Писатель Иван Носков: я создал новый мир с нуля. Сахалин.Инфо
28 марта 2024 Четверг, 22:15 SAKH
16+

Писатель Иван Носков: я создал новый мир с нуля

Персоны, Weekly, Южно-Сахалинск

Потрепанный жизнью, суровый, но ласковый кот Декстер, прищурившись, смотрит на хозяина, который стреляет из лука. Стрела летит в цель, как метко сказанное слово. Но цель молодого сахалинского писателя Ивана Носкова (творческий псевдоним — Джон Морган), как ни парадоксально, заключается не в достижении цели, а в самом пути к ней. Через свои книги он узнает мир, чтобы кто-то, перелистнув страницу, узнал себя в героях с причудливыми именами. Писать и жить — эти процессы для Ивана как сиамские близнецы, а сама книга — как экстракт полученного опыта, разбавленного воображением в равных пропорциях. Писательская история Джона Моргана только начинается — 10 апреля 2015 года была издана его первая книга.

Родился на Сахалине в 1989 году. Окончил южно-сахалинскую гимназию №2. После службы в армии (войска связи) поступил в СахГУ на учителя ОБЖ (специализация — охрана труда). Сейчас все свободное от работы и книг время посвящает стрельбе из лука, изготовлению холодного оружия, спорту.

— Иван, позволь нарушить хронологию. Мне очень интересно, когда и как ты начал писать, но давай сперва о будущем. Представь, что тебе лет 80. Кто ты — известный писатель или человек, который сделал несколько книг в молодости, а потом ему это надоело? У тебя есть планы на жизнь, именно литературные?

— Сложно сказать. Но вряд ли я заброшу, потому что не могу не писать. Пытался когда-то отойти от этого дела, и у меня не получилось. Истории все равно приходят, их невозможно остановить. Однако идеи — это одно, они много кому приходят. А я могу это воплощать и пишу постоянно. Меня не отпускает. Если не пишу неделю, две, три, сюжеты, события будоражат меня, не дают покоя.

— То есть ты пишешь каждый день? У тебя есть какой-то график или повинуешься спонтанному желанию?

— Вот недавно три недели не писал, а до этого два года работал практически каждый день: либо писал, либо перепечатывал, либо просто что-то продумывал и сочинял. Всегда думал о книге, она меня держала.

— Ну и все-таки, кем ты себя видишь в старости?

— Я не загадываю. Хочу просто писать. Когда я издал первую книгу, понял, что мне приносит удовольствие не конечный результат, а процесс. Это как в фильме "Мирный воин" — надо наслаждаться процессом. Я ставлю во главу угла само придумывание истории. Великим писателем я не то чтобы себя не вижу, просто к этому надо долго и упорно идти. Не всем это дано.

— А тебе дано? Как ты чувствуешь?

— Не мне судить. Многие говорят, что достаточно одного процента таланта, остальное — это работа, усидчивость, настойчивость. В корне с этим не согласен. Талант либо есть, либо его нет. Да, работа важна, но если тебе это не дано от Бога, Вселенной, Мироздания, ты не станешь великим писателем, спортсменом, кем угодно. И будет ли мне это дано — покажет время.

— Моя преподавательница по зарубежной литературе говорила, что вдохновение — это вдох человека от выдоха Бога. Ты согласен? Считаешь себя ретранслятором или присваиваешь себе заслугу своего таланта?

— Я очень четко осознаю и даже ощущаю, что это входит в меня откуда-то. Моя заслуга лишь в том, что я это не бросаю. При этом я знаю, что может быть не окупится, может, никто не будет читать… Но даже если кажется, что все бессмысленно, я все равно продолжаю писать, потому что это мое. Ничего другого я не умею делать так же хорошо. Все остальное на уровне "позанимался — бросил". А книгу бросить невозможно, потому что кто-то реально в тебя вкладывает. Если бросаешь, потом тебе же от этого почему-то становится хуже.

