Назад в 90-е: роковой рейс

Эта нашумевшая в 90-х годах история, казалось, давно ушла в небытие. Каково же было удивление автора, узнавшей, что двое из членов экипажа большого морозильного рыболовного траулера "Мыс Юдина", принадлежавшего некогда Корсаковской базе океанического рыболовства и брошенного тогда на произвол судьбы в порту Циндао, до сих пор ищут правды. Ищут и уже, вероятно, не найдут. Однако любому нормальному человеку эта история видится трагедией нашего общества, и потому о ней, а главное, о людях, которые живут рядом, важно рассказать еще раз.

Долгие годы моряки пытались "найти концы", требуя выплатить положенную им зарплату за время вынужденного пребывания на чужбине, стучались во все двери, обращались в следственные органы, в суд, к депутату Ждакаеву, писали даже президенту, но ничего не добились, государство от них открестилось. С тех пор прошло лет двадцать.

Участник тех событий, 65-летний житель Южно-Сахалинска Владимир Бурцев, чья история рассказана ниже, в свете поправок к Конституции осенью с новой надеждой обратился в следственные органы и к юристам. Юристы сочувственно выслушали и развели руками.

На нашу встречу Владимир Бурцев пришел вместе с товарищем — старшим механиком (в ту пору) злополучного траулера Александром Алиным. С собой моряки принесли архивные документы, которым давно место в музее островного рыболовного и торгового флота, если бы таковой у нас был. Но обо всем по порядку.

"Вас нет в живых"

Кошмарный рейс — так называлась статья, опубликованная в газете "Труд" в 1998 году, она отчасти и помогла экипажу вернуться домой из китайского плена. Но для героя этой публикации, токаря-слесаря БМРТ Бурцева, он продлился дольше других — почти два года.

Коротко суть истории. В декабре 1996 года российский рыболовный траулер "Мыс Юдина" отошел от сахалинского берега и взял курс на китайский порт Циндао для доставки металлолома и текущего ремонта. На тот момент судно принадлежало КБОР и было сдано в аренду компании "КСАФИТ". Для 46 членов экипажа, в числе которых были Бурцев и Алин, это был обычный рейс.

— Нам сказали, что если сходим на ремонт в Китай на один месяц, то полностью выплатят причитающуюся зарплату. Но по прибытии в порт представитель БОРа, продав металлолом, как только выгрузили, скрылся с судна, с нами не рассчитался. Так экипаж остался без средств к существованию. Кто был этот представитель, мы не знали, мы ведь морские, идем под государственным флагом, — вспоминает Владимир Бурцев. И показывает дорогие для него документы — паспорт моряка, трудовую книжку и сохранившиеся старые фотографии.

Как пишет газета, как раз в тот момент на Сахалине между судовладельцем и арендатором возник спор, приведший к задержке выплаты китайской стороне причитающихся за ремонт средств. Пока руководство несколько месяцев препиралось между собой, "Мыс Юдина" продолжал оставаться на верфи. Одновременно возрастал долг не только китайской стороне за стоянку судна в порту и обеспечение экипажа продовольствием, но и самим морякам по зарплате.

Первыми не выдержали нервы у хозяев порта Циндао. Устав от отсутствия неопределенности в выполнении Россией обязательств, проблему они решили просто: "Мыс Юдина" был арестован по решению местного суда и выставлен на продажу на местном аукционе.

Положение спасли владельцы судна, пригнав с Сахалина траулер "Пассионария", они продали его китайцам на металлолом, а заодно и 620 тонн свежемороженой сельди. На вырученные деньги часть долга с "Мыса Юдина" была списана, судебный иск снят, и часть команды отправлена на родину. Однако места счастливчиков сразу занял экипаж проданной на металлолом "Пассионарии". И вновь неопределенность нависла над "Мысом Юдина".

Оказавшись заложниками безответственности своих хозяев, люди остались без надежды на возвращение и стали приходить в отчаяние. Порт, в котором стояло судно, был военным, поэтому сход на берег был жестко органичен — моряки в полной изоляции от мира начали медленно сходить с ума.

