Суд и Хорошавин долго пытались переварить кашу в голове взяточника-единоросса

В суде побывал ещё один свидетель по выборному делу бывшего губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина. На этот раз стороны допросили Владлена Малькова — кандидата в депутаты в 2014 году. Он один из тех, кто сдавал средства в предвыборный фонд партии. Согласно показаниям свидетеля, изначально экс-мэр Андрей Лобкин требовал от него как от предпринимателя десять миллионов рублей. Но фактически Мальков заплатил только половину от обозначенной суммы.

В 2014 году, когда и проходили те самые выборы, Мальков уже был депутатом городской думы. Одновременно с этим он был руководителем одного из предприятий, а также учредителем в ещё нескольких компаниях. Он был членом "Единой России", членом политического совета, руководил региональном советом сторонников партии, активно занимался политической деятельностью.

Это один из тех немногих фактов, который обозначен четко. Практически во всех остальных моментах находились противоречия между его словами и либо логикой, либо показаниями, данными на этапе следствия несколько лет назад. Последнее неудивительно, Мальков сам признался, что не все формулировал сам — ему помогал адвокат. И очень многое из того, что он ранее выдавал за конкретные факты, оказалось его домыслами, страхами и предположениями — об этом свидетель заявил прямым текстом. Для тех, кто хочет ознакомиться с полной версией допроса, файл прикреплен ниже.

Допрос Малькова docx, 123.65 КБ

Из других допросов уже известно, как именно был устроен выборный процесс у "Единой России". Чтобы попасть в списки, нужно было пройти праймериз. Победа на предварительном этапе по факту обеспечивала поддержку партии.

Мальков рассказал, что о своем намерении пойти на выборы он сообщил экс-мэру Южно-Сахалинска Андрею Лобкину весной 2014 года. Уже после этого Лобкин предложил ему внести средства в избирательный фонд. Когда именно это произошло, неизвестно, на противоречия обратил внимание Александр Хорошавин. Сначала Мальков говорил, что деньги от него требовали в апреле, перед праймериз. Но после суд зачитал его давние показания, где речь шла о мае-июне. Но тогда, отметил Хорошавин, списки уже были сформированы. Более того, и праймериз уже прошел. То есть место кандидата от партии Малькову было обеспечено. Но свидетель даты не помнит. У него, как он сказал, каша в голове.

Непонятно когда, но Лобкин попросил у Малькова десять миллионов. Тот в результате внес только пять. Это со слов свидетеля. Хорошавин спросил, кто может подтвердить обозначенную сумму.

— Лобкин, — ответил Мальков.

— Лобкин это не подтверждает, — заметил Хорошавин.

Хорошавин отметил, что Лобкин называет 8,5 миллиона рублей. По версии свидетеля, он два раза привозил деньги: два и три миллиона рублей, пять обещал отдать позже, но после выборов отказался.

Мальков рассказал, что как только Лобкин попросил его внести деньги, он отреагировал негативно: денег не было, на предприятиях была тяжелая экономическая ситуация, а сумму он посчитал явно завышенной. Цена предвыборной кампании, по мнению Малькова, два-три миллиона. Это со слов его коллег-самовыдвиженцев. Хотя свидетель отметил, что никаких расчетов он не делал, то есть это его предположение, основанное на чужом опыте. Известно, что есть кандидаты, которые самостоятельно тратили куда больше. Но это, как сказал Мальков, зависит от того, насколько кандидат готов ходить по дворам и квартирам — личное общение с избирателями снижает затраты.

Итак, на первое предложение Лобкина Мальков ответил отказом. Хотя, со слов свидетеля, необходимость внести десять миллионов звучала от Лобкина, как вердикт, то есть обсуждению не подлежала. Мальков считает, что поторговаться он не мог, это было озвучено, как обязательное участие. Правда, по итогу он все равно внес меньше денег, но это не потому что вдруг решил договориться, а просто не сдержал слово. Победив на выборах Мальков решил, что никаких рычагов влияния на него у Лобкина нет и оставшуюся сумму вносить не обязательно.

Защита интересовалась, не пытался ли Мальков воспользоваться своей должностью, чтобы избежать оплаты. Так, например, сделал глава "Молодой гвардии" Руслан Тен — позвонил в Москву и ему подтвердили, что молодогвардейцы могут рассчитывать на помощь партии и без каких-либо взносов. Мальков же был членом генсовета и в теории тоже мог бы попросить о поблажке. Но он сказал, что не стал делать этого: считал, что решается на местном уровне, а регалии значения не имеют и нет смысла даже пытаться договориться.

Отказавшись вносить деньги, Мальков испугался последствий. Он считал, что его могут не включить в списки или не согласовать кандидатуру на каком-то из этапов. Было необходимо, чтобы коллеги-партийцы выдвинули его кандидатуру, проголосовали за него и решили, что именно он и пойдет представлять партию. Но этот барьер, по словам Малькова, контролировала и регулировала власть. Он считал, что списки согласовываются с Александром Хорошавиным и могла найтись причина, по которой его бы не согласовали. Потому и согласился на предложение Лобкина.

— Откуда вам известно, что Хорошавин эти списки предъявлял или согласовывал? — уточнял прокурор.

— Я сейчас не могу сказать, но эта информация вот так вот среди депутатов была, может как-то партийно, я знаю, более того этот список где-то там и выше, не могу утверждать, но звучало, что Москва смотрела на этот список, это наверное, нормальная практика, таковы правила, — размыто отвечал Мальков.

