Криминалистическое чтиво (экспертная версия)

В российских сериалах их часто изображают то чудаковатыми социопатами, то гениями с аддикцией к работе, саркастическим шуточкам, а также способностью по волосу найти в Москве любую собаку. У них должен быть большой фотоаппарат, коллекция изъятых с места преступления пуль и какая-нибудь забавная привычка, на которой можно строить гэги раз в две серии.

Сериалы сериалами, но 1 марта российские криминалисты отмечают профессиональный праздник. По такому случаю корреспондент ИА Sakh.com встретился с Романом Харитоновым, который уже 17 лет работает в региональном экспертно-криминалистическом центре. От него я узнал, почему преступникам противопоказаны яблоки, как нелюбовь к контрольным подтолкнула вперед островную фоноскопию и почему криминалисты предпочитают не рассказывать о том, что они ищут и где.

— Что вы делаете?

— Наша служба занимается многими вещами. В первую очередь это, конечно, традиционные криминалистические исследования: дактилоскопия, трасология, баллистика, анализ подлинности документов, почерковедческие исследования, габитоскопическая (портретная) экспертиза, экспертиза холодного оружия. Это такой джентльменский набор. Но есть еще специальные виды — их перечень просто бесконечен. Все зависит от потребностей следствия, того, какое преступление расследуется. Исследование алкогольной продукции, горюче-смазочных материалов, лингвистические объекты, ДНК, компьютеры — все это в том или ином виде у нас представлено.

Даже специфика того или иного региона влияет: в Магадане, например, есть эксперт, который занимается исследованием золота. Качество, количество примесей. В Астрахани в числе экспертов УМВД есть ихтиолог. Понятно зачем — осетровые для них очень важный ресурс и преступления с ним нередки. Бахчеведа вот нет, к сожалению.

Работа наша по большому счету состоит из двух элементов — это осмотр места происшествия в составе следственно-оперативной группы и сопровождение других оперативных мероприятий, обысков, изъятий, например. Это то, что часто изображают в кино, российских сериалах.

Вторая часть — исследование объектов, изымаемых в процессе расследования уголовных дел. Тут все очень индивидуально — зависит от того, какие у следствия есть потребности. Что-то эксперт делает в территориальном органе, что-то отправляют нам сюда в областной центр. Дела, находящиеся в производстве МВД, Следственного комитета, ФСБ — все это попадает на исследование к нам. Почему? Да, часто у органов следствия есть свои экспертные службы, но они заточены под специфику той или иной службы. У СК, скажем, это вещи, связанные с убийствами, а вот наркотических, традиционных криминалистических экспертов у них нет. А вот ДНК, которое у нас в стадии зарождения по большому счету, у них, наоборот, довольно серьезно развито. Разнообразной работы, в общем, хватает.

— Работа на месте — это стандарт или творчество?

— Есть определенная методика, где указано, что и как ты должен искать. Но, на самом деле, все очень индивидуально — зависит от обстоятельств, вплоть до погоды, вида преступления, места его совершения. Может быть, что труп на побережье, до него ехать полдня и он там провел непонятно сколько. Тут, конечно, будет своя специфика осмотра.

Но бывают такие типичные штуки. Например, есть у нас такие люди как "ручечники" — это такое криминальное амплуа, когда заходит человек в подъезд и все подряд проверяет дверные ручки. Поскольку многие двери у нас захлопываются, бывает, что люди не закрывают их на замок. И вот где-то дверь открывается — он заходит и берет первое попавшееся. Типичное преступление с типичным набором следов.

А бывают абсолютно единичные случаи — например, наших спецов командировали на Курилы, где в порту стояло судно, которое пограничники обстреляли по подозрению в браконьерстве. Там была криминальная история — то ли капитан, то ли помощник оказался убит во время погони. И нам надо было исследовать эти пулевые отверстия, делать выводы, как, когда, каким оружием. К тому же были случаи, когда нас вызывали, чтобы установить "личность" корабля. Дело в том, что браконьерские суда часто после захода в очередной порт "переобуваются": меняют название, порт-приписки, перекрашиваются, что-то еще. И надо его по определенным признакам — царапинкам, вмятинам и так далее идентифицировать.

Работа больше творческая, в общем.

— На то, что в фильмах показывают, похоже?

— В принципе, да, если сделать скидку на тот гипертрофированный образ, который рисуют российские сериалы. Там все время эксперты бегают с камерами, и вообще они зачастую люди довольно странные. На самом деле на фотофиксацию уходит не более 20 процентов от времени осмотра места преступления — остальное это выявление следов, фиксация, протоколирование, изъятие следов. Да и люди мы по большому счету обычные.

Но признаюсь, когда приезжаешь на место, бывает такое, что тебе говорят: "Вы что, сериал "След" не смотрели, не знаете как надо работать?". Тогда бывает смешно.

