Защита подсудимых по делу Хорошавина ждет приговора по закону и совести

Рассмотрение апелляции по делу бывшего губернатора Александра Хорошавина уверенными шагами приближается к финалу. 8 апреля в Сахалинском областном суде продолжится стадия прений. На прошлой неделе выступили бывший зампред регионального правительства Сергей Карепкин и его адвокаты, экс-советник губернатора Андрей Икрамов с защитником, а также главный фигурант уголовного дела. Сегодня дошла очередь до адвоката Хорошавина Ольги Артюховой. После ее монолога ожидается выступление стороны обвинения.

Судебное заседание продолжено. Встаёт Ольга Артюхова. Она начинает прения с заявления о поддержке апелляционной жалобы об отмене приговора и вынесении оправдательного вердикта. По мнению адвоката, в деле не доказаны ни наличие организованной группы, ни факты получения взяток, ни покровительства взяткодателем. Она также поддержала апелляционные жалобы Сергея Карепкина и Андрея Икрамова, а также выступление своего доверителя в прениях.

Артюхова переходит к сути выступления — она говорит о том, что все уголовное дело является ни в коем случае не экономическим или коррупционным, а политическим.

— Арест политика не может быть вне политики. Перед арестом Александра Вадимовича готовились серьезные рокировки, — замечает адвокат. Она говорит, что Хорошавин оказался жертвой смены сфер влияния, которая происходила в России, и в том числе на Сахалине, — замечает адвокат.

Ольга Артюхова вспоминает резонансный случай с опубликованием в прошлом году подмосковным чиновником Шестуном переговоров с сотрудником ФСБ Ткачевым, где последний, цитирует адвокат, говорит следующее:

"Я работал по всем губернаторам, по всем главам. Если паровоз поехал — его не остановить". Артюхова трактует это как наличие одобрения задержаний и предъявления обвинений российским губернаторам нескольких регионов на самом высоком российском политическом уровне.

— Поехал он и в нашу сторону. Даже не паровоз, а локомотив, — заключает защитник.

Адвокат указывает на многочисленные нарушения процессуальных норм в суде первой инстанции, на ход следствия, на нагнетание в СМИ атмосферы вокруг миллиардов Александра Хорошавина. После задержания, рассказывает адвокат, разрозненные факты надеялись подвести под коррупционное преступление, скрепить все это признанием основных фигурантов и в таком виде успешно провести через все судебные инстанции до приговора. Но признания не получилось, миллиарды не подтвердились — тогда и возникла схема с показаниями Вячеслава Горбачева и сахалинского "бизнес-бомонда", которым предложили сознаться в посредничестве или даче взяток в обмен на смягчение обвинений или прекращение уголовного дела по "деятельному раскаянию".

Ольга Артюхова переходит к анализу предъявленного Хорошавину факта создания преступной группы — доказательств ее создания в деле, по ее мнению, нет. Кроме того, в материалах корректируется дата ее создания — необходимость в этом возникла в результате отказа от эпизода Анатолия Осадчего. Убедительных доказательств того, что у Хорошавина была подобная структура, замечает она, в деле не проведено, а те, что есть, можно трактовать максимально широко.

— Таким образом, назвать преступной группой можно любую структуру органов исполнительной власти, — заключает адвокат.

Адвокат начинает выступление по эпизоду Крана — его она считает ключевым во всем уголовном деле. Она вспоминает, как ФСБ в начале 2010 года заинтересовалась вексельными схемами банкира, по которым он выводил деньги за рубеж — в том числе через уже упомянутые в деле оффшорные компании. Для "самозащиты" Кран решил сместить сахалинского генерала ФСБ Стручкова — для этого он решил дать взятку неким высокопоставленным силовикам. Именно на этом этапе его задержали, расследование уголовных дел закрутилось. И в определенный момент банкиру предложили начать сотрудничество со следствием. Опасаясь за свою семью, которая также могла попасть в поле зрения силовиков, Кран решает согласиться на это предложение, чем блокирует расследование уголовных дел по вексельным схемам.

Так и появляется эпизод Крана, а деньги, которые он платил за смену руководителя сахалинского УФСБ, в итоге перекочевали в уголовное дело Хорошавина и превратились в "откаты" экс-губернатора.

Артюхова подробно приводит вексельные схемы Крана, доказывая, что все офшорные компании использовались банкиром исключительно для собственных нужд и финансовых операций. Одна из них, "Менлайн", была зарегистрирована на Крана даже раньше, чем его компания "Энергострой" получила контракт на возведение четвертого энергоблока ТЭЦ-1. Первоначально, по версии следствия, эта компания была создана именно для передачи денег бывшим чиновникам.

