"Игра света" в словах Теоны и Аграновича

Уже завтра в Южно-Сахалинске стартует кинофестиваль "Игра света", сделанный подростками для их сверстников и взрослых. Зрителей он несколько запутал: они привыкли, что в конце августа у нас "Край света", а здесь вроде тоже свет, но какого-то будущего... Поэтому нет лучше момента, чтобы сегодня, накануне красной дорожки, которая начнется 16 августа в 15.30 у кинотеатра "Октябрь" в преддверии открытия, еще раз объяснить, что это все-таки такое — "Игра света", как она связана с любимым "Краем света" и для чего она нужна.

Лучше всех, по мнению ИА Sakh.com, генерального информационного партнера обоих фестивалей, рассказать об этом смогут два человека. Вот они ниже на фото Кирилла Ясько.

Они сами представятся и синхронно ответят на одни и те же самые важные вопросы. Во время интервью эмоциональная Теона несколько раз всплакнула, а менее эмоциональный Агранович в паре моментов задумался, но все-таки им удалось сказать то, что вам нужно знать сейчас, а остальное вы увидите и почувствуете сами.

Кто я?

Теона: Я Теона Кикнадзе, мне 12 лет, я участница кинофестиваля "Игра света".

Агранович: Я Алексей Агранович, мне 48 лет, на этом фестивале я генеральный продюсер и куратор продюсерской мастерской.

Как ты попал (а) в "Игру света"?

Теона: В прошлом году был фестиваль "Край света", и там проходили детские мастерские, а именно кинолаборатория, продюсерская мастерская и дизайнерская мастерская. Так как я увлекалась рисованием, я очень хотела попасть к дизайнерам. И как раз для меня нашлось место, хоть я и не подходила по возрасту, все равно меня взяли. После того, как "Край света" прошел, объявили, что у нас будет свой кинофестиваль "Игра света", именно детский. В течение этого года мы встречались с нашими кураторами, общались в WhatsApp, у нас есть группа, выполняли задания. У нас проходили общие встречи, и на них мы все обсуждали.

Агранович: Благодаря фестивалю "Край света". Я куратор продюсерской мастерской, которая зародилась в недрах "Края света", в которой учатся подростки. Вернее, не учатся, а участвуют, и мы вместе с ними его придумали. Это случилось летом 2018 года. До этого продюсерская мастерская не существовала, она только начала существование.

Идею фестиваля мы обсуждали с участниками всех мастерских, и все мастерские принимают в этом участие. Скажем, кинолаборатория уже существовала к этому моменту, боюсь соврать, наверное, третий год это был, третий цикл, а две новых мастерских, продюсерская и дизайнерская, появились в прошлом году. И вообще опыт работы со взрослыми мастерскими на "Краю света" привел нас к тому, что надо делать проекты, чтобы люди понимали, во что они идут и в какую игру играют. Были какие-то промежуточные финиши или результаты, и, исходя из этих результатов, можно было двигаться дальше. В этом смысле фестиваль "Игра света" — идеальный проект, который при должном к нему отношении может существовать довольно долго. И он уникальный.

Почему "Игра света" так называется?

Теона: Мы решили, что не будем далеко отходить о "Края света" и придумаем что-то наподобие. И решили сделать "Игру света". Это было на общем собрании, решали все вместе. Это коллективное авторство.

Агранович: Потому что мы, в первую очередь, хотели дать ощущение понимания нашим молодым ребятам, что кино — это не что-то заоблачное, не что-то требующее какого-то серьезной внутренней подготовки, профессиональной и так далее, что кино — это игра. В принципе любой процесс жизненный — это игра, кино — это тоже игра, в которую человек может играть в любом возрасте. Это первое.

Второе: "Игра света" — это есть физическая сущность самого кино. И третье — это название подчеркивает связь фестиваля "Игра света" с фестивалем "Край света".

— А кто придумал это название?

— Я.

Вы называете "Игру света" фестивалем будущего. Что это значит?

