Колдун-гора

"И пусть даже будет безумием то,

чего я хочу здесь наверху и что делаю:

все-таки это лучше, чем если бы стал я там внизу

торжественным, зеленым и желтым от ожидания…"

Фридрих Ницше, "Так говорил Заратустра"

Сахалинский "керуак"

18 сентября 2016 года (воскресенье)

День выборов депутатов Государственной Думы. Голосую за ЛДПР. Как и всегда. Кроме Жириновского, ярких политиков на российской политической сцене не осталось: пассионарии от политики, реальная оппозиция в России либо давно убиты и посажены, либо попросту сдулись. Жириновский проиграет, его время уже практически истекло, но он живой, он яркий, поэтому мой голос — за него, за его партию.

Выезжаю на рейсовом автобусе в Макаров. Дождь. К вечеру в небе над заливом Терпения появились просветы.

В Макарове отмечается не один праздник: помимо дня выборов в Госдуму, здесь еще отмечают день выбора мэра и день города. И сегодня же, оказывается, всероссийский день работников леса. Мне это ближе: я, хоть и не работник леса, но человек леса. Человек моря, неба, рек, тундры, гор, тайги и водопадов.

Вечером салют. Но только я пришел на площадь, как он уже кончился. На площади были мои одноклассники. Они тут же, усадив в машину, забрали меня к Ваньке на дачу: "Там будет мангал!" — так сказали они.

Мангал был. Были и разговоры. Во дворе дачи при свете свечей в беседке, огня в мангале и луны в небе мы беседовали с Ванькой (остальные стояли вокруг мангала, к нам периодически подсаживалась О.) о путешествиях, о Японии, о моем творчестве.

— Валёк, — проникновенно говорил мне он, и глаза его загорались живым светом, — Керуак в свое время устроил настоящую революцию в США: американцы массово шли в походы. Дерзай — и ты будешь сахалинским "керуаком".

— Ты уже не первый, кто мне это говорит, — парировал я. — Читал я Керуака в этом году. Одно его произведение — "Бродяги Дхармы". Не впечатлило. Пару цитат выписал, правда. Но… я не хочу быть вторым керуаком. Я хочу быть самим собой и я являюсь самим собой.

— Куда это вы собрались? Как вам не страшно?! Возьмите и меня! — разбавляла наш суровый мужской разговор О.

Провинциальные нравы

(Эта глава, в которой описываются непредвиденные полуночные приключения автора, а также анализируется увиденное им, услышанное и даже испытанное на себе, удалена по настойчивой просьбе трудящихся)

***

...Дома. У дивана стоит рюкзак, мой боевой бэг (bag). На спинке стула висит военный китель (армия России). От вида всего этого бегут мурашки: праздник начинается.

...Отбой примерно без четверти три ночи под огромным впечатлением от вечера, едва не ставшего роковым.

Праздники (в том числе и государственные дни чего-то там) я поневоле отмечаю экстремально.

Заряд красотой

19 сентября 2016 года (понедельник)

Подготовка снаряжения и закупка продуктов.

Хорошо на улице! Сопки потихоньку наряжаются в багряные краски осени. Как и Пушкин, я люблю осень. Все поэты любят осень. Самая прекрасная пора — осень на Сахалине! Набирает обороты листопад.

Аркадич-сэнсэй дал в дорогу термометр на спирту. Буду мерить в походе температуру воздуха в разное время суток.

Вечером настигает тревожное состояние — обычное явление перед экстремальным походом. Но ободряющим фактором служит улыбка юной рыжеволосой красавицы, встреченной на улице.

Адам первозданного мира

20 сентября 2016 года (вторник)

С утра ясная погода. На небе плывут облака. Холодно. Ночью из подсознания накатил страх, но он был растворен романтическом сном: снился древний потухший вулкан.

На улице 10 градусов по Цельсию. Рюкзак весит около 20-22 кг. В этот раз взял много теплой одежды и продуктов на 10 дней.

