Пушной бизнес

В одном из своих исторических обзоров автор коснулся пушного промысла, охоты и т. д.

Откликов особых не последовало, что весьма показательно. Тема далека от современного общественного сознания сахалинцев. И, думается, правильно.

Хотя, конечно, можно было бы акцентировать внимание на том, что вот раньше у нас были мощные зверосовхозы, которые содержали целые поселки. "Соловьевский", например, — один из лучших зверосовхозов страны 80-х годов. И тогда, наверное, в ответ зазвучали бы приятные для многих обвинения в сторону нынешней власти, которая "все разрушила".

Или, например, поговорить о модных меховых шубках — тут бы дискуссия о преимуществах натурального меха перед синтетикой, может быть, и разгорелась бы.

Можно было бы зацепить и традиционную тему мужественной борьбы отважного охотника с диким медведем или речной выдрой — ведь и сейчас отчего-то считается, что именно это может спасти коренные малочисленные народы севера от исчезновения. Мол, традиционный народный промысел, которым жили и будут жить, надо только создать условия, предоставить охотугодьья, которые захватили нехорошие "белые люди".

Можно было многое, только все это исключительно для поднятия "шума".

А на деле, как правильно было сказано в принятой в 2013 году областной госпрограмме "Развитие лесного комплекса, охотничьего хозяйства и особо охраняемых природных территорий Сахалинской области на 2014-2020 годы", "Экономическая деятельность по использованию охотничьих ресурсов в последнее время в области малоэффективна и имеет преимущественно рекреационный характер".

То есть никакой экономики, только развлечение для отдельных любителей.

А самое главное — не надо делать эту отрасль экономически эффективной!

В 1950 году у нас запрещен промысел калана. Скажу, может быть, совершенно несообразную во времена примата экономики мысль — не надо нам развивать все Курильские острова. Хватит нам для развития четырех-пяти островов (Парамушир, Уруп, Итуруп, Кунашир, Шикотан, ну, может быть, группа Плоских). По поводу всех остальных совершенно не надо печалиться, что люди оттуда ушли. Пусть там живет и развивается калан, который подданными России, Японии и США выбивался столетиями...

Впрочем, это лирика. Пока охотничье и пушное хозяйство, действительно, экономически неэффективно и не может представлять собой экономическую основу жизнедеятельности местного населения. Любые проекты по этому поводу — даже со стороны КМНС — глупы.

Сейчас у нас в области только пять лимитированных видов животных, то есть тех, которых можно добывать только в пределах разрешенных квот. Это соболь, речная выдра, бурый медведь, северный олень и изюбр.

Про копытных вообще говорить не стоит — их и без того почти истребили. К медведю у наших граждан отношение особое, многие готовы чуть ли не подселить его в собственные квартиры или, например, разбрасывать им рыбу с вертолетов — пока зверюшка кого-нибудь не съест, конечно.

А вот соболь! Это же пушнина!

По большому счету выдра ценнее, ее мех вообще служит эталоном износостойкости. Так вот, официально на наших островах ее добывается от силы десяток штук. При лимите за сотню. Соболя, кстати, аналогично. Соболя у нас развелось более чем достаточно — где-то около 20 тысяч особей, только из лимита примерно в 3 тысячи шкурок (каждый год проводятся общественные слушания и устанавливаются разные величины) добывается разве что половина, если не треть.

Многие проведут здесь аналогию с рыбным браконьерством — мол, добывается гораздо больше, чем в отчетах, и попадут впросак. Как говорится, о других по себе не судят. По крабу, красной рыбе (точнее — икре) существуют налаженные рынки сбыта.

А куда браконьер денет соболя? Съест? Шкурку продаст? А кому? Дело в том, что пушной рынок зависит от международной моды даже куда больше нефтяного.

У нас в области до последнего времени была одна полугосударственная фирма ООО "Ханта", которая принимала пушнину. Сейчас появились конкуренты, и среди промысловиков прошло некоторое оживление — ну, как?

Не надо слишком оживляться. Цены на мех диктуют международные аукционы, и колебания здесь похожи на колебания на нефтяных рынках.

Дело еще вот в чем. Соболь, конечно, ценится. Но больше баргузинских и якутских кряжей (линий). Сахалинский, кто бы что ни говорил, идет так-сяк. Нет у нас слишком морозных зим для хорошего меха.

Но самое главное не шкурка, а то, что из нее будет. Для эксклюзивной шубки (рукавичек, воротника) нужны шкурки, подобранные по качеству и по цвету. Такие выбираются из сотен шкурок и выставляются на аукцион одним небольшим лотом. Одному охотнику подобрать этот лот абсолютно невозможно, поэтому он и обращается к скупщику. Именно последние собирают тысячи шкурок, чтобы сформировать лоты и выставить их на аукцион.

