали, — признался после спектакля Дмитрий Сердюк. — Идея появилась не сразу, но мы отталкивались от команды, с которой мы придумывали этот спектакль. И так как один из участников и композитор этого спектакля играл на электробалалайке, мы решили попробовать, почему бы нет. Мне кажется, это такой интересный эксперимент — совместить Бродского, его поэзию с белорусской нашей балалайкой.
Отреагировал зал и на детский голос, неожиданно зазвучавший из динамиков и произносящий слова судьи Савельевой во время того самого процесса в 1964-м.
— Чем вы занимаетесь?
— Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю...
— Никаких "я полагаю". Стойте как следует! Не прислоняйтесь к стенам! Смотрите на суд! Отвечайте суду как следует! У вас есть постоянная работа?
— Я думал, что это постоянная работа.
— Отвечайте точно!
— Я писал стихи. Я думал, что они будут напечатаны. Я полагаю...
— Нас не интересует "я полагаю". Отвечайте, почему вы не работали?
— Я работал. Я писал стихи.
И дальше, бесчеловечно, бессмысленно, монотонно. Отчасти для того, чтобы показать незрелость судебной системы, ее поверхностность, неумение и нежелание разобраться в вопросе, и был выбран голос одного из театральных детей.
По словам Дмитрия Сердюка, сделать такой спектакль можно только тогда, когда в тебе поселилась "какая-то живая история". При этом не обязательно сохранять авторскую интонацию. Актер признался, что очень любит манеру исполнения Бродского, равно как и Ахматовой, которой тоже посвящен моноспектакль Театра наций, но не всем она близка, поэтому нужно искать подход к современному зрителю, приемлемый и точный формат. С помощью музыки сделать это легче. Так и рождается полудекламация-полупесня, которая повторяется на бис и звучит ново и пронзительно, как все, что бывает в первый раз.
Мы не пьем вина на краю деревни.
Мы не ладим себя в женихи царевне.
Мы в густые щи не макаем лапоть.
Нам смеяться стыдно и скушно плакать.