В 11:20 вышел из дома по направлению к железнодорожному вокзалу, экипированный, как космонавт. Потертый жизнью и неоднократно чиненный (крайний раз — на полуострове Терпения) рюкзак основательно прошит портной К. Мои штаны с мощными заплатками на коленях от той же портной К. имеют на себе морские разводы соли — следы нашей недавней прогулки на моторной лодке по заливу Мордвинова до мыса Свободного.

...В 11:45 пригородным поездом отправляюсь на юг, до станции Арсентьевки. Смотрю в окно на залив Терпения. Ровно месяц назад в это время бродил по перешейку Лодочному, по ту сторону залива. Как быстро летит время! Теперь мне нужно перебраться на ту сторону острова.

В море на камнях подняла хвост вверх ларга. Небо затянуто пеленой облаков, сквозь них пробиваются к земной тверди лучи солнца. В вагоне полная тишина: пассажиров немного, и все — мужики.

Рассылаю друзьям оповестительные смс-ки и выключаю телефон: нужно вырваться из цепких лап виртуального Вавилона и погрузиться в истинное бытие — бытие Адама первозданного мира. Да и связи там, наверное, нет.

Из черных туч прошел обещанный синоптиками дождь.

В 14:24 прибываем на станцию Арсентьевка. Теперь нужно повернуть "за угол", как говорят работники сахалинской железной дороги о поездке на западное побережье. Со мной сходит человек с сумкой, ему надо до Белинского — тоже на то побережье.

Тут же я застопил микроавтобус пожарников: двое парней едут в Томари. В кузове микроавтобуса, в котором валяются запасное колесо, стремянка и прочий инвентарь, по пыльной дороге пересекаю перешеек Поясок. Через каждые три километра делаем вынужденную остановку: парням кто-то залил в бак солярку с водой, и водитель, бормоча ругательства, прочищает сетку в баке специальным аппаратом.

От Ильинского доехал вместе с фиксатым Вовой на его микроавтобусе Mitsubishi Chamonex.

— До Колдун-горы довезешь?

— Какой разговор!

Вова, улыбаясь во всю ширь своего серебряного рта, рассказывает мне про свои походы — мы с ним, так сказать, братья по крови. Как выдается свободное время, сразу же ухожу в путешествие, практически живу в походах, некоторые за это осуждают. Вова изрекает, и с ним сложно не согласиться:

— Много языков, которые треплют, и мало голов, которые думают. Кому какое дело, как я живу?! Это моя жизнь!

В 16:40 прибываем к мосту через реку Киевку, к которому я вышел в прошлом году, когда пересекал остров по широте. В этом месте тогда я был вынужден повернуть на Красногорск, так как бушевал циклон, теперь же намерен отсюда продолжить начатый год назад путь.

По дороге иду немного на север до моста через реку Стародинскую. От этого моста строго на западе находится Колдун-гора — гора Краснова, тысячник Сахалина (1093 метра), одна из целей моего пути.

Повязываю на лоб повязку-хатимаки и в 17:50 углубляюсь в лес — покидаю мир человеков и захожу в мир зверей. Лес отличный, идти по нему легко, гнуса нет. После дождя в лесу сыровато.

Переваливаю через небольшой отрог, исчезли звуки работающего на дороге экскаватора. Взбираюсь по березовой роще на крутой отрог. Ягода костяника, которая растет в этом лесу, хоть и меньше, но слаще той крупной, что растет в тундре полуострова Терпения. С гребня отрога сквозь ветви берез просматривается конус Колдун-горы. До нее по прямой 2-3 км.

Пошли заросли бамбука — сазы курильской. Попадаются кусты черники. Уж ягоды-то точно поем в этих местах. Спускаюсь к ручью, иду по его руслу вверх по течению.

В 18:40 начинаю разбивать лагерь в месте впадения в этот ручей мелкого ручейка. Верхний тент палатки устанавливать не стал — дождя на ночь не обещали.

Темнеет. Ужин: чай, два вареных яйца из дома и сухари — те, что дала Наталья с метеостанции в Пильво на берегу Татарского пролива в июле. Сухари держатся уже третий поход.

