Андрей Икрамов не стал продолжать прения по совету медика

4 апреля в Сахалинском областном суде продолжается рассмотрение апелляционной жалобы экс-губернатора островного региона Александра Хорошавина, его советника Андрея Икрамова и бывшего зампреда правительства Сергея Карепкина. Защитники и их доверитель анализировали обвинительный приговор суда первой инстанции и просили полностью его отменить. Особенно запоминающимся было выступление московского адвоката Ольги Крутышевой, которая эмоционально "вырисовывала" портрет впечатлительного свиновода Олега Зубахина. По версии следствия, именно он передал взятку Хорошавину и Карепкину через Борисова (четвертого фигуранта уголовного дела, которому городской суд назначил только штраф). Сегодня прения продолжит или Икрамов, или бывший глава региона.

Заседание продолжено. Традиционно зачитываются справки из медчасти — противопоказаний для участия обвиняемых в процессе нет. Юлия Терлецкая предлагает продолжить прения сторон и обращается к обвиняемым с просьбой определиться с очередностью выступлений. Встаёт Андрей Икрамов — он просит возобновить судебное следствие и вернуться к изучению показаний Романа Шумова, который был допрошен в суде первой инстанции 13 ноября 2017 года.

— Прошу исследовать данные показания, так как суд первой инстанции не дал оценку его показаниям и не исследовал их, — выступил Андрей Икрамов.

За возобновление следствия выступают защитники и подсудимые, а против — прокурор Евгений Евстафьев. Суд принимает решение не прерывать прения.

Встаёт Юрий Сюзюмов. Он напоминает, что Андрею Икрамову были предъявлены обвинения по трем эпизодам, по одному из которых в итоге оказался оправдан. Адвокат напоминает обстоятельства возбуждения первого дела против Хорошавина и его подчинённых — показания предпринимателя Николая Крана, который сообщил о давлении со стороны сахалинских властей. Сюзюмов замечает, что задача суда и следствия — не доказательство вины обвиняемых или подозреваемых, а взвешенная оценка всех обстоятельств и защита человека от незаконного преследования.

Сюзюмов указывает на противоречия, допущенные в ходе суда первой инстанции, об избирательном внимании к показаниям свидетелей по эпизоду Крана — по его мнению судья Елена Поликина следовала выстроенной обвинением линии, в связи с чем в приговоре были отражены далеко не все обстоятельства. Защитник напоминает, все обстоятельства ареста, обысков, то, что адвокатов Икрамова не очень добросовестно уведомили о процессе по избранию меры пресечения.

— По поводу моего подзащитного — когда я его встретил в Басманном суде, я не видел его в худшем состоянии за последние четыре года, — замечает адвокат. — На моего подзащитного оказывалось давление с целью оговора Хорошавина, но он принял решение не оговаривать их, понимая, что время до суда проведет под стражей.

Сюзюмов продолжает. Он указывает на многочисленные нарушения в ходе допросов и других следственных действий, а также об оказанном давлении на своего доверителя. Целью всего этого, уверен адвокат, было получение признательных показаний, а также оговор Александра Хорошавина и "руководства сахалинского УМВД, следственного комитета и прокуратуры". Полностью зафиксировать все перечисленные Сюзюмовым обстоятельства довольно сложно — фамилии, даты и эпизоды в его выступлении сменяют друг друга очень быстро.

Юрий Сюзюмов переходит к разбору эпизода Николая Крана — по мнению следствия, Хорошавин при посредничестве Икрамова получил от предпринимателя около 5,6 миллиона долларов США в качестве "отката" за победу принадлежащей Крану компании "Энергострой". По мнению адвоката, весь эпизод построен исключительно на показаниях предпринимателя, который таким образом пытался улучшить свое положение, а также ряда связанных с предпринимателем лиц. При этом показания целого ряда свидетелей — Шередекина, Тихоньких, Бутовского, а также "формальная логика" противоречат формуле обвинения. Адвокат указывает на противоречия в показаниях Крана, на отсутствие во многих местах конкретных деталей (вроде того, как на него оказывалось давление со стороны сахалинских властей), на невозможность Хорошавину и другим лицам оказывать влияние на ход конкурса на строительство 4-го энергоблока ТЭЦ.