Мальков объяснял, что главная проблема в списках о согласовании участия. Кандидатов, по его словам, должны были одобрить и в регионе, и в партийном органе в Москве. Здесь защита попыталась уточнить, причем тут тогда Хорошавин, если добро дают в столице России, но суд вопрос снял.

Получается, Мальков боялся, что не попадет в эти самые списки, если не заплатит, потому и решил внести деньги. Но здесь возник другой вопрос: получается, что услугу, то есть попадание в списки на праймериз, он получил весной, а оплатил её, то есть внес средства в фонд, только во второй половине лета. При этом Мальков утверждает, что изначально вообще отказался делать это. Свидетель пояснил, что к моменту проведения праймериз он уже дал свое согласие Лобкину.

Александр Хорошавин спросил у Малькова, как именно Лобкин влиял на формирование списков?

— Ну, он непосредственно влиял вообще на изначальные списки. Он их формировал, я так думаю, отправлял на утверждение, кто там курировал в администрации области. Там может что-то дополнялось, что-то и Александр Вадимович [Хорошавин] ставил окончательный вердикт на списки, — комментировал Мальков.

— Вы присутствовали, когда я ставил галочку? — спрашивал Хорошавин.

— Нет, конечно, — отвечал Мальков.

— А зачем вы это говорите сейчас?

— Ну, так мне говорили, поэтому это мои домыслы.

Сами списки, как отметили во время допроса, должен формировать местный политсовет Южно-Сахалинска и Мальков как раз был его участником, то есть по факту имел влияние на процесс.

— То есть Лобкин формировал вам список, приносил его в местный политсовет, и вы, как болванчики, его утверждали? — сделал выводы экс-губернатор.

Но ответа на этот вопрос не последовало. Суд его снял и попросил впредь относиться к свидетелю с уважением. Однако вопросов именно по этому поводу меньше не стало. Ситуация была странной: с одной стороны свидетель боялся не попасть в списки, с другой — должен был сам их утвердить.

— Но вы же в политсовете состояли. Вы список формировали. Вы сами его формировали, — обратился к нему Хорошавин.

— Мы утверждали списки, а как их формировали. Вы сейчас опять скажете, что я опять что-то придумал. Зачем я буду, я не участвовал в формировании этих списков, зачем я буду, — ответил Мальков.

В ходе допроса установили, что списки, в том числе, утверждала конференция южно-сахалинского отделения партии "Единая Россия". Александр Хорошавин добавил, что в процедуре ещё и участвовал региональный политсовет и его президиум. И экс-губернатор как раз являлся членом президиума регионального политсовета, то есть по своей партийной должности обязан был согласовывать списки.

Мальков несколько раз обозначил, что самостоятельная кампания обошлась бы ему дешевле. Под самостоятельной он подразумевал самовыдвижение. Хорошавин сомневался: у Малькова высокая должность в партии, многочисленные регалии, мог ли он вообще дистанцироваться от партии? Мальков утверждал, что партийную принадлежность скрывать не собирался, он бы её указал — в документах есть такая строчка, а "Единой России" свидетель не стеснялся.

При этом Мальков не хотел, чтобы партия выдвигала на его округе своего кандидата и поддерживала его. Он ведь все же оставался бы членом партии, хоть и самовыдвиженцем. Но здесь складывалась странная ситуация: Мальков прекрасно знает, что партии, все партии, должны выставлять своих членов на каждый округ — это требование спускают их федеральные отделения. То есть Мальков сам не хотел идти именно как кандидат партии, принимая условия по выборному фонду, он хотел получить все преференции будучи самовыдвиженцем.

— В чем здесь вы видите формальные признаки? На округе появится такой кандидат, чтобы не проиграть позиции по этому округу. И этого кандидата всячески будут поддерживать по партийной линии. Партия обязана была выдвинуть. И партия каждого своего кандидата поддерживает, которого выдвинула, — задавал вопрос Хорошавин.

— Я являлся членом партии. Я же не был беспартийным, — спорил Мальков.

— Но вы хотели идти самовыдвиженцем, — напомнил Хорошавин.

— Ну, хотел, да, — согласился Мальков.

— Так, а что в этом? Я не могу понять. Вы меня не понимаете, или я?

— Ну может… Недопонимание допустимо, — ушел от ответа Мальков.

То ли Мальков действительно не понимал Хорошавина, что маловероятно: он прекрасно знает и о требованиях партии, и о том, как работает система — кандидат от "Единой России" должен был быть и пойти он должен был как кандидат партии, а не самовыдвиженец. Либо же Мальков просто лукавил ранее и идти самовыдвиженцем он не хотел, ему нужна была поддержка партии, но её он хотел получить без лишних финансовых затрат.

Мальков сказал, что главная проблема для него — регистрация. Именно там, уверен он, могло проявиться влияние высших должностных лиц. Уже на этапе выборов, когда граждане стоят с бюллетенями в кабинках, повлиять на их решение нельзя, зато можно просто не зарегистрировать неугодного кандидата. Правда, каких-то незаконных механизмов, которые могли бы в этом помочь, свидетель назвать не смог.

— Вы говорите: могли скрупулезно выискивать множество формальных недостатков в представленных документах, а разве избиркомы не обязаны выискивать недостатки в избирательных документах? — продолжил Хорошавин.

