На велосипеде по Хоккайдо. Сахалин.Инфо
10 октября 2024 Четверг, 02:49 SAKH
16+

На велосипеде по Хоккайдо

Туризм, Weekly, Южно-Сахалинск

18+

В конце мая  этого года я вернулся с Хоккайдо домой на Сахалин. Был там 19 дней. Нынче сентябрь на дворе. Потом будут октябрь, ноябрь…

Всё дальше и дальше отъезжает светлый и весёлый вагон моих японских приключений. Уезжает в  сумерки проходящей жизни.

Прощай, вагончик! Мне было хорошо с тобой. Больше не увидимся.

Вдруг!

Началось "вдруг!" ещё зимой с лекции про Японию Валентина Соколова в областной библиотеке. Я сидел рядом с Александром Соловьёвым и по новой информации от обоих понял: я реально пропираюсь. Туплю года три, не меньше.

Оказывается, нынче Япония вполне достижима мне, "заморскому чёрту". (Не мои слова. Из лексикона стран исконно дальневосточных).

Товарища нет

Предчувствие СТАРТА возбудило от  "можно, чёрт возьми!" до "нельзя, блин…".

Нужен товарищ. Ведь я по жизни не одиночка.

Мозги остывали: никто не хотел (или не мог) ехать со мной  — и снова возбуждались: фиг с ними, справлюсь один!

Всегда так: взять барьер между мечтой и поступком. Это непросто.

Всегда по новым странам с друзьями…

Пришла пора одному…

…Поеду, да.

…Один…

***

ВелоСахалин узок в движении в загран. Большинство катают до, например, грязевого вулкана и обратно, не дальше. Или по шоссе локально, с лёгким рюкзачком: Южный — Холмск — Южный. Или однодневные маршруты по грязи.

Уважаю тех, кто в бамбук, в горы с велом лезет…

Много достойных дев и парней, а многодневных путешественников нет, мало.

Одна надежда на свежую Нинчу с "Адреналина", сделала девушка в прошлом году народу по Сахалину велопоход. Посмотрим, как у них продолжится по дальнякам, а  нынче еду один.

Зачем?

Билет Южно-Сахалинск — Саппоро — Южно-Сахалинск куплен. По нынешним временам недорого — 24 тысячи. Купил заранее только потому, что сдать обратно не проблема. Проблема вот — что МНЕ нужно в Японии? Тут потерялся, зациклился и повёлся в чужих мнениях и восторгах.

Читаю форум Винского, там про май в Японии все пишут одно и то же: цветение сакуры!

Как все на Сахалине, весной во все глаза смотрю на невесту, которая после зимы в платье из нежных лепестков. ОБожеМойНевеста! Ты одна такая!

Но это  же Сахалин… Мне нужна Япония, сакура нафиг.

***

Через месяц интернет-терзаний-мучений откуда-то сверху спустилось в голову: тебе для удовольствия нужна не еда, не люди, не шоппинг, а природа Хоккайдо. Его ранешняя дочеловечность. Чтоб подичее было, а не "посакурнее". Вот!

Это во-первых.

Во-вторых  — как вредному человеку, который везде ищет правду, выяснить: как тамошние человеки-язычники Природу "любят-не любят"? Сравнить с христианской нашей культурой.

Есть два острова-брата: Хок и Сах. Сравнить, оценить. Кому хомо сапиенс (самые крутые млекопитающие) больше вреда сделали?

***

Искал, какой район Хоккайдо выбрать. Почти до конца сомневался: лететь или сдать билет?

Наконец, решил с облегчением, что буду локально катать "Национальный парк Сикоцу-Тоя" (как тов. Хрущёв сказал на 22 съезде: "Цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!"). Тогда и решился лететь. Тогда началось: получение визы, подготовка велосипеда, загрузка карт… Мелочь всякая.

Дальняя дорога. Сердце рвётся от тоски, а в глазах тревога

Сегодня 4 мая, мой самолёт на Хоккайдо. Как всегда, от дома до аэропорта поеду на велосипеде.

Выхожу из подъезда. Автомат за спиной щёлкнул, запер дверь  — как отрезал от оседлой жизни. Металлический звук, тревожный и неприятный. НАЧАЛОСЬ.

Со мной только вел, рюкзак и… тревога, радости нет. Первые, самые трудные сутки. Мой Рубикон. Предстоящая ночь — где? когда? Даже приблизительно не знаю.

В орнитологии разделение: птицы летающие и птицы перелётывающие, воробьи, например. Они "летают" с ветки на ветку, подолгу не могут. Как однодневный турист: утром ушёл, погулял по горам-лесам, вечером домой на ночёвку.

Я не знаю, где сегодня будет мне ночь. Дверь закрылась, дома не будет, я альбатрос.

***

Турбовинтовая "Дэшка" "Авроры", словно такси, а не полноценный самолёт. На  смартфоне программа "Навител" утверждает: залез вверх ты пустяк — всего лишь на 5 километров. Скорость тоже мала, меньше 500 км\час.

Облака, землю не видно. Откидываюсь в кресло и предаюсь печали.

***

Печаль такая: парома нет нынче, я вынужден лететь самолётом.

А ведь первое посещение новой страны… В этом есть нечто эротическое. Как знакомство с девушкой, которая становится твоей невестой, а потом женой.

Первое приближение. Оно должно быть длинным, как ухаживание за НЕЙ. Лучше пешком. На корабле или поезде, автостопом. За это время мечта о НЕЙ становится реальностью, ты даёшь волю чувствам…

Позже, во второй приезд в страну, в  третий и четвёртый, когда "невеста" станет "женой", тогда можно прилететь самолётом.

Приближаться медленно, удаляться как можно быстрее — так надо поступать с женщинами и странами!

Почти все мои страны были "невестами", всегда так: пешком в Германию, на вело в Монголию  — и вот Японию беру быстро, как проститутку. Я опечален этим фактом.

Аэропорт Читосе

Недолгий полёт в облаках — здрасьте, японцы! Иммиграционная служба, улыбчивые, работящие. Совсем другая культура обслуживания, лучше. Но…

Всегда побаиваюсь этих неутомимых роботов, уж лучше наше человеческое, привычное и родное неторопливое хамство.

Всех с чемоданами быстро пропустили — и только меня на обыск! Из-за велосипеда я необычный пассажир.

"Ща покажут кузькину мать, депортацию…" — сразу мысль в голове. Ведь мой отель — это фикция, им достаточно туда позвонить и узнать, что бронь отменена.

Но обошлось.

Вспотевший от напряжения, догнал наших:

 — Где выход?!

 — Вам в метро? Тогда сюда, а если…

 — На волю! На волю хочу!

Женщина ткнула пальцем на выход.

Это был последний разговор на русском. Впереди 19-дневное погружение в жесты, мимику и немоту. Английского не знаю, из  японского одно слово выучил: коннитива. Конь-и-чува (по-русски, чтоб не забыть), означает "добрый день".

Собрал вел, навесил рюкзак, выхожу из бетона — полиции аэропорта… Над головой Солнце!

Слава тебе, язычества Главный Знак путешественника! Светишь так же, как два часа назад на Сахалина, успокаиваешь.

Я ветер

Русский ГЛОНАСС старый смартфон не поддерживает. Не беда, вызвал американские спутники на "Советские военные карты" и поехал по японской дороге к жилым кварталам.

Поехал — и сразу Японию полюбил! Ведь мы, велосипедисты, народ продажный. Нам дай велодорожки, которых на Сахалине нет, они нам Родину заменят.

Ещё и ветер в спину разгоняет по породистому чёрному асфальту, и дождь кончился, слева родной сахалинский бамбук растёт, справа цветёт их сакура.

Ай, хорошо!

Один человек в Южном говорил мне: в Японии вы будете свободны, как ветер. Так и есть. Приятна скорость на идеальном асфальте. Трудности подготовки, виза, билет  — всё позади. Не давит уже угроза выдворения за полулегальный въезд в законопослушную страну.

Даже перекрёстки в городке привычны, как в Южно-Сахалинске (который тоже планировали японцы), они под 90 градусов.

Встретил коллегу-велосипедиста, англичанин, специалист по айнской культуре
Встретил коллегу-велосипедиста, англичанин, специалист по айнской культуре

Нужен газ для готовки еды, очень важная деталь. Попробуйте жестами объяснить, что вам нужен газ и именно такой баллон! Хорошо помню, как в Пекине три дня эту проблему решали.

Сейчас подготовился заранее. В магазине молча показал продавцу смартфон, там фото нужной мне модели баллона. Взял пару штук, достаточно. Газ дорогой, дома в три раза дешевле.

Вот заведение типа столовки, кушают рабочие люди. Супы разные, с десяток на выбор. С утра не ел, скоро вечер. Заказал большую тарелку: лапша, мясо, морская капуста, зёрна какие-то…

620 йен, это 370 рублей примерно. За такие деньги дома варю пару кастрюль супа, борща, и в обед ем это дней десять.

Ладно, экономить потом будем, нынче праздник: я в Японии.

Еда в экзотических странах

Суп-лапша сытна и вкусна, и всё равно в ней непривычный, чуждый мне привкус.

Раз в сутки есть можно… Но не больше, опротивеет!

О национальной кухне японцев интересно писал Солженицын. Это было в перестроечные годы. Мы по крокам тащились по тундре в Долину гейзеров, у меня был самый "лёгкий" рюкзак, 37 килограммов (по гроб не забуду эту цифру!), очень жрать хотелось. И вот там на кордоне я прочёл в журнале Александра Исаевича. Ярко и крайне смешно написал он:

Испытали мы и ужин с гейшами, в Киото, это было гостеприимство Мацуо-сана и стоило, кажется, очень дорого, и добыть ему было трудно, по знакомству: гейши теперь редки и заказы задолго.

В тихом закутке тихий ресторан ("чайный домик"). Прислужница с поклонами каждому, вспененный невозможный горький густой зелёный чай с миниатюрной конфеткой на отдельном блюдце, и, оказывается, в ходе полной чайной церемонии пьющие должны трижды прокрутить чашку в руке, перед тем как пить (выразить наслаждение), а выпив — ещё подержать чашку, как бы любуясь ею. (Я уже этот вкус знаю и не пью нет у меня сил крутить чашку.) Затем церемонно приносит на подносах художественную посуду: миниатюрные блюдечки, миниатюрные судочки с крышками, изрезные платы — каждому одинаковый набор. Сперва какая-то морская загадочная закуска, к которой я боюсь притронуться, потом какое-то первое блюдо (дурнит даже от запаха, спасибо, скоро открыли окно в сад).

А блюда носят и носят, я в ужасе: когда ж они кончатся? И запах гаже и гаже. Пью саке, а закусить нечем, кой-как палочками донёс до рта два изуродованных кусочка огурца, третий раз — горку подпорченного хрена. В керамических накрытых тазах внесли что-то закрайне недобровонное, я надеялся подать знак, чтобы передо мной не открывали крышку — нет, открыли: какие-то раки, креветки, створчатые раковины, обезображенные овощи, подозрительные грибы — всё раскалено, распарено, и ещё для раскала подложена чёрная галька внутри таза. Вижу: с утра ничего не ел и до следующего утра ничего не придётся, воротит. Обо мне только всеобщее сожаление, что я не ем, и одна гейша стала подливать мне пива.

Я думал, на том и конец, — нет. В изумительных лакированных чёрных чашках — опять оливковая вермишель при ещё какой-то добавке. Вермишель безопасна, можно брать её палочками, но при соединении всех запахов тоже не идёт. Теперь несут керамические чайнички, сверху — не лимона кусок, но какое-то японское подобие. Ну, теперь наверно нормальный чай? Ничего подобного, горячий солёный суп. И чашка риса — вот поесть бы! — так до того сух, до того ничем не приправлен — не идёт через глотку. И наконец, дольку дыни и даже ложечку к ней.

Газ купил, продукты на первое время привёз с собой. Дом (палатка) есть, голова на плечах — есть! Всё у меня есть, приятно ощущать автономность и независимость от незнакомой и поэтому подспудно опасной страны.

