Сахалинец с нетяжелым течением ковида умер в больнице. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 06:11 SAKH
16+

Сахалинец с нетяжелым течением ковида умер в больнице

Коронавирус, Здравоохранение, Долинск, Южно-Сахалинск

В редакцию ИА Sakh.com обратилась жительница Сахалинской области. Её 71-летний отец умер от коронавируса сегодня утром, 15 января, в долинской центральной районной больнице. Женщина уверена, что сотрудники ЦРБ исполняли свои обязанности ненадлежащим образом, что и привело к трагедии.

Сахалинка рассказала, что 26 декабря её отец почувствовал недомогание: поднялась температура (около 38), появились боль в груди, слабость, кашель. Семья вызвала врача на дом, терапевт осмотрел мужчину и взял мазок на коронавирус. Экспресс-тестирование, которым так хвалилось областное правительство, мужчине не провели.

Спустя три дня, 29 декабря, мужчина попал на КТ. Согласно заключению — двусторонняя полисегментарная пневмония, поражение легких 40 процентов. С учетом возраста и общего состояния терапевт решил отправить его в отделение пульмонологии долинской центральной районной больницы.

Сахалинка рассказывает, что 1 января её отцу снова сделали КТ, согласно заключению — закономерное течение процесса. Женщина разговаривала с одним из врачей отделения, тот рассказал, что пациент идет на поправку, на КТ есть позитивные изменения, самочувствие мужчины тоже улучшается, на следующей неделе его готовы были выписывать.

В первых числах января, а не спустя 48 часов, как ранее заявлял минздрав, пришел положительный тест на коронавирус, мужчину перевели на третий этаж госпиталя. 6 января он звонил семье, голос был бодрый, вспоминает сахалинка, настроение отличное, просил привезти ему домашней еды.

На Рождество мужчине привезли еду, все было в порядке. На следующий день он неохотно разговаривал по телефону, говорил, что занят. Ранее он тоже иногда просил не беспокоить его, так как находился под маской, потом перезванивал сам. А в этот раз не перезвонил. С 9 января телефон пропал из зоны доступа. Женщина пыталась дозвониться хоть до кого-то из сотрудников ЦРБ по всем имеющемся номерам больницы, но не вышло. И только 10 января через санитарку собеседница агентства выяснила, что её отца ещё 8 января перевели в реанимацию.

— Мы задавали вопросы главному врачу Мировой, почему мы не могли так долго дозвониться, на что получили ответ, что все врачи заняты и на телефоны некому отвечать. То есть об ухудшении состояния моего папы мне и вообще семье никто и не собирался сообщать, несмотря на то обстоятельство, что при поступлении в больницу мы заполняем соответствующие документы, где указываем контакты близких лиц. Ежедневно мы звонили утром и вечером в реанимационное отделение долинской ЦРБ, начиная с 10 января после обеда, как только узнали, где отец находится. Со слов врача, моего отца положили в реанимацию из-за пониженной сатурации. Отец находился в сознании, дышал под маской, сам ел, разговаривал, состояние его было стабильно тяжелое. На мои вопросы, производили ли КТ, врачи отвечали, что пока нет, так как очередь и надо записываться заранее. На мои вопросы: чем лечите моего отца, какие антибиотики принимает отец, врач ответил, что коронавирусная пневмония антибиотиками не лечится. На мои вопросы, лечите ли вы его по схеме, которую утвердил минздрав (лечение в девятой версии), врач ответил, что протокола никакого нет, какие лекарства он принимает, врач не может сказать, так как это врачебная тайна, — рассказывает сахалинка.

Следующие два дня состояние мужчины оставалось без изменений. 13 января днем сахалинка снова позвонила в долинскую ЦРБ и выяснила, что состояние отца критическое.

— Я спросила, в связи с чем состояние отца ухудшилось? Мне он ответил: "Вы что хотите, ему 71 год". После таких слов я возмущенно стала спрашивать, возили ли его на КТ, на что мне был дан ответ, что зачем его возить на КТ, если у него поражение легких более 80%. Ответ врача для меня был, как удар по голове. Я нашла все протоколы КТ органов грудной клетки моего отца. В долинскую ЦРБ он поступил с 40% поражением легких, первого января — 40% и закономерное течение. А, оказывается, в ночь с 8 на 9 января ему было сделано КТ с заключением: ухудшение КТ картины, КТ-4 (степень поражения легких — прим.), — вспоминает собеседница агентства.

Женщина не понимает, почему родственникам не сообщили о значительном ухудшении состояния. С 9 по 13 января она созванивалась с врачом ежедневно, но ей ни разу не сообщили о том, что сделали ещё одно КТ, и поражение легких составило уже 80 процентов. Сахалинка снова связалась с главным врачом, но внятных ответов ей не дали. Тем же вечером у мужчины произошел пневмоторакс, ему сделали дренирование и ввели в искусственную кому.

— По всей видимости, были назначены необходимые антибиотики сразу после моих возмущений, — замечает женщина. — 14 января я с мужем приехали в долинскую ЦРБ, у главного врача написали жалобу, просили провести видео-консультацию с врачами из другого ковидного центра. Увидев, что я пишу письменную жалобу в приемной главного врача больницы, для беседы с нами в свой кабинет нас пригласила заместитель главного врача Холоще. Мы с мужем стали высказывать суть нашей проблемы по ухудшению состояния здоровья отца. Не дослушав, заместитель главного врача начала перебивать нас, вела себя некорректно, чем грубо нарушала, по моему мнению, требования деонтологии. В итоге мы с мужем спешно покинули ее кабинет, пребывая в шоковом состоянии. Я являюсь гипертоником и после такого, мягко говоря, неприятного, разговора у меня повысилось давление, пришлось обращаться за медицинской помощью на станцию скорой медицинской помощи.

Женщину упрекнули в том, что она пытается выяснить дату и время проведенного КТ, о котором ей не сообщили.

— Покидая ее кабинет, я сказала, что мы встретимся в суде, на что она мне грубо ответила: "Еще ни один врач не проиграл суд!", — добавила сахалинка.

14 января её отца снова повезли на КТ, поражение легких — сто процентов. Сегодня утром, 15 января, в 7:30 утра сахалинка позвонила в реанимацию, чтобы узнать, как прошла ночь у её отца, ей сказали звонить лечащему врачу. В 7:50 её отец умер.

— Несмотря на свой возраст, мой отец был очень крепким и активным мужчиной, без вредных привычек, выглядел очень хорошо, занимался дачей, очень любил рыбалку, мог самостоятельно вскопать и посадить огород. Бегал пешком до дачи и обратно, а это значительное расстояние, — вспоминает сахалинка.

Женщина считает, что с учетом образа жизни её отца, его состояния, говорить о том, что 71 год — это уже старость и ничего с болезнью не поделаешь — недопустимо. Сахалинка думает, что её отцу была оказана непрофессиональная медицинская помощь. Она намерена обратиться в уполномоченные органы, чтобы провести судебно-медицинскую экспертизу. А адвокат готовит обращения в прокуратуру и министерство здравоохранения.

ИА Sakh.com запросило комментарий в минздраве.

Новости по теме:
Подписаться на новости