— Обязаны, конечно, — ответил Мальков.

— Так в чем тогда вы здесь преследование усматриваете? Предполагаемые преследования, — уточнил Хорошавин.

— Есть такое формальные признаки. И вы прекрасно понимаете, что можно…

— Формальные — это незаконные?

— Нет, я бы так не сказал. Просто где-то запятую можно заметить, можно не заметить. Ну я так образно говорю. Есть тонкости, грани, где можно поступить так, можно так, — объяснил свое видение Мальков.

— Не заметил запятую — это либо недостаток, либо нарушение, либо преступление в работе избирательной комиссии, — отметил Хорошавин.

Кроме того, рассказывал Мальков, по округу могли зарегистрировать технических кандидатов, которые бы разными способами мешали бы проводить кампанию. Хорошавин пытался понять, что здесь неправильного или противозаконного.

— Если это человек, который по своим принципам зарегистрировался и независимо хочет помочь — это один момент. Если он системно это делает, то есть это технология — это другой момент, — ответил Мальков.

— Формальными признаками и механизмами вы называете избирательные технологии, которые находятся полностью в рамках закона, но вам не нравятся, — пришел к выводу Хорошавин.

— В рамках, не рамках закона, я не знаю, не мне судить, — прокомментировал Мальков.

Мальков утверждал, что хочет идти самовыдвиженцем, но при этом на этапе следствия заявлял, что партия "Единая Россия" имела больше шансов на победу. К такому выводу Мальков пришел потому, что они забирали большинство на выборах всех уровней — и муниципальном, и региональном. Однако, добавил Хорошавин, по мнению следствия у партии был низкий рейтинг, авторитетом она не пользовалась и решать проблему выборов нужно было каким-то криминальным способом.

Кроме страхов, связанных с выборами — не зарегистрируют, выставят другого, более сильного оппонента и так далее — Мальков боялся последствия для своего бизнеса. Он думал, что если не заплатит, ему могут не продлить срок аренды на участок в районе "Зимы", восточнее от проспекта Мира напротив "Сити Мола". Участок был в аренде с 2005 года, срок заканчивался осенью 2014 года. Мальков планировал вести там застройку, однако в 2013 году администрация организовала комиссию и запретила там строительство многоэтажек.

— В 2013 году получили разрешение на строительство, была организована некая комиссия и запретили строительство многоэтажных домов на этом месте, то есть какой-то ресурс. Он [Лобкин] не стал со мной как-то это обсуждать, все это было сделано, так как я и сказал. То есть я это почувствовал и волновался, что приближалась дата переоформления аренды. Но в принципе формально основания были не продлевать так как пользовались и не производили ничего на этом участке, основания были в аренду участка отказать, — рассказывал Мальков.

Но здесь непонятно, как именно запрет, введенный в 2013 году, мог сказаться на выборах в 2014 году, о чем и спросили свидетеля. Он внятный ответ не дал. Далее Александр Хорошавин уточнил про продление аренды: это ведь практика обычная, введенная не специально для Малькова, всем необходимо продлевать срок аренды участков.

— Как ежегодное продление договора аренды можно и продление 2013 года, и истечение в ноябре 2014 года можно связать с вашим участием в выборах? Учитывая, что Лобкин уже не мэр, — спрашивал Хорошавин.

— Повторю, что 2013 год — это просто хронология событий. В 2013 году, ну, вы сказали в ноябре, наверное, да, истекал срок аренды участка. Когда у нас на руках был проект, и мы планировали реализовать этот проект, безусловно эта ситуация удовлетворяла тех исполнителей, которые занимаются продлением и так далее. Так как нам запретили строить в 2013 году, у нас образовался некий на тот момент времени не было программы по этому участку. Программы дальнейшего применения. Не шли переговоры, поиск малоэтажной застройки. Необходимо было время на это. Об этом знали, так как я советовался с депутатами, знал мэр города. Бывший. Ну пусть он бы бывший мэр. Но я повторяю, что он, не являясь руководителем города, но вопросы он там все решал, которые решал до этого. Это не являлось причиной, и мое обращение, они были небезосновательны, — отвечал Мальков.

— Так я и пытаюсь выяснить основания эти. Опять же домысли ваши? Размышления такие? Испуг? — уточнял Хорошавин.

— А все домыслы, Александр Вадимович. У меня откуда. У меня нет, — отвечал Мальков.

Хорошавин отметил, что все это происходило, когда о выборах ещё даже не было речи.

— А каким образом отставной мэр мог быть хозяином Южно-Сахалинска? Влиять на вопрос аренды, который в работе мэра — тьфу, — спрашивал Хорошавин.

— Можно я не буду на этот вопрос отвечать? — обратился к суду свидетель.

— Если суд не снимает вопрос, вы обязаны на него отвечать. Но с учетом формулирования вопроса суд его снимает, поскольку свидетель уже пояснял по поводу, как он это видел, как он это понимал, и предполагал по поводу влияния Лобкина и возможности применения в отношении свидетеля, в части разрешения вопроса договора аренды, что Лобкин мог решить этот вопрос, не являясь должностным лицом администрации города, не являясь мэром, имея связи, — комментировала судья.

— А как он мог решить, не являясь? Там ставит подпись мэр. Или руководитель вице-мэр, который занимается вопросами собственности? — спрашивал Хорошавин.

