Спектаклем "Теркин" Чехов-центр закрывает 88-й сезон и открывает фестиваль "Сахалинская рампа". Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 03:13 SAKH
16+

Спектаклем "Теркин" Чехов-центр закрывает 88-й сезон и открывает фестиваль "Сахалинская рампа"

Культура, Южно-Сахалинск

Спектаклем "Теркин" Чехов-центр закрывает 88-й сезон и открывает фестиваль "Сахалинская рампа".

На постановку пригласили санкт-петербургского режиссера Евгения Зимина, который ранее ввел в репертуар театра комедию "Хапун".

Написанный Твардовским в годы войны "Василий Теркин" был невероятно популярен у читателей на фронте и в тылу, собирательный образ воина-героя служил примером для подражания, а лучшие цитаты ушли в народ, утеряв авторство. Почему Чехов-центр взялся за поэму Александра Твардовского, по сути дела, вопросов не вызывает (разве о том — как подобрать форму соразмерно содержанию). Не потому, что май и июнь в нашей стране неизменно цвета хаки, а потому, что театр, искусство находятся в трудном поиске национальной идеи, которая обусловливает русский характер. Поскольку с вдохновляющими идеями и героями нашего времени современная драматургия справляется так себе, поставляя в качестве первых — безнадегу "все пропало", а на роли вторых — чаще всего фриков и эгоцентристов, то опору приходится искать в прошлом, не без тайной надежды, что лучшее зерно, гены дедов прорастут во внуках, в будущее. Заодно внести свою посильную лепту в реабилитацию ни в чем не повинного слова "патриотизм" (без приставки "ура-"), без которого не было бы будущего.

Это, уже свершившееся будущее, становится зачином спектакля, когда сцену затопляет ликующая толпа под грохот победного фейерверка. И далее, стремительно прокручиваясь, фотолента бросает вспышками моменты советско-российской истории от 1945-го до наших дней. А затем время поворачивает вспять, к войне, которая у Евгения Зимина возникает в синтезе равновеликих составляющих — не только слова Твардовского, но и музыки Николая Морозова, которая впитала шарм довоенных ритмов, хореографии Маргариты Красных, светописи и актерской игры. Берясь за поэму, режиссер сразу очертил правила игры:

— С самого начала я решил не превращать спектакль в драму, а дать актерам поиграть в поэтический театр, уйти от прямого психологизма, от реализма, потому что он банально противоречил бы житейской правде, когда сидят бойцы в окопах и говорят стихами. Раз уж автор предложил иносказательный язык, то и форма существования должна ему соответствовать. Чем прекрасна поэма Твардовского? Существует авторский взгляд на все. Мы постарались не адаптировать его под себя, а стать соавторами. Для меня было важно, чтобы актеры не просто играли своих персонажей, но и при этом давали свою оценку ему.

Фото Чехов-центра

Визуально развивая его замысел, художник Кирилл Пискунов создал чистое, свободное от быта пространство. Только поднял дыбом сцену за счет наклонной плоскости, над которой, то снижаясь, то поднимаясь, кружат доски. На этих "качелях" сходятся в смертельной рукопашной с врагом, флиртуют и вспоминают о доме, они служат полками теплушки, которые смыкаются с железнодорожными путями, бегущими на мониторе. Кинохроники взяли на себя основной объем правды, тем самым снизив до здравого минимума это вот малоудобоваримое "играют мальчики в войну". И для создателей было принципиально соблюсти достоверность, в том числе и через подлинность вещей (что-то выписывали с материка, а полевую кухню нашли здесь же, на Сахалине), чтобы через тяжесть слишком широких кирзачей, винтовок и чемоданов с металлическими уголками в исполнителей перетекло бремя прожитого и пережитого времени.