Осталось воду купить. Да и фиг с ней, найду воду… На крайняк из лужи вскипячу.

Можно успокоиться. Выехал к реке на красивую набережную и разлёгся на лавке, с наслаждением выкурил первую за день сигарету.

А расслабляться нельзя, солнце в закат, надо давить на педали, выбираться из городка. Кусты-деревья искать, ночевать-прятаться.

На карте включил трек на дорогу, что к озеру Сикоцу ведёт, поехал в ту сторону. Наобум, придерживаясь стрелки смартфона.

***

Еду, верчу головой. Вокруг словно не  Азия. Блестят чистотой дома, машины. Спокойно, ни шума, ни гама, никто на меня внимания не обращает. Восточная страна, как западная Европа.

За полдня лишь одного иностранца встретил, их нет  — а японцы проходят мимо, не цепляя меня, необычного бородача на велосипеде даже скользящим взглядом, они погружены в себя.

Видимо, не в Востоке и Западе дело. На определённой степени развития все высокоцивилизованные страны похожи друг на друга.

Альбатрос арестован!

Еду, еду  наобум, и по стрелке смартфона зарулил на мощную дорожную развязку. Вдруг из попутной машины водитель кричит. По-японски.

На ходу жму плечами, головой мотаю — не понимаю тебя! Его женщина-пассажирка кричит:

 — Хайвэй! Хайвэй!

Сразу к бровке и  торможу. Боже мой! Расслабился, дал маху: я на запрещённой для велодвижения автостраде!

Что делать? По Китаю мы  день за днём гнали по их автобанам, не обращая внимания на запрещающие знаки, но это Китай… Здесь, как в Германии, строго.

Возвращаться назад? Это проблема. Решаю быстро доехать до первого съезда с хайвэя.

Да, Валерий Орионович Шубин, сахалинский археолог — он был прав. "Вы будете в Японии свободны, как ветер!". Не воробей, от страха разогнался я ветра быстрей! А съезда всё нет...

Остановился, лихорадочно глянул карту. Впереди есть какое-то примыкание, справа…

Опять в седло, опять гонка. Чёрт! Внизу ущелье, там проходит нужная мне дорога на Сикоцу — а я жму мимо, на Саппоро! Отворота туда нет. Мне сигналят попутки. Думают, наверно: какой же идиот этот иностранец с мешком на багажнике!

Так пролетел, задыхаясь, километров 5. Мчался и задом чуял, что даром мне это не пройдёт. Попутки уже и сигналить перестали чудаку на букву "м". Видимо, позвонили, куда следует  — и когда я услышал сирену сзади, даже головы не повернул, понял: по мою душу…

Останавливаюсь. Маленькая машинка полиции затормозила, не доезжая меня метрах в десяти. Бросаю вел и иду к ним. От возбуждения руки сами собой начинают "разговаривать": махать, жестикулировать.

Пассажир-полицейский открывает дверь. Не выходя из машины, левой рукой показывает: "Стоп! Стой на месте!". Левой показывает, правая на пушке лежит. Жест сразу напомнил фильмы про приёмы американской полиции. Разумеется, альбатрос перестал горячиться и стал по "стойке смирно".

Выходят. Подходят. Мелкие, в касках, форма синяя и чёрная, неприятная. "Блин, вот я влип!" — с тоской думаю. "В первый же день!".

Начинается канитель с паспортом. Долго разглядывают визу. Откуда еду? — Читосе. Откуда прилетел? — Карафуто. Куда еду? — Сикоцу.

Цепкий взгляд замечает мой неопасный столовый нож, пришитый с внутренней стороны жилета. "Ноу милитари!" — оправдываюсь я. Они неодобрительно качают головой, и я отрезаю нитки ножен, прячу нож  в карман.

По-английски, как я, тоже почти не умеют. Жестами и мимикой "включаю дурака": я не знал про хайвей! Впервые слышу про хайвей! Мы на Карафуто на велах ездим везде, у нас нет автострад!

Начинают улыбаться. Хороший признак!

Подъезжает машина побольше. Это эвакуатор. Сажают с велом и везут в сторону Саппоро. "Конец путешествию!" — сразу мысль. В участке пробьют по базе мою гостиницу и отправят на Родину велобомжа.

Полицейский рядом продолжает изучать паспорт. Украдкой делаю снимок смартфоном.

Машина съезжает с хайвэя, на груди моего жилета шарик-компас поворачивается на юго-запад. Включаю карту: да, мы едем в сторону озера.

Несмело показываю полицейскому: тычу себя в грудь, потом кручу руками  — изображаю движения ног велосипедиста: "Может, я сам поеду? Чего вам напрягаться…".

Он понимает, хлопает водителя по плечу, тот тормозит. Выхожу и вытаскиваю вел. Уезжают обратно, помахав мне руками.

Свободен! Не могу придти в себя, иду пешком, в голове одна мысль: пронесло, пронесло…

Бивуак

Дорога не та, что планировал. Длиннее, но тоже к моему озеру.

Асфальт идёт вверх извилистым распадком. Шумит весенней водой горная река. Наша, сахалинская. Это успокаивает.

Сажусь на вел, еду вверх, физическая нагрузка тоже успокаивает. Окончательно прихожу в себя, набираю с реки воду в бутылки, начинаю приглядывать место ночлега.

Вот широкий распадок. Его пересекает длинный ряд саженных людьми деревьев. Переношу рюкзак с вела на плечи. Стою, жду, когда отъедет подальше попутная машина. С велом в руках спрыгиваю с асфальта в траву. Всё прячу, налегке иду на разведку.

Вот под деревьями чистое место, отсюда с шоссе не увидят меня. Возвращаюсь за велом и рюкзаком, ставлю палатку.

Всё, день закончен. Надеюсь, приключений сегодня больше не будет. Ложусь на коврик, отдыхаю, вспоминаю тревожное утро на Сахалине.

Я чуял это!

Когда за спиной неприятно щёлкнула дверь — я уже знал! Что до следующей ночи что-то случится (эмигрант Андрей Балашев: "Вечер… поле… васильки…Тихая дорога. Сердце ноет от тоски, на  душе тревога").

А сейчас хорошо мне, спокойно. Стемнело, стало уютнее. Справа поле с "васильковой" травой молодой. В моих деревьях птицы поют. Музыка леса, счастье бомжа.

Неторопливо поужинал сухой картошкой с сырокопчёной колбасой, пью чай.

Вдруг ночная птица громко… Звук новый, не слышал не разу. Свист… или вопль… или стон…

Встал, пошёл туда в темноту…

И услышал галоп убегающих в поле копыт. Олень! Как тихо подошёл он к палатке! Не Сахалин, у меня нет опыта общения с ними.

Через пять минут опять близкий вопль. Крикнул в ответ — опять убегающий топот, уже нескольких оленей.

Скрылись в лесу, всё стихло…

Но меня не обманешь, "бог любит троицу". Стою тихо, прислонясь к дереву. Вот в темноте заколыхались тени подходящих оленей. Швырнул в них валежину — опять убежали.

Это напрягает. Меня заверяли, что хоккайдский олень не опасен, но всё равно неприятно, когда по полю бегает стадо, явно недовольное моим присутствием.

Палатку ставить нельзя, по хайвэю нельзя… Вот страна-то! Людям, оленям  — всем я мешаю, все мной недовольны.

Закапал дождь, загнал спать в палатку.

5 мая

Ночью олени не лезли ко мне. Под утро вжарил сильнейший дождяра, как с пулемёта по тенту.

Дорога идёт вверх. Ехать тяжело, иду шагом.

Надоел "пешком-асфальт". Оставляю вел на дороге и ухожу прогуляться в боковой распадок. Его ручей вырыл глубокий путь, в срезе почвы чёрный след угля. Давным-давно пожар был. Или углежоги работали.

Вдруг лестницу вижу, уходит в лес вверх. Хм, любопытно…

Пошёл в разведку и очутился на огромной разноуровневой лужайке. Приятная травка внутри хаоса непроходимого бамбука. Идеальная чистота, ни соринки.

Беседки деревянные, цирки концертные со скамьями, "тропа десантника": вкопанные брёвна, чтобы скакать по ним, и т.д. Видимо, площадка для воскресного отдыха школьников.

Это чистое место отвоёвано человеком у леса и  бамбука, он стеной вокруг. И в лесу, и на лужайке стоят толстые, столетние тисы, явно природные, не саженые человеком. Люди уничтожили бамбук и засадили склоны травой, а старые тисы и пихты оставили, получилось очень красиво.

Большой труд. Каково это — корчевать бамбук  — надо у дачников сахалинских спросить.

Еду дальше, грунтовка влево. Опять любопытно, опять повернул. Вот овальная поляна, вырубленная в склоне горы. Видимо, в старину дом стоял, а нынче это поляна для пикников.

Кострище. И мусор!

Сама поляна чистая, а внизу в траве (специально спустился и опись провёл): провода наушников и ржавый плеер, сапоги (без дыр, почти новые), обезображенные пластиковые игрушки… Старые покрышки, обрывки полиэтилена и ящики ржавые, жёлтая грязь губчатой резины в нежной зелени нарождающихся лопухов.

Помню, наша неформальная туристская тусовка занималась уборкой мусора. На горе Большевик, за "Орбитой". Сходили несколько раз, но мусор не уменьшался, и мы прекратили уборки.

На Хоккайдо масштаб загрязнения меньше, но суть та же. Признаюсь, испытал тогда постыдное торжество: эти язычники, почитатели природы — они тоже свиньи! Как мы!

Одно отличие: поляна чистая, у углей кострища ни соринки. У нас свинья опорожняется там же, где ест — японская свинья стыдливо валит в сторонку.

Потом за 19 дней не раз видел такие стихийные свалки и понял, почему почти на всех боковых дорожках стоят железные шлагбаумы: чтоб город природу не гадил.

Пришёл к выводу, что рядовая обычная Россия — страна по части мусорить на природе. Похуже, чем в Японии, получше, чем в Индии… Поэтому не рекомендую заниматься самобичеванием, столь свойственным русскому характеру: у нас всё плохо, а ТАМ (где там?) всё хорошо.

Вот только…

Вот только, где в Южном новогоднюю ёлку ставят на площади Победы, поставить там деревянную "кобылу", на которой на Сахалине при царе каторжников наказывали. Прилюдно и при ТВ отпороть плетьми одного-другого мусорщика — и сразу почище стала бы страна моя родная.

Одними уговорами дело не сделаешь. Только священное насилие спасёт нас от нас.

А дорога… Велосипедиста воплощённая мечта! Грузовиков нет, легковых мало и они совершенно не мешают.

Важно: это не унылая равнина. Это горы! Трасса очень напоминает Мицульский хребет, через который любим кататься мы, сахалинские велосипедисты, по брошенной японской жд Южный — Холмск.

Противолавинные галереи, по которым весело мчусь, Чёртовы и Ведьмины мосты — всё как там! — только нет этого чуда, который называется асфальт. Поэтому там 10 км\час, а здесь лечу 40.

Велосипедисты тоже есть. Все японцы, иностранцев нет. Как я, с рюкзаками на багажниках, таких тоже нет. Только шоссейники-гонщики в ярких комбезах.

Вау! — и пролетел, даже не здороваются. Понятно. На Сахалине шоссеры нас, медленных туристов, тоже за людей не считают.

Жаль, какие-то металлисты пилят сейчас Ведьмин мост. Велосообщество Сахалина не организовано, каждый сам по себе, некому заступиться за мост. Скоро этого маршрута не будет на Сахалине.

Мусор на обзорной площадке
Мусор на обзорной площадке
Вчера свободная горная река, нынче рабыня человека
Вчера свободная горная река, нынче рабыня человека

Смотрю, бабушка у дороги что-то собирает. Подъехал посмотреть…

Белокопытник она рвёт на салат. Поулыбались, покланялись друг другу. Сказал ей, что я на "Крафто" (так японцы произносят слово Карафуто) тоже его весной собираю.