— Можете ответить на вопрос, в чем конкретно действия Лобкина связаны с созданием вам препятствий для продления аренды участка? — спросила судья у Малькова.

— Вот какой механизм он мог использовать для этого? — уточнил Хорошавин.

— Если вам известно, — добавила судья.

— Мне неизвестен механизм, как это все происходит. В конце концов то лицо, которое ответственно, оно, если можно сделать так, иногда бывает можно сделать так, он может сделать вот так, — расплывчато ответил Мальков.

Защита уточняла, были ли какие-то прямые угрозы от Лобкина, связанные с участком. Их не было. Последствий за недоплаченные пять миллионов, впрочем, тоже, к тому времени, как нужно было продлевать аренду, Мальков решил покинуть предприятие, уйти в политику, но аренду все равно продлили.

— Тогда при чем здесь этот участок, зачем о нем говорить так долго и нудно? — спросил Хорошавин.

— Я не знаю. Вы же спрашиваете, — сказала судья.

— Он же говорит как основание, — ответил Хорошавин.

Лескин зачитал новость с сайта Sakh.com об этом участке от 4 июля 2013 года. Уже тогда был случай, когда аннулировали разрешение на строительство многоэтажных домов на этой территории, на улице Боевой Славы. Все это было задолго до выборов. Да и инициатор здесь не Лобкин, шумиху подняли местные жители.

— Каким образом это можно связать с угрозами Лобкина, если строительство многоэтажных домов там уже было запрещено, более того, местные жители высказываются против и их поддерживает областной депутат Гомилевский? Ваш коллега и руководитель местного отделения партии "Единая Россия"? О каких угрозах Лобкина тогда вы говорите? — спрашивал бывший вице-мэр Алексей Лескин, но внятных ответов не было.

Непонятно, почему Мальков вообще переживал за свой бизнес. О том, что он хочет променять его на политику, судя по его показаниям на этапе следствия, он решил ещё в январе 2014 года. То есть до выборов, до праймериза и задолго до того, как Лобкин сказал о деньгах. Зачем бояться за судьбу того, что уже решил бросить?

— Я немножко понял вопрос. Дело в том, что в январе 2014 года я ещё был учредителем и руководителем предприятий, не одного предприятия. Поэтому мой выход происходил постепенно. Невозможно было сразу закончить деятельность мою. Я в сентябре 2014-го вышел из "Миротраст". Но я присутствовал ещё в других предприятиях, коммерческих. И занимался, касался неких вопросов, связанных с коммерческой деятельностью. В 2015 году это происходило немножко. Я постепенно по возможности выходил из бизнеса, — объяснил Мальков.

Свидетель утверждает, что Лобкин в открытую на него не давил, прямо не угрожал. Однако Мальков считает, что экс-мэр начал его "поджимать". К такому выводу он пришел исходя из интонаций и манеры общения Лобкина, но воспроизвести их на суде не смог. Отметил лишь, что Лобкин начал "разговаривать грубовато и напрягать", причем не в отношении чего-то конкретного, это уже Мальков начал строить предположения из-за многочисленных страхов: и за бизнес, и за успешный исход выборов — все же внес деньги.

Деньги передавал Лобкину летом, после праймериза, примерно в июле-августе. Встречались они дважды: Мальков вносил два и три миллиона. Свидетель рассказывал, что деньги он вносил в выборный штаб на избирательную компанию — это вытекало из информации, которой он обладал. Но сумму он считал завышенной, хотя и признает, что затраты были. О том, что эти средства могут пойти в пользование кому-то из должностных лиц, Лобкин не говорил.

— Существовал избирательный фонд, где аккумулировались финансы, которые расходовались на оплату работы привлеченных специалистов, технологов, которые вели выборную кампанию, работали с депутатами, там были, видимо, какие-то зарплаты. Были затраты на СМИ, изготовление агитационных печатных материалов, были затраты — там юристы, другие какие-то специалисты. Передо мной никто не отчитывался, безусловно, как это все происходило. Более того, там так звучало, что часть кандидатов не имели возможность внести финансы, то есть на расходы, оплату за их продвижение якобы тоже использовались из тех финансов, которые аккумулировались. Сколько фактически и как было абсолютно мне неведомо. Я экономику эту не знал и не понимал и сейчас даже не понимаю, — рассказывал Мальков.

Здесь свидетель подтвердил, что знал: деньги избирательного фонда идут в том числе на оплату кампании для соцкандидатов. То есть тех из них, кто сам не располагает такими финансами и не может заплатить за себя — людей не связанных с бизнесом.

— По сути дела, вы не хотели вносить деньги в фонд, чтобы на ваши деньги не проводилась кампания врачей, учителей, мэра и других кандидатов, выдвинутых от партии. Это так? Вы хотели только на себя деньги потратить? Из ваших показаний следует, — сделал вывод Лескин.

Мальков начал юлить. Он не хотел прямо заявлять, что помогать менее обеспеченным коллегам за свой счет никакого желания у него не было. Но и сказать, что был готов их поддерживать он тоже не мог — ведь по факту не поддержал и хотел обойтись меньшей суммой.

— Ну я бы так не говорил, что я там ничего не хотел, либо хотел чего-то. Если бы я избирался самостоятельно, и система позволила бы мне действовать. Это один вопрос. Если вы сейчас говорите о некоем… Я, честно сказать, не думал о том, что вы говорите. Учителя и так далее. Потому что на момент тех событий, которые происходили и формировались, непонятно было, кто будет там учитель, кто там доктор и так далее. Обычно те фигуры, которые не обладают ресурсами, они являются известными, находят способы, потому что есть бизнесмены, которые понимающие партийцы, — отвечал Мальков.