Артюхова перечисляет то, как следствие "скрепляло" свою искусственную схему: в дело попали документы других компаний, доводы защиты старательно игнорировались, ряд документов, в том числе англоязычных, вовсе не попали в поле зрения суда. Адвокат также замечает, что сумма взятки — 5,6 миллиона долларов — "не бьётся" с показаниями свидетелей в суде о 6% или 10% от сумм госконтрактов.

Дальше, продолжает Артюхова, не доказан факт наличия какой-либо зависимости Николая Крана в деле строительства энергоблока от областного правительства. Все расходы и финансы были включены в инвестиционные программы и были "защищены" от какого-либо влияния. Кроме того, удивляется адвокат, "отказавшийся от дальнейших откатов" Кран после не испытывал проблем с получением госконтрактов.

Из вышеприведённого следует, замечает адвокат, что вывод о получении взяток Александром Хорошавиным и его подчинёнными сделан из "порочных и явно ошибочных сведений".

— Взятка должна даваться за что-то конкретное, — завершает адвокат. А в деле ничего, что доказывало бы факт получения взяток как лично, так и в составе организованной группы, отсутствует объективная сторона покровительства. Все это, уверена защитница, свидетельствует об отсутствии достаточных оснований для вынесения приговора по эпизоду Крана.

Ольга Артюхова переходит к эпизодам "сахалинского бизнеса, затравленного Александром Хорошавиным". Это эпизоды Томшина, Альперовича (дважды), Сухоребрика и Залпина. Все эти эпизоды, замечает адвокат, объединяет общий подход следствия к предъявлению обвинения и доказыванию: в основание каждого эпизода легли показания самих взяткодателей, показания Вячеслава Горбачева, а также данные "прослушки" и кадры камер видеонаблюдения, установленных в ПСО. Последние два свидетельства, уверена защитник, напрямую не доказывают получение взяток, тем не менее они фигурируют в деле как основные доказательства.

Часть приведенных материалов — в частности, переговоры Горбачева с Залпиным, бухгалтером фонда "Сахалин XXI век" и неким неизвестным лицом, с которым обсуждался "долг Малькова", протоколы осмотров оптических дисков и записей телефонных переговоров, которые по мнению Артюховой, были перемонтированы.

— В деле нет доказательств, подтверждающих факт получения денежных средств, — сообщила адвокат. Нет в материалах, по ее мнению, также доказательств наличия организованной преступной группы, нет факта личного получения денежных средств Александром Хорошавиным. Два этих факта в понимании следователей связаны напрямую — если состоял, значит получал. Но, замечает адвокат, сам факт существования ОПГ не доказан, как и то, что денежные средства всё-таки предназначались Хорошавину.

Адвокат переходит к объективной стороне предъявленных обвинений — наличию зависимости и необходимости покровительства.

— Общим для всех эпизодов является финансирование всех объектов, кроме гимназии, за счёт областного бюджета. Но в силу занимаемой должности Александр Вадимович не обладал функциями главного распорядителя бюджетных средств, у него не было полномочий по прекращению или изменению финансирования. Бюджет региона является законом, и у исполнительной власти здесь нет полномочий, — резюмирует адвокат отсутствие у взяткодателей оснований платить Хорошавину.

Адвокат подробно анализирует каждый из предъявленных эпизодов — общими моментами в каждом из них, уверена она, является отсутствие у Александра Хорошавина прямого влияния на взяткодателей, что все расходы, которые якобы мог "порезать" экс-губернатор, были "вшиты" в бюджет, никаких требований по пересмотру в сторону уменьшения данных статей Хорошавиным не высказывалось. Никто из свидетелей также не сообщил, какие конкретные шаги в рамках покровительства совершил в их пользу Хорошавин.

Кроме того, все переговоры с ними вел Вячеслав Горбачев. Кроме того, в случае с "Авророй" совершенно непонятно, за что платил Сухоребрик: по версии следствия, он волновался за субсидии на перевозки сахалинцев. Но никакой прибыли ему или его компании, замечает Артюхова, эти деньги не приносили — "субсидировалась не компания, а пассажиры".

Особенно подробно Ольга Артюхова разбирает "медицинский" эпизод Романа Альперовича — передача взятки в 10 миллионов рублей за приобретение областью квартир для медицинских работников. Здесь, рассказывает адвокат, ее подзащитному вменяют также вымогательство — якобы предпринимателя вынудили продать области квартиры, рыночная цена которых составляла более 80 тысяч за квадрат, за 66 тысяч. Но никаких доказательств этому, уверена она, нет.

Ольга Артюхова подробно анализирует эпизод Томшина. В общем ряду претензий к работе следствия здесь добавляется новый — озвученные в деле моменты встреч взяткодателей с взяткополучателем физически невозможны, поскольку чиновники находились в эти моменты за пределами Сахалина. Все это ставит под сомнение и другие озвученные следствием даты: например, упоминаемые в следующей главе, эпизоде Арефьева, моменты встреч. Это, уверена она, свидетельствует об искусственности формулы обвинения и "подгоне" дат под время нахождения Хорошавина на Сахалине.