"Самые дорогие шкурки — дикого соболя, но этих дорогих шкурок мало. Вообще "совхозного" соболя меньше дикого, на порядок меньше, но у него ценовой диапазон узкий, нет этого разброса от 30 долларов до нескольких тысяч, а у дикого соболя общее количество шкурок и ценовой диапазон больше. Изюминка дикого соболя в том, что можно подобрать разные вариации по цвету и качеству меха, но только из огромного количества. Если тебе привезут 10 000 шкурок, то ты не наберешь, даже из 20 000 не наберешь". Что такое лот? Это 20-30-40-50 (больше не требуется) очень однотипных шкурок, пригодных для изготовления однородного качественного изделия. Именно в составе лота шкурка соболя достигает своей максимальной стоимости. И это самое главное! Именно это определяет и объясняет всю систему. Самый дорогой (топовый) лот №15338 на этом 196 пушном аукционе в Петербурге состоял из 21 шкурки баргузинского соболя второго цвета пятой седины (очень темный мех с яркой сединой) и стоил 54 600 долларов (по 2 600 долларов за шкурку). Более 3,5 миллиона рублей! Легко можно представить себе реакцию охотников, узнавших на фотографии в составе топ-лота "свои", недавно проданные перекупщику шкурки. Но охотнику важно понимать, что сколько бы он ни добывал соболей, самому ему такую партию не собрать, и даже самый распрекрасный и модный, но единственный соболь в его руках никогда не принесет такой баснословной суммы. За него таких денег просто никто не заплатит, потому что это одна шкурка. Или две. Из них нельзя сшить изделие, которое в дальнейшем найдет своего покупателя за еще большую цену".

А ценовая ситуация на пушном рынке — куда там нефтяным. Сегодня одна кинозвезда заявила, что будет носить исключительно синтетику, завтра ее соперница прощеголяла в эксклюзивной шубке, и началось...

В общем есть такой Санкт-Петербургский пушной аукцион, цитата о котором была приведена выше. Говорим о нем не ради рекламы, просто других в нашей стране вроде как и нет. В апреле прошлого года средняя цена на шкурку соболя там была 100 долларов, упав по сравнению с тем, что была два года назад, вдвое. Осенний 2015 года аукцион не состоялся. О примерной стоимости соболя в этом году и о ситуации вообще пусть будет свидетельством прилагаемый файл.

Итоги пушного аукциона pdf, 0,090MБ

Буквально две недели назад автор погладил две соболиные шкурки. Ах, какой мех!

Но даже если брать по среднему, на аукционе за них дадут по нынешним ценам 16 тысяч рублей. У охотника, естественно, будут принимать по ценам гораздо более низким — как правило, вдвое. То есть тысячи по 4 за штуку — и то не факт, поскольку начнется традиционная песня о том, что мех плохой, не так выделан и прочее, прочее, словом, брак и второй сорт.

За сезон охотник добудет от силы десяток-два соболей. И сделает месячную зарплату какого-нибудь офисного работника. Топливо для "Бурана" он, конечно, окупит. Но говорить о чем-то большем не приходится.

Он, конечно, может добывать (предварительно заплатив за лицензию, но суммы маленькие) американскую норку, белку, белку-летягу, лисицу, горностая, енотовидную собаку, зайца-беляка — они не лимитируются. Только кому это нужно?

В сезон 2013 года областной минлесхоз выдал 286 разрешений на отстрел соболя, 69 — выдры, 587 — зайца-беляка, 506 — лисицы, по 122 разрешения на добычу американской норки, енотовидной собаки и белки и 5 — ондатры. Полностью они не освоены.

Словом, навыки промысловой охоты утрачиваются. Охота утратила экономическое значение и перешла в разряд спортивной и любительской, то есть в ранг развлечения.

Но стоит ли переживать по этому поводу? Пусть живут звери.

Тут единственная проблема — дикие звери являются переносчиками самых неожиданных заболеваний. Говорят, что в Корсакове по собакам гуляет необычная эпизоотия чумки. А чему удивляться? Место, где владельцы собак проводят тренинги и выгулы — за недостроенной мореходкой, по весне традиционно помечается дикими лисами. Будете их прикармливать, они еще не то занесут...

Про медведей вообще говорить не стоит — за неправильное обращение с медведями у нас сейчас судят.

Да, есть еще промышленное звероводство. То есть выращивание зверей исключительно ради шкуры в "домашних условиях". За минувшие десятилетия наша страна потеряла здесь лидерские позиции. Их захватили, как это принято, Китай и, не поверите, Дания и США. Именно там ежегодно производятся сотни миллионов шкур натуральной норки.

Хотите подробности? На Сахалине это было так: "Жизнь норки коротка. Через полгода после рождения она уже становилась шкуркой. Если самку оставили на племя, то она может прожить до 2,5 года. Но итог один — шкурка. Оборачиваемость стада было высокой, самка готова к воспроизводству уже через 10 месяцев. Беременность норки — от 37 до 81 дня. Самка приносит от 4 до 8 щенков. Они рождаются слепыми и глухими, без шёрстки и очень маленькими. В горстях поместятся до 10 новорожденных щенков. И до 40 дней они находятся вместе с матерью, затем в отдельных клетках".

Самым важным был вопрос, чем кормить животных, прежде чем убить их инъекцией, и что потом делать с тысячами тонн тушек, ведь традиции потребления их в пищу в России не было.

В советские времена нашли выход — "отходы" направлялись на корм кур-бройлеров, например, на специально построенную птицефабрику Южно-Сахалинска "Первомайскую".

Сейчас "Первомайской" нет. Как решается эта проблема в Китае, думается, понятно. А вот как в Дании?

Честно говоря, Интернет в помощь, и можно было бы выяснить. Но почему-то желания нет. Пусть этим занимается "Гринпис".

А все остальное прекрасно описывается тем, что было сформулировано еще 90 лет назад:

Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл глаза и сделал шаг назад.

— Прекрасный мех!- воскликнул он.

— Шутите!- сказала Эллочка нежно. — Это мексиканский тушкан.

— Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку...

Словом, если кто-то будет вам говорить, что на Сахалине надо возрождать пушное звероводство, не верьте этому.