Из послания капитана "Мыса Юдина" в адрес российского консульства в Пекине, цитата из газеты "Труд за 1998 год:

"За все время с 20 февраля 1997 года экипаж траулера "Мыс Юдина" не получал денег и жил в долг. За данный период на судне произошло два случая со смертельным исходом (урны с прахом до сих пор не отправлены на родину), один член экипажа после двух трепанаций черепа стал нетрудоспособным, два человека с признаками тихого помешательства, один (женщина) — с агрессивным психозом. Члены экипажа находятся в разных стадиях деградации из-за отсутствия связи с родными, информационного голода и языковой изоляции. Социально-психологическая обстановка на судне достигла предела, за которым последуют самоубийства или агрессивные выпады против граждан КНР, последствия которых непредсказуемы. Судового врача нет. На платную медпомощь нет денег. Лекарств на борту нет и купить их не на что. Судовые душевые, баня, прачечная не работают по техническим причинам…".

Ситуацию, как рассказал Бурцев, подтвердили консульский работник, который приехал к ним на судно сразу после получения уведомления капитана. Консульский сотрудник известил об этом Москву, и тогда сигнал SOS прозвучал на всю Россию.

Порт большой, обнесенный забором, вспоминают собеседники, народу много, на КПП круглосуточно дежурили по 8 китайцев. Один из наших моряков каким-то образом прорвался в ту часть города, где стояли вояки, и, видимо, китаец ударил его прикладом.

— Потому что мы, когда в крематории его сжигали, у него на лбу отметина была.

Вспоминая, как выживали, Владимир Бурцев рассказал, что однажды познакомился с китайцем, которого русские моряки звали Мишкой, тот попросил обучить его русскому языку, так завязалось знакомство. Он был единственным в порту, кто понимал по-русски.

— В любой аптеке, да и в магазинах ни по-английски, ни по-русски не понимают, а наши приходящие в порт моряки всегда товар, лекарства покупали — из Мурманска, камчадалы, находкинцы с сухогрузов, я раздавал им визитки с контактами русскоговорящего китайца, так и зарабатывал. Всем рассказывал, в какую беду мы попали. Иногда китайцы нам продукты, муку, макароны прямо с завода выдавали, это чисто морская солидарность, спасибо тем парням. А кого-то и вывезли на свой счет — довезут до границы и бросают.

Владимир показал фото с Мишей, который не дал умереть с голоду.

Когда второй год пошел, люди начали сходить с ума от отсутствия информации. У кого-то ребенок в школу пошел, рассказывает Бурцев, а поговорить с родными была большая проблема.

— Рядом со мной в каюте парень жил, он начал по ночам с большим ножом крыс гонять, они ему везде чудились, казалось, что прямо по нему ползают,- рассказывает Владимир Бурцев.

— Да их там действительно много было, — поправляет его Александр Алин.

Известно, что после визита на судно представителя консульства к вопросу подключились органы власти, в СМИ пронеслось, что 33 члена экипажа из 46 вернулись домой, другая часть "добровольно осталась" в порту Циндао сторожить траулер.

— Вскоре часть остававшегося экипажа улетела в Россию, на судне остался только я и Саша Чередниченко, — рассказывает Владимир Бурцев. — Почему я? Наверное, потому что имел возможность кормить людей. В июне 1998-го на судно прибыло человек 5-6 для отправки его в город Фуджоу, на юг Китая. И потом нас, наконец, отправили в Россию. Сначала через весь Китай на автобусах и поездах проехали, возвращаясь назад в Циндао, потом сели на поезд, отправились в Суйфэньхэ, оттуда в Гродеково. По прибытии домой (почти через два года) я пошел к директору БОРа Слесареву и потребовал выдать причитающуюся мне за это время зарплату и объяснить, почему нас продали вместе с судном, как рабов.

