Олег Кожемяко: у нас нет предпосылок к непраздничному настроению
Интервью с губернатором заранее предвещает лонгрид, потому что каждое слово чиновника такого уровня важно. Важно для всех жителей Сахалинской области или для конкретного человека, который воспримет его ответы как сигнал к действию. Плюс к этому, интервью с Олегом Кожемяко — событие редкое для всех СМИ, а для нас второе, и спросить хочется о многом. Поэтому для тех, кто ищет в этом большом тексте что-то свое, дадим краткое содержание, чтобы знали, что можно искать. А вообще это каникулярное чтение: когда оливье уже съедено, можно налить что-то безалкогольное и почитать про установки областного правительства на следующий год.
Также вы узнаете, как Олег Николаевич встретит (встретил) Новый год, что он думает о Южно-Сахалинске, ел ли бройлерную курицу, изменится ли "Край света", кто уйдет по эффективному контракту, что будем делать с Японией, как сделать снег на "Горном воздухе", чем отметим год экологии, как будем летать внутри области, почему нельзя снести Дом офицеров и нужно ли выбирать мэров.
— Олег Николаевич, недавно мы с вами встречались, и я так понимаю, тот самый важный вопрос, который мы обсуждали, решился.
— Да, причем он решился с учетом наших особенностей и нашего мнения, что для нас было очень важно. Мы все-таки развернули его в пользу Сахалина.
— Вы уверены, что так и будет?
— Прописано так, по-другому там никак не решишь.
— То есть договор уже какой-то заключен?
— Договор находится в работе. Это будет заем, а заем — это всегда возвратная история, это нужно помнить и понимать.
— "Фонд развития Дальнего Востока" занимает у "Корпорации развития Сахалинской области" 15 миллиардов рублей.
— Да, причем он занимает их на сахалинские и межрегиональные проекты, которые так или иначе будут относиться к Сахалину. Это проектирование и строительство паромов для переправы Ванино — Холмск, это вложения в сахалинскую энергетику. Там везде есть и федеральные деньги. Нас это устраивает, так как в одиночку нам было бы тяжело реализовать эти проекты, полномочия там в основном не наши.
— Если эти деньги будут вложены в том числе и в сахалинские проекты, каков механизм их возврата?
— Они не просто вернутся к нам, но и будут работать с пятью процентами доходности. Ведь паромы будут строить несколько лет, я думаю, года 3-4.
— Вышестоящее руководство довольно?
— Да, более того — за социально-экономическое развитие нам дали второе место среди других регионов Дальнего Востока по итогам года и даже вручили
— Кто же занял первое место?
— Камчатка. У них 110-процентный рост ВВП, у нас 109,5-процентный. Всего на полпроцента мы от них отличаемся.
— Вы думаете, мы бы не получили второе место, если бы не согласились на условия "Фонда" дать взаймы? Ведь рост ВВП — это объективный показатель и не зависит от подобных вещей.
— Абсолютно не зависит, мы бы все равно стали вторыми, это статистика, и объективные данные никак не скроешь.
— Ну значит не будем связывать эти два события. Давайте лучше оценим прошедший 2016 год. Что вы можете сказать?
— А вы сами как чувствуете, как он прошел? С точки зрения достижений, есть ли какие-то результаты или нет?
— На мой взгляд, заложена базовая основа того, что должно работать дальше, и это ключевой момент. Но у меня есть опасения. Поэтому все же хотелось бы послушать вас.
— В чем опасения? Мне интересно, как со стороны народа это все видится.
— Мы вкладываем большие деньги в большие проекты. Эти проекты в перспективе должны каким-то образом окупаться и даже, может быть, не в финансовом плане, а в улучшении качества жизни людей. Но это же вложения не единоразовые, и все объекты, которые сейчас строятся, придется в дальнейшем на что-то содержать. Но мы видим, что доходная линия бюджета Сахалинской области идет вниз, а федералы помогать не торопятся. Будет ли у нас возможность все это поддерживать и содержать, учитывая, что всегда есть какие-то непредвиденные расходы и дополнительные вложения. Сейчас сложное время. Стоило ли так тратиться?
— Могу сказать, что в данных обстоятельствах, учитывая межбюджетные отношения, все профициты и накопленные резервы могли быть перераспределены, так как у других субъектов ситуация хуже, чем у нас. Поэтому просто так держать какой-то резервный фонд, на наш взгляд, было просто неправильно. Сахалин пережил время упущенных возможностей. У региона были большие возможности, но мы их не реализовали. И уже, может быть, таких возможностей не будет. Исходя из этого, рассчитывать, что кто-то сверху принесет нам что-то на блюдечке с голубой каемочкой, бессмысленно — не принесут, как не приносили и раньше. И я думаю, если бы мы сами не занялись реализацией этих проектов, никто бы не занялся.