Через полчаса (я волок вел в гору) она с дедом догнала меня на машине, и бабуля одарила вспотевшего трудягу упаковкой колбасы. А я уже так кушать хотел! Дело к вечеру, с утра не ел, очень кстати!

Что это напоминает? Горы, без хлеба жадно жую колбасу, борода у меня, как у одичавшего отца Фёдора…

Где мои 12 стульев?

Свернул на дорогу №435, опять пошёл унылый и изматывающий подъём, даже пешему тяжко. Впервые вижу асфальт-дрянь: рытвины, шлепки небрежного ямочного ремонта.

После "чистоты", мифа №1 — ещё одно расставание, с мифом №2.

Безобразие! Я не ожидал таких разочарований! Буду писать протест губернатору Хоккайдо.

Ночёвка "Чёрные мешки"

До вечера лез в гору на перевал.

В Китае так бы не лез, обязательно кто-нибудь остановился б, подвёз. Впрочем, это было в пятом году, а нынче шестнадцатый. Не знаю, какой он сейчас, Китай.

С водой плохо: все боковые ручьи-распадки спрятаны в бетон или огорожены. Не Сахалин! Выручила галерея, с неё лил дождь от тающего снега. С жадностью напился талой воды, залил в бутылки.

Скоро ночевать, а вокруг бамбук, в бамбуке неохота.

Вот и перевал, конец страданьям. Вот боковая дорожка, она загорожена от машин на шоссе огромными чёрными мешками.

Мне они не помеха, и я нахожу за мешками чудное просторное место, очень уютно. С роскошным видом на голубую воду озера Сикоцу и белые снега вулкана Энива-сан (1320 метров), впервые увидел его.

Но! — только сбросил рюкзак и выкурил вторую за день сигарету — опять раздался вопль оленя.

Да что ж такое! Как вчера, стоит выбрать место ночёвки — сразу вопить начинаете!

В этот раз олень был один, где-то на склоне внизу, подо мной. Прятался в чахлом березняке с бамбуком. Что он делал в том гиблом месте, куда самый дурной сахалинский медведь не полезет, не пойму.

Не обращал внимания на мои грозные крики, не сходил с места и продолжал протестно вопить:

 — Вы не имеете право здесь ночевать! Езжайте в отель! По законам нашей страны, у вас, людей, только города, трассы и смотровые площадки для любования природой! Остальное — это наше, оленье!

 — Ща покажу тебе "наше"… — достал медвежью дудку, полез по бамбуку в его сторону…

Ке-е-е-к дунул в трубу, которой на Сахалине медведей пугаю: проваливай! Нынче ночью я здесь хозяин!

Подействовало. Лишь минут через 10 подал он голос, слабо, издалека.

6 мая

Спокойно переночевал. Утром за завтраком (кук-са на молоке и кофе) почуял, что усталость осталась. Всё в кучу собралось: сборы на Сахалине, нервы в аэропорту (вдруг не пустят в страну?), встряска с полицией и изнурительный вчерашний подъём.

Решил сделать полуднёвку — а зачем торопиться? Мой всегдашний принцип путешествий: медленно, далеко и надолго.

Воды уже не было, и я принялся доить берёзы, качнул сока с них. Накрутил лазерманом дырок в стволах, воткнул бамбучины. Скудно, но закапали хоккайдосские берёзы. Хватило и умыться, и зубы почистить, и чай вскипятить. В обед на соке запарил сухую картошку с колбасой.

Хорошее место. Высокое, просторное. Спокойное. Уезжать не хотелось. Да вот оленю обещал: ночь — и свалю, а вон как уже задержался.

Кстати, вглядевшись вниз, увидел в бамбуке сброшенный холодильник, ещё что-то… Вот почему баррикада из чёрных мешков! Защита от мусорщиков.

Прав олень: нельзя людям волю давать, люди должны жить в своих концлагерях-мегаполисах и в лес нос не совать. Воображение рисует детский рисунок справедливого мироустройства: вышки, охрана из вооружённых медведей, по периметру волки с калашами бегают.

На природу пускать их нельзя, хватит им парков.

А уже ехать хочется! Ветер разогнал туман. Солнце осветило гор красоту — и прямо сейчас, с перевала ждёт меня божественный спуск, награда за вчерашнюю муку.

13.55 — стартую.

14.00 — так и было: за пять минут три километра вниз роскошными серпантинами. Ветер дико завывал в моей бороде.

Ещё с десяток километров крутых спусков и плавных подъёмов, и в 15.00 был у цели: берег вулканического озера Сикоцу.

Кррррасота!

Прошло двое суток, и вот из тайги бамбуковой к людям я вышел. На берегу дорогой онсен (банный комплекс) Marukoma onsen hotel.

Сразу напомнил шикарный горный курорт Гармиш-Партенкирхен в Баварии. Там мы с Валерой Хмарой в обеденный перекус сделали так, как часто делаем на Сахалине: прополоскали носки в их хрустально чистом ручье и разложили сушить на нагретые солнцем камни. Вдруг я увидел, на нас со всех сторон пялятся немцы. Пришлось срочно эвакуироваться.

Помня это, стараюсь не делать резких движений провинциала. Мне ничего здесь не нужно, только зарядка.

Показал жестом обслуге, и услужливый старичок проводил к розетке. Большая радость наблюдать, как оживают сдохший смартфон и внешняя батарея.

На стенах фотографии, история отеля. Вот свежие фото про визит шведского короля. Вот прошлый век. Судя по бородам, намного пышнее моей, изначально на этих горячих источниках жили айны. Рыбу ловили…

Да, рыбу. Я планирую пару суток объезжать это озеро. Мне бы с ихней рыбой разобраться, поставить озеро себе на продуктовое довольствие.

Пока заряжался-писал, подъехал один, потом второй мотоциклист. Японцы. С баулами, как у меня, на баке карта. Тоже путешествуют. А велосипедистов-туристов нет.

Купил зажигалку, 100 йен (дорого, 60 рублей).

Часа полтора дурака валял, ждал зарядку. Хожу туда-сюда, никто мне уже не кланяется, надоел всем… Зарядил наполовину, в туалете воды набрал, поехал.

Да и пора. Дело к вечеру, пора нориться — как говорил хитрый лис Fox.

***

Пара километров, и через запрещающий знак и шлагбаум съезжаю к берегу озера. Красиво, тенисто, "древне" здесь. Судя по старым живым и по погибшим упавшим деревьям, лет 100 лес не рубили и вообще не трогали, дичь вокруг натуральная. Как на Добрецком, озере сахалинском.

В выборе ночлега всегда привередлив. Постою, рот открою и руки расставлю, жду, всем телом ищу вибрацию: уют?

Неуют! — что-то ответит, и я дальше пойду.

Нашёл на берегу зашибатое место, расслабился — вдруг вдали сирена завыла. Судя по звуку, машина ехала вдоль озера в мою сторону.

На воротах, что я проехал, есть видеокамера? Да что ж такое! Как на ночёвку — так сразу то олень, то полиция!

Но машина пронеслась мимо, к онсену.

Покидал блесну, ничего не поймал. Встал на камень и долго любовался озером и горой Fuppushidake. Подумал: возможно, это будет лучшая ночёвка. В 22 часа холодный дождь загнал в палатку.

7 мая. День-тельняшка

Всю ночь дождь, утро-тоска. Свинцовое небо, свинец-вода. Температура упала до 8 градусов, ледяной дождь продолжается. Не поеду! Нет сил вылезать из палатки, боюсь я такую погоду.

В полдень мысль сквозь дремоту: не стучит по тенту… И берег противоположный виден.

Собрался с космической скоростью  — а под вулканом уже протянулась обнадёживающая полоска солнечной воды.

У бродяг жизнь  — тельняшка. То тоска, то радость.

Поехал. А машин нынче! Валом! В основном старики-старушки на игрушечных квадратных машинках с маленькими колёсиками. Суббота, для них от Саппоро близко, это мне неделю пути.

Опять "чёрная полоса тельняшки", опять ледяной дождь. Если промокну — мне кранты. Натянул вкладыш на рюкзак, сам закутался в костюм от дождя. На ноги пластиковые сапоги, на руки мешки-полиэтилен. Не то что дождь — радиация не пролезет.

Защита от дождя, модель Фукусима
Защита от дождя, модель Фукусима

По берегу озера стоят рыбаки, блеснят. Один вытащил рыбу из садка, показал, похвастался.

Проезжаю что-то: катера, лодки, кафе-магазин. Кемпинг? Нет, отвечают мне, "кампо" дальше. И даже карту парнишка из обслуги принёс, подарил, пальцем ткнул: "Вот кампо".

Ура! Кемпинг близко, сегодня успею доехать! И солнце опять выглянуло, и дорога красивая и ровная, без подъёмов.

Такой в этот день был маятник настроений, вверх-вниз, в оседлой жизни городской так редко бывает.

Вчера от ночёвки просматривал в бинокль озеро, там какие-то большие сараи по берегу… Оказывается, это противолавинные галереи. На их плоских крышах можно ставить палатку, машинально отмечаю я, проезжая по галерее. В считанные сутки вернулась привычка дикого путешествия: всё оценивать с точки зрения "заночевать", "сожрать" и т.д.

Въехал в посёлочек, богатые дома сразу напомнили уютные европейские деревушки, в Лихтенштейне дом барона Фальц Фейна, были в гостях.

Впрочем, есть и другое. Этот тис  — на Сахалине моё любимое дерево — он  давно пережил того, кто его посадил, переживёт и этот гибнущий дом.

Вот центр, шопы разные. Запах жареного мяса! Мне оно не по карману, увы. Купил и съел кальмара на палочке  — как гастроном, и початок кукурузы — как практик велопутешествий. Кукуруза очень сытная, по странам Ю.В.Азии много её ел, не отрываясь от руля, на ходу.

Прелесть посёлочек, курортный насквозь. Представляю, какое здесь летом столпотворенье.

А вот роща пихт, опять напомнила мой остров.

Плывёшь где-нибудь по реке, на катамаране. По реке Лозовой, например. Огромные пустые долины, нет никого — и вдруг роща старых деревьев, явно саженных человеком. Только опытный глаз разглядит заросшие поля и каналы, отметит квадраты деревянных фундаментов некогда стоявших домов.

Печалью повеет. Печалью и вечностью.

Тропа врага
Тропа врага

Объезжаю две горы. Потом надо свернуть от трассы и снова спуститься к озеру. Хороши на смартфоне "Военные карты СССР" — и всё ж-таки надо перестраховаться.

Торможу попутную машину, там молодёжь, парочка. Парень жестом мне: у тебя сейчас будет правый поворот.

Поехал, они почему-то медленно следом, не обгоняют. Вот мой поворот, и только тогда они обогнали, помахали рукой, и я понял: контролировали иностранца, чтоб не ошибся.

Вот такие они, японцы, очень приятно.

Повернул и впервые еду по грунтовке. Уже отвык, буду жаловаться!

Справа в лесу вырубка. Подъехал ближе… Нет, это ветровал, а потом уже вырубка. А сахалинские прошлогодние ветровалы так и лежат…

Вот лес, как армия, шеренгами сажен, терпеть ненавижу такой. И ворота на боковые дорожки открыты, приглашают: зачем тебе кемпинг? Ночуй здесь!

Не, не буду. Если в таком лесу заночую, то тоже буду строем ходить.

Локальный перевал, и красиво открылся "мой" вулкан Тарумаё-сан. У меня запланировано на него восхождение. А какая погода на вершине хорошая! Нет облаков.

— Лес!

 — Я!

 — В одну шеренгу становись!

Вулкан
Вулкан

Ночёвка

Выехал опять на озеро Сикоцу и сверху увидел здоровенные палатки кемпинга. Это горожане на машинах. Маленьких палаток путешественников — их нет, поболтать здесь мне не с кем.

Спустился, выяснил: сутки 600 йен (360 рублей), дороговато. Душ платный, 500 йен. Ветер с озера неприятный, холодный. Вай-фая нет…

Нафиг такой кемпинг!

Поехал в бесплатный лес оленям сдаваться.