Радость была недолгой. Оказалось, что Бурцева в родной конторе посчитали умершим. "Мы думали, вас нет в живых", — сказали моряку. Не оказалось его фамилии и в судовой роли — вычеркнули и забыли. Выплаты зарплаты в планах у конторы не было.

Два года он ходил по инстанциям и доказывал, что живет на этом свете.

В начале 1998-го газета "АиФ" опубликовала комментарий гендиректора Корсаковской базы океанического рыболовства Виктора Грибова, цитата:

"Судно, в соответствии с политикой предприятия, согласно которой база три года работает по договорам совместной деятельности, было передано в аренду фирме КСАФИТ. Но она разорилась, мы даже не можем найти ее руководство. Поэтому не нами судно брошено на произвол… Меры в отношении "Мыс Юдина" мы начали предпринимать еще в начале января. Тогда китайским буксировщиком отправили в Циндао два судна — "Новобирюсинск" и "Зверобой": первый шел на ремонт, второй — на продажу в счет покрытия долга за предыдущий ремонт "Мыса Юдина". По докладной начальника службы безопасности мореплавания базы Василия Козыра, суда эти дошли до южнокорейского порта Пусан, а затем… пропали. Мы считаем, что их просто украли".

Виражи. Из дневника стармеха

Цитата из записей в ту пору старшего механика БМРТ "Мыс Юдина" Александра Алина:

— 18 декабря 1996 года судно вышло из Холмска курсом на Китай, и 25 числа БМРТ встал на рейде Циндао… Была договоренность, что по приходу в этот порт пароход сразу поставят под разгрузку, а после — к стенке завода №4808, но туда судно было поставлено только 7 января 1997 года. Восемь суток экипаж питался только водой из-под крана ввиду отсутствия провизии: ею судно накануне отхода было снабжено из расчета семи суток. Дополнительную провизию получили 31 декабря из расчета четырех суток…"

Листаем архивы, написанные вручную или отпечатанные на машинке, — удивительно, что все это сохранилось. Факты, фамилии, список по датам обещаний начальства о выдаче денег и отправке людей в Россию, рапорта о состоянии судна. Список истцов — членов экипажа. Справки моряков, кто несколько лет добивался учетной записи в трудовой книжке, справка о банкротстве предприятия, заявления в профсоюз с подписями членов экипажа…

— Судно мы сохранили в целости и сохранности, несмотря ни на что. Раз оно осталось на ходу, свою миссию выполнили, — рассказывает бывший стармех.

Апофеозом эпопеи является вырезка из газеты "Восход" от 30 ноября 1999 года с заголовком "Сначала суд — потом деньги", где на вопрос моряков, когда им выплатят зарплату, отвечает управляющий ОАО ХК КБОР А. Слесарев, его цитата: "Это судно работало в аренде у фирмы "Ксафит", и по договору структура и обязана была им платить зарплату. Но сегодня "Ксафита" нет, судиться не с кем. Люди абсолютно правы в том, чтобы им вернули долг… Но я как внешний управляющий не имею законных прав выдать им деньги до тех пор, пока не будет принято соответствующее судебное решение… Но после его принятия моряки, несомненно, получат заработанное ими на "Мысе Юдина". "Получают" до сих пор. Сотню кабинетов обошли, и на всех документах чиновники ставили штамп — перенаправить… туда-то, ответы через месяц ожидания приходили "как под копирку". Хождение отнимало много времени, а нужно было продолжать работать в море, семью кормить.

— Помню, с моря прихожу — и по судам, как бульдозер. Написал однажды опровержение к материалам корсаковского журналиста, — рассказывает Александр Алин, — который врал в газете, что мы благополучно вернулись, заработали денег и нам их выплатили. Спрашивал потом того журналиста, зачем ложь написал. А он отвечал: что говорили, то и писал. Обращались мы, конечно, и в профсоюз предприятия. И знаете, что он (председатель профкома) нам сказал? Пятьдесят на пятьдесят (от зарплаты) с каждого члена экипажа, тогда, дескать, будет нами заниматься.

