Депутаты утверждают три концессии, которые для Сахалина — и зло, и спасение

Сахалинские депутаты проголосовали за то, чтобы утвердить три концессии, которые и без того уже действуют на Сахалине. На комитете по экономическому развитию 4 мая поддержали законопроект об утверждении и заключении концессионных соглашений, объектами которых являются объекты теплоснабжения, отдельные объекты централизованной системы холодного водоснабжения, водоотведения.

Докладчик, глава регионального агентства по государственно-частному партнерству Евгений Ломакин, сообщил, что предлагается утвердить три концессионных соглашения: между администрацией Долинского района и ООО "ИКС — Южно-Сахалинск", между администрацией Корсаковского района и ООО "ИКС — Корсаков", между администрацией Южно-Сахалинска и ООО "Первая водная концессионная компания" (с февраля оно называется "РВК-Сахалин"). Заключение и расторжение договоров утверждается проектом Сахалинской области, и депутаты должны сказать свое слово, как в случае с любым другим правительственным решением.

Естественно, сразу было понятно, что коллективное одобрение будет, но некоторые остались при больших сомнениях. Много спрашивали про рост тарифов. На чем будет зарабатывать концессионер и насколько концессионное соглашение приведет к удорожанию тарифа? Ломакин ответил, что концессионер, конечно, планирует иметь доход. В каком объеме? В объеме утвержденного тарифа.

Один из депутатов сравнил концессию с ипотекой: берешь одну сумму, а отдавать придется совсем другую, больше. Вопрос — насколько больше? Потянет ли сахалинский бюджет, когда придет "время расплаты"? Или за приведение объектов ЖКХ в чувство будут расплачиваться потребители? Ломакин утверждает, что концессия не принесет бюджету ничего более дорогого, чем если бы работы проходили по 44 ФЗ. Но не все депутаты поверили, что все так безоблачно. А если концессионер понаделает множество работ, лишь бы вышло дороже, а потом скажет — платите? Глава агентства заверил, что такого быть не может. Концессионер делает не то, что хочет, а только то, что надо. Изначально он согласовывает инвестпрограмму с муниципалитетом, профильными министерствами, РЭКом, и только после этого инвестпрограмма утверждается. В ней прописан объем работ.

И все-таки, может ли концессия предусматривать увеличение тарифа для физических и юридических лиц? Если да, то на какую сумму? Отвечая на эти вопросы, председатель РЭК Дмитрий Чекрышев объяснил, что для физических лиц никакой негативной ситуации не будет, они защищены теми механизмами по ограничению роста платы для граждан, которые существуют уже несколько лет. Увеличение тарифа происходит для населения в размере плановой инфляции. Не фактической, а именно плановой, подчеркнул Чекрышев. Это около 4% в год. Для юридических лиц ситуация другая. Увеличение будет. Но, допустим, в сфере теплоснабжения предусмотрен механизм субсидирования для тех потребителей, у которых рост тарифа превышает значения, определенные региональным правительством. На этот год данное значение — 5400 рублей за 1 гигакалорию. Кто платит больше, имеет право на субсидию.

Заговорили о других рисках, кроме роста тарифов.

В пояснительной записке к документу, за который предлагается голосовать, говорится, что может возникнуть такое — зашел концессионер, получил все имущество в оперативное управление и вдруг у него случились финансовые проблемы. Предусмотрен ли отдельный механизм для ситуации, когда муниципалитет не сможет распоряжаться имуществом, а концессионер вдруг стал финансово несостоятельным? Кто будет в такой ситуации заниматься подготовкой к отопительному сезону или обеспечивать людей водой?

Ломакин ответил — есть норма в ФЗ №115, где прямо запрещается передача государственного имущества, входящего в периметр концессии, в залог. То есть имущество как было в муниципальной или государственной собственности, так и останется. В этом смысле никаких рисков нет. Несмотря на механизм концессии или какой-то другой, обязанности с мэрии по старту отопительного сезона или обеспечению населения другими услугами никто не снимал. А если у концессионера возникнут финансовые трудности, его можно заменить на другого.

— Такой риск сегодня нельзя спрогнозировать. Данная практика не так часто применяется, но в Российской Федерации есть практика замены концессионеров. Но чаще всего работы не останавливаются, доводятся до конца силами первого концессионера, — сказал Ломакин.

Депутаты спросили, может ли это в дальнейшем привести к увеличению стоимости концессионного соглашения? Ответ — нет.

Еще один вопрос — муниципалитет сможет тратить бюджетные средства на имущество, которое будет находиться у концессионера в оперативном управлении? Или будет так: городу надо починить насос на своей котельной, но он у концессионера. А если тот обанкротился, опять же?

Ломакин попытался успокоить — концессионер в одну секунду банкротом не становится. Что же касается бюджетных денег, в концессионном соглашении можно предусмотреть, чтобы муниципалитет давал те или иные субсидии. И во многих соглашениях это действительно предусматривается.