— Что ищет криминалист?

— Он ищет следы. Это может быть что угодно — руки, запах, ДНК-объекты, любой комплекс следов. Нас окружают камеры — все это тоже изымается, в том числе с участием специалиста нашего профиля. В "Декстере" есть такая специальность как "специалист по крови". Максимально узкий и не нужный случай, но, тем не менее, кровь тоже имеет место быть. В моей практике были случаи, когда убивали жен или сожительниц, замывали квартиры, все следы максимально убирали, а потом шли в полицию с обращением: "Пропала любимая, ушла, жить без нее не могу". А начинают работать — и видно, что возили тряпкой, пытались скрыть.

У коллеги был случай — пришел дядька жаловаться, поехали к нему на осмотр, все посмотрели, ходил, ходил, вроде все хорошо, а что-то не то. Подошел к дивану, рядом видно, что какие-то манипуляции делали. Диван такой угловой, где часть подымается, там обычно белье лежит. И что-то его дернуло. Он открывает, а там внутри лежит пропавшая, калачиком свернутая. Опыт.

Да и нельзя отрицать саму роль крови, роль ДНК в идентификации убийцы. Первый случай установления личности подозреваемого по крови — это чуть ли не начало 20 века. У подозреваемого нашли между половицами каплю крови и по ней вычислили убийцу.

В нашей стране криминалистика стала активно развиваться в начале XX века, когда это набирало обороты во всем мире. А потом очень серьезный толчок этой науке дала Великая Отечественная война — было очень много тел, большой опыт судебной экспертизы, баллистики, медицины. Причины смерти, движение пули, все что угодно. Следующий этап у нас в 90-е стартовал, когда пришла цифровизация — базы, банки данных, все в электронном формате, что, естественно, серьезно упрощает и ускоряет работу.

А сейчас у нас еще одна революция происходит. Новые, современные методы исследований. ДНК, компьютеры, фоноскопия.

Фоноскопия, кстати, у нас появилась благодаря тому, что у школьников пошла мода звонить и сообщать о взрывных устройствах: "В третьей школе заложена бомба", занятия отменяются, все службы экстренные стягиваются. Таких случаев стало настолько много, что пришлось ввести единицу штатную, обучить специалиста. Так у нас служба для работы с голосом появилась. Потом все это получило развитие в рамках оперативно-разыскных мероприятий — взятки, общеуголовные преступления серьезные.

Компьютерные экспертизы сейчас у нас в основном связаны с наркотиками. Их особенность в том, что наркотики не берутся ниоткуда. То есть всегда есть какие-то каналы, связи, не мне объяснять, как это устроено. И получается, что у нас молодые люди сейчас разыскивают закладки под скамейками. А вся информация у них в телефонах находится. Вообще, наркомания для нас — это сразу целый спектр экспертиз: смывы с рук, сам наркотик, расследование сбыта, автомобили. Так что тут опыта у экспертов хоть отбавляй. Нарколаборатория у нас начиналась с типичных натуральных наркотиков, а сейчас у нас по большей части выявляются сложные синтетические, которых формула химическая может пол-листа занимать. Мир меняется, мы меняемся вслед за ним.

— Можно ли совершить преступление без следов?

— Я в кино такое видел. Когда собираются 12 друзей, долго готовятся, потом все как по маслу проходит, вроде следов никаких не осталось. Они молодцы, но в реальности не думаю, что это возможно. У нас есть чувствительные и нечувствительные способы выявления следов преступления — их доступность зависит от приборной базы и опыта специалиста. Бесследовых преступлений быть в принципе не может. Люди перемещаются по земле, контактируют с предметами. Тот же фоторобот, над которым мы работаем, это тоже след. Только не материальный, а идеальный.

Другой вопрос, что порой следы есть, но нет лиц, за которыми "они идут". И проходит длительное время, пока где-то еще эти следы "не вылезут". Но это не наша работа — это вопрос оперативных подразделений. Но сейчас акцент преступности смещается к наркотикам, преступлениям с банковскими карточками. И тут все со следами. Деньги вообще никогда не перемещаются бесследно. Единственное, что не дает быстро с жуликами разбираться, — очень большие расстояния, продолжительное время, долгие процедуры, сложное взаимодействие. Мошенников почти всегда ловят, проблема, что это очень долго происходит.

Другой вопрос, что почти всегда можно найти следы, но не всегда их можно сравнить. Да, есть такая штука, как диагностика — то есть методика оценки, основанная на типичных случаях. Например, дорожка следов — опираясь на нее, мы можем установить приблизительный вес, рост, пол человека, направление движения. По почерку можем судить, тоже приблизительно, конечно, о поле, возрасте. Это то, что наработано, это первичное установление того, кто может быть преступником.

Второй момент — это идентификация конкретного человека — для этого необходимо сравнение с уже имеющимся объектом, который с этим человеком связан. То есть, чтобы установить личность по отпечатку, надо, чтобы он для начала был в базе.