И сегодня все начатые нами проекты, несмотря на то, что они требуют серьезных финансовых вливаний, находятся на уровне окупаемости и возвратности денежных средств. Пусть это будет долгосрочно (в молочном животноводстве, например, это 15-20 лет, в туризме 15 лет), но если сделана инфраструктура, на том же "Горном воздухе" построены канатные дороги, альпийские деревни с гостиницами и ресторанами, то проекты будут приносить доход, который позволит вывести их на самоокупаемость. Понятно, что это большие деньги, но эти вещи государство должно взять на себя и понимать, что в последующем проекты станут драйвером развития экономики. Чем больше сюда будет ездить людей, тем больше будут зарабатывать кафе, гостиницы, магазины. Поэтому, я считаю, мы поступили правильно.
И по сельскому хозяйству то же самое. Мы сделали два ТОРа, и теперь у нас будут собственные продукты питания. И это лучше, чем выводить за пределы региона 16-18 миллиардов рублей в год. Именно столько мы тратим на покупку мяса, овощей, молочки, потому что здесь этого недостаточно. А если мы обеспечим себя продуктами, то во-первых, мы получим качество, во-вторых, это возделывание простаивающих многие годы земель, а это уже вопросы экологии, в-третьих, это рабочие места, а в-четвертых, это продовольственная безопасность. Поэтому для этих направлений я вижу реальные результаты. И вы это видите.
— По поводу сельского хозяйства у меня вообще нет вопросов, я понимаю, зачем это делается. И самое главное, результат действительно есть. Вот мы запустили производство этих
— Я, честно говоря, тоже еще не пробовал ее.
— Но зато мы знаем, что она существует не только где-то там, в начале очереди…
— Причем она очень полезная, знаете почему?
— Местный менталитет у нее, может быть, выработался?
— Это тоже, но самое главное, что наши бройлеры, помимо того, что питаются качественным зерном, живут на свободе, "на полу", где могут спокойно передвигаться, то есть прыгать, в отличие от куриц, содержащихся в клетках. Напольная курица при хорошем освещении — это домашняя курица, у нее мясо другое получается, в нем нет лишних жиров.
— Курицу хвалят, не спорю. И свинину местную хвалят, люди покупают даже полутушами. Свинину, кстати, достать проще, потому что объемы побольше и запустили производство раньше, народ уже напробовался. Впрочем, одна маленькая курица и одна крупная свинья — это две большие разницы…
Но все же что касается "Горного воздуха"… Есть две объективные причины, по которым, на мой взгляд, этот проект не может приносить столько радости, сколько должен, и давать тот эффект, который от него ожидают. Первая причина в том, что он может полноценно использоваться, подчеркиваю — полноценно, только в зимнее время, а вторая причина — это то, что даже в зимнее время мы не можем начать его эксплуатировать в полную силу из-за отсутствия снега, что случилось этой зимой.
— Все временно.
— Климат меняется, вообще еще несколько лет назад сахалинская зима была активнее.
— Ситуация действительно странная. На Хоккайдо есть снег, у нас в других городах есть, на Камчатке снега полно, а у нас образовался такой провал. Но я разговаривал с лыжниками, которые катаются здесь по 20-30 лет, и они говорят, что никогда не было, чтобы на Новый год "Горный воздух" уже полностью был завален снегом и можно было бы полноценно кататься. Поэтому мы сезон все-таки открыли, и теперь ждем снег. И он будет, а наша задача — перевести все спуски на искусственное оснежение. И мы будем это делать. По этому пути шли все известные мировые курорты, в том числе "Роза Хутор". Это нужно, чтобы летом поток туристов обеспечивал хотя бы какую-то самоокупаемость этих подъемников. И летом люди должны подниматься на гору, а там приличные рестораны, красивые видовые площадки, прогулочные тропы, велосипедные дорожки. Это все достижимо. Конечно, летом зарабатывать он не будет, но хотя бы содержать себя должен, с учетом того, что в летний сезон штат будут сокращаться. Но все же Сахалин — это снежный остров, и нормальный сезон у нас начнется в январе и продержится до начала апреля. Так что это вполне комфортный срок, сравнимый со временем работы других курортов.
— Вы сами уже опробовали склон с местным искусственным снегом, что скажете о нем?
— Да, три раза. Хороший был накат и хороший снег, я до обеда там покатался. Нам нужно идти в гидрогеологию, с тем чтобы забурить скважины, и они являлись подпиткой для работы системы оснежения.
— Хорошо, раз опасений нет, давайте тогда спустимся с "Горного воздуха" в Южно-Сахалинск. У нас только и разговоров, что о Южно-Сахалинске, о его благоустройстве, о том, как он должен выглядеть. Буду встречаться с мэром Сергеем Надсадиным, задам ему тот же самый вопрос: есть ли, на ваш взгляд, в городе некий ухоженный образцово-показательный уголок, куда можно было бы приводить заказчиков и подрядчиков и говорить: вот, посмотрите, как нужно делать благоустройство. Как нужно класть плитку, какие малые формы устанавливать на дорожках, как высаживать растения в клумбах, как латать ямы в асфальте… И сразу сама отвечу: на мой взгляд, несмотря на то, что деньги во все это вкладываются огромные, такого уголка в городе нет. Все заканчивается тем, что находится либо криворукий подрядчик, либо проект был изначально плохим, либо отсутствует контроль за тем, как выполняются работы. В итоге в целом город все еще выглядит безобразно. Что все-таки надо сделать, чтобы мы почувствовали этот аккумулятивный эффект, увидели реальный результат?