Теона: Это фестиваль будущего, потому что он современный и не простой кинофестиваль, а именно детский. Придя на него, можно увидеть, на что способны юные режиссеры, которые, может быть, даже больше чем взрослые разбираются в современных технологиях, в разных трендах, во всем таком современном.

Агранович: Это означает, что благодаря тому, что основой конкурсной программы фестиваля являются фильмы, сделанные людьми не старше 17 лет, мы можем услышать, что происходит в голове, в душах поколения, которое еще ходит в школу, но уже совсем скоро во многом будет определять жизнь. То, что сегодня заложено в ребенке, то, что в нем существует, то, что в нем растет и развивается, оно никуда не денется. Мы все знаем, что мы все родом из детства, мы все оттуда. И в первую очередь эти люди — они и есть будущее. И их мысли, чувства — это ростки будущего.

Во-вторых, важно, что он открытый. Мы сознательно назвали его международным, открытым. "Край света" более традиционный с этой точки зрения, а открытый — важное слово, потому что в нем может участвовать кто хочет, пожалуйста, подавайте заявку из любой точки земного шара. В России аналогов такому фестивалю точно нет, есть фестивали вокруг детского контента, но они значительно меньше, они более локальные, как правило, они происходят на базе каких-то школ.

Мне кажется, что в этом фестивале, в словах "открытый" и "будущее" есть правильная программа для острова и для города, потому что это действительно уникальный фестиваль. И если нам удастся за несколько лет сделать так, чтобы подростки во всем мире знали, что есть такая точка земного шара, где раз в год на неделю собираются лучшие, самые талантливые, самые интересные, самые необычные молодые художники со всего мира, это будет здорово.

Я всегда говорил, что надо эту кашу заварить, чтобы посмотреть, что из этого получится, мы сегодня прогнозировать не можем, но в этом общении, в этом очень важном для сахалинских подростков контакте с людьми из самых разных точек — еще одна капля, которая должна точить камень внутренней отчужденности людей, живущих на этом острове, ощущение отдельности, как будто мы за скобками всей полноты жизни, которая существует в мире. На самом деле это не так.

В фестивале "Край света" нашей главной задачей было попытаться создать условия, чтобы люди с активной позицией, которые хотят что-то делать, не уезжали отсюда... Борьба с осознанием себя на окраине чего-то, на краю чего-то — она принципиально важна. И в подростковом возрасте, когда у тебя появляются друзья из Калининграда, из Казани, из Самары, когда вы выходите в Интернет, снимаете кино, общаетесь — и можете делать это практически в онлайн-режиме — возникает ощущение какой-то целостности, того, что ты являешься частью мира. И жизнь здесь такая же, как и во всех остальных местах, со своими особенностями, но тем не менее жизнь.

Мне кажется, очень важно, чтобы человек чувствовал себя уютнее на острове.

Что самое сложное в работе со взрослыми (детьми) в процессе создания фестиваля?

Теона: Ну, возможно, самое сложное — чтобы они поняли твою идею, то, что ты представляешь в своей голове. Мне кажется, это достаточно трудно — чтобы взрослый это понял до конца. Объяснить, почему, зачем и как. Конечно, чаще взрослые понимают, но иногда приходится им объяснять.

Агранович: Для меня самое сложное — расстояние. То есть когда ты находишься так далеко, ты не можешь держать руку на пульсе все время. Дети — они очень хорошие, они у меня внимательные, подробные, но мне кажется, они до конца еще не осознают, что они делают, и как бы даже не очень верят, что это случится. Вот сейчас они в штабе копошатся, они увидели аккредитации, майки, что-то еще, и они понимают, что это правда, что завтра приедут гости, будет открытие, и после этого открытия, я думаю, у них появится осознание реальности, всего этого процесса, и им будет проще. Пока они робковаты в каких-то вещах, пока они несмелы. С другой стороны, если ты никогда в жизни не делал фестиваль, то с какой стати ты должен быть смелым и наглым?