В итоге с помощью правозащитников Алину в 2001 году удалось добиться, чтобы его дело о взыскании заработной платы по трудовому договору выделили в отдельное делопроизводство. Судья Корсаковского горсуда Е. Н. Меркулова вынесла решение в его пользу.

Но при обращении к судебным приставам ответ был такой: они банкроты, и мы ничего для вас сделать уже не сможем.

Ваше время истекло

Как уже говорилось выше, Владимир Бурцев в текущем году обратился с письмом в Следственный комитет. Ответ был понятным: преступность деяния, а также его наказуемость и правовые последствия определяются только уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

Из ответа СУ по Сахалинской области: "Поскольку уголовная ответственность за невыплату заработной платы, пенсий, пособий и иных выплат введена федеральным законом РФ №48-ФЗ только 15.03.1999 года, невыплата заработной платы в период с 22.08.1996 по 01.11.1998 уголовно наказуемой в Российской Федерации не являлось".

Выходит, все, что произошло с российскими моряками, было не преступлением, а нелепой случайностью, за которую никто отвечать не обязан. Трудовой Кодекс и Конституцию у нас в последнее время перекраивают и переписывают, поэтому, чем черт не шутит, написал Бурцев письмо и туда.

Госинспекция труда Сахалинской области в своем ответе труженику моря сначала разъясняет, что ООО "Корсаковский Бор" (именно так написано в документе) по ч. 6 ст. 5.27 КоАП РФ к административной ответственности привлечь уже нельзя, в то же время дает призрачную надежду.

"Из вашего заявления усматривается нарушение срока, установленного для защиты трудовых прав. Согласно ч. 4 ст. 392 ТК РФ при пропуске по уважительным причинам сроков, они могут быть установлены судом. Согласно ч. 1 ст. 199 ГК РФ, требование о защите нарушенного права принимается к рассмотрению судом независимо от истечения срока исковой давности. В судебном заседании вы и ответчик (а кто он?) должны будете доказывать те обстоятельства, на которые ссылаетесь как на основание своих требований и возражений".

Видимо, следует прочесть это несколько раз.

Ехали мы, ехали…

Пора вспомнить, какой год за окном и вернуться к реальной жизни. Чего добился, о чем мечтает старый моряк с 26-летним стажем Владимир Бурцев?

Родился в Алма-Ате, на Сахалин приехал в 1977 году, пошел в море, имея московскую прописку. За его плечами работа на 23 морских судах токарем-слесарем, мог бы ходить в море и дальше, если бы не заболели ноги. Говорит, потерял в Москве бронь на квартиру.

— Бронь — это когда человек на севере или за границей работает, а квартира за ним сохраняется. И пока долго в море был, когда "умер", квартира ушла. При банкротстве БОРа бронь сахалинская уже не действовала. Вернулся — а там другие люди живут, вещи пропали. Без денег разве тогда можно было чего-то добиться? В ту пору людям зарплату выдавали мясом, рыбой и еще бог знает чем. Приходишь из Новой Зеландии, экипаж приводят к складу и вместо зарплаты — мясо мороженое. И куда хочешь, туда его и девай. До 96 года я уже 19 лет в море проработал, весь мир исколесил. На Сахалине остался, потому что здесь живут мои дети, потому что север люблю.

Сейчас Владимир Бурцев живет с семьей в Южно-Сахалинске в комнатушке старого общежития на улице Невельской, 31, которую получил от конторы в 1991 году. Это все, что смог заработать за трудовую жизнь.

Последние несколько лет работал рабочим по зданию в кафе "Горный воздух", но недавно в связи с пандемией потерял работу, попав под сокращение.

Жена его умерла лет 12 назад, оставив на воспитание двух дочерей. Так как дочери ему не родные, младшую отстоять не удалось, забрали в детский дом. Старшей дочери на момент смерти матери как раз исполнилось 18, и она осталась жить с отцом.

— Хоть не родные, но мои. У них никого, кроме меня нет, поэтому я за все в ответе, — говорит собеседник. — Каждый день к маленькой ходил, и так, что вся группа меня папой называла.