— А теперь давай сначала. Во сколько ты начал писать?

— Писать и сочинять — разные вещи. Я долгое время думал, что начал сочинять после игры "Чужой против хищника". Мне было тогда лет 15. Но потом начал дальше копаться и вспомнил, что сочинял истории всегда, чуть ли не с рождения. От моего дома до бассейна, куда я ходил на тренировки по плаванью, было минут 40 ходьбы, а на автобусах я ездить не любил, мозг надо было чем-то занимать, я шел и сочинял.

— Потом записывал?

— Нет. Сначала просто всем рассказывал истории. В школе вокруг меня собирались небольшими группками, слушали. Потом кто-то сказал — Ваня, начни писать. Мне это показалось нереальным, ведь я не умею строить предложения. Русский у меня хромает на обе ноги и на хвост. Думаю, ну ладно, попробую. Меня хватило страниц на 20. Это была научная фантастика, что-то про хищников, и это было ужасно. Через некоторое время я перечитал написанное и получил первый урок — если не нравится, надо переписывать все заново. Спустя где-то год переписал, и получилось гораздо лучше. Потом понял, что научная фантастика меня не очень интересует, а интересует фэнтези. Прочитал Перумова, и меня сильно эта тема захватила. Не мог остановиться, начал сочинять.

— Копировал кого-то поначалу или нашел свою фишку?

— Мне всегда казалось странным, что в книгах при объяснении чего-либо коротко говорится о каком-то событии, но само оно не описывается. И я решил, что надо придумать все с нуля. Я создал новый мир с нуля. Первая и вторая книги получились в жанре научной фантастики, но в конце второй книги я перезапустил Мироздание и свел все к магии. Все, к чему есть отсылки в первой изданной книге, у меня прописано в предыдущих. Допустим, одним предложением сказано — был бой такой-то. И такой бой действительно был, он составлял сюжет целой книги. Мне нужно было создать миры, которые будут жить без меня. На это ушло три или четыре года. За это время я продумал 13 книг.

— 13? Они все такие же огромные?

— Ну, краткость — сестра не моего таланта (смеется). Из этого цикла я уже дописываю четвертую книгу, и та, что издана, — самая маленькая.

— Я держу в руках первую изданную книгу, но не первую в цепочке, так?

— Да, это финал истории.

— Почему же финал увидел свет первым? Ладно я начала интервью с будущего…

— Сюжетно они не связаны. Это просто история. Если брать историю нашей страны, например, мы ведь можем читать о каком-то периоде, и это будет самостоятельным "произведением". Конечно, есть какие-то отсылки, и хорошо, если ты знаешь контекст. Но можно прочитать просто этот кусок. И у меня так же. Я подготовил главный мир, создал героев, законы, по которым мог работать дальше. Мне нужна была основа.

— И все-таки почему нельзя было начать издавать книги по порядку?

— Сейчас бы я, наверное, не то чтобы так сделал, но я не начинал бы с этой книги. Здесь слишком много всего. Много героев, городов — я не жалел читателя. Хотел, чтобы было эпично донельзя. К концу 13-й части я поднял планку эпичности настолько высоко, что надо было придумать что-то еще. Надо было мир просто потопить в крови, чтобы он страдал. И я ввел нового персонажа — Демора, бездушную сущность. Сейчас, конечно, я написал бы лучше какое-то личностное приключение, потому что эпос меня уже не сильно заботит. Сейчас мне больше нравится играть на эмоциях людей. Ударяюсь не столько в драки, битвы, магию, сколько в противостояние людей. Но это пришло с возрастом, раньше так не получилось бы. И все-таки я не жалею, что первой увидела счет именно эта книга. Так легче было себя найти, через ошибки.

— Об истории создания ты рассказал, теперь поведай об истории издания.

