Депутат Юрий Цой на суде у Хорошавина потерял память

— Я не помню, — раз за разом говорил депутат областной думы Юрий Цой на протяжении долгого допроса во время судебного заседания по выборному делу Александра Хорошавина. Пожалуй, на этом можно было завершить материал, но обсуждение событий 2014 года и выборов в городскую думу Южно-Сахалинска заняло 59 страниц расшифровки. Все желающие могут сами оценить их (файл прикреплен), Sakh.com же представляет самое главное.

Цой. docx, 123.26 КБ

Первым делом были выяснены формальные вещи: ФИО, место работы, факт участия в выборах. Юрий Цой общался во время предвыборной кампании и с Андреем Лобкиным (в тот момент мэр города), и Алексеем Лескиным (в тот момент вице-мэр). Делал он это по "всяким разным [обстоятельствам], по выборным". По словам депутата, оба они обозначали суммы, которые необходимо передать за кампанию.

— Расскажите об обстоятельствах вашего диалога. Как это произошло, кто первый [предложил], когда состоялся первый диалог? Подробно. Все что помните подробно, — спросил прокурор.

— Подробно я, конечно, не помню, все это детально. Но первый раз я встречался с Лобкиным, — ответил Юрий Цой.

— Лобкин на тот период был уже мэром или нет? — уточнял обвинитель.

— Не помню, вроде был, — сообщил депутат.

Дальше прокурор устанавливал роль в диалоге Алексея Лескина, но в ответ он услышал "не знаю". Следом разговор снова повернулся в сторону Андрея Лобкина и суммы, которую он обозначал. Речь шла о десяти миллионах рублей (первоначальная сумма), а потом она начала меняться: договорились о трех миллионах рублей, потом она поднялась до пяти миллионов. Переговоры шли очень долго.

— Что это за сумма? За что вам необходимо было её передать? — спросил прокурор.

— Якобы за оказание всякой разной помощи. Конкретно не было указано. Вот тебе за то, что... Ну, я условно говорю. Не было однозначно, — ответил Юрий Цой.

— Не конкретно за что-то? — уточнял обвинитель.

— [За то, что] помощь окажем в выборах. Конкретно что-то… На тот момент обозначено не было, — добавил депутат.

— А в итоге вам оказывали какую-то помощь в предвыборной кампании или вы сами её проводили? — продолжал допрос прокурор.

— Я её проводил сам. И готовился сам к выборам. Был у меня технолог свой. Прям сказать, что не оказывали помощь [нельзя], юристам кампании точно пользовался. Дал штаб "Единой России". Юрист да, юрист консультировал очень плотно, — сообщил народный избранник.

— А вы денежные средства зачем передали? Вам не обозначили конкретно, что будут выполняться такие-то услуги? — продолжал задавать вопросы прокурор.

— Лобкин их требовал, говорил, что без этого на выборы не пройдешь, — рассказал Цой.

— А почему? Он имел какое-то влияние? — спрашивал обвинитель.

— Ну да, — без сомнений отвечал депутат.

— Ну вы его слова оценивали как реальные? — добивался ответа прокурор.

— Ну конечно, — завершил эту часть беседы Юрий Цой.

Прокурор пытался узнать, как Андрей Лобкин давал понять свидетелю, что он может повлиять на его предвыборную кампанию. Юрий Цой отмечал, что делал чиновник это общими фразами, давил на то, что это первые выборы будущего народного избранника. По мнению допрашиваемого, были бы найдены возможности (ошибки в документах, подписях и т. д.), чтобы снять его с выборов.

Большой блок был посвящен праймеризу и тому, как он проходил. Главная часть долгого рассказа депутата — это то, что в очном голосовании он победил, а после электронного спустился на третье место. В тот момент Юрий Цой понял, что угрозы Лобкина были реальными. Прокурор обратил свое внимание на то, какая договоренность у свидетеля с фигурантами уголовного дела на момент праймериза.

— Я вот сейчас точно не помню, как это было. Либо это было перед праймеризом или уже после праймериза. После праймериза, да, я занял третье место, и стало понимание, что мы о чем-то ещё не договорились. Как раз вроде речь шла тогда о суммах. Мы договорились об одной, а ему ещё хотелось больше, — сообщил Юрий Цой.

