Горняцкая летопись
Шахта "Долинская"
Матрисса* (самоходный железнодорожный пассажирский вагон японского производства; такие вагоны ходили на о. Сахалин до 1990 года) прибыла на вокзал железнодорожной станции Быков по расписанию поздно вечером. Шел нудный моросящий осенний дождь. Расспросив прохожих - где итээровское общежитие шахты "Долинская", потащился к нему с чемоданом кое-каких манаток и книг по специальности. Как мне объяснил начальник отдела кадров комбината "Сахалинуголь" Румянцев, там меня должны ждать.
Такой густой и вязкой грязи на дорогах в Сибири никогда не видел. Ни трапов для пешеходов, ни каких-то хотя бы более сухих тропинок до общежития не было, как и уличного освещения. Впрочем - людей тоже. Приехавшие со мной быковчане как-то мгновенно разошлись по домам.
Выбирая вначале, как мне казалось, места посуше на дороге, я через несколько минут, бросив это бесполезное занятие, по кратчайшей прямой пошел прямо по быковской дорожной жиже к своему шахтерскому будущему. Хорошо хоть идти было всего метров сто, да затем надо было подняться по крутой деревянной лестнице, которая и упиралась в общежитие.
Мой легкий болоневый плащ не спасал от противного промозглого дождя. Мокрый с головы до ног, в брюках, заляпанных грязью до колен, сделал для себя первое быковское открытие. При входе в общежитие стояла с водой четверть отрезанной 200-литровой бочки, из которой торчали ручки 5-6 квачей, какими разгоняют горячий гудрон при изоляции крыш. Это была мойка для обуви. Такие в те годы на Сахалине стояли у дома каждого порядочного хозяина, при входе во все общественные заведения, в т.ч. для горняков, которые возвращались из шахты.
Меня действительно ждали. Извинившись, что в итээровском блоке место еще не освободилось. Сообщили, что я поживу несколько дней в холостяцкой части общежития с бригадиром проходчиков Виктором Федоровичем Ярошенко.
Виктор меня ждал. На столе стояли две бутылки водки, кое-что из зелени и пара раскрытых банок консервов, хлеб.
- Привет инженерам, - приветствовал меня Виктор, - прошу к столу. Давай знакомиться!
- Да мне завтра на работу, - уклончиво отказывался я от гостеприимства.
- А мне тоже на работу, в первую смену. Давай, давай инженер, присаживайся, - настаивал бригадир.
За время этого короткого диалога я успел осмотреть мое новое жилище. Комната как комната, такая как в студенческом общежитии. Покрытые синей краской панели. Электрическая лампочка-сороковатка под потолком. Две кровати с одеялами крутого ультрамаринового цвета. Два разных стула, две неодинаковые тумбочки. Студенческое мое жилище, пожалуй, было поуютнее, домовитее. И в нем не было какого-то специфического и стойкого кисловато-водочного запаха с противным привкусом дешевого одеколона.
Ярошенко был красивый колоритный хохол. Моего роста, накачанный мышцами бычок, аккуратно подстриженный под полубокс, в исключительной синевы майке и спортивном трико. Единственной его анатомической диспропорцией были, пожалуй, кулаки - по паре моих. Эдакие колотушки, переплетенные рельефной выступающей сеткой сухожилий и кровеносных сосудов.
Наше знакомство прервала женщина. Ворвавшись без стука, подбоченясь прямо за порогом комнаты, начала решительно действовать:
- Так, Ярошенко, тебе завтра в первую смену, а ты пьешь, да еще мне молодого специалиста спаиваешь?
- Ничего себе кадры присылают, не успел приехать, раздеться, а уже за бутылкой!
Как я понял, отвечать на ее вопросы было не надо. Да и сделать это было невозможно. Здесь она задавала вопросы и сама же на них отвечала. Две бутылки водки быстро были переданы бабуле - дежурной по общежитию, которая, оказалось, стояла за дверью:
- Сходи быстро вылей в унитаз, а бутылки возьми себе, - командовала она.
К моему изумлению Виктор не возразил, не пытался отстоять экспроприацию гастрономического имущества.
- Так, Ярошенко, если еще раз увижу в будний день эту картину - бригадирства тебе не видать как и этого места в общежитии, пойдешь чистить водоотливные канавки в шахте.
- Так, а ты, инженер-скороспел, завтра в 7 утра придешь на шахту в раскомандировку. На первый участок. Будешь знакомиться с запасными выходами из шахты с Луневым Иваном Тимофеевичем, начальником участка. Дежурную спецовку в бане тебе дадут. Там все знают. Выедешь из шахты один и "коротким" поездом (первая смена выезжала в 16 часов, а к 14 часам из шахты возвращался спецпоезд с ремонтниками, дежурными, руководителями - начальством). Вот тебе справка - получишь по выходу на складе спецовку и сапоги. Держи свой номер-бирку для получения шахтерской лампы. Не забудь его завтра. Понял?
Я только хотел ответить, что все понял, как вновь раздались ее вопросы:
- Денег у тебя сколько в кармане? Есть? Хорошо, до завтра хватит. Закончишь все дела на складе - придешь в контору, в маркшейдерский отдел к Игорю Михайловичу Разумовскому, а перед этим - в кадры, распишешься в приказе о назначении на работу. Да, потом получишь в кассе аванс!