— Мне все говорили, что надо издаваться. И в армии говорили (я и там писал), и потом, уже когда устроился на работу. Я понял, что мне нужен какой-то срез. Не издав книгу, я не увидел бы свои ошибки и не стал бы писать лучше. Признаю, что первая книга не удалась, но при этом понимаю, зачем я это сделал. Цели "поскорее бы издаться" не было.

— Каков тираж?

— 500 экземпляров. Это была попытка взглянуть на себя со стороны. Я поискал в Интернете московские издательства, написал всем. Одно проявило интерес, попросило прислать отрывки. Сказали, язык хороший. Издался за свои деньги.

— Расскажи про свой псевдоним. Что за Джон Морган? Звучит пиратски. Я загуглила — был такой американский финансист.

— Тут скорее игра слов. Джон на английском Иван, а Морган — ну очень мне нравится Декстер Морган из сериала "Декстер".

— Тебе не кажется, что имя получилось каким-то безликим? Для тебя оно наполнено смыслом, но для меня неузнаваемо. Непонятно, из какой страны автор, кто вообще… Из категории простых имен, которые сложно запомнить.

— В книге есть копирайт и мое настоящее имя, а тешить свое эго на обложке как-то не очень хотелось. Уж точно не с первой книгой.

— Как относятся к тебе друзья, знакомые после того, как вышла книга? Что-то поменялось?

— Нет. Мое окружение знает, что я всегда писал, и это просто конечный результат, не более. Я к себе по-другому тоже не стал относиться. Звездность не появилась. От чего? Ну, написал мне один критик, похвалил, что поднял какие-то темы, дал высокую оценку. Тот, кто вычитывал мою книгу и правил ее, тоже говорил, что хочет почитать остальное. Я, конечно, мало верил таким похвалам, потому что понимал: пока я плачу деньги, все хорошо, все чудесно. Потом люди более честные указывали мне на ошибки, и именно эти мнения были мне важны.

— Ты имеешь в виду ошибки какие?

— Стилистические.

— Там, к сожалению, и орфографические есть, и пунктуационные… В процессе чтения я мечтала спросить, где ты нашел корректора? Потому что вот эта И.Любавина — она вообще не должна работать с текстом. Такого количества ошибок я не встречала ни в одной книжке. Я филолог, причем очень занудливый. Мне легче смириться со смертью любимого персонажа, чем с лишней неправильно поставленной запятой. Поэтому, конечно, очень печально было видеть, как испорчена книга. Как ты к этому относишься? Сильно расстраиваешься или считаешь, что в принципе ничего страшного?

— Да, я знаю, там есть ошибки. Больше с этим издательством работать не буду. Но это тоже опыт. Я узнал, как действуют издательские механизмы, теперь осведомлен о процессе. Со второй книгой обращусь в "Библио-Глобус". Над грамотностью я работаю. Основное — надо больше читать. Вот и получается, что тут ты пишешь свою книгу, тут с телефона читаешь Стивена Кинга, параллельно "Сто лет одиночества" Маркеса, а вечером еще что-нибудь, какого-нибудь "Ведьмака". И думаешь — Боже мой. В общем, каждую минуту стараешься использовать.

— Пусть тебя немного успокоит Сомерсет Моэм, который говорил, что самое интересное в искусстве — это личность художника, и если она оригинальна, можно простить ему тысячи ошибок. Но лучше, конечно, без них. Скажи, твои персонажи выдуманы или рождаются из круга общения? Мне говорили, что каждый твой герой — это какой-то твой знакомый.

— Немного не так. Человек многогранен, а герой книги должен обладать какой-то одной акцентуированной чертой, одной моделью поведения. Но я беру от людей какие-то штрихи, мелочи, которые оживляют героя. Например, есть гном Ишио, он списан с моего друга, который постоянно говорит: "Ваня, нужен разврат!". Я отвечаю: "Женя, разврата не будет, но развратный персонаж появится". Так родился пошлый гном Ишио. Все шуточки на нем, все пререкания на нем. Он получился ну очень классный. Когда нет боевки, юморной и похотливый, но в бою ведет себя как боец Одинокой горы. А однажды, когда я не мог создать нового персонажа и наделить его каким-то талантом, я перелистывал записи, которые делаю по людям.