— Сегодня город начал заниматься проблемой и градостроительства, и архитектурного планирования. До настоящего времени этого не было. И мэр Сергей Александрович Надсадин сам работает над этим и с москвичами, и создана местная архитектурная группа, немножко соображающая в этом деле…
Сам по себе Южно-Сахалинск — очень сложный город по своему первоначальному архитектурному замыслу. Здесь нет пешеходных зон, нет общих площадок для отдыха, здесь несколько центров. Строился он фрагментарно, задача была расселить людей, а все дома, которые строятся сейчас, тоже довольно хаотично смотрятся. Где-то высотки, а где-то бараки. Посреди города находится депо, которое делит город на две части, железная дорога его просто разрывает, и перспектив к развороту тоже нет, он зажат с двух сторон. Поэтому есть предложение вынести депо за город.
— Но это же безумие…
— Почему безумие?
— Вы представляете, сколько это будет стоить?
— Ну что такое депо? Это обычное производственное помещение.
— Но они просят не депо перенести, а
— По вокзалу должны быть другие решения, а что касается депо — это обычный ангар, который можно воспроизвести в любом другом месте в короткие сроки.
— Здесь речь шла именно о вокзале, и это тоже единый комплекс — вокзал, депо, ремонтный завод, музей под открытым небом… И плюс вы говорите, что он не дает городу развернуться, но ведь 25 микрорайон строится и успешно. Туда в следующем году уже переселят людей.
— Посреди города пятно. И в каком оно виде? И со стороны подъездов, и заборов.
— Так, может быть, просто облагородить, а не сносить-переносить, ведь это несопоставимые деньги.
— Я хочу сказать следующее. Во-первых, при переселении из ветхого и аварийного жилья мы теперь ставим задачу строить новые дома в том же районе, где и жили люди. Построй дом большей этажности и пересели, а далее уже по дворовому принципу начинай застраивать. Сейчас у нас многоэтажка стоит, а у нее даже двора нет. Людям, конечно, некомфортно, они не могут создать там свой климат, даже ТОС. Это тоже проблема, и сейчас ее решают все наши архитекторы.
— Ну, на клочке вообще сложно что-то создать, у нас ведь продолжается точечная застройка, а власть на претензии отвечает: вы извините, эта земля была отдана в аренду 10-20 лет назад, и сейчас ей могут на законных основаниях начать пользоваться.
— И никуда ты от этого не денешься, тем более, если он построил там первый этаж. Поэтому важно переселить людей в том же районе, чтобы это были микрорайоны, своя закрытая территория. Второй момент — мы смотрим, чтобы такие компании, как "Газпром", тоже могли у нас что-то построить. У нас был разговор с Алексеем Борисовичем Миллером, он говорит, давайте мне гектаров 10-12, я сам начну строить и офисы, и социальную инфраструктуру, и это тоже будет красиво.
— Но он хочет в городе?
— В городе.
— Но разве в городе есть место?
— Посмотрите, рядом 10 гектаров под базой МЧС. Земля это не военных, а федеральная, надо заниматься ее передачей. Надо, может быть, что-то им построить взамен на эту землю. А второй вопрос — это все-таки ремонт фасадов, который бы существенно менял облик города. Вот, скажем, если ехать по Горького в сторону храма, музея Победы, то и облицовку домов на этой улице нужно делать в том же стиле и цветовом решении. Пусть это будет дороже, чем простой вентилируемый фасад, но зато они красиво впишутся в облик этой улицы.
— Тем не менее, деньги на покраску этих фасадов уже были истрачены, но выглядят они, как и многое после ремонта, убого. Понимаете, я про это и говорю: мы вроде стараемся что-то делать, как-то украсить, но покупаем странные конструкции-кашпо из пластмассы под гранит и светильники-тюльпаны.
— Но с другой стороны, если не делать эти газоны и кашпо, будет еще страшнее.
— А никто и не говорит, что не надо делать, просто вкус должен быть у людей, которые этим занимаются. А то получается "дорохо-бохато".
— Сейчас мэр активно этим занимается, но это очень сложно. Нельзя просто снести дом, не построив ему на замену новый.
— Я говорю не про дома, а про то, что уже и так делается, на что и так уже закладываются деньги. Если мы делаем дорожки для слепых, они почему-то упираются в груду мусора или фонарные столбы… Если мы делаем какой-то тротуар, на следующий день мы его раскапываем, потому что кабель забыли заменить.