Суд свидетеля остановил и повторил прямой вопрос Лескина:

— Вы деньги не хотели вносить, потому что не хотели платить за тех кандидатов, которые были так называемые бюджетники? Учителя, врачи?

Мальков уходил от прямого ответа, как только мог. Дошел он и до того, что учителей и врачей и так избиратели любят. Они, в отличие от малоизвестных бизнесменов, всегда на слуху и собирают большое число голосов и безо всяких технологов, которые нужны непопулярным в обществе предпринимателям. Но суд снова остановил свидетеля и снова попросил ответить прямо.

Тогда Мальков сказал, что обязательно бы нашел возможность помочь финансово, невзирая на его проблемы с деньгами тогда, если бы только ему сообщили, что помощь нужна какому-то активисту. А перед ним якобы такой вопрос не стоял. Лескин после отметил, что Мальков сам сказал: о том, что деньги пойдут и на других кандидатов, которые не могут сами оплатить свою кампанию, ему было известно.

— Лобкин доводил информацию, что есть кандидатуры, которые не могли финансировать свою избирательную кампанию, средства фонда также тратились на них. Это вы об этом сказали, что до вас эта информация доводилась. Вы говорите директор школы [имеет узнаваемость и не нуждается в политтехнологах]. Глазков, сегодня звучала такая фамилия. Директор школы греко-римской борьбы, известный спортсмен, причем он так же партиец, член политсовета, регионального даже, по-моему. Какого-то муниципального или регионального. Он также участвовал в 2014 г. Он выиграл выборную кампанию? — спросил Лескин.

— Наверное, нет, — ответил Мальков.

— Его не было в думе, — подтвердил Лескин.

— [Когда я говорил про узнаваемость], я не имел в виду директора какого-то спортивного зала, я имел в виду… — начал было Мальков.

— Но это большая детская спортивная юношеская школа греко-римской борьбы, — возразил ему Лескин.

На это Мальков заметил, что имел в виду именно общеобразовательные школы — у их директоров узнаваемость выше, чем у их коллег из узконаправленной спортивной сферы.

Какую именно выгоду получил свидетель, заплатив эти самые пять миллионов, не понял даже он сам. Александр Хорошавин интересовался, как именно он, будучи губернатором умудрился обеспечить выдвижение Малькова. Свидетелю же известно лишь то, что Хорошавин принимал участие в согласовании списка кандидатов в депутаты, чего не скрывает и сам бывший губернатор — он должен был участвовать в этом процессе, как член президиума регионального политсовета.

— Мне известно, что вы принимали участие в согласовании списка кандидатов в депутаты. За вами был вопрос согласования каждого, в том числе и меня, но не более того, — отвечал Мальков.

— Здесь говорится, что я вас лично выдвинул и что я влиял на сахалинскую [конференцию], я на конференцию пришел и сказал, что надо Малькова выдвинуть, или позвонил кому-то может быть? — расспрашивал Хорошавин.

— Я не знаю, будучи губернатором были максимально влиятельным лицом здесь в нашем регионе, и наверное, этот согласованный список он являлся то, о чем там. Я не знаю, — предположил Мальков.

— Был бы губернатором, если бы не влиял на такие вещи. Тем более являясь членом президиума. Я обязан был это делать. Тем более про конференцию говорят, которая прошла в июле, когда я в отпуске нахожусь и так далее. Ну, это, к слову. Как и каким образом я обеспечивал вам общее покровительство, выраженное в бездействии? — уточнял Хорошавин.

— Известно-неизвестно? — обратился к свидетелю суд.

— Не могу на этот вопрос ответить. Интересный вопрос, — сказал свидетель.

— Ну, я тоже не могу, — заключил Хорошавин.

Мальков пояснил, что не совсем понял вопрос, поэтому и не смог ответить.

— Где, кем, когда и при каких обстоятельствах я лично получил от вас взятку в виде денег в этот раз уже за незаконные действия в вашу пользу. Какие незаконные действия в вашу пользу я сделал? — конкретизировал Хорошавин.

— Мне это неизвестно, — ответил Мальков.

— Что вам известно о моем общем покровительстве вам по службе? — продолжил Хорошавин.

— Вы не являлись моим покровителем, — сказал Мальков.

Какую пользу Мальков намеревался получить от Лобкина, он тоже не прояснил. Когда он давал деньги, он не уточнял ни про помощь технологов, ни про подготовку документов, ни про избирательную кампанию. Но Мальков считает, что это подразумевалось. Как расходовались средства свидетель у экс-мэра тоже не интересовался, это он считал невозможным.

— Я пытался у Лобкина спросить некую там расписку-не расписку. Забавно очень, что он так посмеялся, когда я ему вручил финансы. То, о чем вы говорите, это было нереально просто-напросто, — пояснил Мальков.

— Ну, почему нереально? Здесь были свидетели, они получали, ну, может быть не расписки, — уточнил Хорошавин.

— Ну, в моем понимании. Может быть, я заблуждался.

— Но вы не запрашивали?

— Я не запрашивал, — подтвердил Мальков.