20:15. Температура воздуха — 11 градусов по Цельсию. Отбой под журчание двух ручьев.

...3:00. Температура — 7 градусов по Цельсию. Полночи кто-то маленький, глухо топая, подбегал из лесу к палатке и тыкался носом в стенку тента, как раз возле моей головы, и затем убегал. Это повторялось периодически, я напрягался: вдруг это вовсе не маленькое существо. Возможно, палатка была поставлена на его норке, и он был этим крайне недоволен. Возможно, его привлекал запах еды.

Луна заливает сквозь ветви мою маленькую долину, от этого кругом светло.

Восхождение

21 сентября 2016 года (среда)

Подъем в 7:40. Температура в палатке — 7 градусов по Цельсию (45 по Фаренгейту). Так она и держалась всё это время по утрам. Под утро от холода стало ломить суставы.

Гул машин всё же доносится с дороги. Завтрак. Отправление в 9:12.

Повоевав вдоволь с высоким стелющимся бамбуком (сазой курильской), вышел на отрог и увидел Колдун-гору (Колдушку). Вот он — древний вулкан, сокрытый в облаке.

До нее еще порядочно. На ее склоне виден экскаватор. Северо-западнее высится серо-лысая гора Орлова (867 метров).

Бамбук в обильной росе, вымокаю весь насквозь. Отдыхаю у кустов черники с видом на Колдушку. Ягода крупная, перезрелая, сладкая.

Спустившись по крутому склону, выхожу к реке Айнской. Перехожу ее вброд. Иду вверх по течению ее притока, который явно берет начало на склонах Колдун-горы. В чаще набредаю на избушку с проломленной упавшим деревом крышей. В тайге много бурелома, видать, еще прошлогоднего.

Подхожу почти к самому подножию горы. Слышен скрежет ковша экскаватора. Опять пошла саза. Особенно тяжело идти в гору по ней "против шерсти": саза озверело щетинится и не пускает. Пересекаю старые, поросшие лесом лесовозные дороги. Уже чувствуется набор высоты: на востоке видны вершины Камышового хребта. Иду по хвойному лесу, здесь сазы нет.

13:10. Температура воздуха — 17 градусов по Цельсию.

Лес кончается, выхожу-поднимаюсь к карьеру.

Как раз техника затихла — время обеда.

В будке у начальника карьера Михалыча, в компании его, а также водителя самосвала и водителя экскаватора, обедаю. От обезвоживания выпиваю залпом не одну чашку горячего чая.

Михалыч рассказывает о горе. Тут, говорит, вечная мерзлота — под землей снег и лед. Туристов сюда много приходит, включая японцев, которые проводят здесь обряд поклонения кому-то.

Михалыч вдоволь напоил меня водой. В 14:23 начинаю штурм горы. "Здесь (на горе) два медведя хозяйничают" — сказал Михалыч на дорогу. Тут приехало на джипе руководство "Востокдорстроя" (карьер их), и я двинулся ввысь.

С собой у меня в бутылке 1,5 литра питьевой воды — наверху этой живительной влаги, говорят, нет. Рюкзак значительно потяжелел. Но это в моих же интересах.

Есть несколько маршрутов восхождения на гору. Иду по намеченному мною ранее: через чащу пробираюсь к каменному сыпуну, руслу бывшего огромного ручья, и взбираюсь по языку вулканической породы вверх.

Краснов и его гора

Гора Краснова, в народе именуемая Колдун-горой, названа в честь географа, ботаника и путешественника Андрея Николаевича Краснова.

А.Н.Краснов родился 27 октября 1862 года в Санкт-Петербурге в семье казачьего генерала. В 1880 году талантливый юноша поступает на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Среди его учителей был Д.И.Менделеев.

С 1890 года Краснов много путешествует и в 1892 году, уже будучи профессором Императорского Харьковского университета (это был научный центр юга России того времени), в составе "Чайной экспедиции Клингена" отправляется на Дальний Восток. 11 мая пароход "Москва", вышедший из Одессы, прибыл в японский порт Нагасаки.