Они очень воспитанные, эти дети, такие прям "хорошие дети", я не утрирую. И у них есть, не у всех, но у многих, такой, знаешь, штамп, особенный язык, на котором они говорят со взрослыми. Они пытаются говорить взрослым языком, какими-то оборотами, словами пытаются, как им кажется, сказать так, чтобы взрослые поняли. Или сами стать взрослее, чем они есть. И полной свободы, уверенности в том, что такой, как ты есть, что ты можешь не стараться, а быть таким, какой ты есть и делать то, что тебе интересно, — этого еще нет. Вот с этим тоже есть некоторые проблемы.

Но Миша Алексеевский, например, с которым мы вместе ведем эту мастерскую, с ними каждую субботу, иногда в воскресенье, и они час-полтора разговаривают, что-то обсуждают, делают, придумывают. Они практически самостоятельно вырулили программу с косплеем, с кей-попом и аниме. Это то, что их очень волновало и интересовало. Они потихоньку начинают разговаривать с нами так, как друг с другом. Наверное, отчасти в этом есть и наша вина, хотя мы как раз не очень умеем разговаривать на казенном языке, мы стараемся говорить на своем.

Мне еще показалось, что на Сахалине, как нигде у детей, очень запрограммированное родителями будущее, такое простроенное — куда пойдет, где будет учиться, что будет делать. Есть какое-то четкое русло.

Например, я видел полтора года назад девочка из нашей мастерской "Кинолаборатория" (кстати, в этом году две девочки поехали поступать во ВГИК из этой лаборатории, обе не поступили, одна сейчас хочет в индустрию к Бондарчуку, а Полина Ковширина поступала на продюсерский, но я об этом даже не знал. Я когда узнал, говорю: "Что ты мне не сказала?" Она такая: "Сама". Молодец). Но я помню, когда одна из девочек пришла к куратору их мастерской Лене Ваниной и ее мама спросила так довольно жестко: "Что, у нее талант что ли есть какой-то?" Девочка стояла рядом при этом. Ей Лена сказала: "Ну да". "Но она собралась в Москву поступать, отец вообще против, у нее там ин.яз или юридический"... И они долго, минут 15, с Леной разговаривали, эта девочка стояла, краснея, бледнея и обливаясь потом, и все это слушала. И в конце этого разговора мама повернулась к девочке, посмотрела на нее и сказала: "Ну ладно, конечно, ну, смотри". И та подпрыгнула до потолка.

То есть само по себе понимание того, что, оказывается, стать режиссером, живя на Сахалине, не так трудно, это не другая планета, это не отправиться учиться футболу в Аргентину — приходит тяжело. Но это будущее вполне возможно, оно не является недостижимым, и даже легко достижимым является отчасти.

И это тоже такая важная штука, и фестиваль, я надеюсь, по крайней мере, поход на этот фестиваль может стать поводом для какого-то интересного вечернего разговора дома с родителями. А это то, что им очень нужно. Разговор на равных.

Что самое простое в том же самом?

Теона: Даже не знаю. Со взрослыми примерно так же, как и с ровесниками. Можно с ними пообщаться, можно даже и немного поругаться, хотя такого у нас не было. Но в принципе, это может у кого-то и случиться. Чего-то более легкого не ощущается.

Агранович: Я даже не знаю, как это сформулировать. Я даже не могу тебе сказать, что просто в моей работе, которой я в Москве занимаюсь. С ними все, как со всеми. Не тяжело, просто это когда ты ап! И оно само как-то получилось.

Они очень подключены эмоционально... Я просто не понимаю, как отвечать на вопрос "просто ли это"? Они хотят, они верят. Они вообще люди замечательные. Они все добрые, я не вижу конфликтов внутри, группировок. Есть немного разделение по возрасту, потому что продюсеры у нас молодые получились — 12, 13 лет. Ребята, мальчишки и девчонки, которые снимают фильмы в кинолаборатории, они уже третий год, кто-то уже школу закончил, они выходят из мастерской и мы будем набирать новых людей. Конечно, у них есть немножко эта поколенческая пропасть, пока в этом возрасте это заметно. Но они в общем сплоченные, с фантазией, что-то вдруг начинают предлагать интересное. Немножко нерешительные, как будто в том анекдоте: "А что, так можно было?".

