Архиепископ Южно-Сахалинский и Курильский Тихон: мои двери всегда открыты

Интервью с архиепископом Южно-Сахалинским и Курильским Тихоном состоялось в день восьмилетия его рукоположения в архиереи. Узнав о том, что в рубрике "Персоны" у нас бывают самые разные люди — от высоких чиновников до уличных музыкантов, — владыка вспомнил историю про то, что однажды к оптинскому старцу пришла полусумасшедшая и полубесноватая женщина, которая стала вести себя неадекватно. Его спросили — зачем ты возишься с этой ненормальной? И он ответил — у нее душа такая же, как и у нас, бесценная пред очами Божьими. "Все погоны-лампасы, которые мы носим, не должны отделять нас от тех, кто не имеет этих внешних атрибутов", — сказал отец Тихон. Мы поговорили о борьбе со своими страстями, врачебных ошибках, семейных ценностях и чудесах.

— Владыка, расскажите, чем ознаменовался для вас прошедший год.

— Я бы сказал, прошедшие года. Они летят, как один день. Есть такое выражение в Священном Писании — у Господа один день, как тысячи лет, и тысячи лет, как один день. Годы просто отлетают незаметно, и кажется, что последующий год гораздо тяжелее предыдущего во многих отношениях, хотя, как правило, и благостнее, потому что что-то удается сделать. Но многое и не удается. Господь не дает нам исполнить все, что мы задумали, чтобы мы не гордились и не считали это своими заслугами.

Как и все предыдущие годы моего архиерейства, я только начинаю приходить в себя. Потому что задачи, которые стоят перед нами, настолько масштабные и многоплановые, что в начале кажется, все нормально: есть пять-шесть направлений, по ним и работаем. Но потом каждое из них делится на несколько, и получается такой снежный ком. Самое главное — вычленить главные тропки, с которых нельзя сворачивать. Это, конечно же, духовное окормление наших прихожан. Нести слово Божие мы обязаны и детям в воскресных школах, и взрослым в храмах. Работа с детьми и молодежью, служение Божественной литургии — вот основные направления нашей постоянной работы. Очень важен личный контакт с каждым человеком по возможности. У меня всегда открыты двери, нет часов приема, чтобы каждый человек, если у него появился вопрос, мог зайти и задать его.

— Все так действительно и происходит? Любой человек, проходя мимо епархии, может к вам зайти без предупреждения?

— Да, можете проверить. Если я на месте, мои двери всегда открыты, а я, как правило, на месте. Другое дело, что иногда человек хочет записаться на то время, которое удобно ему, тогда мы согласовываем заранее. А так — всегда пожалуйста, у нас нет ни охраны, ни пропускного режима. Или в храме меня можно поймать, задать вопрос. Я не считаю это каким-то плохим тоном.

— И много людей приходит к вам в кабинет?

— Нет, конечно. Я свой телефон не прячу, на сайте епархии висит мой сотовый. У меня их два: один МТС, его знает половина Сахалина, ему лет 14 уже, наверное, второй — билайновская корпоративка. Вы знаете, есть такой закон интересный — когда повесишь свой телефон в открытом доступе, эффект обратный. Звонков гораздо больше, когда телефон приходится добывать какими-то путями. В любом случае, если человек захочет, он позвонит.

— По каким поводам к вам обращаются?

— По любым. Например, пожаловаться на священника. В любой структуре есть свои издержки, это естественно.

— Что вы делаете в такой ситуации? Беседы проводите, или есть какие-то наказания?

— Если человек пожаловался, значит его что-то не устраивает, ему дискомфортно. Тут может быть три момента. Первый — неправ священник. Второй — человек пришел и начал требовать то, что нельзя. Например, у нас идут огласительные беседы перед крещением, а человек говорит, что ему некогда, извольте без этого покрестить. Непонимание. Ну и третье — обычные бытовые недоразумения, которые бывают везде и всегда. Кухонные разборки я их называю. На каждый сигнал я обязан отреагировать: аккуратно, не спеша, чтобы не поцарапать душу человека. Но разбираться, прояснять недоразумения надо, иначе у человека будет осадок в сердце.

— Зачем еще приходят?