— Я полностью с этим согласен. Я сам гуляю с собакой и вижу — по Горького поменяли плитку. Как стояли столбы освещения посреди этого тротуара, так и стоят. Рядом чуть правее находится широкий тротуар, по которому реально гуляют люди, — там ничего не сделано… Думаю, мэр так действовал, чтобы что-то быстро показать, и летом мы видели, что город похорошел, особенно в сравнении с тем, что было раньше. Но этого недостаточно. Нужно все-таки делать так, чтобы он имел свое лицо и свой образ. Чтобы были места общего пользования, прогулочные зоны, набережные. Мы этим занимаемся.
— Это как "золотые" квартиры. Видим в Интернете и понимаем, что денег было вложено полно, а результат ужасен. Поэтому я и говорю, что, может быть, для примера сделать один такой сквер, где будет все красиво, нарядно.
— Но это же делают наши с вами люди, которые здесь живут.
— А кто им задачи ставит и кто их контролирует?
— Если здесь 20 лет ничего не делалось, в один год переломить ситуацию сложно. Мозги нужно поменять. В городе только-только формируется ответственная за архитектуру структура. Вы помните, что было создано прежними архитекторами?
— Не помню.
— Вот поэтому и сложно. Но город настроен, и задачи стоят. И мэр понимает, что по-другому нельзя. Это его "цена жизни". Какой город он принял и какой он должен сдать — по этим факторам его будут оценивать. Я думаю, Сергей Александрович это понимает. И команда у него подбирается профессиональная. И будет какой-то результат. Мы стали больше публично обсуждать наши проекты. И это будет продолжаться.
— Вы говорите про то, что мозги надо поменять, но с вашим приходом у нас произошло мощное вливание новых мозгов. Очень много новых людей, и это другие люди, не похожие на тех, что были здесь раньше, со своими подходами. И теперь я спрошу про эффективные контракты, которые главы районов и руководители органов исполнительной власти заключали в начале года. Со всеми они будут продлены или кто-то из чиновников покинет пост?
— Министры искренне переживают по этому поводу, потому что это оценка их деятельности. И надо сказать, что каких-то сбоев по всем направлениям я не увидел. Есть рост, пусть на пять процентов, но есть, в жилищном строительстве, по сельскому хозяйству, по спорту. Не провалилась ни социальная политика, ни образование, все двигается спокойно и динамично, взлетов резких нет, но нет и падений. Пока у нас отстает здравоохранение, и мы это видим по показателям смертности, по сердечно-сосудистым и онкологическим заболеваниям, но вы видите, что и кого-то из министров уже нет на посту. И даже из моих замов.
Где-то мне не совсем нравится ситуация в рыбной отрасли. Мы не достигли никаких показателей по аквакультуре, не приступили к переработке морских водорослей, создания каких-то биодобавок. Но есть и определенные нововведения — по доступной рыбе, шестимильной зоне. Быстров он такой, весь в идеях. Но есть на исполнительском уровне нерешенные задачи.
— А бизнес-то готовый к этому у нас есть? Быстров же не будет сам перерабатывать.
— Для этого нужно создать систему, войти в эту ситуацию, найти таких людей, при этом он мог бы на базе существующих предприятий что-то организовать, заинтересовать кого-то, закупить хотя бы оборудование, даже с полугосударственной формы начать, как мы это делаем в сельском хозяйстве.
В лесном хозяйстве я не увидел каких-то существенных сдвигов. А сдвиги должны выражаться в каком-то приросте и качественном структурном изменении. Если это лесное хозяйство, то переработка материалов. Если мы пилим брус, дальше мы должны изготавливать из него какие-то строительные материалы, которые здесь более востребованы.
Ну и у глав есть и передовики, и
— Всегда бы так было, а то нередки случаи, когда мэры или депутаты быстро забывают о своих обещаниях, только сев в кресло. У нас уже был такой пример: работала у вас девушка, была зампредом. Что она сделала за год работы, загадка. Посидела, попорхала, полетала в командировки за госсчет и исчезла. И я так понимаю, на ее место человека еще не подобрали?
— Нет. Эти вопросы пока будет курировать Вера Георгиевна. Нового человека на этом месте не будет, в ближайшие полгода точно. Вопросы очень сложные, весомые, это же социальная политика, здравоохранение, спорт, образование. Какие-то направления я, может быть, и сам буду вести. Губернатор должен понимать ситуацию. И здесь, конечно, меня в первую очередь беспокоит здравоохранение, в которое вливаются огромные деньги, а весомой отдачи нет.
— Может, стоит изменить угол зрения на эти проблемы? Сколько бы не было у нас министров, болезни в нашем здравоохранении все те же. Первичную стоматологическую, терапевтическую, диагностическую помощь по-прежнему получить очень сложно.
— То, что мы взяли курс на первичное звено, уже приносит свои плоды. Может быть, не везде соответствующим образом, но началось пополнение первичного звена специалистами. Это уже тоже шаг хороший. Плюс мы покупаем много оборудования, в том числе передвижных комплексов. И открытие десяти ФАПов — это тоже шаг, который даст возможность ближе подойти к населению.