— С Лескиным вы обсуждали сумму? — уточнял прокурор.

— Ну с ним, чтобы обсуждал… Он просто передавал слова [Лобкина]. Он сам там не диктовал какие-то условия. Информацию доносил, — ответил депутат.

— [Анатолий] Макаров (замруководителя аппарата правительства при Хорошавине, — прим. ред.) участвовал как-то во всей этой [ситуации]? — продолжался допрос.

— Ну то же самое, как и Лескин, доносил цифры. Все передавали мне условия Андрея Игоревича, — говорил Цой.

— А [Вячеслав] Горбачев (бывший советник Хорошавина, — прим. ред.)? — спрашивал обвинитель.

— Я с ним встречался всего один раз. По делу случая. Меня пригласил друг семьи. Он с ним хорошо общается. Вот эту встречу я помню. Она была у нас в ресторане японском. Я как раз там с Горбачевым и переговорил. Я объяснил все Горбачеву. Проблемы с Лобкиным. Что есть такая проблема у меня с ним, что эта сумма для выборов большая. Я не готов столько платить. Что я сам кампанию доведу. И Горбачёв меня поддержал. Сказал: "Да, правильно, ну если ты сам много чего сделал до этого. Тебе нужна помощь меньше, чем другим кандидатам. Я переговорю с Лобкиным. И вопрос будет решен". И все. И потом выяснились цифры — три миллиона, — подробно рассказал свидетель.

Встреча с Горбачевым была до праймериза, а соглашение о сумме было достигнуто после него — итоги предварительного голосования повлияли на решение Юрия Цоя. Передавал деньги он наличными и лично экс-мэру разными траншами. Точные суммы свидетель не вспомнил. На встречах с Андреем Лобкиным, когда передавались финансовые средства, они были только вдвоем.

— Все деньги я передал, пять миллионов, Лобкину, — сказал Юрий Цой.

Интересовало прокурора, кто решает, пойдет ли человек на выборы или не пойдет. Депутат ответил, что всем процессом руководил Андрей Лобкин. Защита спросила, говорил ли экс-мэр, что пять миллионов (или часть из них) уйдут лично кому-то из должностных лиц администрации или области. Юрий Цой ответил четко: "Нет, этого он не говорил". Дальше разговор снова вернулся к угрозам.

Более конкретной информации о них стороне защите выудить было сложно, и от свидетеля они получили лишь то, что если бы он пошел самовыдвиженцем, то его сняли бы за подписи, за появившуюся не там запятую. О других кандидатах, которые не вносили деньги и потом не смогли зарегистрироваться на выборах, Юрию Цою ничего не известно. Адвокаты пытались узнать связь Лобкина и результатов электронного голосования.

— Ну так и говорил, что чтобы ты ни делал, мы все равно сами определим, кто и как пойдет, — Цой цитировал Лобкина.

— То есть он конкретно говорил, что сфальсифицирует результаты электронного голосования на праймериз? — спросила защита.

— Он не говорил слово "сфальсифицировать", он говорил, что он всё решает по этому вопросу, — добавил свидетель.

Защита продолжала спрашивать Юрия Цоя о понимании, на что пойдут деньги. Он отвечал, что, наверное, лично Андрею Лобкину. С другими кандидатами в городскую думу он не обсуждал подобные денежные вопросы. Адвокаты задавали вопросы про оплату партийных юристов (им Цой не платит), раздачу женщинам цветов на 8 Марта (дарил, но сколько, не помнит).

В ходе допроса сторона защиты обращалась к телефонным разговорам. Через один из них (с Лескиным) адвокаты пытались понять, о чем именно говорит Юрий Цой (намек на требование помощи), но тот лишь отвечал: "Не помню, ваша честь". Очередные заходы (уже со стороны суда) на конкретику, как собирался помогать Лобкин, не увенчались успехом.

— Ну я же говорю, что Лобкин никогда не говорил конкретики. Просто он все говорил очень абстрактно. Мы дадим тебе ресурс административный, — отметил свидетель.

