Одинокая лодка СКБ САМИ в штормящем океане науки. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 02:24 SAKH
16+

Одинокая лодка СКБ САМИ в штормящем океане науки

Weekly, Южно-Сахалинск

После записи интервью с Константином Молчановым мне сразу вспомнился роман Янна Мартела "Жизнь Пи". Нет, в истории нашего героя нет кораблекрушения, бенгальского тигра, зебры, летучих рыб или загадочного острова с сурикатами. По факту все банальнее и реалистичнее. Константин Яковлевич временно исполняет обязанности директора СКБ САМИ ДВО РАН. Это специальное конструкторское бюро средств автоматизации морских исследований Дальневосточного отделения Российской академии наук.

Сегодня, 10 июня, он не имеет обеспеченной учредителем возможности выплатить зарплату своим бюджетным сотрудникам, потому что просто-напросто "денег нет". Министерство науки и высшего образования РФ выделило предприятию в 2019 году недостаточно средств — менее трети необходимого. 54 письма в адрес Минобрнауки России, прямая линия с врио губернатора региона и многое другое не помогают решить проблемы. Но СКБ САМИ все еще держится на плаву, словно одинокая затерянная лодка в мировом океане науки, и до последнего подает сигнальные ракеты посреди безбрежной водной глади отечественного чиновничьего равнодушия.

Руководитель уникального учреждения не только для Сахалина, но и впервые для всей России в целом, подробнее рассказал корреспонденту Sakh.com о сложностях уникального жизненного пути конструкторского бюро, чем занимаются островные ученые, а также поведал об "истории успеха" своей биографии.

— Константин Яковлевич, давайте для начала познакомим наших читателей с вами. Расскажите о своей профессиональной судьбе и том, помогает ли опыт прошлых лет вам на нынешнем месте работы?

— Сумма разных профессиональных интересов, которые меня в жизни привлекали, увлекали, оказалась в прошлом году востребована в одном предприятии. Первое техническое образование я получил в Хабаровском механическом техникуме, получил профессию техника-механика. Первая запись в трудовой книжке — токарь 3 разряда на заводе "Дальдизель" в Хабаровске. Простоял в общей сумме девять месяцев за одним токарным станком, представляю и понимаю, что такое рабочий труд, знаю цену труда. Я понимаю, как создается инструмент, изделие, как принимаются и создаются технические решения. Даже помню первые свои рацпредложения, которые были созданы для завода в мои студенческие годы. Моя выпускная дипломная работа в техникуме посвящена созданию уникальной системы предпусковой прокачки масла для судового двигателя внутреннего сгорания. И это было рацпредложение, которое приняли на заводе, в том числе мы пытались применить это на практике.

Казалось бы, как это относится к сегодняшней работе? Здесь есть опытное производство, есть участок токарных станков, на которых я когда-то работал. Я их сразу узнал, родные 1К64, 16К20, и готов встать за один из них хоть сегодня. Но на этих станках работают наши токари, лучшие в регионе, которые, как я говорю, имеют "шестой разряд шестого разряда". Говорю так потому, что они оттачивают свое мастерство уже почти четыре десятилетия — это уникальные люди на Сахалине. И действительно, здесь выполнялись очень серьезные работы. Когда только должны были начаться нефтегазовые проекты, в скважины нужно было пустить первые трубы. А где их взять? Зарубежных закупок или каких-либо еще не было. По Сахалину заказчики понасобирали труб, как отработанных, так и ржавых, и привели в соответствие с проточкой, с резьбой в дюймах, с другим шагом резьбы, то есть не по советским-российским стандартам. Это было сделано здесь, в СКБ САМИ, на нашем оборудовании, и благодаря этому проект "Сахалин-1" и начался. Когда и как была получена первая нефть шельфа, в этом конструкторское бюро тоже сыграло свою роль.

— Что было после того, как вы пошли в рабочую профессию?

— Меня призвали на службу, на флот. А там, вместо того, чтобы обслуживать судовые двигатели в БЧ-5, меня определили радиотелеграфистом. В этом мне помог хороший слух при разборе призывников "покупателем". Дальше судьба дарит мне подарок — служба на флагманском корабле Черноморского флота Советского Союза. Это лучший боевой корабль СССР, сейчас всему миру известный своим новым гвардейским именем "Москва". Служил три года. Уволился в запас главным корабельным старшиной, это звание присвоили уже приказом по бригаде — один на пять тысяч удостаивался у нас высшего строевого звания. Служба на флоте тоже оказалась важна, боевая служба, дальние походы. В федеральном агентстве научных организаций (ФАНО), которое несколько лет было учредителем СКБ САМИ и других академических организаций по всей стране, принимали в прошлом году решение, глядя на то, какой опыт есть у кандидата. Им нужен был человек, который имеет среди прочего специализацию, связанную со спецификой деятельности конструкторского бюро, ведь мы в первую очередь здесь делаем оборудование для флота. А в море, мы знаем, и промысловый флот, и транспортный, и глобальные океанические коммуникации, и научные исследования моря — все требует различных технических решений, поэтому служба на флоте пошла в копилку. Любовь к морю меня с амурских берегов ровно четверть века назад и на до ДНК родной мне Сахалин привела. С Сахалином было связано и мое раннее детство, еще в 60-х.