В гору идёт дорога, но почему-то закрыта шлагбаумом. Что-то написано… Я японского не понимаю, значит, мне можно ехать.

Иду вверх пешком… Вот ручей подмыл дорогу, машина не проедет, добрый кусок асфальта улетел вниз.

С километр вверх проехал, нашёл место — но запах! Внизу у палаток кемпа японцы сосиски жарят, ветер на меня. Гортань заливает жадная слюна, и я вынужден ехать дальше.

Вот лес старый, ограда, ворота. Не на замке!

Открыл, вошёл в лес. Хм… Вроде памятник стоит… Странно… Он заброшен… Большой, богатый — и заброшен. Вот не думал, что японцы за своими памятниками не ухаживают! Опять удивили!

Нашёл место, неподалёку от бетонного постамента. Только палатку поставил — опять дождь! И температура уже 7 градусов — а что утром будет?!

Лежу, отдыхаю, из головы памятник не выходит, загадка какая-то. Завтра обфотаю его, нашим японистам покажу. Вид у него такой, что если б он на Сахалине стоял и люди б его не ломали — он точно такой же был. То есть, брошен уже давно. Может, довоенный…

Пробег: 26,5 километра.

Купил: кальмар 200 йен (120 рублей); кукуруза 250 йен (150 рублей), мармелад 200 йен (120 рублей).

8 мая

Вчера в палатке покушал — уже сумерки. Вальдшнеп пролетел, тихо хоркая, приятно так. Ну, думаю, сегодня обошлось, усну спокойно — нет! Олень нашёл меня! Что-то долго искал…

Но не вредный демократ оказался. Один раз только провопил из темноты про свои конституционные права и свалил куда-то.

Сейчас утро, хорошо, кукушка наяривает, ещё какие-то знакомые птицы, всё по-сахалински — а ночью жутковато было.

В этом еловом лесу, давным-давно саженном человеком, — в нём и днём-то сумрак. А ночью! Вышел по нужде, буквально "ни зги не видно".

Залез в палатку, лежу, невольно прислушиваюсь. Из темноты брошенного памятника давит непонятная энергетика. Словно кладбище. Ровный ветер с озера натужно гудит в вершинах деревьев, как оргАн в соборе отпевает кого-то в миноре. Вот со стороны ворот что-то звякнуло… Вошёл кто? Жутко.

Как всегда, на завтрак лошадиная каша, а вот чай — подножный, из элеутерококка. У палатки растёт, накопал корня.

Собрался, поехал. Спустился к кемпингу, на озере шторм, ветер холодный. Не, мне в лесу было намного комфортнее!

Японцы собирают палатки, завтра у них понедельник. А у меня сегодня вулкан, я еду дальше.

Вот и дорога №141. Она идёт к вулкану. Но закрыта, запрещено, шлагбаум. Что-то написано… По-японски не понимаю, поэтому мне можно ехать.

Опять начались ветровалы прошлогодние. Начинаю догадываться: впереди дорога завалена. Ну, посмотрим…

Вот асфальт сто сорок первой уходит налево, моя дорога на вулкан — прямо. Грунтовка! Буду жаловаться губернатору Хоккайдо.

Хочу заночевать на вулкане. Встретить закат, рассвет. Один из поводов: туда олень не залезет. Впрочем, хрен его знает…

Дорога круто вверх, пешком тащу вел "в поводу". Уже полдень. Встретил трёх японцев. С утра успели подняться на вулкан, возвращаются. Все звенят колокольчиками, прицепленными к одежде. Понятно: медведи есть. Инфа от них: наверху очень сильный ветер.

Вот домик, дороге конец, дальше тропа. Ящик деревянный, в нём журнал восхождений. Пошёл человек вверх — расписался, время отметил. Спустился вниз — опять расписался, время поставил. Видимо, вечером журнал проверяет спасатель, всё под контролем. Мне писать нельзя, я же с ночевой.

Любопытная обслуга вышла поглазеть: куда это гайдзин с велом? Спрятался в туалете и ждал, когда уйдут вниз. Сложил велосипед, потом располовинил рюкзак, ненужные вещи вместе с трансформером спрятал в кустах.

На тропе плохо, местами снег, но главное — штормовой ветер с севера. В свои горы в такой ветер не хожу, но это чужая. Надо идти.

Склон крутой, палатку не зацепишь, ночевать, видимо, можно только в кратере.

Вдруг на высоте 900 метров появился запах серы. Вулкан действующий! Я не знал! В мои ночёвочные планы сера не входила.

Выхожу к  кратеру… О-о-о! Не каждому везёт, как мне. Очень часты здесь туманы, а сейчас солнце, облаков нет, и  — вот он, знаменитый снимок из Интернета: "Чёрный квадрат" Малевича — так я её назвал, эту чёрную скалу. Объёмный, почти правильный прямоугольник.

Лезу на высшую точку кратера, уж такой ветер здесь… Последний раз так было лет тридцать назад, на перевале Жданко.

Удар воздуха — и я падаю на тропу. Ещё удар. Ложусь грудью на ветер, как прыгун с трамплина. Этот удар локально точен  — прямо в лёгкие через ноздри вдувает "компрессор", ужас.

Спустился в кратер и пошёл по снегу к клубам серы. Следов людей нет. Не ходят или запрещено? Впрочем, весеннее солнце быстро съедает следы на снегу.

Обошёл два дымящихся серных провала, селфи в аду, впервые я в рабочем кратере.

Пожалуй, хватит приключений. Нет, не  останусь ночевать. Палатка не горная, ветер сломает дуги. Не успею закрепить, стоит вытащить — и ветер унесёт её вместе со мной.

Триангуляционный гранитный столбик на вершине вулкана. Ещё довоенный, на Сахалине они тоже стоят
Триангуляционный гранитный столбик на вершине вулкана. Ещё довоенный, на Сахалине они тоже стоят

Пошёл вниз, к оленям. И чем ниже спускался, тем тише был ветер, и тем спокойнее становилось на душе. Включить рассудок и похоронить мечту — важное качество самостоятельного путешественника.

На спуске по чёртовой грунтовке пробил камнем колесо. Зато дальше был АСФАЛЬТ.

Такого гладкого в моей жизни не было. Жизнерадостный спуск к морю по древнему лавовому потоку — запомнится надолго он мне.

Спал на вулканической пензе в берёзовой роще. Не горы, сокодвижение у берёз закончилось, ограничился чаем из малиновых листьев, на пензе малина буйно растёт.

А олень нашёл меня только утром.

Пробег: 20 км.

Купил: зажигалка 50 йен (30 рублей).

9 мая

Приятно просыпаться под пение птиц. Под вопли оленя — плохо. Кажется, их было двое.

На завтрак опять овсянка. По "коэффициенту выгоды" (цена\калории) советские хлопья "Геркулес" — самый лучший завтрак для туриста. С утра хорошо на желудок ложатся, лечат его.

"Чем проще пища — тем она здоровей", говорил нам на лекции идеолог автостопа Антон Кротов. Очень согласен. Замочил хлопья с вечера — утром на крайняк можно и холодными съесть. Лошадиная еда, овёс, лошадиные силы в ногах велосипедиста.

Прощайте (временно!) малолюдные горы, мой путь лежит к океану, в городское-людское. Поднялся пораньше, предстоит долгий путь к деревне айнов Сираой.

Ещё 6 километров приятного спуска, вот и первый магазин. Ничего не нужно, зашёл отогреть замёрзшие руки.

Ну и цены! Кукса, основная моя еда в путешествиях, в четыре раза дороже, чем в Южном. Купил самый дешёвый пластик-литр — оказался кофейный напиток. Ещё печенье и записную книжку.

В посёлке заметил: за эти дни и ночи без людей обострилось обоняние. С подветренной стороны чую их запах, от некоторых пахнет стиральным порошком.

Дорога для машин в посёлке хороша, но жители на велосипедах ездят по тротуару, а он здесь дрянь. Дальше на запад тротуар получше, потом опять плохой.

Видимо, в  Японии, как у нас: машинам ровненькое в первую очередь, пешеходам и велосипедистам по остаточному принципу.

Дома кончились, и вдоль океана начался наркотик попутного ветра + отличный асфальт. Жму, жму на педали, я словно в трансе, во сне, наслаждение почти эротическое, секс с дорогой, велосипедисты поймут.

Съехал в сторону покурить. Ха! Лук дикий растёт! По определителю это лук Максимовича, на Сахалине мы зовём его "японский лук" и собираем только в горах. Как он оказался здесь, на равнине у океана?

Немедленно весь срезал. Если свежим съесть не успею — засолю.

Погода хорошая, с океана виден "мой" вулкан и даже прямоугольник "Чёрного квадрата".

В природе всё есть. Люди, малевичи, лишь познают её и неоригинально копируют. На сахалинском полуострове Шмидта есть водопад Тукспи-Маму. На некоторых фотоснимках его ломаная струя падает в море по канону архитектурного супрематизма — но первичен-то водопад, а не идеи супрематистов.

Человек, ищущий вдохновение вне городов, человек с глазами ребёнка — он  в природе всё разглядит и увидит. Пленник города видит лишь то, что ему подсунут на выставках "искусствоведы".

***

Вулканы — они главные здесь, в Японии. Дали людям леса, поля. Шельф с его рыбой и водорослями. Дали жизнь.

Японцы это понимают — и откуда ж на такой земле может быть христианство? Конечно, только "вулканизм", язычество. Синтоизм и буддизм.

Вид на вулкан и его "Чёрный квадрат", он посередине
Вид на вулкан и его "Чёрный квадрат", он посередине

Сираой

Так-так, вот указатель, я въехал в деревню айнов Сираой. Стоп, секс-дорога, мышцы ног — стоп. Я въезжаю к бородатым братьям-коренникам острова Хоккайдо.

Вот их этнографическая деревушка, касса, билет 800 йен. Потряс бородой, поклялся: я карафуто-айну! Нет, всё равно 800.

Ладно, надо ночлег найти, а там посмотрим.

А пока проезжаю Сейкомарт. Эту сеть магазинов мне рекомендовали сахалинские друзья. Зашёл…

Да, кукса уже только в два раза дороже, чем дома, не в четыре. Решил пока не брать. Может, по дикому чего сам накопычу…

Объехал деревню до берега озера  — там старые лодки-долблёнки лежат. Не могу на эти лодки спокойно смотреть! И здесь, на Хоккайдо, и в сахалинском Краеведческом музее.

Напоминают печальное. Что не получилось.

В 90-е годы для такой лодки я искал-добывал навигацию пролива Лаперуза. По ветрам, теченьям, приливам-отливам. Температура, лёд… Наводил каналы с японскими чиновниками через газету "Хоккайдо симбун". Их журналисты написали про нас статью.

Тогда работал замдиректора в компании "Олимп". Деньги были. Большие, шальные. Пришла пора уходить из бизнеса, и ушёл в эту мечту: у меня возникла идея форсировать пролив Лаперуза на айнской лодке.

Мы дали деньги известному сахалинскому краеведу Сергею Горбунову. На Сахалине, в долине реки за селом Поречье, он выдолбил лодку из тополя, для себя и меня.

Но… Тогда японцы не дали добро на переход. Лет через 10 Сергей добился и  реализовал идею. Уже без меня.

Айнская республика

Ещё история из девяностых. 1993 год, визит в Японию сахалинского губернатора Фёдорова с Ельциным и министром иностранных дел Козыревым. Фёдоров прерывает визит и досрочно возвращается на Сахалин. Рассерженный, дал пресс-конференцию: Ельцин хочет отдать Курилы!

Похоже на правду. Лихорадило не только центр. В берега государства били волны дикой демократии, размывая устои и ценности. На Шикотане сдачу островов Японии продвигала группа из местных жителей. Были такие на Кунашире, Итурупе.

Трагические и весёлые, фантастические времена 90-х кружили головы многим  — решил и я продвинуть свой проект айнской автономии на Южных Курилах.

Но для начала надо создать сахалинское айнское общество и поделить остров пополам на северные (нивхи, в первую очередь) и южные (айны) племена.