— За что вы заплатили денежные средства Лобкину? — спрашивал суд.

— Ну чтобы он не препятствовал мне на выборах, можно сказать, — добавил Цой.

Защита пыталась вывести депутата-бизнесмена на вопрос о том, была ли это взятка, но суд снял его. Напомним, что ранее дело о даче взятки Юрием Цоем было выведено в отдельное производство и прекращено. Сделано это было по нереабилитирующим основаниями (раскаялся в совершенном преступлении). Защита возражала против снятия вопроса, но суд так и не позволил его задать.

Попытка дать разъяснение понятию административный ресурс, который Лобкин обещал Цою, оказалась сложной в реализации.

— Что вы понимали под административным ресурсом? — спросили Цоя.

— Что-то понимал, — ответил свидетель.

— Ну что? Ну, рассказывайте! — вступила защита.

— Что будет поддержка администрации города, — продолжал депутат.

— Каким образом будет поддержка? — уточнял адвокат.

— Они контролируют все, школы, сады… — говорил Цой.

— Ну, например, что в школе было? Что было бы в школе? — напирала защита.

— Ну, неугодному кандидату могут палки в колеса вставлять. Не попасть на какие-то мероприятия, — рассказал депутат.

— Вот вы об этом знаете? Нет? — задавал вопросы адвокат.

— Я знаю, конечно, об этом, — отвечал Цой.

— Кому вставляли палки, фамилии? — продолжала допрос защита.

— Я работал с "Единой Россией", поэтому у меня таких людей не было, — сказал депутат.

Суд и защита выясняли, чем школы и сады помогают кандидатам, и свидетель сообщил, что неугодных кандидатов просто не приглашают на мероприятия. Кто приглашал самого Цоя, он не помнит, но точно это делал не Алексей Лескин. Он же вступил в допрос и спросил, в чем заключалась работа юристов партии. Они помогали оформлять буклеты, готовили материалы, проверяли речь и так далее.

Алексей Лескин пытался узнать, сотрудничал ли с Цоем партийный политтехнолог. Депутат помнит, что у него был свой (зовут Игорь, фамилию не вспомнил, контактов с ним не имеет) и о втором ещё ему напомнила защита (зовут Артем, фамилию и контактов не помнит). Народный избранник помнит, что все партийный кандидаты имеют общую стратегию, и, возможно, обсуждал это с "Единой Россией" его политтехнолог.

— Вы говорили, что Лескин только передавал условия Лобкина и не диктовал вам условия по передаче денежных средств. А вообще Лескин вам обозначал суммы, которые вы должны передать Лобкину? Вы сказали: первый раз вам Лобкин обозначил 10 миллионов рублей. Горбачев вам обозначил три миллиона рублей, а Лобкин пять миллионов рублей. А Лескин как здесь мог затесаться и что он вам обозначить мог? И вообще обозначил что-либо? — спросила защита.

— Он только передавал информацию Лобкина, — снова сказал Цой.

— Какого содержания? Если вам Лобкин сказал уже десять миллионов, то Лескин что мог передать? Какую информацию? Если Лобкин вам уже впрямую это обозначил? — напирал адвокат.

— Я не помню, как там было точно, — забывал Цой.

Сторона защиты пыталась в ходе допроса добиться, зачем в принципе свидетель хотел стать депутатом в 2014 году, какую цель он преследовал. Адвокат несколько раз менял формулировку вопроса и в итоге все-таки добился ответа.

— Скажите, пожалуйста, Цой, чем объясняется такая одержимость ваша стать депутатом? Вы, отвечая на вопрос обвинения, указали, что пять миллионов рублей для вас была значимая сумма. При всем при этом вы делаете массу усилий для того, чтобы все-таки стать депутатом гордумы. Объясните такую одержимость суду. Настойчиво пытаетесь, решаете эти вопросы, подключаете массу людей: Тен (не Руслан, — прим.ред.), Горбачев. Ведете длительные переговоры с Лескиным, с Лобкиным, с Макаровым. И все это во имя чего? Во имя того, чтобы стать депутатом. Чем это объясняется? — спрашивает защита.