Зачем вообще нужен этот фестиваль? Почему зрители должны на него прийти?

Теона: Мне он помог раскрыться и увидеть себя в рамках этого проекта. И все мои друзья получают от него удовольствие, потому что им интересно, можно расширить кругозор и узнать что-то новое. Фестиваль нравится нам своей концепцией.

Зрители? Потому что это первый опыт такого формата на Сахалине, и все, что будет происходить на этом фестивале, поможет зрителям увидеть что-то новое. Хотелось бы, конечно, увидеть на фестивале детей, потому что он создан детьми и для детей. И, конечно же, хотелось бы видеть взрослых. Мы сможем научить их снова смотреть на мир детскими глазами.

Агранович: Нужен он, потому что надо познакомиться с большим количеством новых юных миров. Потому что неожиданным образом можно увидеть своего ребенка несколько под другим ракурсом, и этот фестиваль может стать поводом для разговоров и каких-то знаний, которые ты можешь приобрести о своих собственных детях, что, кстати, очень важно. Им он нужен для того, чтобы найти новых друзей, чтобы здесь вообще появилась культурная среда. Во взрослых кругах такой ярко выраженной культурно-творческой плодородной среды я здесь не встретил. Есть отдельные люди, но среды нет. Мне кажется, у этих ребят есть все шансы эту среду сформировать, и она будет развиваться. Это коммуникация, это очень важно.

Плюс это интересное кино. Помимо кино подросткового, все-таки любительского, у нас есть несколько программ, в которых профессиональное настоящее большое кино. И эти программы, их концепции придуманы действительно подростками. Мы их попросили обозначить какое-то количество тем, которые им интересны. Их очень, например, интересует, как устроена жизнь у ближайших соседей, что это за миры такие. Поэтому у нас есть программа "Стать ближе", где собраны фильмы о жизни корейских и японских подростков. Потому что так или иначе они с этим сталкиваются, им это интересно. Это одна история. Вторая — их диалог поколений, в котором Sakh.com поучаствовал, спасибо вам большое за это. Они выбрали три фильма, которые хотят показать старшим про себя, это все не российские фильмы, это какая-то волнующая их история. Взрослые, в свою очередь, про себя выбрали. Вот такое голосование, отличное, мне кажется.

Какое кино предпочитают современные подростки?

Теона: Все, конечно же, предпочитают разные жанры. Кто-то любит ужастики, кто-то мелодрамы… И поэтому жанры конкурсной и внеконкурсной программ очень разные. Мне больше всего нравятся комедии и детективы.

Агранович: Есть субкультура, которая действительно их. Это как раз аниме, это Kpop и так далее. Аниме — это прекрасная в принципе вещь, и она тоже не такая молодая, и косплей… Можно как угодно к этому относиться, но это их тренд, им интересно, они с этим как-то живут.

Дальше какая ситуация. Когда они пришли к нам в мастерские, они в основном смотрели фильмы, которые видели все. То, что показывают в кинотеатрах, нормальное развлекательное коммерческое кино. Благодаря работе кураторов они стали смотреть много разного совершенно серьезного настоящего кино — и с большим интересом. Они этим живут, развиваются, образовываются таким образом. А какое кино им интересно? Ну вот, собственно, те три фильма, которые они выбрали для показа, отражают, что им интересно и что их волнует про самих себя. Тут главное — найти возможность сделать срез и увидеть, что там происходит на самом деле. Моделировать ничего нельзя, иначе это опять будет взрослая игра, в которой им надо соответствовать. Пусть лучше это будет потихонечку расти, но естественным образом.

Что должно произойти, чтобы ты понял (а), что фестиваль получился?

Теона: Для начала он должен пройти, чтобы мы знали, что можно делать в будущем, как улучшать фестиваль, что оставить как есть. Мы должны увидеть отзывы после фестиваля. И на каждом фильме должен быть хотя бы полный зал.