Поделился идеей с приятелем, Артуром Дорошенко. Многие на Сахалине помнят этого барда, певца с изумительным оперным баритоном. В Артуре была айнская кровь, и ему понравился замысел.

Поехали в гости к единственой на Сахалине айнской бабушке. Кунико Дулюдина, до замужества Кунико Остине, родилась в Сиритори (Макаров) в 1931 году. Сейчас жила в Новоалександровке, где и приняла нас радушно в деревянном своём домике.

Показала фотоальбомы о недавней поездке к родне в Японию (впервые разрешили ей после войны), рассказала о трудной жизни при японцах, потом при  русских.

В ней чувствовалась эта тысячелетняя айнская враждебность к японцам, глухая, подспудная. Рассказала, как японцы вывозили айнов на баржах и топили в море…Сама этого не видела, но  слышала от соплеменников.

А Артур ей понравился. Сколько в Артуре кровей намешано было! И хохляцкая, и русская, польская, японская — а всё победило айнское начало. Через час общения Кунико сказала, искоса взглянув на Артура и немножко стесняясь:

 — Похож. Да, вы  наш человек.

Благословлённые бабушкой на открытие айнской общины, следующий визит нанесли мы в правительство Области, в отдел малых народностей, к нивхе Надежде Лайгун.

А вот с ней уже не заладилось.

Разговор осторожен и небогат словами, живей "говорили" их лица.

"Надо делиться! (Коронная фраза девяностых). Вам север, нам юг" — излучало лицо Артура.

"Самозванец?" — спрашивало лицо Лайгун.

Артур упрямо бычил голову:

"Н-нет. Уполномочен от бабушки".

Несолоно похлебали мы в том кабинете, и я решил обратиться напрямую к В.Фёдорову, губернатору. Такая возможность была, я работал в его газете, в только что образовавшихся "Губернских ведомостях". Редактор Фёдор Хрусталёв упрямо отстоял это название от настойчивого предложения Фёдорова назвать её "Губернаторские ведомости".

Сам не пошёл, хотя возможность была, Федоров был очень доступен. Поручил деликатное дело редактору.

На следующий день Фёдор Фёдорович хитро посмотрел на меня, улыбнулся…

 — Он сказал: мне не нужна ещё одна пятая колонна.

На этом всё и заглохло.

Однако ж тема айнов не закрыта, будет ей продолжение, так думаю. Кунико говорила тогда, что Артур не один. Что ходят к ней сахалинцы, в которых течёт айнская кровь. Люди ничего не забывают и передадут память крови в следующие поколения.

Всегда найдутся практики, готовые разыграть эту карту. И с той, и с этой стороны Лаперуза.

9 мая (продолжение)

Заехал за айнское озеро. Вот и кемпинг, ещё на Сахалине его по "Гуглу" разглядел. Весёлый, приятный мужичёк-сторож (надо познакомиться ближе) сказал: ван дэй — 400 йен. Дешевле, чем 600 на озере.

Конечно, можно в лесу заночевать, но… Признаюсь, устал скитаться. Да и смысл в мои годы деньги экономить? Уже 62, "в гробу карманов нет".

Кемп очень уютный, очень. В лесу, тут тишина. Никого нет, одна моя палатка под цветущей сакурой. Купил проживание сразу на двое суток.

Разгрузился, поехал налегке обкатать деревушку. Но сначала набрал в переводчике слово "душ", показал сторожу (Мацумия зовут, мы познакомились). Он пишет: 200 йен.

Ну, нормально, не 500 на Сикоцу. Заглядываю в кабинку — там пусто. Пишу опять: "Мыло, полотенце". Он нахмурился, но быстро вернулся с шампунем и полотенцем.

 — Сэнкью, презент тебе! — и одарил его "японским" луком.

 — Презент! — и подарил мне веер.

Так-так, отношения налаживаются… Завтра спрошу, можно ли костёр развести, ауру почистить. И половить форель в ручье, что в озеро впадает. Она там есть, наверняка. А сегодня к вечеру куплю бутылку вина, надеюсь, он не откажется.

Принял душ (какое счастье в малости этой!), еду свеженький от кемпа к посёлку, слева болото. Что-то не вижу жёлтых цветов съедобной калужницы… Завтра надо походить там, еду поискать.

КООР

Кстати, после душа набрал в переводчике: "Еда дешёвая, магазин", и Мацумия начертил план, стрелка — КООР.

Люблю шоппинг. Не деньгами. Глазами. Ничего не покупаю, просто смотрю.

Нашёл этот КООР. Большой! Сразу внушил надежду на низкие цены. Ведь помню, как в 2004 году скитались мы  по Европе, и даже в дорогущей Швейцарии цены в гипермаркетах были ниже, чем на Сахалине.

Вошёл. Газ продаётся, 2 баллона 933 йены. Ого! Я в Читосе брал два за 550. Нафиг такой КООР…

Но пригляделся — это не газ, хрень какая-то дихлофосная, от тараканов.

Иду дальше. На полке вот такое:

50 йен. Не верю! Всего лишь пятьдесят?! Огромнейшая вечерняя скидка, с 598 йен до 50!!!

Чего тут смотреть — брать надо!

Иду дальше — ещё дешёвое, иду дальше — ещё дешёвое… А я хотел за едой в болото лезть, дурень!

Иду-иду, смотрю-смотрю, беру-беру…

Да-а-а-а…

Помню, вышел тогда из супермаркета этого на улицу, пошатываюсь. Набрал всего в корзину, насмотрелся, качает меня. Увидел на миг ослепительный свет — упал, сердце больше не билось.

Не, кроме шуток: на велосипед боюсь сесть, упаду ведь…

С визита того первого полюбил я КООР всей душой, крепко-крепко. Как телёнок маму с большим выменем.

***

Читатель, я вас грязно обманул. На самом деле было так.

В восторге и в затмении разума с корзиной покупок мимо касс умудрился пройти. Опомнился: не воровать же! Это даром почти, на 90 йен столько всего набрал!

Вернулся, а мне как насчитали тысячи…

Извинился, пошёл в зал, оставил в корзине одну пачку роллов на ужин, остальное всё обратно на витрину выложил.

И как-то скучно стало, тоскливо…

Завтра в болото полезу…

Нет в жизни счастья…

Опасный напиток

А дальше чистая правда: да, не могу сесть на велосипед, меня качает. Что случилось?! Испугался, впервые такое.

Опираясь на вел, медленно отошёл к  бордюру, сел на бордюр…

Не понимаю! Что со мой? Что-то с головой. Как из шторма на берег вышел, ещё хуже.

Я древний, уже много лет мне, может произойти всё что угодно. Скольких друзей-ровесников уже нет… Или с палочками по городу ползают… Неужели на Хоккайдо, в путешествии, меня подкараулила велосипедная старость?

На раме вела литровая бутылка, что купил утром. Почти пустая. Машинально беру её, делаю глоток. Смотрю на этикетку…

Кофе! Вот причина! Уже 10 часов не кушаю, и только пью этот энергетик. Вот почему крыша поехала от цен. Вот почему "секс с дорогой"! Я возбуждён, от кофе нервы гуляют и клинит вестибулярный аппарат.

Чёрт побери! Давно знаю, что на стоянках можно пить разные колы и спрайты, а в пути — только чистую воду. Пропёрся… Как мальчишка…

От разгадки загадки стало легче, и я встал, опёрся на вел. Ехать не могу, идти можно. Надо срочно напиться воды, побольше.

С километр шёл пешком к кемпингу, потом поехал. В умывальнике наглотался воды, съел роллы. Сразу в спальник, долго не мог уснуть, уснул, проснулся, бессонница, ходьба кругами по  ночным полянам…

Хорошо, я здесь, при людях  — а если б  в тайге-бамбуке? Пополз бы на трассу бородой трясти: спасите! помогите!..

Вот такая фигня. С хорошим концом, без последствий.

Пробег: 37 километров.

Траты: кемпинг за двое суток 800 йен (480 рублей); душ 200 йен (120 рублей); роллы 430 йен (260 рублей).

10 мая

Олень не пришёл! Впервые за все ночёвки  — ни оленя, ни полиции.

С утра взял удочку и пошёл по распадку вверх по ручью, нервы лечить. Этот ручей впадает в айнское озеро.

Что-то не ловится на сырокопчёную колбасу… А еда растёт, да. Папоротник, в самом соку, жирный. Можно отварить, отмочить и потушить в котелке.

Не клюёт на колбасу. Начал в ручье камни ворочать. Да, наши ручейники тоже есть, личинки в каменных домиках.

А вот и рыбка на ручейник клюнула! Кунджа, местная разновидность.

Иду, иду вверх по ручью. Красиво здесь. И привычно, словно горы моего Сусунайского хребта, с детства всё мне знакомо. Следов медведя нет, только оленьи.

Человечьих тоже нет. Как так? В лес не ходить, не собирать там еду, всё покупать в супермаркете? "Пластиковые люди", так говорит мой друган Игорь Калашников, что живёт в своём ранчо "Горный ручей" под горой Спамберг.

Рыбы здесь мало… Впрочем, рыбак из меня весьма средний — зато всеми фибрами души чую, что здесь должна, обязана быть черемша. В этом деле я очень опытный. Судя по полянам с низкой травой, может быть, рановато для неё…

Вот она! Два кустика растут!

Рыбачить уже не интересно. Повернул обратно, начал зигзагами чесать распадок.

Вот она! В бамбуке спряталась! Да много, мешок собрать можно! Пора бизнес открывать с Мацумаё, я собирать, он торговать.

Связал с пяток пучков, поставил точку на карте, и поехал вниз к японцу. Набрал в разговорнике фразу: "Меняю на йены".

К сожалению, не его смена. Нынче там Сакаи-сан, он  не внушил мне доверия.

Позже узнал, что у черемши в Японии аж три названия: геоджя ниннекю, кито бидо, айно неги.

В музей к айнам так и не сходил. Не из-за денег, из принципа.

А что? Ряженые! Ненастоящие. К деревне автобус за автобусом подъезжает, они с богатых туристов сливки снимают — а айно-карафуто в тайге под дождём их прямой работой занимается, собирает траву айно неги.

Как у нас казаки. Есть боевые, есть ряженые. Казак, который не служил, не казак; айн, который черемшу не собирает, тоже не айн.

В национальных одеждах ходят по деревне какие-то подозрительные айны, больше на японцев похожие… Где борода? Ни одной бороды не видел. Не братья вы мне!

***

Задолбали дожди, и в последний день перебрался ночевать в туалет — всё равно им никто не пользуется, один я на кемпе. Больше понравилось женское отделение, места много.

Там вечером и смартфон заряжал, и камеру клеил, багажник ремонтировал. Там и чай пил, сидя на …биде, что ли...

Включил на смартфоне аудиокнигу "Похождения бравого солдата Швейка".

Чисто, сухо, светло. Не жизнь, а малина в туалете.

Ночь-печаль

"Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег…". Ночь, один пью в беседке вино, старая песня в голове. Опавшие цветы сакуры красиво облепили мокрую палатку. Идёт дождь. Мелкий и такой же печальный, как уже не нужные дереву погибшие лепестки.

Сегодня днём от нечего делать опять набрал черемши, много. Вчера ночью температура была 5 градусов. Завтра снова будет холодный дождь. Завтра раздарю людям букеты черемши и поеду в Томорибецу. Если не буду пить кофейные напитки, со мной ничего не случится.

"Ты поймёшь, конечно, всё, что я сказать хотел…".

12 мая

Сегодня посчитал траты денег за прошедшие 9 дней. Если в турфирмах рекомендуют иметь в Японии на один день 10 тысяч йен, мои опытные друзья  — 1500 йен, то я за  9 дней потратил 6 тысяч йен (3600 рублей). В среднем 670 йен\сутки. Это означает, что в оставшиеся 10 дней можно расслабиться и потратиться.

Бережное отношение к деньгам в путешествии — это не только обычная экономия средств. Прожить максимально долго за минимально мало  — это ещё и спорт такой, довольно азартный. Можно им заниматься, можно не заниматься.