— Земляки знают вас и как поэта, но, кажется, вы еще пишете картины?

— Верно, есть такая история. С детства я рисую, и в жизненном опыте есть более 600 картин маслом, дальневосточные пейзажи, написанные в своем большинстве еще в студенчестве. В последние годы писать картины, конечно же, времени нет. Компенсирую это картинами в своих стихах. "Режет ветер острова, просит порцию Татарский. Мачты рубим! На дрова. Накрывайте, ужин — царский. Перекрасился залив. Слезла зелень. Чернь повсюду. Сквозь морзянки перелив: накрывайте, скоро буду!..." Одно из первых на Сахалине. Это очень важная для моей души творческая ниша жизни. И все же сейчас все творчество связано с созданием уникальных управленческих моделей, уникальных систем проектирования, бизнес-планирования. В этом тоже есть творчество. В искусстве существует такое понятие, как "перформанс". Это своего рода представление, которое вовлекает в сюжет того зрителя, кому ты свое творчество адресуешь, или театральное действие. Я думаю, в этом смысле, что вся наша жизнь перформанс. Просто есть люди, которые ориентируются на создание развивающих картин будущего, а есть пользователи, исполнители. Мы в СКБ САМИ ориентированы на развитие. На то, чтобы в будущем и наша островная молодежь, выбирая профессию, понимала, что профессию будущего можно связать со своей родиной, с Сахалином. Работаем в этом направлении системно.

— С середины девяностых вы на Сахалине. Что это было за время?

— В 90-е, когда все уезжали с Сахалина, мы нашей студенческой семьей с новорожденным ребенком на руках переехали на Сахалин. Распределения после пединститута не было. Выбрали сами, пришли работать в корсаковскую школу искусств. Помню, как за контейнер-трехтонник, из которого мы выгружали вещи, была драка сахалинцев, которые в этот день собирались отправить свои вещи на материк. Здесь были такие тяжелые условия, что в 90-е годы был массовый отток населения, а мы, наоборот, приехали, и нам говорили: "Вы что, с ума сошли?". Но просто я люблю море, и я влюбился в пейзажи Анивского залива. Тогда я еще, видимо, не прочувствовал всего коллапса, связанного с зимним отоплением, с мизерными зарплатами и оторванностью от Большой земли. Но летом 1994 года был под впечатлением от Сахалина, а ребенку необходим был морской климат, да и жилье тогда на острове было втрое-вчетверо дешевле, чем в Хабаровске. Поэтому и был сделан выбор, было принято решение переехать сюда.

— Если судьба предлагает вам выбор, вы принимаете решение, двигаетесь вперед. Есть в этом пути выбор, о котором жалеете?

— Не жалею. Ни об одном принятом мной в жизни решении. Помните? "Чтобы не было мучительно больно за…". Жизнь моя уже четверть века связана с Корсаковом, с Южно-Сахалинском. Корсаковская художественная школа, диссертационный труд по теме развития пространственного мышления у детей. Предпринимательство, которое я оформил в 1995 году, развилось в бизнес с опытом создания и управления предприятиями, в серьезное профессиональное развитие в сфере консалтинга. Второе высшее образование получил в 2002 году в Дальневосточной академии госслужбы. Наш десятый выпуск ДВАГС помнят в вузе и сейчас. И специализация была впервые такой — "Управление регионом". Судьба связала меня и с СахГУ, где к 2003 году уже возглавлял научный отдел университета. Мы поднимали технологический институт, развивали научный блок вуза. Вообще до своих 40 лет я ни разу не пользовался отпуском в классическом восприятии этого гарантированного права на отдых. Обязательно увеличивал нагрузку в других параллельных бизнесовых и социальных проектах, в развитии профориентационного проекта "Стратегия будущего" для молодежи, в экологическом просвещении вместе с друзьями из экоцентра "Родник". Опыт совершенствования качества управления, полученный за десятилетие работы с клиентами созданной нами "Лаборатории инновационных технологий", в 2009 году выл востребован многими, включая и администрацию Сахалинской области, которой надо было наверстать отставание региона от хода административной реформы. Да и работа госорганов с развитием инноваций была тогда в регионе никакая. Был лишь статучет обращений и показателей науки, да и тот не все охватывал. Прошел конкурс, и в результате с октября 2008 года я девять лет нес государственную гражданскую службу в органах исполнительной власти региона, на вахте реализации региональной госполитики по поддержке и развитию научной и инновационной деятельности. Что сказать, очень полезный опыт.

— Как вы попали в академическое учреждение СКБ САМИ?