— Что для эксперта главное доказательство?

— Сложно сказать. У каждого преступления оно свое. У наркотиков — сами наркотики как таковые. Это изначальный и первый предмет. Правильно все это зафиксировать, запротоколировать, оформить — вот что важно. Это работа тех, кто задерживает этих лиц, все зависит от них.

Что касается квартирных краж — там другие следы преступлений. Я бы не хотел их раскрывать по понятным причинам. У нас просто была история, когда один из наших руководителей работал еще в 80-е годы в Невельске экспертом-криминалистом. К нему пришли из местной газеты брать интервью, и он рассказал, какой он молодец, выявляет следы рук преступников на местах краж или грабежей. Все это выходит в газете, а на следующий день происходит кража в строительном магазине, и оттуда выносят кучу перчаток строительных — кучу и ничего больше. И следующие полгода он на всех преступлениях только следы перчаток изымал.

Если про огнестрельное оружие говорить — то тут очень много всего. Направление полета пули, в каком порядке они попадали, какая первая пуля, какая вторая, характер разрушений. Частое сахалинское преступление — поддельные документы. Их у нас на островах много. Изымаются документы и направляются к нам, а мы их тут изучаем. Опыта уже очень много наработано.

Повторю, все зависит от вида и обстоятельств — я не могу сказать, что приеду на место и буду именно это и ничто другое изымать. Творческий подход.

Сам я люблю баллистику и почерк. Это очень нетривиальные экспертизы, они к себе особенного подхода требуют. Только не когда привозят десять коробок бухгалтерской отчетности — вот, прошу, анализируйте. "О да, — думаешь тогда. — Следующие три месяца пройдут увлекательно".

— Бывают "подарки" от преступников на месте преступления?

— Конечно. У меня был случай в практике, когда грабители взяли огромную кассу в ходе разбойного нападения, на радостях во время побега оставили паспорт. Или в другом случае человек "забыл" на месте преступления номерной травматический пистолет. Ну, шапки, шарфы, перчатки — этого сколько угодно.

А один раз в ходе квартирной кражи преступник покусал яблоко и бросил его недоеденным на месте. И по этому яблоку мы восстанавливали слепок челюсти и потом уже по нему проводили экспертизу. Неожиданно, но сработало.

— О чем жалеете в своей работе?

— Что сейчас не пишут письма. И почерковедение из-за этого ощутимо сократилось. Единственный оставшийся объект — это подпись. Писем, дневников уже практически не осталось, и все это отмирает. Технологии. Но где-то они помогают.

Например, когда в Америке вышел Iphone с распознаванием по лицу — это был настоящий подарок для всех оперативников. Наркодилер может заблокировать свой телефон хоть пальцем ноги, и это довольно сложно выявить и доказать, заставить его снять блок с устройства со всеми явками и паролями. Но если есть лицо... Легким движением рук подносишь — вуаля, и тут уж никуда не деться.

Но есть и сложности, куда без них — защиты электронные становятся все сложнее, технологии расшифровки не успевают зачастую.

— Смотрели сериал "Шерлок"? Смеялись?

— Да, первый сезон посмотрел. Нет, почему, не смеялся. Очень интересный, забавный подход к выстраиванию версий. Но в нашей практике, к сожалению, такого не бывает практически никогда. "У него пошла кровь носом, встал, на уровне роста написал имя", и начинают все это раскручивать… Но можно же было просто взять кровь, и, может, она в базе уже есть. Очень много людей ведь, на самом деле, содержатся в базе — доноры, многие сотрудники силовых ведомств и так далее. Сериал не вызывал каких-то улыбок. Это такая история нетипичных преступлений, изощренных. У нас такого просто не бывает — все, как правило, проще значительно.

Да, было в практике несколько случаев, когда у нас имитировали свое убийство, чтобы получить страховку или еще зачем-то. И там шли на такие ухищрения: из соседнего дома стреляли, как-то хитро все это маскировали. Такой изощренный способ. Но это настолько редкое исключение из наших обычных будней, что как какую-то практику его не воспринимаешь.

— Это правда, что криминалисты не называют вещи своими именами в документах? Кровь, золото, наркотик?

— Ну да, это такой юридический стереотип что ли. "Застывшее вещество бурого цвета", "металл желтого цвета с характерным блеском" и так далее. Так сложилось исторически, но это скорее формальность — в любом случае без экспертизы никто не будет каких-то выводов делать. Но я не знаю криминалиста, который спутает застывшую кровь, скажем, с малиновым вареньем.

Был случай, когда к нам на экспертизу прислали газовый пистолет с вопросом, является ли он огнестрельным оружием. Когда получили ответ, что нет, направили повторно. С вопросом — а холодным? Что отвечать?

Такая работа. Творческий подход везде и во всем.