Во время допроса много раз возвращались к показаниям, которые Мальков дал на этапе предварительного следствия по этому делу, а также во время расследования уголовного дела в отношении самого Малькова, которое прекратили в феврале по нереабилитирующим основаниям. Это значит, что факт взятки Мальков признал, но с учетом того, что он пришел и раскаялся, наказывать его не стали.

Между тем, что свидетель говорил тогда и что говорит сейчас, есть расхождения. Мальков утверждает, что в те годы помнил события лучше. А сейчас, спустя время, остались лишь рамочные воспоминания.

Защита обратила внимание, что на допросе Мальков говорил, что угроз ему не поступало. А на этапе следствия он сообщал, что ему угрожали тем, что не продлят ему аренду на земельный участок в Южно-Сахалинске, где тот собирался заниматься строительством. Свидетель ещё раз отметил, что в виду давности событий, а может быть, и возраста, многое уже успел забыть.

— Но вы сейчас сказали, что помнили и подтвердили показания, у вас сейчас в памяти всплыли воспоминания, что Лобкин угрозы высказывал вам? — уточняла защита.

— Я не то, чтобы вспомнил. Но так как я эти вещи озвученные подписывал добровольно, соответственно, эти вещи имели место, — отвечал Мальков.

Защита уточняла про взаимосвязь между дачей показаний по этому делу в качестве свидетеля и возможностью сменить меру пресечения. Дело в том, что первые показания Мальков дал в мае 2016 года и тогда же его отпустили из СИЗО под домашний арест. Мальков связь отрицает. Защита конкретнее остановилась на датах: 2 марта 2016 задержали Малькова, 3 марта заключили под стражу, 27 апреля 2016 продлили срок на месяц до 2 июня 2016. Допросили его 21 мая и 27 мая, то есть через 6 дней, меру пресечения отменили. Но Мальков все равно утверждает, что никакого торга не было. Да и дело закрыли позднее, в феврале 2017 года, а тогда просто изменили меру пресечения.

В тех показаниях Мальков сообщал, что к апрелю — маю до него дошла информация, что губернатор Хорошавин проводил совещание организации штаба, отвечающего за предстоящие выборы. Малькова попросили назвать источник и уточнить, что именно это было за совещание, но тот не смог.

Защита спрашивала, откуда у него информация, что действующий депутат должны был сделать взнос не менее десяти миллионов рублей для финансирования избирательной кампании, которую курирует лично Хорошавин. Мальков снова затруднялся в ответе. Суд прервал защиту и отметил, что в протоколе допроса имеется информация, что об этом Малькову сообщил Лобкин, потому и снял вопрос. Защита спрашивала, что за команду Хорошавина Мальков имел в виду, просила назвать фамилии. Мальков не смог.

Во время допроса Мальков сообщал, что Лобкин угрожал ему. Лескин зачитал дословно: если понадобится, то будет вообще исключен из всей политической жизни города, области, в том числе из российской политической партии "Единая Россия". К чему он и стоящие за ним должностные лица приложат максимум усилий и своего влияния.

— Знали ли вы о том, что Лобкин может повлиять на генсовет партии и добиться вашего исключения? Ну, либо кто-то из должностных лиц, — уточнял Лескин.

— Я скажу, что исключить необязательно члена партии могут на местном исполкоме. Необязательно, это членство генсовета не дает какой-то защиты, преференций. Наоборот, более пристальное внимание. Решается все на местах, ячейках, местный политсовет, который принимал, он же может собственно говоря по каким-то причинам соответственно исключить из партии, — ответил Мальков.

При этом самому Малькову такие случаи, о том, чтобы кого-то исключали, известны только в контексте уголовных дел — и то, пока идет дело, членство лишь приостанавливают, речь не идет об исключении. Так было и у самого Малькова: когда дело возбудили — членство "Единой России" приостановили, а когда дело закрыли — восстановили.

Лескин обратился к новостным сюжетам с участием Малькова, вышедшими на сахалинских телеканалах. В мае 2014 года вышло три таких. Лескин спрашивал по каждому, повлиял ли этот конкретный ролик на узнаваемость свидетеля. Мальков считает, что не очень. Дело в том, что вещание происходило на всю область, а ему нужны были именно жители его округа. То есть поквартирный обход здесь более эффективен.

Один из сюжетов был о конференции, где проходило голосование за кандидатов в депутаты гордумы и на пост мэра. Мальков сказал, что его попросили поучаствовать в предварительной гонке, то есть стать кандидатом в кандидаты на пост градоначальника Южно-Сахалинска вместе с Сергеем Надсадиным. Его попросили технически поучаствовать, ведь отношения со всеми, утверждал Мальков, были доброжелательные. Кто именно ему предложил, свидетель не помнит.

— Вы были участником этой конференции партийной. На этой конференции кем-либо, Хорошавиным, Лобкиным, мной или ещё кем-то, Горбачевым, Макаровым, оказывалось ли влияние, известно вам, на членов участников конференции для того, чтобы они проголосовали за какие-то конкретные кандидатуры, за какой-то конкретный список, вам об этом известно? — уточнял Лескин.

— Я думаю, вряд ли оказывались, потому что все вопросы с членами конференции участвовали в голосовании, делегаты, руководители ячеек и так далее на местном уровне они уже знали то, что и как, и как правило, все проходило системно, планово. Не было какого-то давления. Оно исключено было, — ответил Мальков.