— Учредитель (ФАНО России) посчитал, что я смогу вывести предприятие из кризиса, из "искусственного технического дефолта", в котором конструкторы оказались по причине односторонней остановки крупного хоздоговорного проекта. Если бы на месте федерального бюджетного учреждения науки была коммерческая научно-исследовательская компания, то такой бизнес был бы действиями "партнера" обанкрочен, его работники, авторы, изобретения переведены "в штат акулы". Но здесь ведь ФГБУН. Нужен был "антикризисный" руководитель с опытом по специфике СКБ САМИ. Я же к марту прошлого года полгода, как был сокращен свитой прошлого эффективного губернатора. Занимался своим добрым любимым делом — консалтингом. Провел тогда в феврале 2018 года даже тренинг по командообразованию для областного избиркома — накануне очень важного для страны выбора — мартовских выборов президента России. Резюме мое ФАНО запросило в конце февраля, а в организацию я пришел 23 марта. Этот день удивительным образом совпал с 40-летием СКБ САМИ. Приняли, и я, и коллектив, это как знак: время строить наш Иерусалим. И для этого есть серьезный, уникальный, научно-технологический и конструкторский задел, есть прорывные фундаментальные наработки. Такую перспективу связать свою судьбу с СКБ САМИ ДВО РАН, с командой профессионалов я принял однозначно положительно.

— Каким образом СКБ САМИ вообще было создано, для каких целей?

— Тогда, в 1978 году, специальное конструкторское бюро было создано прямым указом президиума Академии наук СССР. Цель была поставлена перед первым руководителем СКБ Юрием Белавиным и его командой — осуществить полный комплекс конструирования и наукоемкого технического прорыва Советского Союза в глубины Мирового океана. Сравнить это можно, пожалуй, с задачами команды Сергея Королева по освоению космического пространства. Под прямым, из первых кабинетов АН СССР, руководством создавалось СКБ САМИ системно, как наукоград. Здесь, в Южно-Сахалинске, напротив, через улицу Горького до сих пор стоят пятиэтажки, которые были построены как жилой комплекс этого самого наукограда. Южно-Сахалинск в те годы был своими юго-восточными границами примерно до площади Победы, а лабораторные и производственные корпуса СКБ САМИ стояли дальше, в лесу. Отчасти это стало в 80-е годы серьезным градообразующим элементом Южно-Сахалинска. Тогда все-таки система была еще советская, партийная. Партийный контроль был важным дисциплинирующим фактором в управлении, чтобы контролировать те задачи, которые стоят перед предприятиями — это положительная сторона. А отрицательная, как мы знаем, в том, что эта административно-плановая экономика обеспечила значительное число факторов, приведших к развалу СССР. Посыпалось планирование научно-исследовательских задач в Мировом океане, прекратилось госзадание на разработки, срывались сроки и финансирование. Поэтому более двух десятков проектов, которые к концу 80-х годов одновременно здесь выполнялись, сжались до одного небольшого проекта, который позволил прожить в 90-е. И штат был сокращен с более чем 250 сотрудников до всего четырех. Можете представить, какой кризис тогда был в СКБ САМИ? Именно с этим периодом я могу сравнить прошлогодний кризис конструкторского бюро, который продолжается и сейчас, продолжается из-за неких ошибок, недоработок, процедур, согласований и т.п. в кабинетах нашего учредителя — Министерства науки и высшего образования Российской Федерации.

— Сколько человек работало в учреждении, когда вы стали врио директора?

— В начале прошлого года в организации работали полторы сотни человек. В мой первый рабочий день (23 марта), в штате оставалось 85 штатных единиц. Уволены были высококлассные конструкторы, программисты, были сокращены ставки научных сотрудников. Это уже было значительное сокращение. От предыдущего руководства в наследство для исполнения на моем столе лежал приказ о том, что еще 44 человека с 1 июня 2018 года должны быть сокращены. Если бы этот вынужденный план был реализован, это значит, что можно было просто поставить крест на жизни СКБ САМИ. Мы этого допустить никак не могли. И решения были найдены. И в марте, когда мне досталось предприятие с почти трехмесячной задолженностью. И в мае, за несколько дней до очередного рифа в переживаемом СКБ шторме.

— Но вы смогли все-таки продержаться целый год и не закрыться. Что оказалось вашим спасательным кругом?

— Уже в мае прошлого года мы подписали договор о выполнении работ совместно с приморским предприятием "Дальприбор". Его руководитель Роман Титков возглавляет приморское отделение РСПП, и для прорабатываемого с 2017 года перспективного направления сотрудничества с СКБ САМИ наша и его команды конструкторов нашли "спасительный" для нас формат реализации инициативной разработки сложного для моря приборного комплекса. Мы получили заказ, это был спасительный плот. По этому проекту мы выполняли задачи в течение года, его результаты буквально на днях представили заказчику. Проект серьезный, объем работ по нему позволил те самые кадры, которые должны были пойти под сокращение, максимально оставить. И 1 июня вместо 44 человек были сокращены только четверо. Надо сказать, что перед высвободившимися работниками СКБ САМИ ДВО РАН полностью выполнил свои обязательства.