— У хорошего маньяка ничего не пропадает?

— Да-да-да. Бывает так, что именно эти записи дают тебе озарения и помогают родиться новым сюжетам. Такие моменты многого стоят.

— Ты говоришь, возникло четкое видение. Часто бывают такие моменты?

— Очень часто. Например, с символом, который на обложке книги. Сначала я просто его нарисовал, не вкладывая смысла, а спустя три года понял, что он означает, и он прекрасно вписался в сюжетную составляющую. В центре — баланс, у меня все всегда в него упиралось. В центре находятся Деморы, лишенные души, рыцари порядка и их создатели. Отростки по обеим сторонам — это сама материя добра или зла, которая всегда стремится отделиться друг от друга. Закругления на концах отростков символизируют возврат энергии, единство и борьбу противоположностей. Вся эта система нестабильна, поэтому Деморам приходится держать баланс. То есть просто нарисовал символ, а потом смыслы обнаружились в нем сами. И такое бывает часто.

— Тебе интересно жить.

— Да, не скучаю. Очень интересно структурировать главы. Сначала выписываешь основных персонажей, потом записываешь свои видения — кто погибнет, кто что сделает, какие повороты в сюжете произойдут. Расставляешь героев на прямой линии, и прямая, когда нет сюжетных ответвлений, — это еще хорошо. Забиваешь пустые места. Это продумывание с эффектом полного погружения в книгу. На работе это делать сложно, но привыкаешь. Ешь — думаешь, едешь по делам — думаешь, в тренажерном зале в моменты короткого отдыха записываешь какую-то мысль… Раньше я структурную линию прорисовывал, вешал на стену в своей комнате. Сейчас уже запоминаю, и на стене все осталось в ужатом виде: устройство Мироздания, карта, разбивка по событиям применительно к территории и коротко информация по каждой главе, что в ней происходило.

— Есть институт писателей, разные курсы, книги из серии "как стать писателем"… Ты пытался прокачаться в этом направлении или идешь вперед интуитивно?

— Наверное, прозвучит немного самонадеянно, но я считаю, что лучшими всегда становились самоучки. Если это тебе дано, значит дано, а импрувить свои навыки можно всегда. Да, я читал Стивена Кинга "Как писать книги", прекрасная книга. Читал "Историю на миллион долларов", но там больше про сценарии. Я понял, что пишу-то я правильно, просто не знаю, как это по-научному называется. Например, я читал "Стрелка" Кинга. Он вводил персонажа и прямо писал — я не знаю, зачем я его ввел. Я так вводил кота Тумана. На стене постоянно писал "не забудь про Тумана", потому что каждый раз прописывал главу и забывал про кота. Все, кто читали черновики, говорили — уже неинтересно, что с основным сюжетом, скажи, что с котом, кто он такой? В итоге, если без спойлеров, кот протащил весь сюжет. Думаешь — спасибо, Туман, молодец. А ведь ты даже не предполагал, что кот все так разрулит.

— Перечисли любимых авторов и любимые книги. Мы уже выяснили, что сочиняющим ты был практически с рождения, а вот читающим когда стал?

— Многое познается на контрасте. После "Стрелка" читаешь "Бегущий в лабиринте" и понимаешь, что это "я есть Грут". Ну настолько простым языком… Да, читается легко, но не восхищает. В отличие, например, от "Сто лет одиночества" Маркеса. Я могу придираться к сюжету сколько угодно, но какая магия текста!

А первая книга, которую я прочитал с удовольствием, — это Лукьяненко и Перумов "Не время для драконов". Люблю Стивена Кинга и Сапковского. Классика, детективы — не мое. Хотя в одной из своих книг я продумываю детективную составляющую — от криминалистики до убийства с применением магии, холодного оружия…

— Холодное оружие тебе нравится, я посмотрела фотографии в соцсети. Откуда любовь к нему?