Защита решила уточнить, почему вообще Мальков решил, что дает именно взятку. Средства сдавать в фонд можно, к этому выводу уже пришли в ходе допроса. То есть претензия была не к процедуре, а к сумме? Попроси бы Лобкин два-три миллиона, и проблем бы не возникло? Ответить, почему свидетель решил, что дает взятку, суд не дал — он считает, что все это есть в показаниях Малькова. Эти же вопросы задавал и Александр Хорошавин — все дело в сумме.

Лескин же заметил, что общая сумма соответствует представлениям Малькова о затратах на кампанию.

— Вы говорите, что незаконность в сумме, что по вашему мнению три миллиона — это объективная сумма, а десять — это уже преступление. У нас были выборы по 25 мандатным округам. Три миллиона на 25 получается 75. В рамках исследованных в суде материалов, сметы на проведение выборов депутатов и мэра, сумма на выборы депутатов согласно данной смете, представленной в суде, была как раз около 80 миллионов рублей, — отметил Лескин.

Суд снял вопрос в такой формулировке. Лескин несколько раз попытался спросить другими словами, и выяснить в чем здесь противоправность по мнению свидетеля. Сдавать средства в фонд — нормальная практика. Другим кандидатам, то есть тем, кто не мог за себя заплатить, Мальков вроде бы помогать был готов. Размеры общей суммы примерно соответствуют тем, что обозначал сам Мальков. А показания свидетеля разнятся. Он одновременно утверждает взаимоисключающие вещи: сдавать деньги в избирательный фонд — нормальная практика в рамках закона и сдавать деньги в избирательный фонд — это взятка. Но получить разъяснения от свидетеля по этому вопросу не вышло.

Далее Хорошавин зачитал показания. Следуя из них, Лобкин доверительно сообщил Малькову, что предприниматели уже ответили согласием и уже сдают деньги. Экс-губернатор пришел к выводу, что значит никаких угроз не было, раз беседа была доверительной.

— Не могу сказать, что беседа была доверительной, потому что мой опыт общения с Лобкиным его охарактеризовал, у меня не было с ним доверительных отношений, — ответил Мальков.

— Ну, вы же написали это в протоколе и подтвердили только что, — удивился Хорошавин.

— Ну что-то где-то да, потому что мы некоторые фразы с адвокатом, ну, сидели, может быть, что-то как-то, да, — неуверенно говорил Мальков.

— Не понял ответ суд. Это как расценивать? — уточнила судья.

— Некоторые фразы, которые, возможно, мне просто помогали, у меня не совсем складно иногда получается говорить, некоторые вещи, — подтвердил Мальков, что показания эти не на сто процентов его.

— Чем помогал вам адвокат? — спрашивала судья.

— Мы советовались, когда я давал показания. Прежде чем дать, что-то обсуждали. Он со своей стороны формулировки некие просто-напросто отразились в протоколе, совместные какие-то формулировки, — говорил Мальков. — Сейчас затрудняюсь сказать, там какие-то фразы, которые доверительно, не доверительно, что такое доверительно? Ну сидели мы да, доверительно, изолировано там от присутствия, ну это тоже доверительная беседа, да? Это не значит, что мы там не разлей вода и так далее, по необходимости встретились, обменялись информацией. Не более того. Доверия у меня не было к нему и нету до сих пор. И не будет никогда.

Несмотря на такой ответ, Мальков утверждает, что никакой неприязни к Лобкину у него нет, смысла оговаривать экс-мэра — тоже.

В показаниях 2017 года Мальков утверждает, что намерен содействовать расследованию, а раньше не заявлял только из-за страха, поскольку свидетельствовать пришлось бы не только против себя, но и против губернатора региона. Защита спрашивала, в чем именно он хотел изобличить Хорошавина в процессе данного допроса. Суд вопрос снял: в чем хотел изобличить, в том он и изобличил — все ответы в протоколах.

Хорошавин уточнил про команду Лобкина, о которой свидетель говорил в показаниях.

— Вы называете там — команда Лобкина. И говорите: правоохранительным органам, наверное, известно о деятельности так называемых членов команды Лобкина — Надсадина, Дмитриева называете и так далее. Расскажите о противоправной деятельности Надсадина, Дмитриева. И всех остальных. Чем там правоохранители должны были заинтересоваться? И что это за команда такая? — продолжил расспрашивать Малькова о его показаниях Хорошавин. — Я хочу понять, о чем должно быть известно правоохранительным органам? В чем вы подозреваете Надсадина, Дмитриева, которого вы на сессии избрали председателем?

— Я абсолютно никого не подозреваю, Александр Вадимович, — ответил Мальков.

— Ну, вот я зачитал то, что вы сказали, — сказал Хорошавин.

— А кто сказал? Это не значит, что я кого-то подозреваю.

— Я про правоохранительные органы.

— К ним тогда надо обратиться, к правоохранительным органам.

— Ничего не знаете? Просто написали так и все? — продолжал Хорошавин.

— Конечно, а чего я могу знать, Александр Вадимович? — удивлялся Мальков.

— Конечно, как можно что-то знать, если ничего нет, — констатировал экс-губернатор.

Александр Хорошавин спрашивал Малькова о его беседе с Горбачевым. В протоколах снова несоответствия: в одном сказано, что тот намекал на деньги, в другом — что этот вопрос даже не поднимался.

— Я задавал вопрос, на что он категорически ответил, решай все вопросы с Лобкиным, — прокомментировал Мальков.