Именно потому, что у СКБ САМИ есть такой сильный научно-технологический задел, такой ресурс, что был накоплен, и нашлось решение — серьезное промышленное предприятие "Дальприбор" заинтересовалось вместе с нами выполнить интересный проект и его проинвестировать. То есть "Дальприбор" позволил нам дожить до января, после чего базовое финансирование мы должны были обеспечить за счет того объема госзадания, которое нам дает РАН. Ожидался к январю и старт второго хоздоговорного проекта. Его судьба, как и судьба субсидии на госзадание, зависела от наших федеральных чиновников.

— В вашем публичном YouTube-обращении к врио губернатора вы говорите об угрозе задержки заработной платы бюджетным работникам. А за весь этот год у вас были подобные факты?

— Нет. Зарплата бюджетных работников федерального учреждения и зарплата нанятых по срочным контрактам — все в 2018 году выплачивалось в срок. И зарплата, и налоги, и отчисления в фонды. Вы только представьте, с апреля прошлого года дважды в месяц о своевременной выплате зарплаты в СКБ САМИ докладывалось Генеральному прокурору России. Ситуация была под контролем. Об этом знали и кураторы из ФАНО, а затем, когда произошло преобразование агентства в Минобрнауки России, то и чиновники министерства понимали, что за ситуацией в СКБ САМИ ведется пристальный контроль соответствующих органов. Это очень помогало и мне, находящемуся "на передовой" спасения "нашего крейсера" (СКБ САМИ). Помогли в прошлом году и дополнительно, накануне президентских выборов, выделенные научным организациям страны средства субсидий на выполнение госзадания — на увеличение заработной платы научных сотрудников. Но чем дальше от президентских выборов, тем меньше внутреннего и внешнего внимания федеральной власти к нарастающим рискам и угрозам, которые нависают над СКБ САМИ вследствие недофинансирования.

Потому и обратился к Валерию Игоревичу. Ожидаю результатов рассмотрения моего обращения в приемную президента России. С февраля вместе с правительством Сахалинской области, обратившимся в адрес федерального министра, жду от "родного учредителя" срочного решения вопроса. Минобрнауки России должен был нам на госзадание этого года выделить 64,6 млн рублей. Поквартально распределены только 20,3 млн рублей. В допсоглашении нам должны довести 44,3 млн рублей. Лишнего нам не надо. Но вот любая иная сумма, хоть на рубль меньше, бессмысленна. Здесь полумер быть не может. Речь о заработной плате бюджетных работников и о покрытии налоговых обязательств учреждения с этой зарплаты, о налогах на имущество и землю, используемых в выполнении госзадания. Общее количество листов тех 54 писем, что за год направлены в адрес учредителя, составляет более 1000 единиц. Интересно, а что если все эти письма сделать сборником, опубликовать, Пулитцеровскую премию можно получить? Так и в оппозицию запишут.

— Иронизируете?

— А как тут без иронии. Денег нет, но мы держимся. 6 июня купил тортик, отметили с коллективом ровно год с первого (кстати, как и все остальные — оставшегося без ответа) письма к учредителю. Как без этого вспоминать честные глаза федерального госслужащего, обещающего на далеко не первом совещании, на встрече в министерском кабинете решение нашего вопроса. Выдержать то, что приходится переживать СКБ САМИ, без чувства юмора и надежды на справедливость, на будущее, нереально. Я часто и себе, и коллегам повторяю из Владимира Семеновича (Высоцкого), нет не стихи, а фразу-рассуждение: "Все будет хорошо. Или все будет плохо. Но это зависит от нас". Держаться будем до последнего. Даже уже "огонь на себя принять готов". Страха нет. Есть нацеленность на задачи, на результаты работы по трем темам фундаментальных исследований, что нам согласовала Российская академия наук. Есть в личном архиве памяти такой афоризм Козьмы Пруткова: "Спокойствие многих было бы надежнее, если бы дозволено было относить все неприятности на казенный счет." Потому ищем решение и сами. У нас же и название такое — СКБ САМИ. Аббревиатура нашего названия имеет такую историю, что, кажется, самой судьбой конструкторскому бюро задана кармическая задача: все сами, все сами.

— Что за история такая?

— В президиуме Академии наук СССР рассматривали в далеком 1978 году вопрос о создании на Сахалине специализирующегося на самых передовых фундаментальных и прикладных задачах освоения Мирового океана конструкторского бюро. Обсудили содержание задач, ресурсов, проектов. Перешли к форме. Несколько вариантов названия. Спорят. И один из академиков говорит Белавину, первому директору бюро: "Вы же там сами все делать будете? Пусть САМИ и будет аббревиатурой, СКБ САМИ, а расшифровку придумаете. Сами". И появилось Средств Автоматизации Морских Исследований, как расшифровка слова "сАми". Конечно, в русском языке правильно говорить "самИ", ключевое слово — "исследований". Так что сами изобретаем, создаем и отправляем в морские глубины российские глубоководные станции, технические средства, сами же изыскиваем ресурсы, решения по спасению себя от столкновения в рифами продолжающегося кризиса.