— Мне кажется, это нормальное явление. Нормальное желание. Амбиции какие-то. Желание сделать город лучше. Сделать жизнь наших граждан лучше, — ответил Юрий Цой.

Адвокаты в ходе допроса решили узнать, почему свидетель не стал кандидатом от другой партии ("Справедливая Россия", КПРФ или ЛДПР) и оказалось, что у технологов были опасения на их счет. Какие именно, Цой не вспомнил, и из-за этого защита взбунтовалась.

— Слушайте, Цой, вы прекрасно помните результаты своего праймериза, а вот те детали, которые существенны для рассмотрения этого уголовного дела, вы напрочь не помните. Ваша честь, у защиты есть заявление. Ну так невозможно свидетеля допрашивать. Он не помнит фамилии политтехнологов, он не помнит размер денежных средств, которые он потратил, он не помнит, какие выдвигались ему препятствия, он не помнит, что он там ещё не помнит, вы хоть помните, как вас зовут? Все обстоятельства, которые требуют уточнений и подлежат доказыванию, вы напрочь ничего не помните, — говорил адвокат.

— О чем заявление? — спросил суд.

— Вот по поводу поведения свидетеля. Заявление в протокол, — добавляет представитель защиты. — Никаких мер. Заявление в протокол и все. Чтобы мы могли потом этим апеллировать.

Защита продолжала задавать вопросы, но в ответ снова было бесконечное: "Я не помню".

— А в связи с чем вы не помните, Цой? — спросил адвокат.

— Потому что у меня было очень много выборов, — ответил свидетель, он сам участвовал в двух и в пяти-шести продвигал своих кандидатов.

— А может быть, есть лицо, которые за вас все вспомнит? Нет таких лиц? Если у вас проблемы с памятью? — не выдерживала защита.

— Отвечать, ваша честь, на этот вопрос? — обратился к суду Цой.

— Нет, не отвечайте. Прошу сторону защиты корректно относиться к свидетелю. И свое мнение по поводу памяти свидетеля оставить, пожалуйста, при себе, — вмешался суд.

Защита продолжала скакать по темам и снова вернулась к электронному голосованию. Адвокаты требовали факты влияния Лобкина на результаты онлайн-голосования, но их не было. Далее участники процесса разбирались в аудиозаписи, и оказалось, что Цой перепутал в пояснениях Лескина и Макарова. В итоге выяснилось, что свидетель общался с Лескиным, а не с Макаровым (в материалах дела было наоборот).

— Вы помните размер своего избирательного счета, который был открыт в период предвыборной кампании вас в качестве кандидата в депутаты пятого созыва? Какой размер был вашего избирательного счета? — спрашивает защита.

— Не помню, — традиционно отвечает свидетель.

— Ваша честь… — начинает адвокат.

— Мы исследовали, можете ссылаться, — говорит судья.

— Спасибо. Значит, сумма 107 556 руб. Эти денежные средства были перечислены из средств партии. Эти данные соответствуют действительности? — спрашивает защита.

— 107 тысяч? Передала мне партия? В мой избирательный фонд? — удивляется Цой.

— Вам об этих обстоятельствах известно было? — продолжает адвокат.

— Я не помню, ваша честь, — говорил депутат. То же самое он повторил на вопрос об отчете за использование этих средств.

Следующий этап допроса был посвящен Александру Хорошавину. Защита пыталась выяснить у свидетеля, как экс-губернатор влиял на окончательное решение по кандидатам от партии. В телефонном разговоре между Лескиным и Цоем не звучит фамилия Хорошавина, но в пояснении депутат дает комментарий, что последнее слово именно за ним. Адвокаты пытались прояснить этот момент.

— Это просто предположение, что на выборах… В любом регионе происходят выборы. В принципе губернатор, наверное, отвечает, — говорит Цой.

— Предположение, вы говорите, — отмечает защита.

— Даже не предположение, а так просто везде, — сообщает свидетель.

— Подождите, остановитесь, — тормозит его судья.