В Японии Краснова интересовали японские плантации чая. Экспедиция собрала материалы о климатических и почвенных условиях Японии, произвела закупку японских образцов чайных кустарников. Краснов считал, что японская растительность напоминает растительность юго-западного Кавказа. Отчет ученого "Чайные округи субтропических областей Азии" стал своеобразной инструкцией по выращиванию японского и китайского чая на Кавказе (на Колхиде).

Спустя три года ученый вновь побывал в Японии.

После 25 лет научной деятельности А.Н.Краснов переселяется в Батуми и работает в Главном управлении земледелия. Он мечтал создать чайные плантации на побережье Черного моря — на холмистых предгорьях Батумского края. Его мечта осуществилась. Грузинский чай — его детище.

При советской власти имя А.Н.Краснова (умер в 1914 году) находилось под подозрением: младший брат ученого, атаман Войска Донского Петр Краснов являлся одним из руководителей российской контрреволюции, а во время Второй мировой войны, живя в Германии, помогал гитлеровцам формировать белые казачьи части. Только в 1955 году была опубликована и больше не переиздавалась книга "Краснов — географ и путешественник".

(Информация из японоведческой периодики).

Бывал А.Н.Краснов и на Сахалине (в 1892 году), обследовал растительность горы, на которую я сейчас тяжело взбираюсь.

Гора Краснова входит в состав Приморского хребта. Это древний, уснувший вулкан.

Айны ее называли Уссу, японцы ее именовали Камабусэ-яма.

Почему гора называется Колдун-горой (Колдуньей, Колдушкой), я так и не выяснил.

Гора Краснова, если посмотреть на нее, например, с юга, имеет трапециевидную форму. С востока же она выглядит конусом.

Эта гора имеет отношению к памятному землетрясению, случившемуся 5 августа 2000 года в 8 часов 14 минут, магнитудой 6,7 балла по шкале Рихтера. Эпицентр находился под Западно-Сахалинским хребтом, между Макаровом и Углегорском. Из-за смещения на горе Краснова земных пластов длиной 5 километров и глубиной от 2 до 2,4 км на перевале Озадачливом образовалась трещина длиной 350 метров.

Я хорошо помню это землетрясение: тогда я работал на рыбообрабатывающем предприятии и как раз с утра заступил на смену. Внезапно задрожала и загудела земля, прекратилась подача электричества, обычно неуклюжие (в робах и сапогах) рабочие и работницы проворно протискивались между чанами и оборудованием, выбегая на улицу. Народ в городе паниковал, кто-то спросонья выпрыгивал в окно (с первого этажа), некоторые массы даже устремились на близлежащую сопку, опасаясь цунами (кто-то пустил слух, что море ушло, но обещало скоро прийти с новыми силами). Ночь провели во дворах с кострами. В магазинах скупали спиртное.

На вершине

Дальше пошли скалистые выступы. Под ногами скользит мокрая земля. Хватаюсь за стволы и корни деревьев, за траву. Идти тяжело, дыхание прерывистое, силы на пределе.

В расщелинке лужица чистой воды. "Не пей, Иванушка, козленочком станешь". Но нет! Это дар Небес за труды. Пью. Вот еще водица в расщелине. Пью и ее. Вода прозрачная, на природе не отравишься. Малочисленные ягоды голубики немного тонизируют.

Досада: обнаружил, что саза где-то в чаще вытащила из кармашка рюкзака дождевик для рюкзака.

Чтобы не надорваться на этом крутом подъеме, делаю длительные передышки.

Язык скалистого русла закончился и пошел сплошной скалистый сыпун — курумы (слой каменных глыб, образованных вследствие разрушения горных пород). Курумы мне уже приходилось встречать на горах Сахалина.

Отдыхаю у кустов черники. Камень (курумы) под ногами движется, осыпается — как бы камнепад не случился.

Смотрю с высоты на просторы родного острова, и мой разум становится чистым. Чистым от суетных земных мыслей. Горы меняют людей. Стоило того, чтобы страдать в сазе, мокнуть, надрываться и в итоге оказаться на высоте, в небесах! Еще немного, и будет вершина.