— Получается, что сейчас в СКБ САМИ накапливается долг по обязательствам учреждения в рамках неосуществленного бюджетного субсидирования, так?

— Да, на сегодняшний день, с января, у нас накопились долги за тепло, за электроэнергию, за телефонную связь, за интернет, и они продолжают накапливаться. В мае все поставщики перечисленных услуг, кроме "Энергосбыта", ограничили, прекратили снабжение СКБ САМИ. Уже полгода как не выплачены налоги с зарплаты бюджетных работников. Вопрос на контроле налоговой и областного правительства. Не платим не потому, что Молчанов не хочет платить, а потому что мне как нанятому федеральным министерством руководителю подведомственного учреждения мой учредитель и, кстати, мой наниматель и работодатель не дает финансовые бюджетные ресурсы для выполнения поставленного Российской академией наук госзадания. Почему так случилось у них? Наверное, должны анализировать в министерстве. Возможно, именно на это у них уже год ушел. Ждем решения. Ждем наши 44,3 млн рублей. Власти "не будут экономить на науке", — мы в СКБ САМИ помним эти слова президента России.

— Сложная задача с неизвестным количеством неизвестных. Видимо, решение возможно лишь силами ученых, обладающих уникальной компетенцией. Специальное конструкторское бюро САМИ действительно является уникальным учреждением?

— Если все научно-исследовательские институты на 90%, а то и больше, заняты научными исследованиями фундаментальными, то СКБ САМИ — одно из наиболее живучих конструкторских бюро Российской академии наук. Их остались единицы. А такое как мы, специальное КБ, с полным циклом инновационного процесса — от фундаментальных открытий и изобретений до опытных и серийных образцов и серийного производства, — такое единственное. С когда-то существовавшей в СССР системой академических КБ, связывавших фундаментальную науку с промышленностью Советского Союза, случилась страшная беда. Подавляющее большинство разделило судьбу промышленных предприятий тяжелого и легкого машиностроения, они загнулись в 90-е годы или не смогли найти себя в 2000-е, перейти в реальность нового технологического уклада. Сейчас действительно стоит вопрос об СКБ САМИ как об уникальном и единственном учреждении в стране. Мы сегодня создаем на выходе из научной деятельности, которая живет на бюджетном финансировании, "железо". Поэтому с общей финансовой линейкой министерство к нам подойти не может. Не должно и не может. С нами надо так же, уникально, с отдельным специальным алгоритмом работать.

Мы все знаем, что однажды Советский Союз опустился в Марианскую впадину, что туда была опущена советская глубоководная станция. А то, что эта техника сделана здесь, в СКБ САМИ, в Южно-Сахалинске, кто знает? Мало кто. Вот, детишкам рассказываем, которые приходят на экскурсии. Я думаю, они рассказывают что-то своим родителям. Но мы пока не можем дождаться к себе в гости "на экскурсию", а по-существу, для презентации программы пятилетнего развития СКБ САМИ, наших чиновников из федерального министерства.

— А региональная власть у вас была? Вы же врио губернатора пригласили, ждете?

— К нам приезжали представители областного министерства цифрового развития и связи, обсуждали общие задачи по цифре. Наш главный проект для родного островного региона — комплексная система региональной безопасности. У нас в единственной в стране островной области есть много природных, а в последнее время и техногенных факторов риска, наблюдение, мониторинг которых и оперативное реагирование на которые мы можем обеспечить имеющимися техническими, технологическими решениями и приборной базой. Работать для родного региона — одно из приоритетных направлений СКБ САМИ. Потому, кстати, и дни открытых дверей для образовательных учреждений проводим. Часто бываю в том числе вместе с ведущими учеными СКБ САМИ в доме правительства Сахалинской области. И, конечно же, ждем к себе в гости врио губернатора. Ведь стратегия развития нашей области выбрана им инновационная. А значит, нам по пути. Надо же и решить судьбу научно-экспертного совета, что при правительстве Сахалинской области, а ранее при областной администрации, действует с 1996 года.

— Остается непонятным, почему все-таки Министерство науки и высшего образования РФ урезало бюджет?