Мы понимаем, куда нужно идти. Правда, хочется, чтобы мы этот путь прошли быстрее. Нужна информатизация, общие данные должны быть, вливаться в единую систему, анализироваться. По онкологии у нас огромное отставание, что бы мы ни говорили. Хотя и специалисты, и оборудование у нас хорошие, но диагностика еще страдает. Проблемы в здравоохранении остаются, потому что они касаются большого количества людей, практически всех. И самые чувствительные именно они.
— Может, нам стоит предусмотреть какие-то выездные бригады врачей, которые бы отправлялись в районы и массово, всех желающих, осматривали, как это делается, допустим, в рамках экспедиции на Итурупе "Рубежи России". Или как это было со стоматологическими комплексами, когда в одном и том же месте и диагностика, и лечение. Вероятно, для этого нужны дополнительные силы, ведь мы не можем оголить какую-то больницу во время поездки в район, но, на мой взгляд, такая помощь крайне востребована, и даже в Южно-Сахалинске.
— Сейчас перед министерством здравоохранения как раз поставлена такая задача. Областная больница и онкологический диспансер должны направлять своих специалистов в районы. Это областные учреждения, и они обязаны так работать. Не всем это нравится, но это должно быть.
— Еще раз вернемся к эффективным контрактам — вы ничего не сказали о сфере культуры. Как вы оцениваете работу министра Алексея Самарина?
— Отрицательно я ее не оцениваю. Он человек со знанием дела, понимает, что нужно. Произошло следующее — мы меньше стали приглашать артистов из-за пределов региона даже на областные мероприятия. Больший упор делаем на местных ребят. На показы, на конкурсы их возим, то есть начали задействовать районный потенциал. Этого здесь меньше было.
Что не было сделано им — и этот вопрос переходит на 2017 год — это формирование своего областного коллектива, который должен представлять область на всех уровнях, быть ее лицом. Это должен быть областной государственный ансамбль, включающий и эстрадное, и танцевальное, и национальное направления. Это сложная задача, в том числе потому, что у нас нет соответствующего здания. Но минкульт вместе с японскими специалистами уже подготовил концепт и технико-экономическое обоснование современного концертного зала, выбрал под него площадку, и в следующем году мы должны начать проектирование. Там будут и танцевальные, и музыкальные залы, и помещения для репетиций, и, конечно, сцена, профессиональный звук.
— "Газпром" не будет в этом участвовать, как это изначально задумывалось?
— Мы подумаем, может быть, обменяемся территориями какими-то. В силу определенных обстоятельств мы пока не можем сносить Дом офицеров. Там есть определенные инженерные коммуникации, перенос которых очень дорог и долог. Может, мы перепоручим этот вопрос как раз "Газпрому", потому что кусок земли под Домом офицеров большой и удобный.
— А как вы оцениваете прошедший кинофестиваль "Край света"?
— В целом с точки зрения охвата и массовости, а я ставил такую задачу, чтобы "Край света", этот культурный фестиваль кино и обязательно театра, дошел до конкретных населенных пунктов, которые в жизни об этом не мечтали, фестиваль получился. Он дошел до Парамушира: там побывали артисты, хотя не каждый министр даже по работе туда может попасть; добрался до других Курильских островов, был в Тымовском, в Охе. И мы дали людям возможность насладиться этим культурным праздником, почувствовать его дыхание.
— Олег Николаевич, давайте будем честны. В районы приехали низкопробные антрепризы, причем на них нужно было покупать билеты. Разве это культура?
— Во-первых, артисты были хорошие. И почему раньше этого не было? Почему только элитное общество могло его смотреть? Я считаю, задача фестиваля — дойти до каждого района, и на следующий год будет та же задача. А то, что билеты покупались, ничего страшного, это обычная практика. Мы на следующий год планируем привлечь еще больше артистов, и они поедут по районам.
То, что не подработали с точки зрения программы… Да, нужно было делать плавный переход с расширением, большее внимание уделить подготовке, в том числе и по работе с прессой, а получилось как-то рывково. Может, фильм-то сам с точки зрения артистов мирового уровня и яркий был, но пока еще несильно восприимчив нашим зрителем, может, недопонят. С ведущими, я думаю, нужно ситуацию менять, они, безусловно, хорошие, но немного в другом жанре. Здесь должны быть люди, которые заняты в кино и представляют его на различных форумах. Шоу тоже хорошо, но в другом месте.
Все эти ошибки учтут и подготовку начнут не с весны, а с января, представят сценарный план, режиссуру. Мы это посмотрим, обсудим, сделаем какую-то публичность, пригласим людей культуры и прессу. И потом, если план утвердим, он начнет осуществляться. В том числе и по артистам, и по срокам фестиваля.
— А по команде?
— Там произойдут рокировки. Может, они не кардинальные, но произойдут. Были учтены те вопросы, которые возникали. Думаю, фестиваль будет существенно отличаться от предыдущего. И в лучшую сторону. Я в этом уверен.