Агранович: Если у нас на втором фестивале будут более или менее полные залы — про первый я честно боюсь предполагать, я повторю, я пока не понимаю, что и как происходит — если будет много народу, то это первый признак, что это так. Если у ребят появится новая волна уверенности, интереса и такого даже профессионализма в придумывании следующего, это будет так. Если родители или близкие будут подходить и говорить спасибо, если они будут видеть, что их ребенок занимается чем-то интересным и полезным, и они увидят все это и поймут, что это действительно здорово, это тоже будет очень важный результат. Ну а самым лучшим результатом фестиваля "Игра света" будет то, когда мы увидим в сахалинской команде, делающей фестиваль "Край света", вот этих ребят, которые делали "Игру света". Это будет отличный результат.

Как "Край света" связан с "Игрой света"?

Теона: Можно сказать, что "Край света" — прародитель "Игры света". У них похожие названия. "Игра света" — это как ребенок "Края света".

Агранович: Я очень хочу, чтобы все люди, которые делают фестиваль "Край света", хотели и любили этот проект. Скажем, даже в нашей команде есть несколько человек, которые с самого начала в ней и до сих пор в ней, но со следующего года как минимум двое из них, скорее всего, не будут принимать участие. Они реализовали свой интерес. Он говорит: "Я уже все про это понял, полностью не могу разделить миссионерских каких-то идей, у меня есть своя жизнь, которой надо заниматься". И это нормально. Гораздо хуже, если бы они продолжали это делать с фигой в кармане. Точно так же на Сахалине, в команде, которая делает фестиваль "Край света", людей, которые это делают осознанно и с любовью, не так много.

Это нормально с одной стороны, с другой стороны это не очень нормально, потому что таких проектов не так много в принципе на Сахалине. Я бы хотел, чтобы здесь появилась команда, которой это всегда интересно. Вырастить ее можно из "Игры света".

Потихоньку, потихоньку это должно, по-моему, произойти, потому что здесь есть все условия для этого, все есть. Просто нужно поверить в то, что ты можешь.

Расскажи про твой любимый детский фильм

Теона: У нас появилось новое задание — посмотреть определенные фильмы — как современные, так и старые, советские. Например, "Джуно", "Доживем до понедельника", "Я шагаю по Москве". Недавно я посмотрела первые два. Фильмы очень хорошие, впечатляющие. А насчет детского фильма… Какой точно, сказать даже не смогу, наверное. В детстве у меня был любимый не фильм, а мультфильм, японский, называется "Мой сосед Тоторо". А, вот фильм тоже вспомнила — вся серия про Гарри Поттера.

Агранович: Я очень люблю фильмы, снятые Роланом Быковым. Я считаю, что это был один из лучших людей, который сделал фильмы про детей, для детей, он замечательно с ними работал, поэтому там и "Айболит-66", и "Чучело" — совершенно замечательные фильмы. Сейчас очень хороший фильм будет на открытии "Игры света" — "Необычайное лето с Тесс", голландский фильм. Этот фильм получил гран-при в этом году на нашем фестивале в Калининграде ("Край Света. Запад"), за него проголосовали оба жюри.

"Ежик в тумане" мне очень нравится... Мы старые уже, поэтому все, что нам когда-то нравилось, стало попсовым, общеупотребимым, но тем не менее. Есть вот замечательная "Старая-старая сказка", где Даль играл солдата, по Андерсену, прекрасный фильм. Я советские фильмы, понятно, люблю. И "Кортик", и "Бронзовую птицу" — приключенческое детское кино. Но оно мальчишеское. Замечательный фильм Спилберга есть, называется E.T. — "Инопланетянин", про то, как у мальчика поселился инопланетянин. Чудесный фильм, рекомендую тоже.

Вообще с появлением детей я стал страшно сентиментален… Что, кстати, не с каждым происходит. У меня каждый день детское кино любимое, я его смотрю, и хочется, чтобы они как можно дольше оставались в хорошем смысле слова детьми.