— Здесь, видимо, глагол "урезало" не подходит. Прошлый год для Минобрнауки России завершался в сложных условиях — в их ведомство с июля 2018 года перешли и все российские вузы. Ситуация с масштабным многомиллиардным недофинансированием высшей школы сказалась, видимо, и на том, что организации РАН, особенно те, кто ранее не давал повода чиновникам беспокоиться за подведов, недополучили значительные средства на выполнение госзадания. Вдвое на этот год было уменьшено бюджетное финансирование и у наших коллег по академии — в Геофизической службе РАН. Осуществлялось учредителем, без доведения учреждениям нормативного обоснования, так называемое "укрупнение" научных тем. Федеральный орган исполнительной власти стал заложником "искусственного интеллекта", алгоритма, заложенного накануне преобразования ФАНО в Минобрнауки, в информационную систему планирования научно-исследовательской деятельности учреждений РАН. Формальный, единый для всех, вне зависимости от специализации и направлений науки, алгоритм стал для СКБ САМИ, с трудом к концу 2018 года выходившего из искусственного технического дефолта, серьезным административным барьером. Уж, поверьте, девять лет на госслужбе позволяют мне понимать, работает ли команда кураторов на результат, или просто отрабатывает функционал, защищаясь границами своих полномочий или иными удобными схемами. Иногда складывается ощущение, что все осуществляется по плану Аллена Даллеса. Впрочем, я далек от мыслей о системном сговоре или даже персональном вредительстве. Но творческий склад ума иногда, собирая известные факты воедино, дарит вроде бы даже убедительные модели, по которым отечественная наука разваливается системно прямо из офисов федерального министерства.

— Если не допускать такого, скорее, остросюжетного литературного сценария, то в чем причина? И, кстати, ведь геофизикам средства увеличили, довели. А почему вам нет?

— В нашем родном федеральном министерстве, как и ранее в ФАНО, есть сложившийся стереотип, который мешает им воспринимать СКБ САМИ как организацию, которая в основе своих прикладных и прорывных в последнее время разработок имеет серьезные фундаментальные и очень значимые исследования, открытия, изобретения. Фундаментальные исследования как раз финансируются по госзаданию, а опытно-конструкторские разработки у нас идут в рамках внебюджетного финансирования.

Что-то в министерстве мешает посчитать все по несложной формуле и получить верный результат. Ведь от этого зависят заработные платы бюджетных работников, в том числе научных сотрудников, зависит достаток и качество жизни их семей.

Геофизическая служба академии не стала подписывать соглашение с министерством в январе, задержка зарплаты работникам на два месяца, административное расследование, прокуратура, Роструд, вопрос подняли до уровня федерального правительства. В марте средства увеличили до необходимого. Был такой вариант развития событий и для СКБ САМИ. Но я не мог в начале года оставить сотрудников СКБ САМИ без зарплаты. Да и были договоренности с министерством о рассмотрении на его бюджетной комиссии нашего вопроса. Затянулось.

— Константин Яковлевич, а если вернуться к вашему кармическому САМИ, что предпринимаете сами? Во внебюджетных проектах есть перспективы для загрузки мощностей науки?

— Да. Над этим работаем постоянно. Это могут быть крупные заказчики российских госкорпораций или небольшие частники. Например, на шельфе сейчас нужно оборудование, есть необходимость уникального по технологии ремонта оборудования, техники, мы обеспечиваем. Мы стали постоянными подрядчиками "Шлюмберже" внутри региона. Это относительно наших возможностей небольшие заказы сегодня, в среднем до 100 тысяч рублей в месяц. Но, как говорится, "курочка по зернышку". Есть такие ремонтные и производственные операции, которые выполняются здесь для шельфа, их никто другой выполнить не может, поэтому есть возможность работать и с большими проектами, и с небольшими. Да, мы можем зарабатывать сами. Но нужно понимать, что большой проект имеет не двухдневный срок принятия решения и даже не двухмесячный. Его можно разрабатывать год или два — до того момента, пока не будет принято решение финансирования от заказчика. Это не так просто, ведь для инвестора или заказчика это "длинные деньги", которые он заплатит не за готовый продукт или устройство, а сначала будут профинансированы НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы ), проведены испытания, выведены опытные образцы на серию. Потому и времени на принятие решения надо немало.

— А как жить между проектами?

— В этом и сложность задачи. Нужен минимальный и достаточный уровень бюджетного финансирования. Не на хотелки, не на инициативные прикладные разработки, а на фундаментальные исследования, ведь только на них дают субсидию по госзаданию. Эти темы еще защитить и согласовать в академии наук надо. Что мы и сделали в прошлом году.

Все, что должны профинансировать из бюджета, имеет нормативное обеспечение по процедуре. Для нас эта процедура такова: РАН утвердил нам три фундаментальные темы, Министерство науки и высшего образования говорит, что на одной теме не может быть меньше пяти ставок научных сотрудников. Значит второй важный показатель (на условиях минимальности и достаточности) — пять ставок на одной теме. Значит у нас должно быть 15 штатных единиц. У нас на начало этого года было 15,75 ставки. С запасом по 0,25 ставки на тему — для того, чтобы молодых сотрудников включать в научную работу. Работаем с молодыми кадрами. Мы в аспирантуру четверых отправили учиться за этот год. И федеральное министерство знает об этом. Не просто знает, это было согласованное действие. В результате того, что они мне этот вопрос согласовали, я и согласился на годовой контракт, который закончится 9 июля.

— Что за три темы?