Хватило девяти дней понять, что Япония — обычная страна, ничем от других не отличается, жить здесь можно весьма и весьма экономно. Поэтому дальше спортом заниматься не буду, достаточно.

Утром попрощался с обслугой кемпа, потом через вай-фай в  офисе "I — tourism" потусовался у наших на форуме Сах.кома (меня уже потеряли) и поехал дальше по берегу океана. В Томорибецу, в  "Долину ада".

Ветер не встречный, дорога гладкая, но… Трафик большой. Попутные грузовики крутят вихри, меня опасно качает. Поэтому стараюсь ехать по тротуарам. А они похуже дороги.

Япония в этом плане необычная страна, тротуары есть даже между городами. Вот представьте: Южный — Корсаков, по обеим сторонам трассы — тротуар. А? Да, удивительно…

Проезжаю большой завод, ветер на меня, ощутимо пахнет химической хренью. Как здесь люди живут, в этих дорогих и красивых коттеджах? Я б не стал, здоровье дороже комфорта.

А на океане зыбь, красиво.

А вот витаминчик-кислица растёт.

Проезжаю что-то не по-японски огромное: краб, лосось, медведь на крыше.

Внутри столовка, рыбный рынок и два потрёпанных медведя.

Заказал покушать, пиво. Не помню, когда пил пиво по 360 рублей бутылка 0,5. Кажется, никогда. Весь обед обошёлся дорого, в 1400 йен (840 рублей). Да и пофиг.

Еду дальше. Навстречу двое, мои братья-велопутешественники, с велосумками. Иностранцы. Жаль, разделительная полоса мешает подъехать к ним. Радостно помахали друг другу руками.

Мало нас. Май, холодно. За 9 дней только две группы встретил. Летом нас будет больше.

До этого встретил семейную группу иностранцев. Тоже встречные, тоже весело помахали друг другу через разделительную. Хорошо экипированы и шли грамотно, как слоны в буше: мама впереди, папа сзади, малышня посередине.

У этих двоих, как всегда почти у иностранцев, груз и сзади, на багажнике — и впереди, на колесе. Я впереди не люблю: груз заслоняет обзор дороги. Да и чем меньше шмурдяка, тем быстрей разгребаешься на биваке вечером-утром. Довольствуйся малым — одно из правил жизни.

Природа-Левиафан пожирает гибнущий дом
Природа-Левиафан пожирает гибнущий дом

Ноборибецу

Поворачиваю в горы. Прощай, океан, скоро снова увидимся.

Пешком вверх, солнце жарит. Птица сидит, клюв открыла. Ты права, птица, надо и мне раздеться.

Жёсткий свист над головой. F-16! Белая птица грозно-красиво свистит вдоль ущелья. Опять мощный гул в небе, там большой десантный вертолёт. Древний, забыл марку, американцы их эксплуатируют со времён вьетнамской войны. Два винта, спереди и сзади  — и уж такой грохот! В небе паровоз по рельсам едет, ага.

Опять просвистел истребитель-бомбардировщик. Что-то разлетались нынче "партнёры", как говорит наш президент...

А я ползу. А я потею. Худею. Ущелье всё вверх и вверх, всё уже и уже, богатые отели всё выше и "грандистей". Если это "Долина ада", то из всех виденных мной адов, этот  — самый обустроенный.

Отельная теснота настораживает, ведь скоро ночевать. Поэтому не еду вверх наобум, а оставляю тылы, ставлю на карте точки: вот здесь можно палатку поставить. Еду дальше — вот памятник в боковом распадке стоит, за ним ровная площадка в бамбуке… Ладно, ещё малость вверх пройду, рано ещё…

А уже серой пахнет, дьяволом-адом.

Выбегает старичок-регулировщик, улыбается, палочкой кажет: вел здесь оставь. Иду в толпе, туристов много, все японцы.

Вот она! За прямоугольниками отелей красивый, без  искусственных углов, естественный бардак "Долины ада".

Это вулкан в ущелье. Стены ущелья жёлтые, красные, долина парит, бурлит. Живёт.

Всегда приятно видеть то, что не подвластно человеку: вулкан, море, молнию… Чувствовать гром, ветер, солнце…

А вот на "подвластное" смотришь с грустью и жалостью.

Вот и "Долина ада". Это не таймень сахалинский, которого люди почти уничтожили, которого жалко. Долину не жалко, долина внушает уважение. Не даст себя уничтожить, если человек вдруг захочет.

***

После долины зашёл в самый богатый мега-палас. Служитель у стойки написал пароль вай-фая, кланяясь и улыбаясь.

Важно в креслах японских роскошных сидел пенс, вело-бомж сахалинский. Заряжал смартфон и тусовался на форумах, ждал темноту.

Палатку воткнул под окна отеля в маленьком парке. Выпил баночку саке, поужинал картошкой с тушёной черемшой. Включил идиота Швейка, послушал и спокойно уснул.

Пробег — 35 километров.

13 мая

Утром намотал свежий опыт на ус-бороду. Получается, что в Японии легко ночевать даже в тесноте городской. Как стемнеет — все по домам, никаких тебе гулянок ночных и шумных компаний. Смело ставь палатку, где  нравится.

Разведчики Матрицы

Товарищ рассказывал про друга Лёху.

Про человека без формального образования. В строительстве, в бухгалтерии понимал Лёха  — а мог и кастрюлю запаять, лыжи выстругать, телегу построить. С одного взгляда на улей знал: есть там матка или нет, слабая семья или сильная. Самородок, самый уважаемый человек был в деревне под Калугой.

Жизнь заполнена интересными делами, никогда не скучал и никуда не ездил. По молодости ещё ходил в соседнюю деревню из-за девок драться, да в зрелые годы в Москву на автобусе один раз съездил, за щенком. В деревне и помер, испытывая внутреннее отвращение от перемещений в пространстве.

А другие всю жизнь путешествуют, бегают, как заведёные, ненормальные, им всё мало. Будто гонит их что-то, в спину толкает. Помрут, будут и в гробу ногами перебирать, идти куда-то.

Почему люди все разные?

Я из вторых, мне с молоду радость от свежих мест, удовольствие от новизны, и  снизу коварный, от  Льва Толстого, вопрос: "Зачем? Ну, а потом?".

Смолоду не искал ответа. А зачем отвечать, если жизнь калейдоскоп впечатлений? Зачем думать, когда счастлив? Толстой тоже поздно, уже после написанных великих романов и пятидесяти счастливо прожитых лет, начал у себя спрашивать: "Зачем? Ну, а потом?". Вопрос доводил честного, бескомпромиссного русского гения до мыслей о самоубийстве.

С возрастом я тоже начал спрашивать у себя: что заставляет меня покидать дом и в путь отправляться? "Зачем?". Каждый путешественник отвечает, кто во что горазд: любопытство, жажда приключений. Проверить себя. Благородный риск. Очищение ума и сердца от оседлых стереотипов. И т.д. и т.п.

Это правильно, но это "вершки", это всё явное и  видное — а "корешки", то, что невидно,  — вот оно: мы  в Матрице гомо сапиенс.

И это нехорошо, быть в ней, и неплохо. Это данность, не более. Судьба.

В Матрице у всех своя роль, главные — это женщины: они рожают, дают жизнь. Потом идут мужчины, которые защищают жизнь и добывают пищу. Гиперстеники, мужчины-воины.

В шаблоне есть место и нам, беглецам, разведчикам Матрицы.

Кто-то считает нас ненормальными бродягами-дробоманами. На самом деле мы ищем новые места для "наших". Ищем — и всегда возвращаемся, даём информацию (сейчас в Интернете) о новых местах, пригодных для размножения.

На вершину или в пещёру, на дно океана, другую планету — это всё поиск, разведка. Зачем я в Японии? Чтобы был опыт, чтобы собрать информацию. Где здесь слабо, где сильно. Как тут выжить, во что можно влезть, куда лучше не соваться.

В Японии трудно реализоваться чужаку, местное население против эмигрантов — а вдруг всё изменится? Вдруг, как западная Европа, они тоже проникнутся идеей "свободы, равенства, братства"? Тогда можно организовать вторжение, как нынче в Европу вторгается Африка.

И тогда пригодится любая информация, особенно личный опыт. Не желаю этого Японии, которую я полюбил, но, как говорится, ничего личного, просто я в Матрице. Это инстинкт. Мой путь, программа такая.

Поэтому передо мной не стоит толстовское "Зачем? Ну, а потом?". В Матрице для разведчика есть Гольфстрим, он несёт меня. Зачем? Программа не спрашивает.

13 мая (продолжение)

Решил объехать два озера. Первое Оюнума, маленькое, кипящее. В скале дыра, оттуда ревёт фумарола. Второе большое и круглое, неинтересное.

С 350 метров скатился к океану, и дальше побережьем на юго-запад.

Взял за правило завтрак и ужин готовить сам, обед — местная еда. Японские готовые блюда вкусные, но если три раза в день, то непривычно и уже невкусно.

Для россиянина в японской кухне самый большой плюс вот: по сравнению со многими другими азиатскими содержание перца сравнимо с русской кухней. Там постоянно просишь: чили ноу! чили ноу! — и всё равно насыпят, есть невозможно. Питаться там можно только в ресторанах, адаптированных под иностранцев — а тут везде, с народом.

Проезжаю супермаркет TRIAL. Из всего, что видел, самые дешёвые цены. Затарился лапшой быстрого приготовления, взял на вечер местного вина, оно в пластиковой бутылке.

Надоела неинтересная трасса. Решаю ехать параллельно трассе по деревушкам, людской быт смотреть. Вот старички-рыбачки в море удочки мочат. Написал в переводчике: "Сахалин, май, сакура лосось". Прочли, покивали головами: знаем про вашу симу, у нас она тоже пошла.

В ловушке Мурорана

Катилось хорошо, решил: рискну, буду гнать, пока силы есть. На ночёвку встану без дневной разведки, где ночь застигнет. Уже прочухал Японию я, опытный, всё будет нормально — так думал.

Въезжая в Муроран, не уследил за картой, отклонился влево. Ну, ладно. Там налево красивый мост через гавань, по нему поеду — утешил себя.

Вот въезд на мост, там знак-сюрприз: на вело нельзя. Чёрт! Получается, я сюда лишних 10 километров сделал, сейчас мне обратно 10 км!

Хочу у местных уточнить дорогу по карте, как мне грамотно объехать этот долбаный Муроран, а  уже темнота наступила. Добропорядочные жители все по домам, нет никого, и только я подхожу к одинокому прохожему с включённым смартфоном в вытянутой руке (там карта).

Чувак нахмурился и прибавил шагу, почти убежал. Город-то портовый. Подумал, наверно, заморский чёрт хочет ему смартфон продать за бутылку саке.

Ехал, ехал по запутанным улицам-трассам, уставший, "не жрамший", тыкался по темноте, и   — то ли карта старая, то ли штурман устарел…

Мне посигналили пара попуток — уставший мозг не понял, а когда сзади раздалась сирена, уже поздно было понимать: я на хайвэе.

Опять везут в эвакуаторе, начинаю привыкать к сервису. Девушка-полицейский пишет в своём смартфоне по-русски: вы понимаете, за что вас задержали?

 — Хай! — отвечаю. (Ещё одно слово выучил, "да" означает). Мне уже всё равно, устал, как пёсик, пусть творят что хотят.

Привезли в полицейский участок. Вскоре подъехал полицейский-переводчик, молодой парень. Бегло, без акцента  — раз десять начинал он по-русски:

 — А вот, скажите пожалуйста, почему вы… — и дальше уже трудно было понять. Не Булгаков, не сумею это описать, поэтому вот суть из мучений нашего разговора:

 — У вас есть деньги на отель?

 — Нет, я везде по Японии ночую по кемпингам, я пенсионер, бедный я. (Всегда так представляюсь: или журналист, или пенсионер. От ситуации).

 — Что вы намерены делать?

