Опер Женя: когда пропал человек, минута на вес золота

"Фотографируйте как угодно. Только лица чтобы не было видно" — обезоруживающе улыбается старший оперуполномоченный по особо важным делам уголовного розыска Евгения С. 27-летняя сотрудница полиции выглядит лет на 17 — примерно 160 сантиметров ростом, клетчатая рубашка, крупные очки, мелированые волосы, розовая фенечка на руке. Шутит, что в магазинах до сих пор иногда спрашивают паспорт, когда по просьбам знакомых заходит за сигаретами.

Несмотря на свою внешность и вполне позитивное отношение к жизни, в уголовном розыске она уже 5 лет — начинала с небольшого района Сахалинской области, потом перевелась в городское управление Южно-Сахалинска, а несколько месяцев назад ее перевели в область.

Все эти годы Женя занималась поисками беглых преступников, поисками без вести пропавших как взрослых, так и несовершеннолетних детей, которые самовольно уходят из дома. Корреспондент ИА Sakh.com поговорил с ней и записал ее мысли по поводу работы в полиции, поиска без вести пропавших и скрывшихся преступников, а также почему не стоит ждать три дня, прежде чем идти в полицию с заявлением.

Женю нельзя снимать, поэтому она нарисована. Автор портрета — Александра Уба.

Опера ноги кормят

Всегда и всех спрашивают в детстве, кем ты хочешь стать? И там такие громкие слова говорят: космонавт, президент, врач, тот же полицейский. Но я ребенком играла в куклы и обстригала им волосы. Примером для подражания была мама-парикмахер. Возможно, в то время она думала, что я стану парикмахером. Папа же хотел, чтобы я связала жизнь со спортом и добропорядочно отправилась в институт физкультуры и спорта за пределами Сахалина, стану тренером или кем-то в этом направлении.

Но где-то в девятом классе, я поняла, что хочу приносить пользу людям и спасать их от противоправных действий. После окончания школы поступила в Дальневосточный юридический институт МВД России. После выпуска большинство однокурсников вернулись обратно в свои родные города и начали свой карьерный путь в различных подразделениях нашей области. Я отправилась в родной Невельск. Все это время я работала и продолжаю работать именно оперативным сотрудником, и ни капли не пожалела об этом.

Часто задают вопрос: "А почему не следователь?". Следствие — для тех, кто усидчив и очень терпелив при работе с большим объемом документов. То есть человеку должно нравиться сидеть в кабинете, погружаться с головой в то или иное дело, чтобы достичь результата. Я человек немного другого склада, мне интереснее бегать по лесам, полям, темным улицам. Я не могу на одном месте сидеть. Надо активно передвигаться, чтобы достичь желаемого результата. И вот бегать и искать мне больше по духу, чем бумажки перебирать.

Жулики с законом не шутят

За эти годы мне не было страшно. Единственным исключением, пожалуй, было самое начало работы, когда меня в 2013, почти сразу после начала работы, отправили на труп мужчины. Нужно было провести опознание тела в морге с убитыми горем родственниками. Не самая приятная процедура, на самом деле. Казалось бы, свою работу выполняешь… И вроде ты не виноват ни в чем, а вот человек мертвый и рядом родные плачут. В тот момент у меня было небольшое эмоциональное потрясение, но потом, все осмыслив, понимаешь, что это твой долг и надо делать то, что должен.

Тогда я поняла, что если уж это мне поддалось с первого раза, то дальше проблем не будет. К тому же с тех пор я четко для себя установила и приняла, что эмоции нужно оставлять дома, образно прятать в коробочку: "Полежите здесь, вечером приду, заберу". На службе ты просто делаешь свое дело. Ты пишешь протокол, рядом сидят люди и плачут, у них горе, ты это понимаешь. Но ты на службе… Иначе не выдержишь — и сам душой сгоришь, и эмоциями работе помешаешь.

Но вообще к покойникам я спокойно отношусь. Живых надо бояться, а не мертвых. Честно говоря, не знаю, может, это внешность так действует или это простое везение, но единственный раз, когда оказали сопротивление за все время работы, был в этом году по весне, когда задерживали двух подозреваемых и они стали разбегаться. Это был первый случай неповиновения, который я помню. В основном разыскиваемые с законом не шутят. Если сказано "стоять", значит стоять. Ну а если видишь, что собирается бежать, то говоришь ему: "Тихо, спокойно. Думай головой. Все равно ведь поймают, зачем тебе это?". И как ни странно, это действует.

Вообще у нас, вопреки мнению, которое и новости формируют в том числе, контингент не очень тяжелый — убийц, насильников немного. В Южно-Сахалинске нет какой-то массовости резонансных преступлений. Не много на самом деле особо тяжких случаев. В основном кражи из магазинов и у собутыльников, невыплата алиментов, любят у нас мужчины, а то и женщины, не платить детям положенные по закону деньги. Ну и управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения бьет все рекорды. Граждане, которые садятся за руль в таком состоянии, не думают, какие тяжкие последствия могут наступить, даже яркие примеры, о которых пишут в СМИ, им не помеха, каждый думает, что проскочит.