— Еще один острый вопрос, возникший у нас в конце года, — о новых авиатарифах на внутренних рейсах. Решилась ли проблема окончательно, и каков теперь порядок приобретения билетов местными жителями, приезжими, чиновниками, туристами, военнослужащими?
— Если вы житель Сахалинской области и имеете прописку, вы берете билет в кассе авиакомпании по субсидируемой цене. Если у вас есть близкий родственник, то нужен документ, что он близкий (паспорт, свидетельство о браке, свидетельство о рождении), и вы также покупаете билет по сниженной цене. Если вы член семьи военнослужащего, то вам нужна прописка. На первое время достаточно справки командира части, что вы являетесь женой военнослужащего, который здесь дислоцируется и проживает. Но в целом вам нужно будет прописаться, и мэры Курил получили такое задание — найти, где прописывать военнослужащих и их жен. Нам это важно, чтобы оценивать данные о соцобслуживании, продуктовом снабжения Курил.
— Не будет ли здесь резиновых квартир, когда кто-то прописывает у себя человека с целью зарабатывания денег, а человек прописывается с целью получить выгоду?
— Если это воинская часть и есть обращение командира части к мэру, мэр будет прописывать, тут вариантов нет. Это наши люди. И это выверенный подход. И затем мы сможем предоставлять военным арендное жилье, чтобы дать возможность нормально жить. Сегодня военнослужащий не может привезти на Курилы жену, завести ребенка, потому что ему негде жить.
Туристам у нас скидки, мы об этом объявили. Если турагентство обращается к нам и сообщает, что есть группа туристов на Курилы — именно туристов, а не гастарбайтеров, не рыбообработчиков, мы им будем компенсировать часть стоимости билетов.
— А как вы будете это контролировать?
— Турпродукт предусматривает программу, проживание в гостинице. И если человек не подтверждает участие в ней, то агентство заносится в черный список и больше не сможет получать льгот. Работу эту мы будем проводить, она несложная. Думаю, никто не будет баловаться, смысла в этом нет. Если ты занимаешься туризмом, зачем тебе ввязываться в непонятные истории.
— Хорошо, а чиновники?
— Если не прописан, то летать будут за полную стоимость. Но вообще должны быть прописаны все, в служебных квартирах. Все, кто переезжает. Я прописан в служебном жилье. Если какие-то проблемные моменты будут возникать, мы их будем решать. Летом мы запустим на Курилы еще два самолета, будем закрывать два самых сложных направления — Шикотан и Парамушир. Я считаю, что за своих работников должен платить бизнес. А кого-то из местных можно привлечь и на стройку, и на рыбу. А если ты везешь, то вези специалиста. Ты же не повезешь абы кого.
— Ну, рыбу шкерить подойдет и абы кто. Местное население-то в основном занято.
— Всегда есть люди, которые могут поработать и во вторую смену, тут смотря как этот вопрос поставить. Но самый важный момент — это то, что тех, кто имеет высокую квалификацию, они и сами привезут, заплатив за них любую цену. А тех, кого просто так привезли туда, чтобы потом бросить, не заплатив, — их просто не повезут, дорого будет. И почему мы вообще должны их одаривать своими субсидиями?
— Но ведь они крупнейшие налогоплательщики.
— Вы знаете, у нас достаточно льгот для таких предприятий. Это и удешевление электроэнергии, и хорошие условия по лизингу, и субсидии по банковским кредитам. Так что нам нужно задействовать собственный потенциал. А предприятия нужно переводить на круглогодичный цикл. И люди, которые там будут работать, смогут переехать на Курилы. И мы им предложим жилье, почему нет.
— Раз заговорили про Курилы, давайте продолжим. Вы были в Японии во время поездки туда президента. Никому наши Курилы не отдали, несмотря на всю истерию, которая сопровождала этот визит. Что скажете по поводу освоения Курил — нашими и совместными усилиями?
— Что касается федеральной программы, то ею и было предусмотрено, что в 2017 году в нее вкладывает только субъект. При этом на совещании у Юрия Петровича Трутнева министр Александр Галушка сказал, чтобы мы начали рассматривать и другие федеральные целевые программы, чтобы получать какие-то деньги, а это значит, что у государства все-таки будут возможности помогать региону. Мы же свои обязательства и так выполняем и в 2017 году вкладываем в Курилы 4,5 миллиарда. Это очень серьезные денежные средства, мы знаем, на что они пойдут. Плюс ко всему мы увеличиваем объем финансирования, даже тот, что был предусмотрен нами по федеральной программе. Сегодня начнем финансировать строительство грузопассажирских судов, приобретем самолеты, построим взлетно-посадочные полосы на Парамушире и Шикотане. Мы строим арендное жилье, чего никогда не было. Программа касается и строительства дорог, и жилья, и объектов инфраструктуры. В программе не было сельского хозяйства, строительства птичников, мы это внесли.