Хм, что я намерен… Я-то намерен, но я нарушитель, задержан вами…

 — Довезите меня до дороги №37, и я поеду. Если отпустите…

Полицейский показывает пальцем на трассу за участком:

 — Это дорога №37. Езжайте по ней. У вас плохо виден габарит, мы дарим вам фонарик — и подаёт мне довольно-таки дорогой фонарь.

Обрадовался, вытащил свой налобник:

 — Ноу! Ноу! Не надо, спасибо, есть фонарь! — и подарил им два букета черемши. (Везу с собой, на всякий случай).

 — Она с Сахалина?

 — Нет, ваша, с Сираой!

Человек шесть их было, в форме. Девушка и пять мужчин, и все меня вышли на улицу проводить, и — ей богу! — одновременно, как по команде, поклонились мне. Поклонился и я в ответ.

***

Ещё не верю свободе, воле, я в трансе…. Сел на вел. Снизу мошонка подала сигнал в голову: чую седло родное! Стартуй!

Как чухнул я из участка! Километр мчусь, ещё километр… Задыхаюсь…

Остановился, закурил, сам себя спрашиваю: куда летишь, дурень, чего боишься?

Тогда ночью не смог ответить  — только утром, ведь "утро вечера мудренее".

Суть в том, что у меня свой опыт общения с российской полицией, раньше с милицией. Это в Японии "полицейский  — друг человека". У нас-то по другому. Вот я и помчался. Ночью думаешь не головой, а годами прежнего опыта.

Поэтому всем рекомендую: если хотите познакомиться с японской полицией, с этими прекрасными людьми  — почаще выезжайте на автострады.

Опять развязка дорог непонятная… Таращусь в темноту, гляжу внимательно, ведь "бог любит троицу". Не дай бог! Бог, не дай в третий раз хайвея! Приедет тот же наряд, как стыдно будет…

Уже за полночь вырвался из ловушки Мурорана. Слева висел над гаванью огромный мост и красиво сиял огнями.

В логове врага

Редкие машины, пешком поднимаюсь на перевал к звёздному небу, тишина. Вдруг из кустов слева опять негодующий вопль оленя. Не понравилось ему, что все машины правильно едут — один я шалтай-болтай ночью неправильно пешком иду.

 — Чего кричишь, милый? Соскучился по мне, на ночёвку зовёшь? Стой там, сейчас буду…

Бросаю вел и иду туда. Под деревьями логово-лёжка врага, хорошая, ровная. Олень уже умотал куда-то, прогнал альбатрос оленя. Прямо на лёжку и кинул коврик, решил ночевать без палатки.

Сразу за бутылку схватился, открыл её ротик-пробку, поцеловал двумя глубокими глотками. Совсем жизнь рай!

Черемшу с приправами от лапши потушил — да с картошечкой! Пью, закусываю и полицию японскую слезами благодарности вспоминаю: "Я вернусь! Вот улечу 21 мая, а потом опять в Японию приеду и специально заеду на автобан!".

Из Есенина: "Дорррогие мои! Хорррррошие!".

Так у трассы в слезах и уснул.

Пробег 65 километров.

14 мая

Утро.

"Вы пьяны! То есть, извиняюсь, вы с похмелья, целую бутылку вина вчера выпили!".

"Диванный критик, слушай ответ старого Колуна. Жизнь — это движуха. Будешь двигаться — эмоционально, интеллектуально, даже просто физически — Бог простит твои грехи".

Из местной кислицы быстро сварил варенье-пятиминутку (две столовые ложки). Поел с хлебом, чаю попил… И снова залёг. Организм требовал, я не сопротивлялся.

Отлежался, ушла из тела усталость. Поел лапшу с молоком, ещё полежал…

Поехал.

Кто-то красивые цветы у дороги посадил, скамейка железная ржавая старая. Кто здесь сидел, кого ждал? Может, кто-то в аварии здесь погиб?

Спешился, вниз спустился заросшей тропинкой. Увидел ровную площадку — и всё понял.

В стародавние времена дом здесь стоял. С большим трудом вырубил человек ровное место в склоне.

Родились и выросли дети, уехали в водоворот мегаполиса, родители ушли в мир иной. Дом продали, разобрали и вывезли, поляна до сих пор в частной собственности, за шлагбаумом.

Нынче здесь тисы саженные ровно растут, две сакуры, три грядки цветов. Большие камни для красоты, не морские — с карьера. На Карафуто тоже есть такие печаль-места. Вчера 50 метров не дошел до этой поляны.

***

Поворот, и впервые вижу вулкан Энива-сан. Весь в снегу, мне на него не залезть.

Опять океан.

Всегда, когда выезжаю на этот великий простор, беру в сейко-маркете йогурт или сок, подолгу сижу на берегу. Сегодня видимость, как говорят моряки, 100 на 100. Видны все горы этой огромной квадратной бухты юга Хоккайдо. Суббота, горожане рыбачат на лодках.

Рутина и творчество

Въехал в рыбацкий посёлок. Захожу в деревянную сараюшку. За автоматами по переработке морского гребешка сидели четверо мужчин. Фотографировал их минуты три — никто не оторвал глаз от конвейера. А ведь явно видели меня боковым зрением.

Чудовищный труд. Японцы везде так работают, с полной самоотдачей. Я не согласен. Что японцу хорошо — то русскому смерть. Как можно со страстью отдаваться конвейеру?!

Потому и размножаются плохо, население Японии сокращается, променяли мужики баб на конвейер.

Только творчество поднимает нас к Богу, к Творцу. Любая другая работа принижает нас к рабству и дьяволу, и заниматься ею можно только при необходимости, от бедности и нужды. Или от скудоумия. Если в следующей жизни буду японцем — сразу повешусь.

Вот пример.

Готовясь к путешествию, месяц думал, как на багажнике вела рюкзак закрепить. Ходил по друзьям и магазинам, покупал разные пряжки утягивающие, пришивал к рюкзаку хитро-мудрёные петли-верёвочки… И так приспособлю, и эдак прикину…

Всё дрянь, тьфу! Не нравится.

Месяц мучился — думал. Вдруг ночью — как у Менделеева — мысль разбудила: на липучку! Какая простая идея! Что ж, всё гениальное просто, наконец-то ухватил я Бога за бороду.

Утром отрезал и выкинул фурнитуру и верёвочки глупые, закрепил на багажнике липучку, пришил ко дну рюкзака вторую липучку, от сиденья зажал верх рюкзака стропой с пряжкой…

Рюкзак стал на вел как влитОй, как часть вела.

В путешествии доработал идею, и нынче рюкзак устанавливается на велосипед за 10-15 секунд, снимается в 5.

Это  — созидание, я приблизился к Создателю. Достоин человека только акт творчества, когда идём по пути Бога-Творца.

А когда вынужден зарабатывать деньги на путешествия, стою на рынке, ягоду продаю… Красивая девушка-покупатель скользит по мне взглядом, как у Чехова "Дама с собачкой": "…Он лакей!".

Знаю! Сам знаю, не свисти по мне взглядом. Такая работа принижает к рабству и проституции.

Когда творец понимает, что уже не может творить — он погибает (Лёха ведь спился).

А Япония в тройке индустриальных стран по самоубийствам, это статистика.

Уж лучше как бомж Диоген, дурака буду в бочке-палатке валять  — а там пусть хоть сам Александр Македонский в городах стоит у конвейера, пофиг.

Двойная жизнь. Тело и душа

Аще на город пофиг. Я только пропадаю в нём, тело в городе, душа живёт вне.

С пятнадцати лет двойная жизнь.

В 15 лет ушёл первый раз в лес-горы — там душа и осталась. (Я не один, в нашей тусовке много таких).

Обычно так происходит.

Выходишь из города, тело в горы ползёт, трудно идти, злится тело тяжёлое… Встречает его душа моя невесомая.

Закружились в хороводе, весело всем: "Я ждала тебя, тело моё!" — душа говорит. "Душенька моя, я тело тяжёлое, неразумное, прости меня!".

Идём дальше вдвоём.

14 мая (продолжение)

Еду словно из Южного в Долинск, справа "Сусунайский хребет".

Хм, интересно… Всегда был уверен, что горы Хоккайдо засажены строевым лесом. Нет, на этих склонах хороший лес только делянами, лоскутами. Остальное хилая берёза да ольха в бамбуке, дрянь всякая.

Вообще Хоккайдо удивил: очень забамбучен, как у нас  полуостров Крильон. Может, это не результат вырубок, он изначально такой был, Хоккайдо?

Вот навстречу велобрат-путешественник, едет по той стороне. Один, как я. Азиат. Помахали друг другу. У фрэнда сзади на велосумке квадратный щит, на нём надпись крупными иероглифами, для водителей. Зачем? Фиг пойми…

Вот трое, красиво колонной навстречу. По моей стороне! Ну, думаю, щас обниму братьев! Пригляделся — у них баулов нет. Морду лица отвернул, с шоссерами мы не здороваемся.

Второй день жара в полдень. Впервые купил мороженое, гуляю в прохладе сельского магазина. Большущий зал, здесь торгуют разной зеленью, примерно 100 наименований. Есть папоротник, белокопытник есть (три больших ствола  — 250 йен (150 рублей). Нет только айну неги. Специально всё обошёл: нет черемши!

Если бы покупатели знали, что в моём рюкзаке лежит аж 12 пучков. Они бы меня разорвали, закидали б деньгами! А тут раз — и полиция… Хет-трик в мои ворота, как говорят в футболе.

Это не хайвей. Незаконная торговля, статья посерьёзнее. Поэтому сижу, ем мороженое и молчу, как партизан.

Прощай, океан! Больше не увидимся, поворачиваю в горы.

Иероглифы придумали земледельцы?
Иероглифы придумали земледельцы?

19.08, время сахалинское. Ура, я на берегу озера Тоя! Так быстро, не ожидал. Карта Генштаба устарела малёха, японцы прорыли тоннель к озеру, 1400 метров, ехать легко, ровненько. Вот молодцы! А я очень боялся подъёмов, устал уже, конец дня. Буду писать благодарность.

Однако ж я несколько ущёмлён в своих правах. Для машин в тоннеле идеальный асфальт, а на велодорожке щебёнка и мусор. Буду жаловаться.

Не зря здесь движуха такая, много машин. Тоя — прелесть. Очень красят его острова посередине. Как на нашем Онекотане вулкан Креницина в озере Кольцевом.

Кемпинг. Почти пустой, у трёх палаток тусуется группа англоязычных подростков. Сутки 700 йен, душ 100, стиралка 300.

Заночевал.

Пробег 38 километров.

15 мая, воскресенье

Поехал вдоль озера по часовой стрелке. Вдруг "тормоз", дедушка в синей формёнке. Объясняет: марафон у нас. Три часа надо ждать. Или езжай против часовой.

Во дела! Эдак мне километров сто огибать озеро до деревни Тоя!

 — Ноу байсикел! — объясняю ему, и слезаю с вела. — Я пешком!

Он кивнул, и я пошёл навстречу марафону. Женщины и мужчины, старые и молодые, пара европейцев, остальные японцы. Вроде любители, не профи.

Часа два шёл и ехал навстречу тысячам людей, насмотрелся на страдающие лица, на всё преодолевающий японский характер. Безальтернативный, как ход горбуши: сделал дело — и можно помирать.

Доехал до следующего кемпинга, 800 йен\сутки. И — ни одной палатки. Уже давно скучаю по таким бродягам, как я. Пообщаться хочется, показать свои фотки, его посмотреть — но их нет! Я один.

Ветер на кемпинг дует с озера, ледяной. Нафиг мне такой сервис...

Еду дальше вдоль озера… Вдруг: "Что за дом стоит, погружён во мрак. На семи лихих продувных ветрах". Дом брошенный, дверь на маленьком висячем замочке.

Подъехал. Трава не примята, никто здесь не ходит. За домом места много и ветра нет.

Есть тыл! А теперь и покататься можно по посёлочку, в "турист информейшен" с нашими в вай-фае посидеть.

