Лед и пламень пожарной охраны. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 02:32 SAKH
16+

Лед и пламень пожарной охраны

МЧС, Weekly, Южно-Сахалинск

У пламени не бывает выходных и каникул, злых и добрых намерений. Теплый камин, согревающий в рождественскую ночь, за долю секунды превращается во всепожирающего монстра. Гирлянда, питающая яркую елку, по прихоти электронов превращается в источник разрушающей энтропии. Граница между спасением и смертью здесь весьма зыбка — находчивость, счастливый случай, бдительные соседи. Но на самом последнем фронте практически всегда оказываются они — пожарная охрана, служба 01. Те, кто всегда первыми приезжают на вызов. Одни называют их героями, другие — тунеядцами, третьи, спасенные из пожара, не называют никак — просто с замиранием сердца глядят на несущееся по улице красно-синее спасение.

Уже завтра практически вся страна уйдет на каникулы — опустеют заводы и офисы, государственные учреждения и частные конторы. Но пожарная охрана и в январском безудержном веселье останется на посту — ритмично, сутки через трое, будут меняться караулы, хаотично будут гореть бараки, подвалы и квартиры.

Семь друзей начкара

— Первый ход: водитель Асхадулин, пожарный номер один Соколов, пожарный номер два Скоблев. Пост безопасности — Скоблев. Второй ход, КамАЗ, водитель — Пушкарев, невыездной Петухов. Дежурный по караулу Довгаль, дневальный по помещениям Петухов, — без четверти восемь в лучах солнца в гараже пожарной части №1 города Южно-Сахалинска развод караула. У красно-белых авто стоят две шеренги пожарных — прибывшие на смену и убывающие домой. Первые азартно посверкивают обнаженными жетонами, вторые устало и довольно глядят на мир — караул сдал, со всем справились, можно ехать к семье.

— Вольно! Разойтись!

Взвизгивают пилы, фасад (так здесь называется площадка перед гаражом) наполняется дымом работающих механизмов. Новая смена тщательно проверяет каждый шланг-рукав, каждый топор и багор, делает живительный глоток воздуха из дыхательного аппарата. Несмотря на раннее зимнее утро, движения караула быстры и выверенны. На проверку огромного нашпигованного пожарной утварью "Урала" уходит всего несколько минут.

Еще через пяток минут пожарные, уже без боевки, баллонов и касок, собираются в наполненном морозным воздухом помещении-складе — обменяться новостями, запланировать что-нибудь на выходные. Особую страсть сотрудники чрезвычайного ведомства, кстати, демонстрируют к рыбалке и возне с автомобилями. Здесь в полутемной комнате, кажется, не осталось капитанов и майоров, начальников отделений и рядовых бойцов. Здесь даже командира части зачастую называют на ты.

— Я, честно говоря, фанатик своего дела. Просто люблю тушить пожары, — начальник части №1 Дорджи Манджиев на Сахалине 4 года. За это время успел поработать в поле — в должности начальника караула, покомандовать несколькими пожарными частями — в качестве и.о. командира. Вот недавно был назначен в главную — первую. — Мы спасаем людей, помогаем. Без этого никак. Если нет такого стремления или желания — ничего хорошего не будет на службе. У нас те, кто за удобным графиком идут или зарплатой, не задерживаются. Не такая работа. Тут адреналина море. Пожары, ДТП... Вот я шел не звездочки получать, знаете, а помогать людям. Ведь когда спасаешь кого-то, ты видишь... Чувствуешь... Не знаю даже... Я вот после каждого большого пожара чувствую, что сделал полезное для общества. День прожил не зря, что ли.

Молодой командир говорит все быстрее. Рубит рукой воздух. Кажется, еще секунда — и он скинет со стола опостылевшие документы, схватит красный пожарный топор и ринется спасать и помогать. Но — не положено.

У него сегодня еще много важных встреч.

Не бывает такого, что в среду, например, ничего не полыхнет

Между восемью и девятью помещения части наполнены скрипом ручек и шелестом бумаги. Заполнить десятки списков и бланков, списать кислород, пену и воду — сегодня работы пожарного и офисного клерка сближаются все больше и больше. Это слегка утомляет, признаются бойцы, но деваться некуда — правовое государство требует своего.