Что касается совместной деятельности с Японией, мы готовы к сотрудничеству и
— Недавно наша дума приняла довольно резонансный закон об отмене прямых выборов мэров в Сахалинской области. Понятно, что с вами этот закон согласован, но хотелось бы послушать мотивы его принятия.
— Это не наша была инициатива. Это общественная инициатива, потом она была рассмотрена партией, и по большому счету мы в этот процесс вообще не вмешивались. Потом, когда закон уже поступил, мы его рассмотрели. Это не шло от губернатора. Для меня что выбранный мэр, что назначенный глава администрации — человек, который должен работать и исполнять свои обязанности. По столице я даже согласен с тем, чтобы жители все-таки выбирали мэра. Главное, чтобы выборный процесс давал свои результаты. Чтобы выбранный человек не считал, что следующие пять лет он может ничего не делать.
— Но разве у нас это возможно? Разве возможно, чтобы несогласованный человек пришел к власти?
— Наверное, возможно. Выборы дают и свои положительные результаты, и где-то отрицательные. У нас задача — ускоренное развитие, мы видим, сколько накоплено проблем и в благоустройстве, и в дорожном, жилищном строительстве, их нужно решать сегодня, а не завтра. Времени на раскачку нет. И мера ответственности мэров повышается, если у них будут какие-то контракты. И потом в целом по России назначение мэров — это уже практика устоявшаяся, везде приняты подобные законы, и они успешно работают.
— Не может Россия без монархии. Нужна централизация власти, да?
— Централизация власти приносит свои плоды и повышает ответственность.
— Хотя с другой стороны, учитывая, что люди практически перестали ходить на выборы, проводить их бессмысленно, даже с точки зрения затрат…
— И получается, на выборы пришли 15-25%, и человека избрали, а потом кто-то говорит — я вашего мэра не выбирал.
— Но то же самое я могу сказать про назначенца — я его не назначала.
— А мы можем сказать — вы сами его выбрали, вот и мучайтесь.
— Или сами назначили.
— Назначил — неси ответственность за него. И если он не реагирует на нужды населения, принимай кадровые решения. Практика эффективных контрактов будет продолжена. Но сегодня мы будем более вдумчиво к этому подходить, и мэры будут брать на себя столько обязательств, сколько они смогут исполнить. А то нахватал и не исполнил, начинаются ссылки на обстоятельства и субъективные причины. А губернатора ведь тоже оценивают, администрация президента. У нас там больше 50 показателей.
— Однако же выборы губернатора пока никто не отменил.
— Да. И надеюсь, что они будут и в дальнейшем.
— Мы сейчас проводили опрос в районах по поводу муниципальных бюджетов, спрашивали у глав, на чем они будут экономить в следующем году. Правительство Сахалинской будет экономить?
— На всем! Мы сокращаем расходы по 10% на каждый орган власти, и пока еще никто не сказал, что завтра им не хватит на зарплату или на бензин. Зарплату, стимулирующие выплаты не режут. Вообще зарплаты, коммуналка и социальные обязательства — это те пункты, которые будут исполнены всегда, вне зависимости от экономической ситуации.
— Периодически встречаю закупки по зданию Дома правительства. До сих пор в его ремонт вкладываются большие суммы. Из последнего — реконструкция конференц-зала на 34 миллиона рублей. Это оправдано?
— Этим занимается аппарат. Работы были запланированы и их надо закончить. Странно, когда есть такое большое здание, но тысяча квадратов стоит без дела. Зал делают, чтобы правительство там находилось и можно было проводить какие-то мероприятия, в том числе чтобы уходить от аренды других помещений. Раз здание уже приобрели, его нужно разумно использовать, каждый метр должен работать. А так по периметру мы сидим, а в центре все пустое. Это неправильно.
— Громко прошла информация о продаже Преображенской базы тралового флота. Но я так понимаю, по этому поводу нет никаких конкретных решений?
— В последний раз я там работал в 2002 году. Это было 15 лет назад.
— Как дипломатично пишут журналисты, это предприятие до сих пор контролируется семьей губернатора Сахалинской области.
— Предприятие контролируется генеральным директором. Я знаю, что поиск какой-то идет, консолидация вероятна, но пока никаких конкретных шагов по слиянию активов, по моим данным, нет. Но если вопрос будет решаться, нужно учитывать главное — предприятие градообразующее и должно таковым оставаться. И учредители это прекрасно понимают. Там жители и там налоги. Но, повторю, я не руковожу ПБТФ. Она работала 85 лет и, надеюсь, еще столько же проработает.
— В марте будет два года, как вы находитесь на Сахалине. Изменилось ли ваше отношение к региону, может, вы что-то о нем новое узнали. Может, работа оказалась более сложной или интересной, чем вы предполагали?