Во время допроса Юрий Цой решил сослаться, что информацию про губернатора он понял со слов Лескина. Защита делает акцент на том, что свидетель приводит факты о согласовании кандидатов, сбора с них денег, но этих слов нет в телефонном разговоре. Депутат ссылается на то, что разговор между ним и экс-вице-мэром был о деньгах, Хорошавин там назывался "последней инстанцией" и поэтому он сделал такие выводы.

— В своих показаниях свидетель ссылается на следующие обстоятельства. "У меня сформировалось представление, что Лобкин перед уходом с поста мэра просто хочет собрать себе деньги и в дальнейшем уйти" (слова Цоя из материалов дела, — прим.ред.). Вопрос: "Назовите источник своей осведомлённости на предмет того, что денежные средства предназначались Лобкину. Откуда у вас такая информация?", — спрашивает защита.

— Там написано, что это предположение, — отвечает Цой.

— Вы ссылаетесь на то, что вас вынуждали принять решение о передаче денежных средств Лобкину. У вас была возможность отказаться от участия в избирательной кампании? Не участвовать, такая возможность была? — продолжает задавать вопросы адвокат.

— У нас вроде свободная страна. Хочешь участвуй, хочешь нет, — отвечает депутат, но защита продолжала повторять вопрос снова и снова. — Конечно [была]. Мне приснилось ночью, я бы сказал, не пойду на выборы. Никто не заставил меня туда идти.

Снова задавались вопросы про деньги, но в этот раз в контексте не только Лобкина, но и Хорошавина. Цой на вопрос (передавал ли деньги на потребности Хорошавина) ответил, что не знает, куда деньги передавал экс-мэр и куда они тратились. Узнали у свидетеля, помог ли ему в кампании бывший губернатор, оказалось, что ничем тот не помогал. Не было у него и встреч с Хорошавиным.

— Прокомментируйте ваши показания: деньги вы отдали Лобкину, а помощь желали получить от партии, вступить в команду партии, чтобы получить от неё помощь. Вы платите деньги одному лицу, а помощь ждете от другой организации? От партии. Вопрос простой. Вы ждете помощи от партии, желаете вступить в команду партии, чтобы она помогала вам, и платите деньги за это. Вы же Лобкину за это деньги платите. Куда вы деньги платили? — спрашивала защита.

— Лобкину, — ответил Цой.

— За что тогда партия должна вам помогать? Если вы деньги отдавали Лобкину, а не партии, — отмечает адвокат.

— Помощь от партии. Мы разговаривали. Партия по-всякому помогает. Отвечает за административный ресурс. Занимает кучу всяких моментов, — добавил свидетель.

Защита обращается к материалам дела и рассказывает о том, что на первом допросе Юрий Цой говорил о желании получить помощь партии, а на следующем свидетель акцентирует внимание, что в тот момент Андрей Лобкин не заострял внимание на выдвижении от какой-либо партии.

— Ну, может, не акцентировал, я уже не помню. Ну, на той встрече было одно, потом за полгода куча встреч произошло, — отреагировал Цой.

— Нет, нет, когда вы во второй раз допрашиваетесь, вы об этих обстоятельствах говорите, но поясняете, что не определялось, будет помощь партии, не будет, было выдвинуто требование передать денежные средства. Защита спрашивает, и на первоначальном допросе вы говорите, что Лобкин обозначил, что вы передаете деньги, вам будет помощь от партии, а через полгода вас допрашивают, и вы говорите, что была встреча, но вы пока не определялись, какая помощь, в чем будет выражаться. Стоял вопрос о передаче денег. Защита спрашивает, можете объяснить, почему сначала в первый раз вы даете так показания, а через полгода акцентировали внимание, что не было слова партия, а вообще не определялась цель передачи денежных средств, — вступил в обсуждение суд, и в ответ все снова услышали "не помню".