Курумы закончились, и пошел брусничный ковер с пучками кедрового стланика. И шикша, знакомая нам с тундры полуострова Терпения. Повсеместно растут грибы.

С моря (с Татарского пролива) через весь остров несет облака, они проносятся над самой головой. Вдруг всё утонуло в серой пелене. Крутой подъем закончился, и в тумане в отдалении показалась автобудка — место ночлега путников. Чуть дальше — станция с солнечными батареями (станция радиорелейной связи РЖД).

Закидываю рюкзак в будку, иду к триангуляционному пункту, венчающему вершину, мимо станции с солнечными батареями по острым глыбам.

В 17:41 прибываю на вершину горы Краснова. 1093 метра над уровнем моря! Четвертый тысячник острова за год!

Сильный ветер. Температура — 9 градусов по Цельсию. Туман, иногда разрываемый ветром. Ситуация похожа на наше восхождение на гору Лопатина, высочайшую вершину острова. Неподалеку от тригопункта почему-то лежит железный унитаз (позже выяснится, что он — с разбившегося на горе самолета).

Из-за тумана ничего не видно, возвращаюсь в будку. В будке есть печка и дрова (из досок и кедрача), развожу огонь. Ибо надпись на стене гласит: "Н.З. — дрова для тебя и других путников".

Спасибо, ребята, спасибо, родные!

Стены и даже окна, как водится, испещрены надписями. Над одним из окон — фото со знакомым лицом: один из отряда Бальбоа (по-моему, Миша). Вот и их список нацарапан на жестяной стене.

В будке также есть (лежат под нарами) топор, две лопаты, кружки, чайник (стоит на крыше, видимо, для сбора дождевой воды), газовый баллон. Нары добротные.

К семи часам вечера тоскливый туман наконец-то стало разгонять ветром: нет-нет, да открываются сине-зеленые просторы. Туман сопротивляется ветру. Холодно, выходя на улицу, надеваю шапку и шарф. Жаль, перчаток не взял (их еще не продавали на рынке).

Сквозь туман иду в сторону заката красного солнца по длинной плоской вершине. За всё время нахождения на горе почему-то не видел хозяев вершин — орланов. Они, что, здесь не обитают?..

Вновь на вершине, у тригопункта.

Прямо по курсу горы Ламанон: гора Крутая (863 метра), гора Котантуру (928 метров) и гора Ичара (1022 метра) — так называемые горы Ламанон. Величественные вершины на закате. Если получится, завтра двину туда.

Через ниспадающий на запад склон Колдун-горы переливается туман. На юге хорошо просматривается гладь озера Айнского, на западе видно море — Татарский пролив.

Где-то здесь на склоне есть остатки разбившегося в 1973 году самолета — то ли хвост, то ли фюзеляж. Но не стал его искать: это всё равно, что бродить по кладбищу.

...В этом ветре и тумане на вершине горы чувствуешь себя, словно отшельник из японского фильма "Гора Цуруги: хроники геодезических пунктов".

...Загорелись огни западного побережья: к югу от горы Красногорск вытянулся длинным рядом огней, на севере — огни Углегорского района. На небе зажглись звезды.

Завывает ветер, потрескивает печурка, греется в котелке вода для чая. Читаю при свечке. Возле будки валялось два пятилитровых жбана с остатками воды — примерно по половине в каждом, занес их внутрь. Вода в жбанах немного зацвела, но в этих безводных местах выбирать не приходится. Так что мне повезло, живём!

Отбой в 21:40.

Я еще никогда не спал на вершине горы. Снаружи неистовствует ветер, в будке же спокойствие. Буду на ночь слушать музыку ветра. Музыка волн осталась внизу, на побережьях.

...Ночью взошло пол-луны, которая пробивалась сквозь туман, скрывший огни побережья. Сильный ветер с завыванием бьет будку, и она вздрагивает под его ударами. Температура внутри — 9 градусов тепла по Цельсию.