— Два года — это очень мало, с учетом того, что прибытие было в марте и официальное избрание только в сентябре. Первые месяцы было знакомство с регионом на границе стресса, тем более что в апреле у нас затонул "Дальний Восток", а в октябре тайфун…
Мы видим потенциал региона, делаем первые шаги, решаем проблемы. Вижу, что мы еще несильно задействовали всю мощь нефтегазового сектора, не занимаемся более глубокой переработкой, газохимией. Ждем более высокого эффекта, и это перспективы последующих лет. К 2020 году мы должны выполнить те задачи, которые перед нами уже стоят, главное не метаться из стороны в сторону.
— Да, вы говорили, что Быстров не дошел до аквакультуры, в нефтегазе не дошли до газохимии. Это потому что трудовых ресурсов и времени не хватило или что-то другое?
— Да, плюс у компаний, которые должны подключаться к этим проектам, нет никаких накопленных ресурсов, как это было до кризиса. Но цена нефти сейчас более-менее нормализовалась, и мы сможем что-то сделать. Но в первую очередь это все же насущные проблемы. Можно взять курс на какую-то мечту, но жить в грязи и питаться неизвестно чем. Но это не наш вариант.
— Ощущаете ли вы поддержку населения?
— Я продолжаю проводить встречи с населением, чтобы почувствовать настроение в том или ином районе, снять какой-то накал.
Понятно, что в период выборов эти встречи были обязательными, и чем больше был охват, тем глубже удавалось понять проблематику и заложить правильные акценты. Волновали людей простые житейские вопросы — ЖКХ, перспективы, льготы, высокие цены на рыбу, отсутствие собственных продуктов. И сегодня мы вводим практику обсуждения наших проектов и даже в вопросах благоустройства будем советоваться с людьми. На личных приемах тоже стараемся помогать, конечно, в рамках полномочий. Самый больной вопрос — лечение за рубежом. Хочется помочь всем, но, к сожалению, не всегда это возможно. Тогда мы стараемся задействовать российские институты здравоохранения.
— А были ли какие-то мысли о создании фонда для помощи детям, которым необходимо лечение в иностранных клиниках?
— Только это не должен быть губернаторский фонд. Только если бизнесмены или общественники инициируют его создание, а мы уже просто как-то информационно поддержим. Там должны быть свой попечительский совет, условия, правила пользования этим фондом.
— Я и не говорю, что это должен быть губернаторский фонд, тем более что у нас есть негативный опыт в этой сфере. Но может быть, как-то сподвигнуть бизнес к созданию такого фонда?
— Ну как губернатор может сподвигнуть? Сказать — занимайтесь этим вопросом, давайте деньги в фонд. Он скажет — сколько? Это должны делать такие люди, как депутат Георгий Карлов, другие наши коллеги. Вопрос этот очень сложный. Детей много и проблем много. Кому-то отказать? Поэтому это должно быть на уровне общественной или бизнес-инициативы. Надо думать о другом — здесь создавать и поддерживать систему здравоохранения. Конечно, это дело долгих лет, но этим нужно заниматься.
— Олег Николаевич, как Новый год будете встречать?
— Дома. Здесь, в Южно-Сахалинске. У меня дети уже собираются, и супруга. Традиционно я всегда встречаю этот праздник в субъекте. Вдруг какое-то ЧП произойдет, не дай Бог. А потом хочу съездить в Сочи на "Розу Хутор", ощутить атмосферу современного горнолыжного курорта. Потом Антона Зайцева туда отправлю для изучения опыта, это обязательно нужно делать, если мы хотим выйти на какой-то уровень.
— 2017, кстати, год экологии.
— Мы реально начнем заниматься мусороперерабатывающими заводами. В России, конечно, мало где этим занимаются, потому что территория большая и позволяет просто складировать мусор, но у нас все-таки острова, и для нас этот вопрос принципиальный. Плюс переработанные отходы востребованы. Так что хватит разговаривать, ждать инвесторов. Инвесторы хотят сначала свалку, чтобы на ней заработать, а потом построить нам светлое будущее. Мы начнем с другого конца, а потом уже будем искать того, кто будет управлять.
— Скажите читателям Sakh.com, жителям Сахалинской области то, что хотите сказать.
— Любите свою землю и делайте все для ее процветания и развития. Каждый на своем месте. Не просто ждать, что кто-то за тебя что-то сделает, а в своем доме, на своем участке, где-то на рабочей территории поддерживайте порядок, приносите пользу своей земле, чтобы она расцветала. Чтобы усилия, которые у нас затрачены и на государственном уровне, и самими жителями давали ожидаемый результат. Тогда мы действительно совместно достигнем того, чего хотим, и времени упущенных возможностей у нас больше не будет.
У нас нет никаких предпосылок к непраздничному настроению. Год мы прожили нормально, все обязательства финансово обеспечены и будут исполнены, на бизнес тоже нашли деньги, на строительство нашли. Задач на 2017 год очень много, поэтому нас ждет много работы. Интересной, захватывающей, и каждый может заключить с собой такой же эффективный контракт, чтобы в конце года спросить себя — а что я сделал хорошего для этой земли?