Особенно достается начальнику караула. Сегодня эта роль досталась Александру Ошкину.

— У нас все по распорядку и все в режиме готовности. Разводка, приемка-сдача дежурства, занятия, хозмероприятия, — поднимает голову от стопки отчетов начкар. — И все это в режиме постоянной готовности, ожидания вызова. Расслабляться некогда.

Такой ритм, говорит, не выматывает. За годы службы привыкли спать вполглаза, стоять на бегу, одеваться со скоростью горящей спички. Иначе тут никак — тревога может зазвучать в любую секунду. В нашем деле, говорит, нет каких-то особых дней. Пожары и аварии одинаково случаются и в середине недели, и в пятницу, и в понедельник. А тихие дни часто выпадают на пятницу или праздники. В последнее время горят меньше. Но много приходится ездить на взаимодействие с 02 и 03 — оставленные кем-то сумки, пакеты, чемоданы в последнее время очень часто оказываются в центре внимания.

— В день иногда и до 20 вызовов в день доходило — там уснул с сигаретой, тут камин электрический рванул, там еще что-нибудь. Сейчас как-то более бдительные стали, много внимания профилактике уделяется. Но бывает, что в часть зайти не успеваешь: буквально приехал, воду из боевки вытряс и снова в путь. Бывает и два, и три, и пять вызовов. Никакой системы нет — все совершенно непредсказуемо, человеческий фактор. А бывает — целый день сидишь и даже мусор не горит. Нет такой закономерности — среда сегодня, все, пожаров не будет.

Через стенку в большом учебном классе над бумажками корпит Максим Довгаль. Писать командиру отделения приходится меньше, но систему это не меняет. Спасает только то, что заниматься подобным приходится не каждый день.

— Дежурим сутки через трое — раз в четыре дня пишу все это. Ну, если не дергают на всякие-разные готовности и учения — то нормально. А то бывает, что в выходные на замену приходится мчатся. Люди у нас тоже не железные — болеют, учатся в институтах.

Но даже бумагомарательство, признается Максим, от профессии не отвращает — он, как и многие, шел сюда не за удобством и "что хочу, то и делаю". Скорее за преодолением себя и трудностей. Более того — он хотел быть героем.

— Я еще в армии хотел пойти в пожарную охрану. Служил в артиллерии под Хабаровском. Там огромный склад боеприпасов — говорили, что если рванет, воронка будет до Комсомольска. И там была своя пожарная часть. Вот я в нее и пытался попасть — пытался, пытался, но смог в итоге всего на полгода. Но это понравилось — после службы решил продолжить. Вот уже 10 лет дежурю.

За эти годы, признается, бывало разное — тушили квартиры и помойки, выносили из пламени котиков и опаздывали на горящую крышу.

— Вот говорят, что пожарный спит — служба идет. Но это ведь не так на самом деле. У нас отдых в лучшем случае с 22 до 6. В остальное время — работа, посты, ЧС, дежурства. Как раньше, когда пожарные спали, не получается. Только дома отдыхаем. И то, если не вызовут.

Ждать и догонять

К 17 часам возникает стойкое ощущение, что работать в пожарной охране в состоянии только люди с особым складом характера — то ли киборги, способные мгновенно входить в спящий режим и выходить из него, то ли просветленные йоги, медитирующие в режиме готовности. Иначе выдержать постоянное напряжение и ожидание, кажется, просто невозможно. Спать нельзя, уйти нельзя, сериалы надоедают. Сами пожарные от скуки спасаются настольным теннисом, тренажерами, просмотром советской мультклассики и задушевными беседами о вечном — машинах и рыбалке.

Еще, говорят, спасает дежурство — можно, например, пойти погонять автолюбителей с площадки перед зданием части.