На сэкономленные 800 йен накупил вкусняшек в сейко-маркете. Сейчас сижу за домом, как у Христа за пазухой, слышу из палатки  — уж такой ветрюган на берегу воет! — а мне хорошо, уютно. Мелкий промах: купил хрень, думал, овощи маринованные в пакетике — а это лепёшки сырые из теста.

Время 22.30, девять градусов Цельсия. Сейчас выпью саке, поем черемшу тушёную с куксой, идиота Швейка послушаю и спать.

Покушал, потом — как у Льва Толстого в "Хаджи Мурате": "Офицеры уже выпили водки и пили чай".

Пробег — 37 км.

16 мая

Вечер был холодный, а цикады верещали, к ночи смолкли.

Уже домой охота, да и пора, самолёт 21 мая. Решил уходить горами на Саппоро.

Поехал от точки "Брошенный дом", глядь — ступеньки на гору, в обшарпанной беседке чаша для омовения. Хотел набрать в бутылку святой воды для хорошего пищеварения — чаша пустая. Слышал, что японцы не очень-то религиозный народ.

Пошёл вверх. Там маленький деревянный храм на бетонном основании. Цвет, структура бетона напомнили остатки храма за горбольницей.

Заехал в информейшен, очень помогла госпожа Юмико Хори. Подарил букет черемши, она в ответ пакет помидорок.

С её помощью сегодня за 16 минут проехал аж 10 километров. Круто в гору!

Разумеется, не на вело, на автобусе. Ведь не зря путешествую на трансформере. Сложил вел, и хоть на чём — в такси, в поезде... В Индонезии умудрялся ехать с велосипедом на заднем сиденье мелкого байка.

Почему на автобусе? Надоели перевалы, а впереди на карте круто. На трасформере можно избегать не только перевалы, но и встречный ветер и неинтересные места… Целая наука и особый стиль велопутешествий, он у меня с советского складника "Кама".

За 400 йен (240 рублей) автобус преодолел один тягучий подьём до 340 метров, потом спустился до 274, снова поднялся до 334 — а дальше я сам, дальше дорога полегче, я же вижу по карте.

В этом районе главный вулкан — Йотей, "Фудзи Хоккайдо". Отовсюду виден его конус в 1888 метров. По карте Генштаба у его вершины есть хижина. Эх, не судьба подняться, заночевать — вулкан весь в снегу.

До Саппоро остаётся 70 километров, торопиться некуда, поэтому валяю дурака, хожу по магазинам. Оказывается, все эти придорожные магазинчики — они же и столовки дешёвые с готовыми блюдами. Вот взял сейчас за 120 йен (70 рублей) лапшу с моллюсками, разогрел в микроволновке.

В маленьком садике спрятался от ветра в деревьях бонсай, кушаю. Ворон кормлю лапшой. Копия наши и тоже людей боятся — но не так сильно, как на Сахалине. Сахалинская так близко б не подлетела…

Мне говорили, что в Японии я буду свободен, как ветер. Да, это так. Добавлю: свободен и спокоен, как слон в заповеднике.

Япония — это… Это как добрая мать покупает ребёнку игрушечную страну, и ребёнок в ней счастливо играется — вот и я так. Комфортно, спокойно, что случится — всегда можно надеяться на помощь. Внешне японцы ко мне равнодушны, но помогают всегда, один раз в Муроране не считается. Криминал в стране стремится к нулю, это очень важно для одинокого альбатроса, ведущего свободный образ жизни. Япония страна "нет проблем".

***

А дома всё одно лучше. Все по-русски говорят…

Вот вернусь, пойду в свои горы ночевать. Накошу черемши, вечером костёр и шашлык с самогоном. Дом есть дом… Это так, братцы-сестрички…

Еду, еду на север, ветер встречный с Сахалина. Сильный и враждебный, холодный, влезает в промежность, в подмышки, "в сердца" — и всю добрую душу мою выносит из тела злобно на юг. Чем прогневал тебя, остров мой… Любовь моя…

Мысль посетила — нужно сразу записать, а то забуду
Мысль посетила — нужно сразу записать, а то забуду

Долго шёл в перевал против ветра с дождём. Раздвигаю ветер согнутым телом, по сторонам уже не смотрю, вниз в асфальт-ноги смотрю. К вечеру из-за ветра был уже как сомнамбула, с суженным сознанием.

Долго искал место для сна…

Спрятаться от ветра в бамбуке не получилось, встал абы как. Авось ночью ветер не сломает дуги.

Главной радостью вечера были помидорчики госпожи Юмико Хори. Порезал и смешал с черемшой, добавил соль, больше ничего не было  — и с хлебом с наслаждением съел. Ведь я так хотел кушать, 34 километра пробег, и почти половина пешком в гору против ветра с дождём.

17 мая

Вечер, моё уставшее тело.

Ночь. Покой. Наслаждение неподвижностью.

До утра ветер дождём бил в палатку. И врассыпную, и кучно. Дирижёр дождя в эту ночь ветер был очень талантлив. Просыпался, вслушивался. Вот бомбит тяжелыми каплями, вдруг нежным тайским массажем ласкает тент шорохом брызг. Сладко спалось под симфонию сил небесных.

***

Утром солнце, опять пешком к перевалу.

Прошёл галерею, не понял: какая опасность дороге от этого склона? Японские депутаты деньги отмыли, ага.

Два часа пешкодралом, и влезаю на последний мой перевал (870 метров), он  в снегу. Больше гор не будет, впереди пять дней равнины, грустно.

С перевала дорога не очень, опасный асфальт в дырах и трещинах, больше 20 км\час не разгоняюсь.

Наблюдаю, как бригада рабочих делает ямочный ремонт. Машины нет  — и они по свистку полицейского бегут на дорогу. Быстро-быстро смесь в трещины, трамбуют. Появилась машина — по свистку убегают с дороги.

Ниже асфальт лучше, весело гоню 40 в час. Виражи, в которые приятно вписывать вел, галереи, тоннели, мосты "Чёртовы-Ведьмины", опять вспомнил железку Тойохара — Маока.

Вот справа что-то буддистское, остановился. У некоторых статуй отбиты головы. Грустно, обидно за принца Гаутаму, никто за ними не ухаживает, не нужны.

Спуск, быстро еду — камикадзе-ворона атакует прямо в лицо! Успел рукой отмахнуться. На Сахалине ни разу так решительно, всегда сбоку, сзади, исподтишка.

5 часов спускался. С почти 900 до 100 метров над уровнем моря. (Как от Бородавки до гостиницы "Санта"). Самый длинный за путешествие спуск. Уже и попа болит — стоя еду. Устал, опять сяду, на рюкзак позвоночник уставший откину. Опять встану. Руки на руле меняю по очереди… Изгалялся по разному.

Спустился — доехал до нижних японцев, людей.

Солнышко светит, сады красивые, домики разноцветные — а мне грустно. Ах, горы! Конец путешествию! Купил бутылку испанского LEON BIG, залью горе вечером.

Нужна дорога №12, там кемпинг. Началась работа с картой и компасом. Одна рука на руле — вторая держит смартфон…

***

Еду-еду хаотично по улицам-перекрёсткам… Как тосклив этот уют городской! Приятно жить только на хуторах, в деревнях и  маленьких городках. Точка на карте, вокруг чтоб природа.

Понял, что рано спустился с гор, но поздно понял.

Если взять не  Японию, а по глобусу шире, то все эти города-миллионники и мегаполисы  — они перешли черту и находятся в другом мире, мне чуждом. Жить там? Лучше повеситься.

Скучно в добропорядочном городе. Вот "Софт Банк". У меня есть неприкосновенный запас, пять бумажек по $100. Зайти, обменять бумажки? Загулять, как Киса Воробьянинов?

"Шампанс-ко-го! Хамы!!".

Глава заключительная

Дальше неинтересно, ограничусь фрагментами.

***

Кемп в тот день не нашёл, упал в парке спать без палатки. Комары, копия сахалинские, спать не давали. Утро, надо вставать  — метрах в двадцати японский фотограф, на птичек охотник, треногу поставил.

Ситуация дурацкая и смешная, я вынужден прятаться. (Зачем прятался? Сам не пойму…).

Из всех диких ночёвок самая некомфортная и глупая, непрофессиональная.

***

18 мая утром нашёл кемп, 400 йен (240 рублей) сутки. Пустой, одна лишь большая палатка стоит. Их четверо, городские, "шашлык-отдыхай", у мангала хлопочут.

А я медленно, как паралитик, ставлю палатку и разгребаюсь с вещами. Завалился спать до обеда. Задолбали последние два дня и последняя ночь, ухайдокался в усмерть.

***

19 мая сложил вел и поехал на автобусе в Саппоро. 650 йен (400 рублей).

Обратно из города ехал не по карте, а хаотично, по направлению "солнце справа". Так веселей.

Дом в Саппоро, год постройки 1937. Сейчас там бар. Помню, половина Южно-Сахалинска было из таких домов
Дом в Саппоро, год постройки 1937. Сейчас там бар. Помню, половина Южно-Сахалинска было из таких домов
Велодорожка на тротуаре в Саппоро. Надо и в Южном разделить пеше и вело. Например, от областной больницы и дальше на север
Велодорожка на тротуаре в Саппоро. Надо и в Южном разделить пеше и вело. Например, от областной больницы и дальше на север
Часто бывает, что велодорожки не чищены
Часто бывает, что велодорожки не чищены

Проезжаю мост, большая река смолоду по книгам знакомая, Исикари. Здесь жили исикарийские айны…

Заезжаю на кемп — о! Френд приехал на вело с багажником, палатку ставит маленькую, как у меня.

Пошёл знакомиться.

Коттани зовут, 66 лет. Местный, с Саппоро. Только что с вещами разгрёбся. Кряхтит, воду пьёт, что-то ему тяжело, как мне вчера.

Поболтали. Он:

 — Москоу! — и ладонью жест плавный вверх, потом вниз. Понятно, к нам на самолёте летал. Всем знакомые слова: Пхукет, Вьетнам, Бали, он там был (крутит "педали" руками ) на велосипеде. Ещё смешно жестами, что его ночёвки по Хоккайдо чередуются так: кемпинг, потом онсен-пиво, снова кемпинг, опять онсен-пиво.

 — Значит, завтра в бане с пивом заночуешь?

 — Йес, йес, — кивает.

На следующий день съездил в Исторический музей Хоккайдо, он тут рядом. 1200 йен (700 рублей).

***

21 мая выехал в Читосе, аэропорт.

На траве у терминала сидел очередной френд и курил, рядом его видавший виды велосипед. Встал из позы лотоса и оказался двухметровым немцем по имени Оливе. Только что из Малайзии прилетел, 3 месяца был, жарко там, тут лучше, прохладнее.

Пожаловался ему, что мало иностранцев. Так это же хорошо, ответил он.

Посмеялись, он поехал.

Это было последнее жест-общение, через час в дьюти-фри встретил альпиниста Евгения Семёнова, товарища моего по разным путешествиям, и заговорил с ним. На человеческом! На русском языке!

У Жеки нынче бизнес в Япии, судами торгует. Обрадовались встрече, пошли в зону свободной торговли остатки йен сбрасывать, подарки друг другу дарить.

В общей сложности ушло на путешествие 49 тысяч рублей (24 самолёт, 20 питание с проживанием, 5  — виза). Общий пробег за 19 дней — 592 километра, в среднем 31 км\день.

Мало проехал… Что ж — это горы, не плоскость. Много шёл пешком да отдыхал, головой вертел-смотрел, да писал-записывал мысли разные.

***

Через пару дней после прилёта домой полез с друзьями папоротник заготавливать на Холм Восходящего Солнца (гора Асахигаока, она же гора Большевик). С почтением поклонились мы печати Хозяина горы, в песке ручья пятипалые лезвия Его ножей. Весной, как корова Он, травку кушает.

Сидим за турбазой "Горный воздух". Словно там я, на Хоккайдо, вокруг всё японское. Нет, наше.

Курение и распитие алкогольных напитков вредит вашему здоровью.

Подписаться на новости