Приглашенная Зиминым хореограф Маргарита Красных не раз обращалась к военной теме, но впервые — в синтезе с поэтическим словом, и самым оптимальным было уйти от естественного человеческого проживания в область метафор и символов, ощущений и настроений. В "Теркине" россыпь выразительных пластических решений: например, трагизм эвакуации буквально пригибает к земле толпу растерянных женщин в платках с младенцами и узлами, легкий белый вальс с простынями или бинтами в госпитале — это про молодость и любовь смерти вопреки, сцена с письмами передает отчаянную, до сердцебиения, надежду и робкую радость.

Кажется, что, затевая инсценировку, режиссер задался целью не дать никому отсидеться на скамейке запасных, нарастив к тому же объем "Книги про бойца" за счет женской половины труппы. Признавался, что помуштровать ребят пришлось немало, чтобы максимально сузить зазор между актерами и образами солдат и офицеров. Спектакль раскручивается вереницей зарисовок из 30-главной поэмы на контрасте, веселых и печальных, динамичных и лиричных — акробатика не без риска на колышущихся мостиках между эпизодами, пронзительная трагичность утраты (потерял кисет, семью, дом), обаяние танплощадки с платьями в милый цветочек, подвиг саперов на переправе, когда "люди теплые, живые шли на дно, на дно, на дно"…

Тема спектакля заложена в названии, от которого режиссер намеренно отсек имя, чтобы через цепь фронтовых эпизодов показать многоликость героя-народа. В спектакле Зимина их, очень точно взаимодополняющих друг друга, четверо. Теркин может быть в каждом, его могут звать Виктор, Антон, Роман. По определению режиссера, Теркин Антона Ещиганова — бывалый боец, Романа Мамонтова — интеллигент-студент, Романа Болтаева — домашний мальчик, тоскующий по маме, Виктора Крахмалева — рубаха-парень, любимец публики в переносном и прямом смысле. Они хороши каждый по-своему и едины в молодом актерском кураже. Но особенно — в ансамбле гармонистов-аккордеонистов вместе с Владимиром Байдаловым, который в спектакле не только за бойца, но главным образом — за Твардовского, этакого Человека театра и литературы. Ведь, как говорил навеки Маэстро Леонида Быкова в фильме "В бой идут одни старики", "война — это все преходяще, музыка вечна".

Некоторую монотонность первого действия во втором режиссер пытался взбодрить теневым театром с баней. Публика, особенно дамская, оценила шутку и оживилась, хотя девственность театром утрачена давно, переплюнуть "нюшки" в старом спектакле Никиты Гриншпуна по Островскому вряд ли кому удастся. А вот впечатлением помощнее при всем лаконизме стал диалог Теркина (Антон Ещиганов) и Смерти (Алла Кохан), показавший, что, во-первых, в приоритете все-таки литературоцентричность спектакля, "вначале было слово", во-вторых, солдат Смерть победил, но и актриса вышла триумфатором в крохотном эпизоде. А другая женщина (Любовь Овсянникова) побеждает, потому что воплощает материнское начало, символизируя дом, хлеб и любовь, которые оберегают и дают надежду.

Евгений Зимин поставил спектакль не о войне, а о жизни, в соответствии с твардовско-теркинским неукротимым оптимизмом ("я большой любитель жить лет до девяноста"). А скрепленный режиссерской волей актерский состав прожил жизнь сценическую не столько по-теркински "я согласен на медаль", сколько по другому военному поэту, Михаилу Кульчицкому, — "не до ордена, была бы Родина, с ежедневными Бородино". Тут, главное, хотелось бы, чтобы педагоги из добрых воспитательных побуждений воздержались превращать "Теркина" в уроки показательного патриотизма, загоняя на показы табуны скучающих школяров классами. Потому как рефлекс "свои среди своих" прививается без кампанейщины, точечно. Так же, как по личному выбору люди вливаются ежегодно в колонны "Бессмертного полка", хроника которого стала заключительным аккордом "Теркина".

Билеты на показ "Теркина" (12+) 13 июня — на bilet.sakh.com.

ООО "Сах.ком". Юридический адрес: Южно-Сахалинск, Ленина, 317б.

ОГРН: 1046500642264.

16+

Новости по теме:
Подписаться на новости