Один раз товарищ сам пришел арестовываться

У каждого разыскиваемого своя специфика. Но большинство из тех, кто в нашей повседневной практике, — это люди без родины и флага. Алкоголики, лица без определенного места жительства и другие асоциальные элементы. Соответственно, их просто ищешь там, где концентрация таких людей. Приходишь к ним, общаешься, спрашиваешь. И они часто рассказывают: "Да это же Вася, который кашу ест с нами на вокзале" или "Петя, который возле церкви на лавочке сидит". Ну а дальше — ножками. Обходишь, ищешь, смотришь.

На другом полюсе — серьезные злоумышленники, которые совершили серьезные экономические преступления, мошенничества различные и покинули территорию страны. Там совершенно другие мероприятия, более длительные и сложные.

А такие оперативные вещи, их, конечно, или ногами ищешь, или общественность привлекаешь, она тоже хорошо работает. Стоит только разместить информацию о лицах, которые в розыске или подозреваются в совершении преступлений, как сразу звонки идут. Люди, к счастью, у нас неравнодушные, очень активно отзываются.

Иногда, правда, особенно когда какие-то очень типичные ориентировки попадаются, бывает непросто разбираться с потоком сообщений. Просто целая лавина информации — оттуда, отсюда, каждую необходимо отработать. Едешь проверять — а там просто очень похожий человек.

Вообще у каждого сотрудника есть свой какой-то набор приемов, любимых и проверенных. Но это все — те самые оперативно-разыскные мероприятия, о которых нельзя просто так рассказывать. А бывает даже у сотрудников налаженный контакт с тем или иным товарищем: специфика такая у нас, что мы таких раз по пять бывает ищем. Тогда, понятное дело, каждый своим клиентом занимается — уже все тонкости личные знает и работу строит соответственно.

Бывают и забавные случаи. Один раз до гражданина постановление суда об аресте дошло раньше, чем к нам в горотдел. Он собрался и пошел в СИЗО. Постучался в дверь, вышел дежурный: "Чего нужно?". "Да вот, документы получил из суда, арестовываться хочу".

Никогда не сомневалась, что делаю что-то правильное

Люди очень по-разному реагируют на новость, что их нашли, они арестованы и должны пройти с нами. Вот прямо весь спектр эмоций: от истерического смеха до крокодильих слез. Плачут обычно женщины и девушки: "Как так, не надо в тюрьму, я не могу под арест". Жалко бывает, но что делать? Тогда приходится объяснять, что "на судебное заседание не явился, суд об этом не известил надлежащим образом. Вот судья и принял данное решение". За исключением этих крайних случаев, реакция, как правило, спокойная. Никто не кидается, не заламывает руки, не бьет себя в грудь — все понимают, что они сами за свою судьбу отвечают и сами ее себе сломали.

Лично у меня никогда не возникало сомнений, что я делаю что-то неправильно. Все в рамках закона.

"Три дня на подачу заявления" придумали киношники

Когда с людьми работаешь, вот эта история что "в фильмах показывают", часто всплывает. Самое страшное, когда по мотивам этих фильмов люди решают, что заявление о пропаже надо через три дня подавать. Спрашиваешь, откуда это заблуждение? Говорят, в "кино показывают". Но это же куча времени! Даже сутки после пропажи — это очень важный период, который оказывается потерянным! "А вот в фильмах посмотрели"… И решили спустя три дня прийти, после того как бабушка из дома ушла и пропала. То, что показывают в кино, — это далеко не всегда достоверно. Это прям большими буквами надо писать: вы можете подать заявление о пропаже сразу же — как только что-то произошло. Телефон не отвечает, какое-то подозрительное сообщение пришло, статус в соцсетях странный опубликован, что угодно. Мы должны поиски как можно скорее начинать, волонтеров подключать, рассылать ориентировки. Ведь как показывает практика, промедление часто стоит человеку жизни и здоровья. В большинстве случаев все заканчивается хорошо, но чаще, из-за промедления, печально.

Если ждать, то время теряется, моменты важные из памяти стираются… Бывает, через месяц приходят писать заявление — и уже не помнят ни как человек ушел, ни во что был одет и какие-либо другие подробности его исчезновения. А все это очень важно, когда ориентировку составляешь, чтобы по отделам отправить или волонтерам раздать, которые вместе с нами город патрулируют… А данные неверные — не та куртка, прическа, не о том городе говорил. Невозможно всех встречных останавливать и сверять, тот или не тот. Не надо бояться сообщать о пропаже, здесь нет ничего страшного, никто косо смотреть не будет.

Что мы делаем после того, как нам сообщают об исчезновении человека? В первую очередь, общаемся с заявителем и узнаем все подробности произошедшего — как исчез человек, когда, какие у него были настроения в этот момент. Всю информацию о лице выясняем. Может, у человека были причины уехать, может, были стрессовые ситуации и суицидальные намерения, какие-то проблемы, связанные с кем-то, кто мог, скажем так, поспособствовать его исчезновению.

На основании всего этого у нас две основных версии формируется — либо человек сам решил уехать и не сообщать родным по каким-то причинам, либо он стал жертвой преступления. И тогда надо искать не только его, а еще и того, кто причастен к исчезновению.