— Спросить совета, попросить благословения перед операцией. Очень важно духовно подготовиться к операции. Задача — доверять врачам, а не обвинять их. У нас любят обвинять медиков во всех смертных грехах, я с этим категорически не согласен, поэтому всегда говорю — давайте молебен послужим, давайте наденем перед операцией на шею деревянный крестик, поскольку металлические предметы нельзя. В общем, как-то нужно настроиться духовно. Как говорят врачи — ты помогай нам, больной, себя исцелить. Бывает, люди и житейские вопросы задают, когда ко мне приходят, это естественно.

— Вы говорите, врачей не надо обвинять ни в чем. Но где этот баланс между смирением и справедливостью? Если действительно была врачебная ошибка, халатность, человеку стоит, грубо говоря, качать права, подавать в суд? Или нужно смириться, как на ваш взгляд? Подобных ситуаций у нас, к сожалению, немало.

— Вы знаете, я с вами не соглашусь. Ситуаций действительно много, но они, как правило, не вопиющие. Я и сам был на грани жизни и смерти, лежал в реанимации, но о врачах помню только хорошее, мы с ними продолжаем дружить. Чтобы человек умер, нужно очень постараться. Я всегда привожу такой пример. У нас в военном госпитале прекрасные доктора, просто прекрасные. И вот, давно это было, может, лет 13 назад, одного человека просто порвало на части. Он бочку из-под бензина, по-моему, пилил болгаркой. Врачи уже не надеялись спасти, но потом взяли и поспорили, что вытащат его с того света. И вытащили, слава Богу. Я всегда скептически отношусь к фразе "врачи угробили". Знаете, она, как правило, не соответствует действительности. Когда я еще был игуменом, ко мне тоже обращались люди, в том числе те, чьи родственники покончили жизнь самоубийством. И очень часто люди говорили — он не застрелился, его застрелили, он не повесился, его повесили. И я тогда был вынужден выходить на сотрудников милиции. Сначала. Но где-то после десятого раза перестал им звонить, потому что они каждый раз отвечали — отец Тихон, не волнуйтесь, стопроцентный суицид. Но родственники хотят найти хоть малейшее оправдание поступку любимого человека. Что-то похожее происходит и с родственниками тех, кто уходит из жизни в результате болезни. Я помню, одно время в Воронеже (я родом из Воронежа) в восьмой больнице было три случая подряд — человеку на операционном столе вводили наркоз, и он умирал. Скальпель еще не коснулся его тела, но Господь призвал его. Можно найти любую причину: сердце отказало, еще что-то… А на самом деле Господь призывает. Мы об этом почему-то забываем и мыслим абсолютно прагматично, строим причинно-следственные связи, которые не предполагают наличия Бога. А ведь для человека Библии не было законов природы, они отсутствовали. Было вполне объяснимое вмешательство Бога в те или иные процессы. Я не говорю, что это чудо. Один из современных людей сказал: чудо — это одно из имен Бога. Поэтому когда мы отвергаем Бога, ставим его на задворки, мы начинаем думать — вот, врачи виноваты. А ведь на самом деле Господь ведет нас в этой жизни, дает нам жизнь, дает нам смерть. И когда мы перестаем совершенствоваться, укореняемся во зле и не хотим прийти в себя, тогда он нас призывает. Или же наоборот, когда мы созрели для Царствия Небесного. Мы говорим — какой прекрасный человек, почему Господь забрал его? Но он же не куда-нибудь забрал, а в Царствие Небесное. Это очень важно понимать, однако наш эгоизм говорит — Господи, ты не прав, мне так было с этим человеком хорошо. Но он созрел уже, а когда плод созрел, его срывают.

— А когда умирает ребенок? Мы собираем деньги для тяжело больных детей, и каждый раз в обсуждении темы на форуме очень много вопросов — за что детям такие испытания?