Неудачный выход

22 сентября 2016 года (четверг)

Подъем в 8:31. Порывистый ветер, словно пришел циклон. Сильный туман. Иногда в небе появляются просветы. Болит левое колено (сухожилие с левой стороны) от нагрузки.

Готовлю на примусе завтрак. Оставляю на нарах, испещренных автографами, надпись о своем пребывании.

Отправление в 10:18. Мой путь лежит на запад. В густом тумане дохожу до тригопункта (репера).

Репер погнут ветрами с северо-западной стороны. Дует сильный юго-западный ветер. 11 градусов по Цельсию.

Начинается спуск. Пробираюсь сквозь мокрые (от тумана) заросли кедрача и ольшаника. Туман густой настолько, что в метрах 5-8 уже ничего не видно. Ветер усугубляет ситуацию. Увязаю в кедровом стланике, не сдвинуться с места. Дальнейшее продвижение становится невозможным. Принимаю решение поворачивать обратно. Иду в молоке примерно на восток.

В 11:57 захожу в будку, мокрый насквозь. Разжигаю печку, сушу одежду. Готовлю обед.

Ветер. Иногда его порывы ударяют в стену с такой внезапной силой, что будка вздрагивает, и внутри тебя тоже всё вздрагивает. Иногда на мгновенье наступает полное затишье, и тут же с новой силой начинается буйство стихии. Серая пелена неба иногда пробивается яркими, хотя и смутными лучами солнца, и опять становится серо и уныло. Облачность с огромной скоростью проносится над самой головой, а внизу, на земле, ясная погода, наверняка.

Заварил кофейку "три в одном" — несколько пакетиков лежат на окне. Уже четыре часа (ровно 16:00), а стихия и не думает успокаиваться.

Внезапный гость

...Раздался стук в дверь.

— Да-да, открыто!

В будку заходит благообразный человек с большой окладистой бородой. Одет по-старинному, так до революции одевались, на плече — сумка для сбора образцов растений. Ученый.

— Здравствуйте! Мир дому сему! — отвешивает легкий поклон.

— С миром принимаем, — отвечаю в свою очередь. — Проходите! Кофейку не желаете? — и вопрошающе смотрю на него: кто это?

Человек присел на нары и, сняв шляпу, сказал:

— Да, можно. Ну и погодка! Кстати, позвольте представиться: Краснов, Андрей Николаевич.

— Да-да, конечно же! Только что о Вас думал!

— Мы знакомы? — ученый удивленно смотрит на меня.

— Лично нет, но я читал про Вас. Ведь эта гора носит Ваше имя.

— Вот как?! Но айны мне говорили, что она называется Уссу.

— Всё верно, но русские назвали ее в Вашу честь, когда прогнали с Карафуто японцев.

— Хм, весьма польщен.

Наливаю кипяток в железную кружку и протягиваю Краснову заваренный кофе "три в одном".

— Какой аромат! Никогда не пил такого, — всемирно известный ботаник отхлебывает современный синтетический напиток, о чем я, конечно же, ему не скажу, дабы не расстраивать.

— А Вас как величать, молодой человек?

Представляюсь.

— Местный, значит, абориген, стало быть, — Краснов смотрит на меня улыбающимися глазами.

— Абориген.

— А я, сколько здесь хожу, впервые эти хоромы вижу.

Ученый оглядывает убранство будки.

— Скромно живешь, абориген!

Едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться:

— Да нет, это общественная... перевал-база, так сказать. Так-то в городе, там, я нормально живу, как буржуй, — и тут же поправляюсь, — как аристократ (по сравнению со средним классом прошлого столетия — В.С.). Нынче в России многие, как аристократы, живут: дома, машины, телевизоры, смартфоны... Жалуются просто, что бедно живут, прибедняются…

— Вот оно что! Значит, построили-таки большевики коммунизм, светлое будущее? — Андрей Николаевич выглядит искренне удивленным.

— Нет, не построили… Долго, видно, Вы, Андрей Николаевич, по горам ходили, гербарий собирали. Нет больше той России: ни царской, ни Советской. Всё развалилось!