После сбора всей информации мы проводим свои мероприятия. Начинаем отрабатывать всех друзей, родственников, знакомых. Устанавливаем, мог ли человек приобрести билеты на какой-то вид транспорта и покинуть область. Это отработанный алгоритм. В случае с преступниками чуть другая специфика — они знают, что их ищут, и скрываются. Думают, что если их нет, то сроки идут, дело потом будет за давностью времени закрыто и все будет замечательно. Но в этом они заблуждаются, не знаю, кто им эти глупости подсказывает.

Волонтеры — наше все

С волонтерами у нас очень тесное взаимодействие. Это примерно в 2015 году началось. Я тогда в Южно-Сахалинск перевелась, и одновременно они свое волонтерское движение оформили. Их не так много было, да и сейчас у нас фактически один только поисково-спасательный отряд, который называется "Сова", но людей в отряде стало намного больше и не только в Южно-Сахалинске. Сейчас у них есть несколько подразделений в разных районах области. Я говорю всем, кто к нам обращается, что с этими ребятами можно сотрудничать, давать им информацию. Они очень сильно помогают — достаточно много примеров того, что это не бесполезное занятие, как думают некоторые.

Распространённый вопрос у обычных граждан: "А за это платят?". Тогда приходится объяснять, что они это делают по зову сердца в свободное от работы время, а также после своего рабочего дня подключаются к поискам, неважно, в какое время дня и ночи. Они также помогают в розыске пропавших детей. Вплоть до того, что ночью, когда нас подымают, просто пишу СМСку председателю "Совы", у нас хорошие отношения очень, и они сразу присоединяются к поискам. В выходные дни вместе с патрульными машинами — как кадровые сотрудники практически работают. На кварталы город делим и патрулируем — от дома к дому. Их плюс в том, что они в гражданской одежде, на обычной машине. К ним нет недоверия у людей, люди к ним более расположены. К сожалению, с сотрудниками в форме не у всех есть желание общаться.

Дети бегут летом

Нельзя сказать, кто больше пропадает или бежит. Разные случаи бывают: дети бегут из дома, уходят пенсионеры, мужья от жен уезжают и наоборот. Все по-разному. Сказать, в какое время обычно пропадают люди, как обычно говорят "сезонность", такого понятия нет. Но, например, у детей самое благоприятное время для ухода из дома — поздняя весна, лето и ранняя осень. Но обычно все-таки летом сбегают: тепло, можно на улице пожить, свобода носится в воздухе.

Самое странное исчезновение, которое я до сих пор помню, случилось еще в родном районе. Из дома ушел мужчина, он жил в небольшом поселочке. Там частные дома, распадочек и лес. Так вот, у него дочка умерла, и он жил с бывшим зятем. Жил-жил, а потом вдруг пропал. Искали они его своими силами какое-то время, а потом все-таки в полицию обратились.

Я стала выяснять, со знакомыми его разговаривать. Оказалось, что мужчина жаловался в последние месяцы — "старенький стал, мол, болит все". Стали искать среди его вещей: книги, рецепты на лекарства и прочее… И на обороте одного из рецептов вдруг видим записку: "Ушел в лес, не ищите меня. У меня есть землянка, сколько смогу — проживу, а потом хочу, чтобы меня после смерти съели животные".

Начали дальше выяснять. Оказалось, что он на самом деле какие-то книги читал про наше бытие, где написано, что надо умирать там, где берешь пищу. Вот он и решил в лес уйти, к животным. Искали его — но так и не нашли. А потом зима прошла, сошел снег и охотники нашли останки этого мужчины в лесу, уже скелетированные.

Самое сложное — быть "вестником смерти"

Работа уже стала более-менее привычной, через себя истории, как в начале, уже так не пропускаешь. Иначе можно с ума сойти от переживаний за каждого человека.

Но все равно для меня очень не приятна роль, так сказать, "вестника смерти" -так мы называем сотрудников, которые сообщают о неудачном исходе поисков. Это, как правило, или тот, кто занимался делом о пропаже, или тот, у кого не дрогнет рука и голос родным сообщить. Но для всех сотрудников все-таки это самое сложное — позвонить родственнику, пускай даже совершенно незнакомому, который еще надеется на благоприятный исход, и сказать, что мы опоздали и исход уже печальный. Поэтому еще раз хочу ко всем обратиться — не надо ждать, не надо бояться обращаться в полицию, когда кто-то пропадает. На самом деле каждая минута на вес золота и, если вовремя начать поиски, то шансы на спасение оказываются значительно выше.

И отдельно хотела бы нашим несовершеннолетним ребятам сказать — не надо бегать из дома, улица на то и улица. Ничему хорошему она не научит. А также к старшему поколению: если у вас есть родственники, бабушки, дедушки, тети, дяди и так далее, которые в силу заболеваний не могут вспомнить адрес проживания, как их зовут и номера телефонов близких родственников, пришейте на внутреннюю часть одежды (куртка, пальто, ветровка) непромокаемую бирку с адресом и номером телефона близкого человека, чтобы даже простой прохожий мог ему помочь.