— Российская академия наук согласовала нам три научные темы. Так как мы конструкторское бюро, то основная (первая) тема связана с разработкой приборной базы, конструкторских решений для морских исследований.

Вторая тема, которая здесь уже традиционно не могла не появиться и уже многие годы реализуется, связана с изучением моря, всех его свойств, характеристик, опасных явлений, перспектив. Мы создаем то, что должно быть опущено в море и там находиться, работать, исследовать, получать информацию, передавать ее и т. д. Удачное сравнение направления сферы познания и освоения Мирового океана с другим направлением, куда человечество устремлено. Да, это космос. Так вот, космос на сегодняшний день изучен в десятки раз лучше, чем океан. Почему так происходит? Дело в том, что любая приборная база, которая должна работать в космосе, работает в идеальных условиях. Единственное, что нужно преодолеть, это порог сверхнагрузок для выхода на космическую орбиту. А в море, в каждом его отдельном кубометре воды, могут быть совершенно иные характеристики: температурные, химические, кислотные, щелочные, радиационные, скорость и свойства течений и все остальное. На всех горизонтах, на всех глубинах. Поэтому для того, чтобы прибор работал в море, мы должны точно знать, где его хотят поставить и что в результате хотят получить. И это все делает конструкторское бюро, которое здесь находится, в Южно-Сахалинске.

Приведу такой пример. В чем уникальность пролива Фриза? Это было на Урупе, в экспедиции РГО по имянаречению, когда мы смотрели на юг в сторону Итурупа. Закат, солнце уходит и ровная гладь. И вдруг посреди воды огромный фонтан, который видно вдалеке. Это вышли на поверхность две внутренние волны, океанская и охотоморская. Когда два течения сталкиваются, плотность сопряжения такая, что на поверхность выходит вода. И это здесь проявляется время от времени. А если бы там находилось какое-нибудь судно, то это было бы катастрофическое явление. Вот даже это изучать необходимо, чтобы судоходство обеспечивать и безопасность мореплавания. В море постоянно происходят процессы. Должны быть технические решения, в том числе по мониторингу, чтобы понять, что здесь безопасно, что здесь дорога не обрушится, что здесь берег без штормового нагона и можно ставить рыболовецкий стан. Это же очень важно, иначе будут решения, как с южно-курильским причалом, который поставили, а к нему не может подойти теплоход "Фархутдинов". Почему? Потому что, когда проектировали, с учеными не посоветовались по поводу течений, намывов, а у нас эти ученые есть. Их нигде в другом регионе на найдешь, потому что здесь, на Сахалине, живут и работают ученые, изучающие местные условия.

Третья тема, которую в прошлом году РАН попросила нас создать, это направление по фундаментальным исследованиям геодинамических и экзогенных процессов в переходных зонах "материк-океан". Переходная зона — это участок суши материка вдоль моря, и прилегающие прибрежные горизонты морского дна. И, кстати, вся островная поверхность Сахалина и Курил — это переходная зона. Мы уникальная лаборатория в этом плане, созданная природой. И также это шельф. Морские границы Российской Федерации составляют 39 тысяч километров. Это все потенциальные территории, где должно стоять оборудование СКБ САМИ, потому что везде есть некий потребитель, который уже пользуется, либо должен пользоваться. Кстати, тема перспективна и в связи с необходимостью в изучении климатических изменений на планете. Потепление, похолодание... На все вопросы есть ответы. Их надо получить. И наука, и наши ученые к этому готовы, они уже работают над этими задачами. А если вспомнить, что на крайнем севере есть такие берега, которые при повышении уровня Мирового океана буквально на два сантиметра могут стать (сотни квадратных километров) не береговой частью, а той самой переходной зоной, где уже ничего нельзя будет поставить. А ведь у нас шельфовые проекты на севере. Поэтому этой задачей в комплексе мы и решили заниматься в прошлом году.

— Кто над выполнением госзадания по этим трем темам у вас работает?

— Три команды научных сотрудников и инженеров-исследователей. Руководят ими наши ведущие ученые. За приборную базу отвечает Анатолий Емельянович Малашенко. Он наш главный конструктор, старейший сотрудник бюро. Все 40 лет он работает в организации и даже 14 из них руководил СКБ САМИ. Второй темой занимается Андрей Иванович Зайцев, в прошлом году защитил докторскую диссертацию. Он единственный от России эксперт, приглашенный международным экспертным сообществом к совместной международной экспертизе причин и последствий цунами в Индонезии, которое случилось в сентябре прошлого года. Это был серьезный опыт работы в содружестве с лучшими учеными мира. А в декабре, когда там же проснулся вулкан, а потом сошла часть острова из-за вулканического взрыва и спровоцировала крупный оползневой сход не только на берегу острова, но и земля ушла под воду, это сформировало цунами, внутренние волны которого дошли до соседнего острова и нанесли там большой урон. Именно в сентябре прошлого года мы создали в СКБ САМИ лабораторию, которая по своим целям и задачам изучает взаимосвязь различных опасных природных явлений как береговой части, так и подводной. Мы не знали, что будет в Индонезии, так совпало. Но именно у нас сейчас есть научно-исследовательский центр изучения геодинамических процессов переходных зон "материк-океан" с командой ведущих российских специалистов-лавинщиков и селевиков во главе с научным руководителем Николаем Александровичем Казаковым.