— С мигалками тяжелее ездить, чем на обычном авто, — открывает внезапную истину водитель пожарного "Урала" с трехлетним стажем, дежурный по гаражу Денис Асхадулин. — Надо быть бдительным и смотреть по сторонам все время, и реакция должна быть очень быстрой. Водители не все понимают, что мы едем не просто так с мигалками за пивом. Большая часть, конечно, в курсе, но есть те, кто до последнего упирается — "не пущу". Это немного напрягает, все-таки мы на службе и кого-то там давить, даже суперпротивного, не можем. Хотя бампер у нас крепкий, а капот высокий.

Прошел час, опустела самодельная тренажерка, Денис Асхадулин пересел со стульчика в гараже на диван перед телевизором. В части — расслабленная обстановка, тараторящий телевизор, улыбающиеся со стен детские рисунки.

Около 19 часов в пожарной части №1, наконец, прозвучала тревога.

Трель зуммера донеслась до меня словно через ватную подушку — сперва я даже не поверил своему журналистскому счастью. А пожарные поняли сразу — 15 секунд, и они несутся по коридору, 30 — застегивают последние пуговицы на боевке, 40 — грузятся в ревуший "Урал" и бросаются в ночь.

— "Армавир", это "Ястреб", как слышно? Едем на перекресток Дзержинского -Компроспект, подозрительный предмет. Уточните, куда смотреть! — начкар Александр Ошкин уже на ходу выясняет подробности происшествия. На заднем сидении устроились трое бойцов караула — внушительные фигуры в брезентовых доспехах едва умещаются на коротком диване.

Могучий грузовик уверенно раздвигает пробки и разгоняет сиренами жмущиеся к обочине легковушки. На место караул добирается за несколько минут.

Уже там, на перекрестке, пожарные понимают, что спасать сегодня никого не придется — подозрительный предмет подозрительно похож на забытый пакет. Но делать нечего — выставляем оцепление и ждем саперов. Или хозяев — смотря кто доберется быстрее.

Сегодня "беспогонные победили" — через пять минут пакет все-таки обретает хозяйку. Сверкнув маяком, с перекрестка срывается скорая, вереницей идут к машине пожарные.

— Мне просто нравится работать. Даже не знаю чем. Интерес какой-то. Другая обстановка совсем. Героическое что-то есть. Помогаешь людям, жизни спасаешь. Жена гордится, ребенок видит пожарную машину спрашивает — из твоей части?

Это разве не круто? — вдруг возвращается к "гаражному" разговору Денис Асхадулин.

О беде, взаимовыручке и благодарности

— Есть такие люди, которые прям магнитом тянут на себя всякую дрянь: подвал, барак, чердак. Вот как они в карауле, так обязательно куда-то в такое место ехать придется. А там же вообще тушить невозможно. Раз-два — и все полыхает, не видно ничего, дышать нечем. Еще не дай Бог там окажется кто-то.

— Да. И крыши тоже. Это же как печка, ей богу — тяга хорошая, воздуха много, гори не хочу. И если за минуту-две не локализовать — все, можно уже не соваться. Сгоришь.

— Хуже только балконы — чего там только не находишь, пока заливаешь. Резиновые женщины и вздутые огурцы — это еще самое невинное и привычное.

За окном медленно падает снег. Стрелки часов неуловимо приближаются к 22 часам. Идет 14 час вахты. Пожарные бдят и вспоминают.

— Помните, где "Адмирал" построили сейчас, барак стоял двухэтажный. И нам как-то звонят с центрального: "Съездите, посмотрите, там горит что-то".

— Что-то?

— Ну да. И вы лестницу на всякий случай захватите.

Ну, поехали, с Хабаровской выворачиваем, где школа — а там все в дыму, от капота "Урала" за два метра ничего не видно. Подъезжаем — а там ад просто. Заходим в подъезд — гул, как в топке, факел, пламя. На чердак люк ломаем — оттуда жар. Куда там соваться? Так и сгорел дом — сейчас у нас таких, которые как спички, мало осталось, слава Богу. А вот у ребят из второй — все время что-нибудь там горит. Частный сектор, печки, алкоголь. Сами понимаете.