В ходе следствия был допрошен друг семьи Цоя, который сообщил, что свидетель рассказывал ему о том, что депутат внес денежные средства Лобкину на организацию своей предвыборной кампании и оплату кампании социальных кандидатов (тех, у кого нет своих средств). В ответ очередное "я не помню". Вспоминали в ходе заседания ещё один телефонный разговор с Алексеем Лескиным. Там фигурировал Алексей Латыпов (бизнесмен, политик), который, со слов Цоя, рассказывал, что деньги пойдут на то-то и то-то. Цой не вспомнил, что крылось под этим "то-то".

Алексей Лескин в ходе заседания отметил разницу в показаниях Цоя: при одном допросе он говорит, что сумму в три миллиона обозначил Лескин, а при другом — Горбачев. Как это получилось? Ответ на вопрос вы знаете сами.

— Говорили ли вам о том, что проводилось заседание избирательного штаба, на котором присутствовали и Лобкин, и Горбачев. И на этом заседании избирательного штаба Лобкин сообщил, что он не сможет собрать денежные средства в избирательный фонд согласно смете, потому что некоторые кандидаты мало того, что договариваются с ним о снижении своего избирательного взноса в фонд партии, так ещё об этом говорят и другим кандидатам, и другие кандидаты отказываются также финансировать в нужном объеме и желая получить скидку. Говорилось ли вам об этом при встрече с Шипило (ранее в ходе заседания Цой не смог вспомнить, кто это, — прим. ред.) и мной? И о том, что была поставлена задача Строгановым уточнить у вас о желании вами финансировать свою избирательную кампанию в тех пределах, которые вам выставлены были партией ЕР? — спрашивал Лескин.

— Такой разговор имел место быть. Я не помню конкретики… — ответил Цой.

— Почему Макаров предложил вам, исходя из показаний, телефонных разговоров, которые были заслушаны, оставить размер в три миллиона финансирования избирательной кампании, а всем говорить о пяти миллионах рублей? И всем говорить о том, что вы заплатили пять миллионов рублей, с чем это было связано? — спрашивал Лескин, ведь ранее в ходе заседания Цой говорил, что заплатил пять миллионов рублей.

— Это было связано с тем, что будет проблема. Если об этом узнают другие кандидаты, они не захотят платить. Информация эта может утечь, — сообщил депутат.

Далее Лескин узнавал у Цоя об их взаимоотношениях с осени 2013 года по весну 2014 года. Тот назвал их рабочими и хорошими. Вспоминали в суде про взаимоотношения с Егором Умновым (был начальником управления физкультуры и спорта), про помощь детским спортивным командам, но тут память Цоя снова дала сбой. Говорили про общественную приемную в Луговом (округ Цоя).

— Вы говорите, что опасались со стороны администрации Южно-Сахалинска и правительства Сахалинской области притеснения вашего бизнеса. А как ваш бизнес в тот период взаимодействовал с администрацией города и областью? У вас были какие-то конкретные контракты действующие? — спросил Алексей Лескин.

— Ну, контракты у нас были, — отвечает Цой, отмечая, что они были с правительством. — Именно контракта с городом, наверное, не было. Но я могу ошибаться. Контрактов много выигрывается, и они все очень мелкие на самом деле. Не глобальные, чтобы я мог запомнить.

— В отношении меня тогда подскажите, каким образом вы опасались с моей стороны каких-либо… — начал вопрос Лескин.

— Да вас я не опасался, вы угрозы не представляли для меня, — сообщил свидетель.

Алексей Лескин поднимает ещё один телефонный разговор, после которого Юрий Цой дает показания, что Лобкин сообщает Лескину, что вопрос об оплате денежных средств за участие решен. Здесь говорится, что некую информацию донес до депутата кандидат в мэры Сергей Надсадин. Народный избранник пояснил, что экс-градоначальник сказал ему зайти и познакомиться с Надсадиным.

— Разговор как раз идет о деньгах. Лобкин сказал, что достигнута договорённость вами дать деньги. Вот я про этот вопрос выясняю. Телефонный разговор совершенно о другом. Поэтому я выясняю вопрос. О том, что вы договорились дать деньги. Сергей Александрович [Надсадин], получается, суть разговора знал. Вы к нему с утра заходили, сообщили, что договорились с Лобкиным, и Сергей Александрович мне об этом сказал, — говорит Лескин.