— Но вообще-то суть концессии для того и есть — чтобы муниципалитет в нормальной ситуации не тратил свои собственные деньги на обеспечение теплом, для этого есть частный бизнес, — напомнил глава агентства.

Если же предположить, что концессионер все-таки обанкротился за день до старта отопительного сезона, никто не отменяет возможность ввести ЧС и в рамках ЧС решить вопрос с подачей тепла.

— Мы за муниципалитеты переживаем, это новое, у нас не было такой крупной концессии на Сахалине, — выступил один из депутатов. — Была только на Курилах, там очень негативный опыт произошел, там все за бюджетные деньги строилось концессионер по факту, когда КСП проверяла, выяснилось, что ничего и не вкладывал туда. Поэтому хотим рассмотреть все риски, чтобы уберечь и вас, и наше население. Потому что объект, на который концессионер заходит, — это не какая-то объездная дорога или какое-то дополнительное что-то. Это именно то, что будет касаться водоснабжения, отопления наших трех муниципалитетов. Поэтому тут риски могут возникнуть, в том числе и непредвиденные.

Вопросы не заканчивались, потому что концессия — сама по себе один большой вопрос для областного и городских бюджетов, которые в последнее время являются дефицитными и поддерживают себя кредитами. Есть депутаты, которые не молчат (хотя итоги голосования все равно предопределены) и заявляют, что концессии в такое время, как сейчас, — это большие риски.

— Власть поменяется, а расплачиваться будут сахалинцы, — сказали на заседании комитета.

Ломакин выслушивал все эти заявления спокойно, в его лице читались некоторое равнодушие и уверенность, что пошумят и перестанут, все равно проголосуют как надо.

Мы должны с каждой бюджетной копейкой расставаться с трудом, продолжала одна из депутаток. А цена концессий — золотая. Это те же кредиты, которые придется отдавать. Когда бюджет дает деньги на ремонт объектов ЖКХ, он не требует их назад, а концессионер не просто потребует, он еще и заработать хочет. Концессионер — это ростовщик, заявил один из членов комитета. Он заработает и уедет, а что будет с нашим бюджетом? Когда какой-то проект реализуется за бюджетный счет, его можно ускорять или затормаживать в зависимости от толщины регионального кошелька и возможностей на данный момент. Инвестор на это смотреть не будет, у него есть план, и он будет по нему двигаться, а потом потребует свое, невзирая ни на что.

— Вот недавно прочитал — в Хабаровске запустили прекрасную объездную дорогу. Вернее, не запустили. Ее Хабаровский край не берет в собственность, потому что она для него дорогая. Выяснять начали — оказалось, что инвестор, который зашел, он там и стоимость материалов занижал, и сейчас стоит большая-большая цена этого объекта. И не хочет Хабаровск покупать эту дорогу. Не хочет платить, потому что у него просто денег нет. А когда-то начинали тоже очень хорошо: и дорога нужна, и она будет, всяко-разно, и пропускная способность, и эффективность, и бизнес… А по факту получается сегодня дилемма, — выступил один из членов комитета.

Он напомнил, что концессионер вложит в коммуналку Южно-Сахалинска 19 млрд, а вернуть ему придется 36 млрд. И это цифры только по областному центру, а еще есть концессии в Корсакове, в Долинске. Почему мы относимся к этому механизму так легкомысленно?

Прозвучало мнение, что в России уже не очень-то поддерживается идея концессии, напротив — она осуждается, потому что есть негативные примеры. Кто-то применил эту систему и обжегся на ней, а мы собираемся все это делать и делаем. Но на каждый вопрос, аргумент, сомнение Евгению Ломакину находилось что ответить.

В частности, на реплику, почему мы много лет вкачивали бюджетные деньги в коммуналку, а она у нас такая убитая, Ломакин сказал — потому что не было интереса в организации работы. По его словам, не было заинтересанта, не было бизнеса, работали через МУПы, все эксплуатировалось непонятно как и инженерные решения предлагались порой некомпетентные. А теперь — другое дело, теперь интерес есть. У бизнеса.

— Если мы останемся в системе МУПа или в системе однодневной ОООшки, которой в аренду передают это имущество, мы не создадим этот интерес для бизнеса, качество управления не изменится. Мы надеемся, что и качество управления имуществом, качество операционной деятельности вырастет, что это действительно станет отрасль комфортного производства, компетентного производства, своевременных ремонтов, — сказал Ломакин.

Но добавил на всякий случай, что время покажет. А депутаты в свою очередь добавили — странно, впервые слышим о незаинтересованности, некомпетентных инженерных решениях и прочем, раньше нас уверяли, что коммуналкой за бюджетные деньги занимаются грамотные люди, предоставляли отчеты… А теперь выясняется, что кроме инвестора никто не сможет сделать хорошо.

В финале обсуждения и. о. председателя областной думы поставил точку. Он заявил, что жителей от роста тарифов надо, конечно, защитить, это работа РЭКа, а без концессий — никак, концессии нужны и ничего с этим фактом не поделаешь.