К стандартному набору аргументов добавляется странная история про "исчезновение и появление" свидетеля Павленко, который якобы передавал деньги в зоне действия базовых станций в районе Уюна. Этот факт, уверена адвокат, является доказательством монтажа данных.

На этом утренняя часть заседания завершается — изучение оставшихся эпизодов адвокат просит перенести на вторую половину дня.

Суд соглашается с ней — прения продолжатся в 14.30

Заседание продолжено. В зале царит какая-то неожиданно легкомысленная атмосфера. Озвучиваются справки из медчасти — все подсудимые могут участвовать в процессе.

Ольга Артюхова переходит к анализу эпизода Зубахина — взятки за господдержку при строительстве свинофермы "Мерси Агро" в Таранае. Обвинение в этом эпизоде, рассказывает адвокат, строится на показаниях двух лиц — самого Зубахина, а также ещё одного подсудимого экс-министра сельского хозяйства Николай Борисов. Оба этих лица, выражает сомнения Артюхова, в своих показаниях могут быть заинтересованы в оговоре. Именно два этих фигуранта дела были основными бенефициарами строительстве свинокомплекса с бюджетной поддержкой: Зубахин получал бы субсидии по линии минсельхоза, а его товарищ-министр, с которым они работали ещё в Приморье, отчитывался бы о развитии отрасли. Но минфин не пропустил проект Зубахина и ему пришлось обратиться в министерство инвестиций, где покровительства у него не было.

Тем не менее, путем различных действий, Зубахин всё-таки сумел получить 160 миллионов на возмещение капзатрат по линии минсельхоза. Большую часть этих денег он получил от ведомства до ареста Борисова. Вообще, по мнению адвоката, Борисов был не чист на руку — об этом свидетельствуют показания экс-министра инвестиций Котовой, которая со ссылкой на сахалинских аграриев рассказала о поборах со стороны Борисова и его давлении на сельхозпроизводителей с целью приобретения техники у аффилированных поставщиков.

— Мы полагаем, что у Зубахина и Борисова были общие интересы. Защита не исключает, что это были и финансовые вопросы, — замечает адвокат и предполагает, что именно эти обстоятельства могут служить основанием для совместного выступления против Хорошавина и Карепкина.

Ольга Артюхова уверена, что недоказанным является сам факт передачи взятки Зубахина Борисову. Часть доказательств обвинения базируется на протоколах осмотра оптических дисков, которые, вероятно, подвергались монтажу, а также материалам допроса Сергея Карепкина в апреле 2015 года. Но в этих показаниях, замечает Артюхова, фамилий и фактов, напрямую связанных с Зубахиным и "Мерси", нет.

Нет доказательств получения Хорошавиным денег, нет данных, подтверждающих существование преступной группы, нет понимания того, как экс-губернатор и Сергей Карепкин могли влиять на предоставление господдержки и какие действия в пользу "Мерси Агро" они совершили или могли совершить, не являясь членами комиссии, складывает кирпичик к кирпичику адвокат. Артюхова перечисляет целый пакет документов, в которых опровергается причастность Хорошавина и Карепкина к выделению денежных средств в рамках программы господдержки инвесторов.

Карепкин, со ссылкой на его допрос в суде сообщает Артюхова, никаких действий в пользу Зубахина не совершал, никаких указаний о таких действиях он также не имел.

— Предположения (Зубахина) не могут служить основанием для вынесения обвинительного приговора, — резюмирует адвокат. Она указывает на противоречия в материалах приговора — указано, что Хорошавин теоретически имел полномочия для выделения господдержки, но фактически все решения в отношении "Мерси Агро" принимали другие лица.

Наконец, продолжает адвокат, не подтверждается позиция обвинения о передаче денег тремя партиями в контрактные даты — их, уверена защитник, просто не было в это время в одном месте, а значит, они не могли обмениваться деньгами. Все эти факты были искусственно созданы следствием, уверена она.

На этом она завершает работу над эпизодом — доказательств вменяемого ее подзащитному нет.

Переходят к эпизоду легализации денежных средств. В деле под этим заголовком, напомнила Ольга Артюхова, проходит зачисление на счета самого Хорошавина и его супруги денежных средств, а также приобретение ими валюты приблизительно на 77 миллионов рублей. При этом, указывает адвокат, официальный доход семьи экс-губернатора с 1997 года составил около 120 миллионов рублей, что значительно превышает вмененную ему сумму. А следствия и обвинение почему-то не объяснили причину трактовки этих денежных средств именно как легализация — они, а следом и суд, просто просуммировали все деньги на счетах, никак не разбираясь в происхождении средств и их законности.

— В связи с этим по всем вышеуказанным эпизодам защита просит оправдать Александра Вадимовича Хорошавина, — подводит итог Ольга Артюхова.