Сюзюмов вспоминает обстоятельства ареста Николая Крана — выявленные махинации на стройке ТЭЦ, уклонение от налогов, попытка сместить руководителя УФСБ Стручкова. Адвокат долго и подробно пересказывает различные хитрые схемы (например, покупку "Энергостроем" турбин для ТЭЦ у некой компании, которая занималась продажей продуктов питания), называет подставные фирмы, через которые выводились средства, как оборудование покупалось.

— Не потому ли (задержание Крана прошло тихо — прим. автора), что изначально правоохранителей интересовал не Кран, а губернатор Александр Хорошавин? — предполагает адвокат. Он рассказывает, что предприниматель был болен, находился в заключении, что у него не было причин для симпатии Хорошавину и Икрамову, но было желание смягчить меру пресечения. — Кран понимал, что если ничего не изменится, то помирать ему придется в тюрьме, и решил пойти на сделку со следствием.

Для него, продолжает Сюзюмов, здесь были сплошные плюсы. При этом, вспоминает Адвокат, на очной ставке с Икрамовым Кран извинился перед ним за данные в ходе следствия показания и пообещал, что расскажет всю правду в суде. Но не дожил — умер.

А, может, и не умер, замечает Сюзюмов, у защиты по этому поводу есть сомнения: его смерть могла быть инсценирована следствием в рамках программы "защиты свидетелей". А показаниям умерших, заметил адвокат, суды, как правило, верят без оговорок.

Юрий Сюзюмов углубляется в мотивы свидетелей обвинения, которые оказались перед непростым выбором — быть привлеченными за дачу взятки и фактически лишиться бизнеса, который будет замучен проверками, или оговорить обвиняемых. Своя рубашка, замечает Сюзюмов, оказалась ближе к телу.

При этом адвокат указывает, что некоторые свидетели всё-таки меняли показания: на предварительном следствии и в суде они отличались в незначительных, но важных деталях. Вроде того, кому именно они передавали денежные средства и как на них оказывалось давление.

Сюзюмов переходит к подробному пересказу взаимоотношений между Володченко и Морозовым — свидетелям в эпизоде Крана, через которых, считает следствие, происходила передача взяток.

— Полагаю, что Володченко и Морозов дали показания под давлением, — резюмирует адвокат. По его мнению, на двух свидетелей могли надавить угрозой привлечения в качестве обвиняемых. А вся вина Икрамова по первому эпизоду, подводит он итог, фактически строится как раз на словах трёх вышеуказанных лиц: самого Крана, Володченко и Морозова.

Сюзюмов продолжает по косточкам разбирать эпизод Крана: что, кому и как переводили через две оффшорные компании, когда и как познакомились все фигуранты эпизода. В большинстве случаев он приводит версию, установленную следствием и судом первой инстанции, после чего тщательно перечисляет все обнаруженные им недоработки и противоречия.

Сюзюмов замечает, что судя по всему, "Энергостроем" получен контракт на возведение четвертого энергоблока ТЭЦ раньше якобы достигнутых соглашений с Икрамовым. То есть, платить фактически было не за что. Кроме того, адвокат указывает, что оффшорные компании использовались Краном и ранее.

Сюзюмов указывает на нарушения следователями в сборе улик: недопустимыми доказательствами он просит признать целый комплекс документов и вещдоков. Из слов адвоката следует, что часть сведений не заверены должным образом, неизвестно их достоверное происхождение, а также несоответствие ряда дат обысков, а также высказывает сомнения в некоторых следственных действиях и их результатах.

Объявлен 10-минутный перерыв.

Заседание продолжено. Юрий Сюзюмов рассказывает об анализе сообщений, обнаруженных в файле Microsoft Outlook на одной из изъятых флешек, а также о файле Microsoft Word, обнаруженном там же. Достоверность этих доказательств вызывает у адвоката сомнения как по форме — электронные документы могли быть сделаны кем угодно и когда угодно, так и по истории их возникновения и включения в состав материалов дела.

Около 5 минут адвокат анализирует одну из выписок из "Лаки Банка": он, по версии следствия, обслуживал счета офшорной компании "Менлайн". Защитник указывает, на многочисленные противоречия — от счетов до названий, которые вошли в приговор и были использованы в формуле обвинения.

— Что это, халатность следствия? — риторически интересуется Сюзюмов, перечисляя ключевых свидетелей и документы, которые следователем то ли не были исследованы вовсе, то ли просто не включены в материалы. Адвокат считает, что речь идёт о сознательно выстроенной следствием одной обвинительной линии — той истории, которая была "распиарена" в СМИ после ареста руководства области, и от которой в процессе отказываться было уже невозможно.