— Мне очень импонирует позиция Sakh.com, который будоражит людей, призывает к милосердию, к тому, чтобы мы всем миром помогли какому-то ребенку. Это очень важно и для тех, кто помогает, даже в большей мере. Ваша позиция, конечно же, вызывает самое большое уважение. А что касается вопроса, почему так происходит… Знаете, Антоний Великий в свое время задавал Господу вопрос, почему дети умирают, старики живут в бедности, почему такая в мире несправедливость. И ему Господь ответил — Антоний, не испытывай судеб Божьих, внимай себе. Например, Господь посылает родителям ребенка-дауна — ведь это же не просто так. Если родители до этого жили беспечно в духовном плане, то теперь они как-то начинают задумываться, видят в ребенке внутренний свет, душу, солнышко светящееся и начинают понимать вещи, которых раньше не понимали, мыслят по-иному. Нам кажется, если ребенок (и вообще человек) болен, он глубоко несчастен. Но давайте посмотрим на тех инвалидов, которые не ходят и которые воцерковлены. Какой они излучают свет, к ним хочется прикоснуться. Мы должны понимать, что каждого Господь ведет к спасению души только своим путем. Но многим из нас кажется — у меня-то точно самый скорбный путь, вот у соседки все в порядке, а у меня все не так, Господи, ты про меня забыл. И мы начинаем судиться с Богом, как Иов многострадальный из Библии. Ему друзья сказали — похули Бога и умри. Он сказал — Господь дал, Господь и взял, буде имя Господне благословенно. А мы — нет, мы забываем поблагодарить Бога, когда у нас все хорошо и начинаем скулить и обвинять Его, когда что-то нам не нравится в нашей жизни. А где, к примеру, гарантия, что если бы человек был абсолютно здоров, он не наворочал бы таких бед, что мама не горюй. Поэтому основное назначение человеческой жизни, как говорил преподобный Серафим Саровский, — это стяжание благодати Святаго Духа. Мы всем желаем только физического здоровья. А психического, духовного, нравственного? Это само собой не приложится. Иногда думаешь — человек вроде бы здоров, все у него хорошо, а что-то с головой не в порядке, с нравственностью. Порой человек этого не понимает. Бывает, что это передается по наследству. Есть такое понятие как родовой грех: грешат родители, а у детей расположенность к этому греху.

— Давайте перейдем к светлому. Вы упомянули о чуде. Интересно, а вы становились свидетелем каких-нибудь редких чудес?

— Дело в том, что сама наша жизнь — это чудо. А когда видишь, что человек живет праведно, это вдвойне чудо. Но если хотите историю… Один близкий мне человек поехал к другу, который лежал в госпитале в Москве. Пособоровал его, исповедовал, причастил, на следующий день ему должны были делать операцию по поводу удаления камней. Наутро этот человек говорит — слушай, а у меня камней нет, контрольный снимок сделали, все чисто. Вот как это понять? Очень просто: Господь дал камни — Господь забрал камни. Чудес-то много в нашей жизни, вы и сами знаете. Когда ребенок болеет, а мать знает об этом, где бы он ни был, — это разве не чудо? Сердце материнское чувствует такие вещи.

— Много лет назад ко мне в поезде, в почти пустом вагоне, подсел священник и подарил молитву за здравие родственников. А я как раз ехала к папе, который попал в реанимацию. Я расценила это как знак. Читала эту молитву днем и ночью, и вопреки прогнозам врачей папа выздоровел после серьезнейшей травмы. Вот что это такое было? Откуда он узнал, что именно такую молитву нужно подарить?

— Господь имеет о каждом из нас особое попечение, причем имеет его уже в момент зачатия, и наша задача — исполнить это попечение в своей жизни, найти свою дорогу. Да, с одной стороны, может казаться, что у какого-то человека скорбный путь. Но ведь как говорят святые отцы — в раю нет нераспятых. Как говорится в Священном Писании, "Царствие Небесное нудится", то есть берется силой. Это значит, что мы себя ломаем, распинаем, боремся со своими страстями. Вот скажи скандалисту — не скандаль, будешь скандалить, мы тебя повесим. Ну потерпит человек месяц, два, три, может быть полгода, но потом все равно поскандалит. Это страсть, которая сидит в человеке. Мы, ненавидя эту страсть, ненавидим человека. А на самом деле святые отцы говорят так — возлюби грешника и возненавидь грех. Но мы, видя страсти, проецируем их на сущность человека, и говорим — он плохой. Мы смотрим за другими, а не за собой, со своими же страстями не можем справиться. А если ломаем себя, распинаемся, стараемся в этой жизни жить хотя бы нравственно, я уж не говорю духовно, мы можем попасть в Царствие Небесное. Но чаще мы себя не видим со стороны.

Многие говорят — ну вы себе религию придумали: согрешил, пошел покаялся, Господь простил. Что-то легко вас Господь прощает. Это так и есть, Господь легко прощает, но я что-то не вижу толпы людей, которые идут каяться. Оказывается, это тоже непросто — прийти и осознать себя грешником и попросить прощения. Нет, мы находим оправдания своим грехам: все грешат, и я грешу. Но если подумать, причина всегда в нас. Он виноват в том, что я разозлился? Нет, причина во мне, а я ищу ее вне себя.