Вообще говорят, пару лет назад городские чердаки и подвалы были главной головной болью — не проходило и дня, чтобы в очередной душегубке не случалось возгорания. Сейчас стало легче — практически все опасные помещения заперты на замок.

— Ну что, едем мы куда-то или нет?

— Сиди ты уже, успокойся, оно мне надо, бумаги заполнять? На помощь другой части запросто — потушить потушим, а пожар — пускай сами ведут, — одергивает бойца диспетчер Сергей Чубаков.

На каждое "истинное" возгорание, оказывается, приходится разводить обширную переписку — прибытие-убытие машин и сил, действия караула на месте. Порой даже самое пустячное задымление превращается в документах в настоящий научный трактат — причины, следствия, методические рекомендации. Что уж говорить о серьезных инцидентах. А потом еще начкару необходимо провести разбор и теоретическое занятие.

Выезд на подмогу подобного не требует — видимо, поэтому у пожарных так развита взаимовыручка.

— А вот наши "ночники", — показывает диспетчер список из 34 организаций — гостиниц, больниц, общежитий, за которыми необходим круглосуточный пристальный надзор. — Сколько народу всего, сколько маломобильных, сколько детей. Каждый вечер все это собираем. На всякий пожарный случай.

На каждый объект в пожарной части заведено отдельное дело — карточка с путями эвакуации, рекомендациями по спасению и тушению. Их нужно периодически актуализировать, следить за состоянием — карточки не лежат в шкафу, в случае чего они отправляются на возгорание. Бумаги, так сказать, спасают от огня.

— Нас люди вообще любят ругать. То поздно едем, то не так тушим, то не того спасаем. А мы самые первые всегда на происшествии. Первыми в дело вступаем. Несмотря ни на что.

— А люди многие ведь даже не представляют, как там работать. Самое страшное даже не огонь — с ним-то мы работать обучены. Пока тушишь — тепло. Страшнее намного холод. Зимой, когда все зальешь, в прямом смысле коркой льда покрываешься — не пошевелиться, не повернуться, как терминатор.

А еще, говорят, есть кислородные баллоны, в которых на сложных пожарах не хватает воздуха на последний глоток. И пьяные погорельцы, хватающие пожарных и отбирающие рукава. И ДТП, на которых огнеборцы пытаются извлечь из бывшего чуда инженерной мысли живое чудо природы. И много всего другого, что практически никогда не попадает в официальные сводки и протокольные репортажи.

Это, а не несущиеся по встречке красные авто и яркие юбилейные медали, составляют ежедневный и невидимый труд сахалинских огнеборцев.

Время близится к полуночи. Выездов на тушение сегодня не было, пожарные бдят и рассказывают то, что запомнилось, запало в душу, вызвало восторг или непонимание. В беседах находится место и для армии руководителей, которые уже мирно ждут вечерних новостей дома, и задержкам предновогодней зарплаты, которые вдруг преподнесли рядовым бойцам в год 25-летия МЧС, и проблемам с "боевыми" кадрами, которые, конечно, решаются, но не очень споро.

— Мы сюда не за сладкой жизнью пришли. Мы пришли людей спасать, — в один голос но на разные лады твердят все восемь бойцов дежурного караула центральной части Южно-Сахалинска.

Фасад пожарной части, освещенный редкими фонарями, украшен мозаикой. Ее, наверное, видел каждый южносахалинец — пожарный, еще советской закалки, несущий на руках спасенного из огня младенца.

Вблизи она выглядит чуть менее пафосно — просто кусочки разноцветного стекла, разной формы. Хрупкого стекла, которое бьется от удара и плавится в костре. Но несмотря на это продолжает служить, не боясь ни дождя, ни ветра, ни снега.

Редакция Sakh.com выражает благодарность руководству сахалинского главного управления МЧС, пресс-службе ведомства. И личную Дорджи Манджиеву, Александру Ошкину, Сергею Чубакову, Максиму Довгалю, Денису Асхадулину, Антону Скоблеву, Ивану Соколову, Сергею Пушкареву и Виктору Петухову.

Спокойных праздников и счастливого Нового года!

Подписаться на новости