— Сергей Александрович не знал о деньгах, разговор с ним никогда не велся, — отметил Цой.

— Получается, что заключение ваше, что достигнуто соглашение, о котором мне сообщил Сергей Александрович, о деньгах, оно не соответствует действительности? — спросил Лескин.

— Не в таком контексте разговор, — сказали судья и свидетель. Дальше суд пояснил. — Там говорится о том, что Надсадин сказал, что договорились по Цою. И Цой говорит: "Я понял, что пришли к соглашению за денежные средства, вопрос решен, поэтому мне зайти к Надсадину познакомиться". Вот о чем говорит Цой.

Лескин был не согласен с такой трактовкой и вспомнил ещё один разговор, где фигурируют Надсадин и согласование кандидатуры Цоя. Дальше подсудимый вспоминал, что свидетель рассказывал ему о том, что городская дума это — пробный этап и дальше он нацелен на областную, где он сейчас и иногда заседает. Здесь память снова подвела народного избранника.

— Что вам известно о моем одобрении или скорее даже неодобрении, потому что я помню вашу кандидатуру. Лично, что вы знаете? Кто на меня ссылался? Вот доложили, Цой, замечательный такой парень есть. Одобрите его, пожалуйста. От кого вы это слышали? Было это или нет? Что вы вообще знаете об этом? Одобрении вашей и каких-либо других кандидатур лично мной? — приступил к допросу Александр Хорошавин.

— Во-первых, я вас по-всякому не называл, потому что я такого не помню. Где-то называл разве? Не называл, — ответил Цой.

— Ну читали, Бог с ним, как называли. Не об этом речь, что вам известно об одобрении? — продолжил экс-губернатор.

— Не помню, Лескин поднимал какую-то [тему]. Мы обсуждали сейчас. В протоколе наверно есть, — сообщил депутат.

— Он спрашивает, вам известно, в чем заключались конкретно действия Хорошавина, в том, чтобы одобрить вашу кандидатуру, которая будет включена в списки "Единой России". Вам лично известно? Может, от кого-то? — разъясняет суд.

— Мне неизвестно. Я не был там, — сказал Цой.

— Каким образом я лично обеспечил выдвижение вашей кандидатуры партией. Что вам известно о моем волеизъявлении в этом отношении? — спросил Хорошавин.

— Я лично с вами не встречался, — ответил депутат.

— Может быть, со слов кого-то вам это известно. Поэтому спрашивает Хорошавин. В чем заключалась роль Хорошавина во включении в список вам неизвестно, правильно понимаю? — снова вступает судья.

Экс-губернатор пытался узнать, как Юрий Цой попал на выборы от "Единой России" и спрашивал его пошагово. Депутат написал заявление в штабе партии, его приняли сотрудники. О влиянии Александра Хорошавина на выдвижение кандидатов свидетелю ничего неизвестно.

— В чем выразилось бездействие моих соучастников, так сказать, в отношении вас, направленное на соблюдение ваших законных интересов в соответствии со статьей 32 конституции, соответствующих федеральных законов? Может быть, мои соучастники закрыли глаза на какие-то нарушения с вашей стороны. Если были такие нарушения, то в чем мы вам содействовали, так сказать? Вот эти преступники в чем вам содействовали? Бездействие в чем их было? — напирал Хорошавин.

— Конкретизируйте, пожалуйста [слова], "мои соучастники", — попросил суд.

— Это Хорошавин, Лескин, Горбачёв и Макаров, — ответил бывший глава региона.

— А Лескин не преступник, — сказал Цой.

— Вы хотите сделать его? — ответила вопросом на вопрос защита.

— Он в обвинительном заключении — член организованной группы, такими показаниями вы и его посадите. Бездействие в чем мое заключалось? Там в обвинительном заключении сказано, что мы бездействовали, закрывали глаза на какие-то ваши действия. И обеспечили выдвижение, — говорит Хорошавин.

— В каких показаниях я даю, что вы бездействовали? — уточняет депутат.

— Так орган следствия сформулировал обвинение. Хорошавин вас спрашивает, вам известно? В чем конкретно они выражались? — добавил суд.