— И у вас всегда получается все это соблюдать?

— Нет конечно, что вы. Это по меньшей мере стремление, желание, понуждение себя. Но далеко не всегда получается. Представьте, я прихожу на исповедь и говорю — Господи, помоги мне, не могу не раздражаться, вот раздражаюсь и все тут. Причем, раздражаюсь на самых близких. Выхожу из церкви, чувствую — больше не раздражаюсь. После следующей исповеди выхожу — не горжусь, не тщеславлюсь. Раньше же как святые отцы, сделают доброе дело, приходят на исповедь и говорят — Господи, опять согрешил, сделал доброе дело, червячок тщеславия зашевелился в сердце. Понимаете? Все это рядышком. У каждого из нас много грехов. Чем отличается человек, который спасается, от того, который не спасается? Первый считает, что именно ему нужен Спаситель, не соседке его такой-рассякой, а ему самому, его нужно спасать от самого себя, от его грехов. Не будет же человек лежать дома, когда у него аппендицит, и ждать хирурга — что это он не приходит оперировать меня? Для начала он сделает какой-то шаг, в скорую позвонит. Все зависит от целеполагания. А при духовных болезнях почему-то все иначе. Мы ничего не должны, только нам все должны. Посмотрите, как мы в магазинах себя ведем. Мы говорим спасибо, мы улыбаемся? Нам не нравятся американские улыбки, мы говорим, что они дежурные. Да хотя бы дежурные были, а потом и сердце уже растопится.

— Вы общаетесь со многими людьми и наверняка можете сказать, как оцениваете ситуацию с семейными ценностями. Возрождаются они или наоборот? Светлеет ли аура человечества в этом плане?

— Светлеет, это мое мнение. Свет в конце тоннеля появляется. Я знаю многие семьи, которые причащаются, живут по законам нравственности, но они невенчанные. Я говорю — друзья, подумайте, может быть, вам стоит повенчаться? Ведь наше богоподобие заключается в нашей свободе, и Господь в эту свободу не вторгается. Я расскажу вам о примере интересной динамики. Дружу я с одной семьей, прекрасные люди, душевные, порядочные. Говорят однажды — отец Тихон, мы 15 лет в браке, повенчай нас. Не вопрос, приходите. Но они не пришли. Потом — отец Тихон, мы 20 лет в браке, повенчай. Приходите. 25 лет, повенчай нас. Снова приглашаю. На 27-м году я их повенчал. Здесь главное не то, когда это произошло, а процесс понимания и осознания, который привел к принятию решения. Да, время ушло, но зато все произошло естественным образом, а не так, что "я венчаюсь, чтобы мы не развелись". Это не гарантия. В таинстве венчания спрашивается у Господа благословение на рождение и воспитание детей. Так что повторю — есть свет. Многие люди задумываются о нравственности, стараются поститься. Есть более-менее объективный критерий — количество причастников на Пасху и на Рождество. Если оно резко падает, есть над чем задуматься. Понятно, что это относительно, все взвесить и посчитать в этом случае невозможно.

— Расскажите о важных событиях, которые произошли за последнее время или предстоят. Может быть, новый храм строится где-нибудь в районе?

— Знаете, когда шло активное строительство храмов? В период кризиса. А в период благоденствия люди забывают о Боге. У нас непростая ситуация со строительством храмов: либо меценаты строят, либо народный храм, как сейчас возводится в Холмске. Там был храм в честь Святителя Николая, архиепископа Японского. Он располагался в библиотеке, если не ошибаюсь, в здании, которое пришло в негодность. Сейчас строим новый храм, стены поставили, остались крыша и окна. А потом по мере поступления денег будем делать полы, двери и все остальное. И параллельно уже можно службы служить. Не обязательно же сразу собирать полный храм, достаточно троих-пяти прихожан. Еще что касается радостных событий — наши православные педагоги с удовольствием преподают основы православной культуры в школах.

— Многие были против этого предмета.

— Да, но у нас достаточно высокий процент преподавания ОПК, который соответствует проценту православных христиан, живущих на острове. Люди против почему? Потому что не понимают, что это предмет культурологический. Это часть нашей истории, и дети должны ее знать.

— Пожелайте что-нибудь нашим читателям.

— Каждому из вас, дорогие сахалинцы и курильчане, я хотел бы пожелать душевного спокойствия, чтобы вы доверяли Богу, понимали, что он ведет каждого из нас своим путем, и всегда за все благодарили.