Уже после основного выступления Ольга Артюхова выступает по поводу тонкостей вменения ее подзащитному обвинения во взяточничестве — его обвинили в соответствии с новой редакцией статьи 290 Уголовного кодекса, в котором серьезно расширена объективная сторона взяточничества и перечень действий, которые могут быть расценены как состав преступления. Хотя по закону Хорошавин и другие подсудимые должны были привлекаться по предыдущей редакции этой статьи, которая допускала переквалификацию на "превышение должностных полномочий" и в целом предполагало чуть иной порядок наказания.

— Я прошу только об одном судебную коллегию — подойти к рассмотрению наших жалоб с профессиональной точки зрения. Ведь мы, юристы, нацелены исключительно на закрепление законности. Пусть профессионализм будет мерой отчета, — завершает Артюхова и ещё раз просит оправдать своего подзащитного.

Прения переходят к обвинению. Прокурор Евгений Евстафьев замечает, что в первой инстанции суд обеспечил все условия для состязательности процесса, что были соблюдены все нормы УПК, были изучены все необходимые доказательства.

— Виновность Хорошавина, Икрамова и Карепкина объективно подтверждается показаниями свидетелей и другими доказательствами, — замечает прокурор

Представитель гособвинения обращает внимание на то, что все доказательства, приведенные в деле, были получены законно и являются относимыми и допустимыми, и не соглашается с попыткой защиты признал их недостоверными или незаслуживающими доверия.

У свидетелей, "справедливо установлено судом", не было никакой заинтересованности в ухудшении положения обвиняемых, все они были предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний.

Сторона обвинения, замечает прокурор, не согласна с доводами апелляционных жалоб защиты о нарушениях права на защиту.

Вина подсудимых доказана, уверен прокурор, поэтому невозможно согласиться с требованиями защиты об отмене приговора или вынесении оправдательного приговора.

— Прошу приговор Южно-Сахалинской городского суда изменить — внести в результативную часть банковские реквизиты Следственного комитета. В остальной части приговор прошу оставить без изменения, а апелляционные жалобы — без удовлетворения, — резюмирует Евгений Евстафьев.

Суд предлагает перейти к репликам. Первым выступает Василий Иванов, который называет дело созданным с помощью манипуляций, что с таким подходом можно обвинить в совершении преступления, в том числе тяжкого, любого человека. Защитник Сергея Карепкина говорит о том, что в деле из "мухи сделали слона", в том числе с помощью СМИ.

— Парадоксально вообще. Данным приговором создаётся прецедент — два человека, сговорившись, могут ходить по чиновникам и через три месяца идти в следственный комитет. "Он у нас взятку брал". Это касается и судейского корпуса, и прокуратуры, и полиции. Не надо ничего доказывать — два человека сказали "брал" значит брал, — выступает с репликой Василий Иванов.

Правом реплики решает воспользоваться Сергей Карепкин. Он указывает, что в материалах нет доказательств "времени, места и обстоятельств" получения взяток.

— Я считаю, что доказательной базы передачи мне взятки, тем более для Хорошавина, я ни в материалах уголовного дела, ни в приговоре не увидел, не услышал в выступлении прокурора, — выступает экс-зампред.

Встаёт Юрий Сюзюмов — он также уверен, что в материалах по эпизоду Крана отсутствует доказательство причастности Икрамова к этим фактам, а сам эпизод создан искусственно. Нет, по мнению защитника, никаких оснований для вынесения приговора по эпизоду Альперовича.

Он также указывает на проблемы с вызовом ряда свидетелей, которых заявляла защита. Защитник также признается, что за 4 года Икрамов стал ему не просто клиентом, у них установились дружеские отношения. Он рассказывает на давление на Икрамова, указывает на тяжелые условия содержания экс-советника.

— При вынесении решения по данному приговору прошу взвесить... Решается судьба не только самих подсудимых, но и их родственников. Прошу вынести приговор в соответствии с законом и совестью, — завершает адвокат.

Глава судебной коллегии Юлия Терлецкая объявляет о завершении прений и просит подсудимых выступить с последним словом.

Первым встаёт Карепкин — он коротко замечает, что сказал все что мог, и если бы его хотели услышать, то услышали бы.

После поднимается Александр Хорошавин — экс-губернатор признается, что не очень понимает сам жанр "последнее слово", которое, как правило, не оказывается последним — например, точно с такой же репликой он выступал более года назад.

— Последнее слово в этом процессе ещё не сказано, и надеюсь, когда-то будет сказано. Мы с вами не прощаемся, по крайней мере, я не прощаюсь, — замечает экс-губернатор.

Суд постановляет приостановить процесс до 9.30 завтрашнего дня. Вероятно, во вторник с последним словом выступит Андрей Икрамов.