Краснов нахмурился.

— Вот как?

И, немного помолчав, сказал:

— Выходит, зря Петро с красными воевал.

— Какой Петро?

— Брательник мой, младший, атаман Войска Донского Краснов. Слыхал?

— Герой Белого Движения? Конечно, знаю!

— Из-за него, большевики меня не признавали, — ученый кивнул на сумку с образцами, — моих трудов не печатали. Он потом в эмиграцию уехал, с гитлеровцами сотрудничал. Вот большевики и мстили нашей фамилии.

Что тут сказать?! Надо как-то успокоить человека. Мне и самому жаль разрушенные империи.

— Вы не переживайте, Андрей Николаевич! Самое главное, что труды Ваши даром не пропали.

Молчит.

— Ваш вклад в отечественную науку велик, — добавил я и тут же подумал: какая банальная, никчемная пафосность с моей стороны.

— Отечество жалко. Так и чуяло сердце... — глухо проговорил Краснов.

Слегка качаю головой. Молчим.

— Может, еще кофейку? — спрашиваю у ученого, видя, что его кружка уже пуста.

— Спасибо, молодой человек, но мне пора.

Краснов надел шляпу, закинул на плечи сумку с образцами и, пожав мне руку, сказал:

— Благодарю за гостеприимство. Всего хорошего!

И вышел в воющий неистовый туман. Одинокий и несгибаемый…

Песнь непокорной стихии

С 16:40 до 17:20 рубил дрова. В этом моем стихийном (в прямом и переносном смыслах) затворничестве есть своя прелесть — неспешное пребывание.

Ужин. В ночном небе сквозь туман пробиваются звезды Большой Медведицы. В ночное небо улетают другие звезды — искры из трубы будки, где топится печка. Внутри температура повысилась до 13 градусов.

Печурка потрескивает, бросая блики на стены и потолок. За стенами бушует стихия, но внутри на нарах горит свеча, перед свечой — газета и раскрытая банка сайры. Второй ужин. Потрескивают дрова в печи — царит домашняя атмосфера.

Ветер воет. Отбой в 21:38. Финку кладу рядом с собой. На всякий случай.

...И вновь сон на горе высотой свыше тысячи метров. Над затерявшимися внизу селами и городами. Медленно погружаясь в сон, слушаю ветер. Вторые сутки подряд то и делаю, что слушаю буйный ветер.

Шумовое воздействие природы испытываю не впервые. Два года назад на восточном побережье полуострова Шмидта до самого утра был вынужден слушать грохот прибоя почти у самых ног, самый громкий и ужасающий из тех, что когда-либо слышал. Была еще и ночевка у Нитуйского водопада: этот непрестанный рев низвергающейся массы воды ни с чем не сравнить.

Под вой воздушной стихии сложно сразу заснуть. Но мне спешить некуда, я просто пребываю в ночном покое.

Сошествие

23 сентября 2016 года (пятница)

Проснулся в 5:55. Небо звездное, ветер поутих. Внизу на северо-западе сияет огнями поселок Орлово. Тучи разметало. Пол-луны освещает округу.

Подъем в 7:05. Север почти чист, внизу отлично видна тайга. Все остальные стороны света внизу покрыты облаками. Возможно, "там у них" плохая погода. Возможно, "там у них" дождь.

Спешу на репер, к вершине, чтобы встретить рассвет. Юго-западный ветер несет запах зимы. Горы Ламанон утонули в тумане. Только гора Орлова возвышается над облаками серым каменистым конусом. Внизу бурлит море облаков, и мой ковчег-гора плывет на восток в сторону красного восходящего солнца.

По всему гребню горы идет ряд каких-то укреплений, надо думать, древних. Ярко выражен тот, что у будки: он аккуратно сложен из камней.

Поначалу я подумал, что его сложили туристы, но потом засомневался. Скорей всего, здесь было что-то у древних, например, наблюдательные пункты: обзор-то хороший. А может быть, горы использовалась для подачи сигналов. Сергей Горбунов говорил нам, что с горы Ичары, например, древние жители острова посылали световые сигналы на материк (Ичара видна с материковского берега).