— Наверное, отец привил. Не люблю рыбалку и футбол, но холодное оружие — это все. Сейчас учусь стрельбе из лука. Стараюсь каждый день хотя бы по часу стрелять, чтобы появился навык. Еще и лук заказал сложный, не ищу легких путей.

— У тебя иногда не возникает ощущения, что ты выпадаешь из реальности в свои миры, что в реальной жизни тебе как-то сложновато строить отношения с людьми, потому что ты весь там, в своих книгах. Или ты здесь?

— Я где-то посередине. Наоборот, книга помогает строить отношения. Чтобы писать, нужно изучать людей, общаться с ними, понимать психологию. Не думаю, что у меня есть сложности с коммуникацией. Но в глубине души все-таки считаю себя социопатом.

— Не похож.

— Умею приспосабливаться. А вообще мне нравится одиночество, тишина. В тишине рождается истина, а не в споре.

— И какие истины у тебя рождаются?

— Часто бывает, что сидишь, копаешься в себе, раскопаешь что-нибудь и потом не можешь это закопать. Это прямо талант. Но потом понимаешь — все лишено смысла. Может быть, Великая Сущность, Бог, Вселенная зачем-то нас создали, есть какая-то великая причина. Но по большей части все лишено смысла, и мы здесь, чтобы наслаждаться.

— Твое "наслаждаться" может быть приравнено в умах обывателей к шашлыкам, алкоголю, сексу… Ты имеешь в виду, наслаждаться моментом? Настоящим? Или все-таки шашлыками?

— Самой жизнью. Я не говорю, что надо устроить легкую анархию. Просто наслаждаться событиями, действиями… Человек, конечно, сильно все усложнил. Есть прекрасная мысль — нам не выбраться отсюда живыми. Все просто и гениально. Какой смысл в существовании? Раньше мне казалось, что смысл — это моя книга. Сейчас — нет. Это самообман. Смысл, может быть, в том, чтобы прожить жизнь не то чтобы достойно, но постаравшись никому не навредить. Но вообще я не ищу смысла жизни, я просто что-то делаю.

— Ты веришь в высшие силы?

— Как там говорил Ганс Христиан Андерсен? "Думающий атеист, живущий по совести, сам не понимает, насколько он близок к Богу. Потому что творит добро, не ожидая награды. В отличие от верующих лицемеров". Я не верю в религию. Считаю, что часто люди обращаются к ней, потому что не видят сил в себе. Я чувствую, по каким законам живет Вселенная, и живу по ним. Может быть, это самообман, но этот мой самообман, моя вера. Иногда руку высших сил на своем плече чувствуешь очень хорошо. Так что в высшие силы я верю.

— Как человек, нашедший себя, свое занятие, призвание, что ты можешь посоветовать людям, которые только в процессе самоопределения?

— Давно перестал давать советы, потому что потом остаешься виноватым. Я живу в своем мире. Если другие люди делают что-то, что мне не нравится, это их жизнь, я не вправе судить. Не могу дать никакого совета.

— Ты не осуждаешь людей, которые ничего не делают в жизни, ничего не ищут, плывут по течению?

— Нет. Не вижу смысла тратить энергию на это. Почему мы думаем, что все должны что-то делать? Нам нужны серые шаблоны. И для многих я — серый шаблон. Мы были рождены неравными. Равенство — это миф, маркетинговый ход. Печально ли мне наблюдать инертность вокруг? Нет. Почему я должен переживать из-за того, что не могу исправить?

— То есть ты не пытаешься изменить мир к лучшему своими книгами?

— Почему же. В моих книгах много конкретных способов решения проблем, с которыми я сталкивался в жизни, а также много переработанного чужого опыта. Если человек захочет увидеть, он увидит. Но только если он сам настроен на поиск и саморазвитие.

Подписаться на новости