— Если вы все-таки закроетесь, что будет с бизнесом, который присутствует на Сахалине и который ведет с вами партнерские отношения?

— А мы не допустим, чтобы так произошло. В коллективе позиция следующая: люди, которые работают в море, знают, что люди с берега на море смотрят, наслаждаясь тем, что оно такое красивое и ровное. А тот, кто вышел в море на лодке хотя бы раз, понимает, что оно иное и не любит ошибок и просчета. Морская стихия не такая, какой кажется с берега. Поэтому внутри все готовы к любому шторму. Мы сравниваем ситуацию с известной фразой "Пройти между Сциллой и Харибдой". Пройдем.

Президент России недавно сказал, что у нас "не должно быть такого понятия, как обманутые дольщики". Я думаю, ему нужно поставить такую же задачу, чтобы у нас в стране не было обманутых научных организаций. Это похоже на бедствие в море, обнаружить и спасти много шлюпок или одну. Но мы максимально со своей шлюпки сигнализируем, чем только можем. В минувшую пятницу узнал, что руководство Дальневосточного отделения РАН готовит очередное письмо федеральному министру. Так что продержимся.

— Вы говорили про Марианскую впадину, что оборудование для погружения создавалось в Южно-Сахалинске, и это поражает. Насколько мне известно, СКБ САМИ приложили руку и к исследованиям после аварии на Чернобыльской АЭС.

— Да, есть такая история, и она очень важная для организации. В апреле 1986 года произошла чернобыльская катастрофа. Киевское водохранилище дальше, чем Припять, от Чернобыля, но оно снабжает столицу союзной республики, город-герой Киев, водой. Лето тогда было очень жарким на Украине. Я это знаю, потому что в то время служил в Николаеве. Я и призывался на службу из Хабаровска в день, когда произошла авария, и я помню это буквально по дням. И помню, какое лето было жаркое в 1986 году. Нам привозили в учебку на кухню помидоры размером с два листа А4, у них было по восемь отростков, а мы, дальневосточники, удивлялись украинским овощам. Нам никто про Чернобыль-то правды тогда не рассказывал. Бегали под жарким солнцем в противогазах, в химических палатках проводили тренировки по химзащите. Но были те, кто не просто знал, а они должны были обеспечить, чтобы все остальные были максимально защищены.

В водах киевского водохранилища и в Припяти нужно было получать в режиме реального времени уровень радиации, влияние и распространение. Необходимо было создать и установить автоматические станции, которые бы самостоятельно снимали информацию и передавали ее оттуда без участия человека. Такие изделия были созданы на Сахалине в самые кратчайшие сроки, потому что какие-то наработки уже были. Оборудование было сделано уникальное. В прошлом году на 40-летие нам поступило поздравление от теруправления, в нем три абзаца о заслугах, и один из них — о большом вкладе как раз в этом вопросе.

— Чем специальное конструкторское бюро сейчас будет заниматься несмотря на проблемы с финансированием?

— Сейчас мы начинаем новые проекты, которые должны будут приносить нам объемы работ, объемы дохода. Гасить обязательства федерального бюджета за счет прибыли от хоздоговоров невозможно, так как прибыли в таких проектах или нет, или она просто мизерна, потому что, как вы понимаете, мы занимаемся научными разработками и исследованиями, а не коммерцией на массовом потребителе. К тому же для того, чтобы создать что-то наукоемкое, нужно в том числе закупить что-то наукоемкое. Это сказывается на цене хоздоговора. Крупный объем не означает наличие прибыли.

Сейчас на модернизации находится и наша инициативная разработка, над которой мы плотно работаем, заинтересовавшая нефтяников — наш безэкипажный корабль. На днях, в целях его модернизации мы закупили два винта, иных по конструкции, потому что всегда думаем, как улучшить. Это главная установка для любого ученого-практика. Но судьба этого проекта и других зависит от того, как этот год мы проживем.

В начале 2019 года мы создали совет молодых ученых и специалистов, благодаря чему СКБ САМИ теперь может наших молодых разработчиков рекомендовать на грант президента России. Кстати, готовим обращение к нему на прямую линию, которая состоится 20 июля.

А еще мы себя видим в реализации региональной стратегии инновационного развития активными участниками, партнерами, разработчиками самих элементов этой стратегии и отдельных проектов. Тут и ГИС-картирование, и вопросы безопасности региона, и нацпроект "Наука", который должен быть на островах тоже использован, чтобы развивать наш научно-технический потенциал.

Такие наши планы. Все будет хорошо. Ведь это зависит от нас.

Новости по теме:
Подписаться на новости