Командовала нами Ирек Миргоязовна Голимбовская. Начальник отдела кадров шахты. Жгучая брюнетка, симпатичная татарка сорока лет, с силуэтом греческой Камеи. С макияжем на лице, какому только сейчас женщин России учат в дорогих глянцевых журналах. Одетая элегантно и по погоде. Чуть полноватая, но стройная, с высокой прической из длинных волос. Только на ногах были черные резиновые сапоги, никак не вписывающиеся, на мой взгляд, в ее модный ансамбль одежды.
- Больше ничего не надо, Ирек Миргоязовна, - пролепетала бабуля-смотритель с двумя пустыми бутылками, - Я Витьке все время говорю - не пей, да вот не слушается...
- Если через полчаса они не лягут спать, позвони мне, - продолжала рокотать начальственным, но каким-то добрым материнским альтом начкадров.
На часах было половина двенадцатого ночи. Номер моей бирки для получения шахтерской лампы был 217. Как я позже узнал, столько работали на шахте горных инженеров и техников. ИТР, одним словом.
С тех пор больше никогда не встречал таких кадровиков (возможно, Вам, уважаемый читатель, повезло, и Вы можете назвать другое имя - матери, жены, кадровика, чтобы та в полночь по напрочь разбитой грязной неосвещаемой дороге потащилась пешком за 2 километра встречать молодого специалиста в общежитии). Голимбовская и ее муж - один из лучших механиков шахты - Михаил Фомич были легендами в поселке. Фомич вкуснее всех солили огурцы в трехлитровые банки и жарил картошку со свининой. Этот бесспорный и уникальный талант Фомич многократно доказывал сообществу шахтеров по праздникам. Ирек же свои незаурядные кадровые достоинства прославила еще тем, что возглавляла поселковое добровольное общество автомобилистов. В те годы половина владельцев личных авто водили их без прав на управление. А другая - нетрезвыми и без государственных номерных знаков.
Общественное поручение Ирек выполняла инициативно, добросовестно и демократично. Если кто-то из общественников без уважительной причины пропускал дежурство на дорогах поселка, он почему-то вскорости работал на менее оплачиваемых работах. С алкашами за рулем расправа была еще круче. На ближайшем заседании совета автомобилистов он письменно обещал месяц не садиться за руль (что выполнялось на самом деле), раскаивался и "сам" просил перевести его на вспомогательные работы. Ни одной жалобы на ущемление прав человека никогда ни от кого не поступало. Только одни слова благодарности от жен да стариков-родителей незадачливого автомобилиста. Да еще те пофамильные плакаты-карикатуры, что вывешивались в людных местах поселка о пьяницах за рулем, давали актуальную и довольно долгую тему судов-пересудов большинству жителей, где все как облупленных знали друг друга.
На Сахалин я приехал по собственной воле и желанию. Учился всегда хорошо, особенно по математическим наукам. В школьном аттестате об образовании как и дипломе горного инженера-маркшейдера было всего по 2-3 четверки. Отец военный врач очень мечтал, чтобы я продолжил династию медиков. Мне же всегда хотелось стать морским капитаном. Мое будущее определила, наверное как и у многих, моя мать. Рассудив на семейном совете, что в 1958 году деревенскому парню пару раз в своей жизни бывавшему-то в г.Иркутске (где, кстати, я родился, но не жил, кроме студенчества) никак нельзя ехать поступать на судоводителя в разбойный в те годы г.Владивосток. Поэтому и решили: пускай первый год поучится рядом в Иркутском горном институте, а потом можно перевестись в другой вуз. Учащиеся Иркутского горно-металлургического института были студенческой элитой. Они на зависть своим коллегам носили горняцкую форму-одежду. Их стипендия была на треть, если не в половину, больше чем в других вузах, что было немаловажно для семейного бюджета.
Студенты 1-го курса, будущие горные инженеры-маркшейдеры, перед первым в жизни спуском на подземные горные работы рудника "Слюдянка". Иркутская область, 1959 год.
Мои студенческие практики, начиная со второго курса, проходили на рудниках. Сначала в Слюдянке, где добывались лучшие в СССР флогопиты - слюда для радиоэлектронной промышленности. Затем на Северо-уральских бокситовых рудниках, которые давали 70 процентов сырья для производства алюминия в СССР. Таскал теодолит с нивелиром на полиметаллическом руднике Хапчеранга в Читинской области, расположенном на границе с Монголией.
Ахлям Сахипов, горнорабочий очистного забоя шахты "Долинская", ведет крепление в лаве после взрывных работ.
Дипломная стажировка-практика состоялась в Коми АССР на Ярегской нефтешахте, где на единственном в СССР предприятии, добывается не из, а под землей уникальная тяжелая нефть. Когда надо было делать выбор, куда поехать после института работать, мы с моим студенческим другом Юрием Курячим двинули на Сахалин. (Юра работал на шахте "Бошняково", затем, став кандидатом технических наук, в Московском политехническом институте , доцентом).
Все рудники, как нам казалось, были уж очень небольшими по размерам горных разработок. Угольные подземные просторы, конечно, с ними не шли ни в какое сравнение.
Так я оказался на Сахалине. Кстати, первые шаги на его земле были сделаны за неделю до Дня шахтеров в августе 1963 года на военном аэродроме в пос.Смирных. Сжалилась тогда в г.Хабаровске над нами с Юрием одна женщина, с которой мы вместе трое суток стояли в очереди за билетами, чтобы долететь до острова. Ее пригласил на военный борт какой-то знакомый, а она - нас, как своих хороших попутчиков.