Туристы же просто разводят внутри костер и, возможно, пьянствуют, о чем свидетельствует мусор.

Возле репера тоже сложено нечто подобное. И так по всей вершине.

Завтрак. Решено возвращаться домой: времени мало, сроки поджимают, к тому же я потерял вчера день; из-за туманов видимость плохая; впереди, судя по всему, непролазные чащи. Идти дальше будет безумием и даже самоубийством. Буду довольствоваться одной лишь Колдун-горой, где провел в общей сложности два дня. Два незабываемых дня.

Напоследок сходил к вершине. Через гребень ветер всё так же гонит туман.

Отправление в 9:45. Спускаюсь другим маршрутом. Брусничный ковер. Пробегает полосатый бурундук. Ориентиром служит ветка с белой повязкой на ней. От брусничного ковра исходит ягодный запах. Он мне напоминает вологодские леса. На склонах береза уже желтая.

Выхожу к натоптанной на камнях тропе. Спускаюсь по зарослям длинного стелющегося вниз кедрача — "по шерсти". Выхожу к крутому каменистому руслу высохшего ручья, иду вниз по камням, поросшим мхом. Вдруг русло круто обрывается вниз трехметровым уступом. Водопад здесь, наверное, был шикарен. Затем опять пошли заросли.

В 11:00 вышел в карьер. На спуск потребовался 1 час 15 минут. На подъем у меня ушло 3 часа 18 минут.

На карьере тишина. Экскаватор покоится в стороне. Будка Михалыча теперь находится в другом месте — передвинули. Из легкового автомобиля, стоящего рядом, играет Тальков. Роман меняет колесо, Михалыч сидит у будки. Ждут самосвалов, которые приедут неизвестно когда. Придется идти пешком 11 км по технической дороге до трассы. Напился у них воды.

Иду по дороге, гора высится сзади.

Нагнал Роман на своей машине и подбросил до трассы, почти у самого моста через реку Стародинскую.

...Водитель самосвала ISUZU, представившийся Саней, разговорчивый человек лет сорока, добросил почти до Красногорска — не доезжая километров трех до него.

Говорили о преимуществах ISUZU, о преимуществах японского качества вообще. А вот наш "КамАЗ", говорит Александр, даже китайскому HOWO уступает.

— Но ведь КамАЗ, — выдвигаю свои аргументы, — в ралли Париж — Дакар побеждает.

— Ну и что? Внешне-то он российской сборки, а внутри него "европеец", может быть, засунут. "КамАЗ" — это уже прошлый век.

Очередной повод вздохнуть по рухнувшей империи.

— А побеждает не техника, — Александр многозначительно посмотрел на меня, — а люди.

...Трое в камуфляжах на УАЗике подбросили до Красногорска. На мой вопрос представились: "Мы — менты". Остановились у кафе, вместе пообедали. Поехали дальше до Ильинского, по пути соревновались с вдруг обогнавшим нас джипом в скорости. Мы все напряженно наблюдали, как наш водитель с азартом пытается догнать и обогнать по пыльной дороге японскую машину. Не вывез схватку.

...На большой кран-балке доехал до федеральной трассы. Водитель Максим, мотоциклист-квадроциклист, спросил:

— Ты чего в одного? Конюхова, что ли, насмотрелся-начитался?

— Нет, — говорю, — мы с ним параллельно развиваемся.

...Стою у развилки, не голосую, просто стою. Задом сдает джип ISUZU. Геннадий едет в Александровск, решил подвезти меня. В Макарове прошло его далекое детство.

В Макаров прибыли в 18:10. Как раз сегодня во всем городе на три дня отключили воду. Сидим, ужинаем у меня. Работает телевизор: на экране сотрясают воздух.

***

...Вечером прошелся по городу, сделал пару звонков и, подумав: "Какая всё это мелочь!", слегка пожалел, что раньше времени спустился с горы.