Хорошавин продолжил допрашивать свидетеля.

— В беседе с Горбачевым вы просите освободить вам округ, чтобы не баллотироваться в одном округе с сильным кандидатом, то есть просите включить тот самый в вашем понимании административный ресурс, который так порицаете. Так я понимаю? — уточнил Хорошавин.

— Абсолютно нет, — ответил Мальков.

— Вот, ваша честь, даже в первом протоколе, найдем и дальше. От 21 мая. [Зачитываю показания]: могу ли я претендовать на какие-то должности для занятия политической карьерой? Может ли мне быть оказана помощь, чтобы не баллотироваться в одних округах с сильными кандидатами в депутаты. И может ли он мне гарантировать дальнейшее место заместителя председателя? — зачитал показания Малькова Хорошавин.

— Вы говорите прочистить округ, — отметила судья неточность формулировок.

— Ну, перейти в другой округ или прочистить округ. Чтобы не баллотироваться с сильными кандидатами, два только решения, — отвечал Хорошавин.

— Мы это не говорили, свидетель тоже не говорил, слово почистить, — комментировал прокурор.

— Ну, это я такое [слово] применил. Хорошо, просили ли помощи, чтобы не баллотироваться в одних округах с сильными кандидатами и не является ли это пресловутым административным ресурсом? — переформулировал вопрос экс-губернатор.

— Хорошавин, это есть в показаниях его, — отметила судья.

— Я спрашиваю: это именно тот в вашем понимании административный ресурс, о котором вы пишете? — конкретизировал вопрос Хорошавин.

— Да, нет, конечно. Тут речь не шла об административном ресурсе, — отнекивался Мальков.

— А что тогда?

— Просто совет некий, я интересовался, возможно ли мне, так как я являлся руководителем фракции, быть заместителем председателя городской думы. На что он сказал, что нет, в этой должности меня не видит. И я прекрасно знал, что округа распределены и возможно было… — не закончил Мальков.

— А зачем поднимали этот вопрос?

— Я просто спросил. Я не спрашивал, можно ли мне поменять округ. Я знал, что нельзя его поменять никак.

— На листе дела 77 в том же протоколе вы говорите, первый протокол от 21 мая, о честной победе на выборах. Вот вы используете инсайдерскую информацию об округах. Дмитриев вас пригласил. Округа вам показал. Вы заранее выбираете себе округ. По показаниям Лепёшкина вы там заранее начинаете работать, ещё в апреле. Скамейки красить в мае и так далее, когда ещё и схема не поменяна. Советуетесь с Горбачевым по округу, торгуетесь по поводу должностных перспектив. Задаете какой-то вопрос. Скрываете проблемные факты по "Сахалин Хуавей". Вот это и есть честные выборы, по-вашему, понимаю? — спросил Хорошавин.

Суд вопрос снял, так как это мнение свидетеля. А на суде нужны не мнения, а факты. Хорошавин пошел дальше. Он отметил, что в одном из протоколов Мальков заявляет, что очень боялся тогда Хорошавина и боялся против него свидетельствовать. А отвечая сейчас, выясняется, что Мальков ничего и не знает, свидетельствовать ему особо не о чем.

— Тогда, о чем вы боялись свидетельствовать? И о чем вы свидетельствовали? — уточняет Хорошавин.

Суд снял вопрос: о чем Мальков хотел свидетельствовать, написано в протоколе его допроса.

Итак, выборы прошли, Мальков выиграл. И, как он заявлял ранее, оставшиеся пять миллионов вносить уже не собирался. Однако же в ноябре 2014 года Валерий Чей звонил Горбачеву. Во время разговора Чей просил его отложить взнос каких-то денег, якобы сейчас их у Малькова нет, надо закрыть какую-то сделку, чтобы внести средства позже.

Мальков не сразу вспомнил, кто такой Чей. Ему напомнили, что Валерий Чей — это человек, которому Мальков продал долю. Что заставило Чея просить Лобкина об отсрочке, Мальков не знает. К ноябрю выборы уже прошли и тогда, как рассказывал сам свидетель, он отказался платить оставшиеся пять миллионов. Соответственно, и рассрочка ему не была нужна. Хотя со слов Хорошавина, в телефонном разговоре Чей упоминает, что Мальков аж умоляет решить вопрос с отсрочкой. Но свидетель ничего не смог вспомнить.

— Он, возможно, звонил, а я назвал в более поздний период. Я сейчас не помню. Вы мне задаете трудные очень вопросы, — комментировал Мальков.

— Вы дали очень трудные показания, — заметил Хорошавин.

Лескин добавил: ранее звучало, что Лобкин неоднократно требовал внести оставшиеся пять миллионов рублей. Подсудимый уточнял, просил ли об этом кто-то, кроме Лобкина? Например, Макаров. Мальков не помнит, что вел какие-либо диалоги с Макаровым. В любом случае последствий никаких для него не было. Да и быть их, уверен Мальков, уже никак не могло: он оставил бизнес после того, как выиграл выборы. Решил уйти в большую политику. Однако и по партийной линии никакой ответственности не последовало, он остался членом партии "Единая Россия".

Добавим, что в 2014 году Владлен Мальков выиграл выборы, а когда срок закончился, он решил побороться за пост депутата вновь. На этот раз он пошел самовыдвиженцем, но самостоятельно не смог попасть даже в топ-2. Сейчас его бывшее место в гордуме занимает Светлана Швец.