Прошли годы. Младшая выросла и получила как сирота однокомнатную квартиру, работает.

Так сложилась судьба, что сейчас семья из трех человек — Владимир Бурцев, его старшая дочь и трехлетняя внучка живут вместе в одной комнате, похожей на каюту моряка — вмещается лишь "двухъярусная кровать, рундук да холодильник с телевизором".

Обращался в администрацию города за консультацией (говорит, еще в советские времена стоял на очереди), искал варианты улучшить жилищные условия, но там ответили, что "у нас и без вас в очереди на жилье восемь с лишним тысяч человек стоит".

Пенсия у В. Бурцева минимальная, на работу устроиться в 65 непросто — 2020-й медленно отправляет его в пасть кризису, лишая возможности накормить семью и дать ей достойное существование. Но он не унывает, в конце концов, и не такое переживать приходилось. Сходил на консультацию к юристам, может, что подскажут.

— В общежитии, где я живу, рядом уже года два стоит пустая комната, такая же, как у меня. Просил у администрации выделить в пользование эту комнату, чтобы расширить свою. Внучка подрастает, и поиграть-то негде. Что я ей скажу, когда в школу пойдет и когда спросит: "Деда, почему мы так живем?". Я когда на "Горном воздухе" работал, видел, как изменилась жизнь, дети стали другими. Клановость в дружбе, у кого какие возможности и уровень жизни — это имеет для них значение. Страшно также видеть, когда шестеро ребят нападают на одного. Вот придут однажды в гости друзья к моей внучке, увидят, в каких условиях она живет… И это не дает мне покоя.

ИА Sakh.com постарается выяснить, есть ли законная возможность расширить комнату этой семье.

Впрочем, остались обманутыми и другие члены экипажа (46 человек), в том числе, отработавшие на тот момент более 20 лет в рыбной отрасли. Интересно узнать, как сложилась их судьба. Все, по словам старшего механика, были гражданами России, многие — жителями других регионов, поэтому покинули Сахалин.

Мужчины повспоминали о былом величии Корсаковской базы океанического рыболовства, фамилии друзей-товарищей. С благодарностью — журналиста Надежду Миченко, которая снимала о них видеосюжет. Как однажды выступали на радиоцентре. Тот роковой рейс перевернул их жизнь с ног на голову, а в итоге не осталось ни победителей, ни побежденных.

Товарищ Бурцева Александр Алин родился на Чукотке, на Сахалине живет с 1961 года, вырастил двоих сыновей. От государства моряки не перестанут ждать справедливости, просят возместить им имеющуюся задолженность, а также "согласно законодательству и Конституции РФ возместить причиненный ущерб".

— Когда я думаю о море и о судьбе человека, знаете, что вспоминается? Как российским флагам честь отдавали. Мы на "рыбаке" идем, навстречу американский флот вместе с "японцем", огромный флот, несколько кораблей (мы проходим Цусиму), американцы стоят и нам честь отдают. Нашим предкам.

И еще вспоминаю чувство ожидания, которое сначала заполняет, а потом переполняет, убивает. А самое дорогое в жизни — это, конечно, время… — завершает свою исповедь Владимир.

***

Хорошо бы, считают моряки, рассказать всю правду в телепрограмме "Человек и закон", но разве ж так высоко достучишься?

Действительно, нужно рассказать.

История родом из мутных 90-х вполне могла бы заинтересовать и режиссеров нового поколения, фильм вышел бы очень даже фестивальным, с закрученным сюжетом. А финансировать его мог бы рыбный бизнес, вставший на ноги в эпоху новых рыночных отношений. Герои — вот они, не устали и верны себе. Мир делится на тех, кто уходит, и тех, кто остается. Кажется, о таких и поет Гребенщиков.

Ехали мы, ехали с горки на горку,

Да потеряли ось от колеса.

Вышли мы вприсядку, мундиры в оборку

Солдатики любви — синие глаза.