Сюзюмов переходит к изучению доводов следствия об организации Хорошавиным и его подчинёнными преступной группы — их он называет декларативными, а сам факт существования ОПГ считает недоказанным. Защитник ссылается на мнение Верховного суда, который весьма конкретно характерезует организованную группу как иерархическую и устойчивую структуру с распределением ролей. Доказательств наличия подобного в деле его подзащитного, уверен Сюзюмов, нет, а наличие ОПГ — исключительно мнение прокурора, который подписывал обвинительное заключение.

Сюзюмов переходит к эпизоду Альперовича — передаче 125 миллионов рублей "откатов" за строительство гимназии №3 в Южно-Сахалинске. Эти средства предприниматель перечислял в фонд "Сахалин — XXI век", сахалинской хоккейной команде, всероссийской федерации волейбола и так далее. Ещё 65 миллионов рублей Альперович передал Горбачеву наличными.

Именно бывшего главу секретариата Сюзюмов называет организатором получения взяток от строителя.

Сюзюмов указывает, что денежные средства брал именно Горбачев, адвокат перечисляет 4 квартиры и дом в Геленджике, которые купил и строил глава секретариата. Откуда у него нашлись средства для этого?

При этом, замечает Сюзюмов, до сих пор этого "активного участника ОПГ" не обвинили в совершении преступлений, которые инкриминируются Икрамова, Хорошавину, Карепкина, даже не арестовали его "нажитое непосильным трудом" имущество, а также то, что Горбачев находится в Геленджике, а не в СИЗО, то есть в очень мягких, по сравнению с другими фигурантами, условиях.

— После всех этих преференций можно ли называть показания Горбачева достоверными? — замечает защитник, имея в виду стремление Горбачева к заключению соглашения со следствием, которое подразумевает согласие с позицией органов.

Проанализировав все факты, Сюзюмов приходит к выводу, что суд первой инстанции признал Икрамова виновным в получении взятки неправомерно: никаких контактов с Альперовичем, связанных с передачей наличных, Икрамов не поддерживал, а состава преступления в просьбах о помощи спортивным организациям суд не обнаружил. Тем не менее, он был признан виновным.

— Ложечки нашлись, а осадочек остался. И именно на этом осадочке не суд, а судилище — осудили Икрамова, Карепкина и Хорошавина, — с лёгким характерным акцентом рассказывает защитник анекдот и вспоминает "миллиард под кроватью" и "ручку за 36 миллионов", которые так никому и не были предъявлены и оказались "пиар-ходом".

Сюзюмов приходит к выводу, что доказательств вины Икрамова в материалах дела нет, что на предположениях обвинительный приговор построен быть не может, а все, что расценено как преступление, — исключительно рабочие обязанности бывшего советника. Адвокат напомнил о презумпции невиновности, о бремени доказывания, об необходимости целого комплекса аргументов для признания вины. В том виде, в котором сегодня сформулирован приговор, уверен он, о его законности не может идти речи.

— Прошу вынести в отношении Икрамова Андрея Рашитовича оправдательный приговор, — заключил защитник.

Суд предлагает выступить Андрею Икрамову: до запланированного перерыва остаётся ещё полчаса. Обвиняемый просит перенести выступление на послеобеденное время — на бумаге речь он не писал, а говорит в последнее время редко, так как содержится в одиночной камере.

Суд соглашается и объявляет перерыв до 14.30.

Заседание продолжено. Небольшая задержка была вызвана состоянием Андрея Икрамова — подсудимый даже обратился за помощью к фельдшеру. Бывший советник в зале суда бледен, пьет много воды и сжимает в пальцах кусочек материи, возможно, с нашатырем.

— Так себе, не очень, — в ответ на вопрос Юлии Терлецкой отвечает Андрей Икрамов.

По ходатайству фельдшера суд принимает решение об ещё одном перерыве — на то, чтобы собраться с силами, Икрамову дают 15 минут.

Заседание продолжено. Выступает фельдшер — она предлагает прервать прения, у Икрамова давление 180 на 100, его необходимо аккуратно снижать в течение примерно двух часов. Сам Андрей Икрамов готов продолжать, но остальные участники процесса согласны с мнением медработника и не видят необходимости в "совершении подвига".

Суд принимает решение прервать процесс — заседание продолжится завтра в 9.30.