— Нет, я просто не понимаю, — сообщил Цой.

— О какой-то противоправной помощи вам со стороны участников орггруппы известно? Вам какую-то противоправную помощь оказывали? — продолжал допрос экс-губернатор.

— Противоправную — это в смысле плохую? — спросил народный избранник.

— Ну да, — сказал Хорошавин.

— Никто не делал ничего, такого не было, чтобы незаконные предпринимали действия, — отрезал Цой.

— Получается, вам никто не помогал, вам никто не мешал, тогда, может быть, вы мне поясните. Я последовательно, ваша честь, иду, на одном из первых заседаний вы меня спрашивали, понятно ли мне обвинение. Вот оно мне непонятно. В чем заключались преступные действия членов орггруппы в части вашей? — продолжал бывший губернатор.

— Почему не предпринимали? Я все это писал. Поэтому и не давал ответа, что меры предпринимались. А когда они уже предпринялись, я тогда уже стал понимать, что бежать некуда, — отвечал Цой, имея в виду боязнь идти самовыдвиженцем.

— Да нет, вы боялись, вы так трепетали, судя по вашим показаниям, — говорил Хорошавин.

— Я уже сейчас не помню. Я написал, что я боялся? В смысле трепетал? — удивлялся депутат.

— Да, — подтвердил экс-глава региона.

Хорошавин расспрашивал Цоя про расписки (он их не брал), попытки конкретизировать, куда идут деньги (он их не делал), отмечал, что нигде в протоколах депутат не назвал пожертвования взяткой. Спустя два часа ненадолго разговор снова повернул в сторону праймериза, и бывший губернатор отметил, что Лобкин не мог повлиять на итоги электронного голосования, потому что система была в Москве.

Вскоре вопросы снова появились у Алексея Лескина, который вспомнил разговор с Юрием Цоем, в котором тот поблагодарил бывшего вице-мэра за победу на выборах. Чиновник там же говорит, что все было честно, никто никого не покупал, а сыграла свою роль работа на округе в течение года. А во время допроса депутат говорил, что подсудимый угрожал и вымогал у него деньги.

— Так как сочетается это с данными вами показаниями на следствии? — спросил Лескин.

— Не понял разговор… — ответил Цой.

— Ну, о том, что вы меня благодарите после проведённых выборов за оказанную вам помощь. Предлагаете собраться, отметить это дело. Как это сочетается с тем, что вы даете показания, что я с вас вымогал денежные средства, требовал от вас, угрозами вымогал денежные средства, требовал передать денежные средства Лобкину. Вот в протоколе, как это сочетается? — уточняет вопрос подсудимый.

— Ну, не знаю. Как-то вопрос поставлен. Разговор этот считается с тем разговором. Разговор случился когда? После победы уже на выборах? — уточнил депутат.

— Да, за что вы меня благодарите тогда? За то, что я вам угрожал и оказывал противодействие? Угрожал и требовал от вас передать денежные средства? Вы меня за это благодарите? — говорил Лескин.

— Да нет. Я же стал депутатом. Уже нужно было дальше работать, поэтому позвонил, чтобы поблагодарить. Я даже Андрея Игоревича встречал в какое-то время и тоже благодарил. Говорил да, как хорошо, — сообщил Цой.

— Я вам этот вопрос задаю почему? Потому что мне предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления в части вас. Я вымогал с вас денежные средства на дачу взятки организованной преступной группе? Вот я пытаюсь выяснить эти вопросы. Все-таки мы взаимодействовали по выдвижению вас в качестве кандидата. За что вы меня и благодарите, что была проведена такая работа, вы стали кандидатом от "Единой России", я вас выдвинул. Либо все-таки была моя деятельность направлена на получение взятки организованной преступной группой? — продолжал допрос бывший чиновник, но ответ услышать не удалось, потому что по жалобе прокурора вопрос бы снят.

***

Всего на допрос депутата Сахалинской областной думы Юрия Цоя ушло более 3,5 часа, и он не последний народный избранник, чьи показания будут опубликованы на страницах ИА Sakh.com.