Пирамиды власти на шахте угольной. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 12:53 SAKH
16+

Пирамиды власти на шахте угольной

Книжная полка С.Морозова, Weekly, Долинск, Невельск

Валерий Иванович Белоносов — человек в нашей области известный, он до сих пор активный общественник. А о своей работе в былые годы на различных руководящих должностях им написано два тома мемуаров "Пирамиды власти, или Там, на шахте угольной".

Огромный пласт интереснейшей сахалинской истории, прекрасный слог — эти книги надо читать не только для того, чтобы разобраться в хитросплетении тех событий, а даже и просто для удовольствия.

Но в данной публикации не будем касаться данных "хитросплетений", которые занимают второй том и часть первого — этому посвятим следующую "книжную полку". Просто приведем несколько "картинок", чтобы почувствовать дух того далекого времени.

Тогда, как известно, всякий руководитель начинался "от станка", управленцев и менеджеров в вузах не готовили. И вот молодой маркшейдер прибывает на шахту "Долинская" и начинает набивать себе первые "шишки". Но тут прилетает повестка из военкомата. Как раз в год выпуска в институте отменяют военную кафедру, так что вся предыдущая "лейтенантская" подготовка не в счет.

Впрочем, люди с высшим образованием в армии были все равно в цене, так что и служба была особенной.

"Пожалуй, уместно отметить один особенно запомнившийся мне в деталях день службы — 18 марта 1965 г., когда моим указательным пальцем правой руки была выдана команда на отстрел шлюза, через который космонавт Алексей Леонов впервые в мире вышел в открытый космос из искусственного спутника Земли. Космонавт Герман Титов, будучи ответственным от ЦУПа, дышал мне тогда в затылок, стоя за моим рабочим местом, как и еще с десяток других старших офицеров. Мы, конечно, не знали в тот миг, что означают наши действия. По завершении работы, услышав о существе этого события, все радовались, как дети. Обнимались, когда металлический голос старшего оперативного офицера из подмосковного ЦУПа бросил в наш динамик по-военному лаконичную, но самую долгожданную и дорогую для нас фразу-оценку: "К расчету станции №... замечаний нет. Перейти на режим ... такой-то!".

Мало кто знает, что на рубеже двухтысячных Леонов не раз бывал на Сахалине, так что с Белоносовым у него было, о чем поговорить.

***

А потом от космоса опять под землю, в родную "Долинскую". Что представлял тогда шахтерский труд?

"Горная наука тогда была практически бессильна дать точные рекомендации по управлению колоссальным горным давлением, которое нередко спонтанно провоцировало завалы породой рабочие места. На "Долинской" я почти не застал шахтеров самой высокой и легендарной квалификации — посадчиков...

С ними встреча состоялась позднее — на шахте "Шебунино". Посадчики сродни бойцам в армии, которые вызывают огонь на себя. Только они, обладая каким-то безошибочным шестым чувством, могли и, как правило, точно определяли время и место, когда надо было разными ухищрениями, искусственно, топором при полутораметровой длине его топорища подрубать стойки в отработанном пространстве, чтобы самим на себя обрушить толщу породы. Право на ошибку у них было, как у минеров, только один раз в жизни...

В забоях не приживался каждый третий горняк, потому что в силу своей природной индивидуальности он не обладал нужной реакцией, когда надо убежать в безопасное место, мгновенно и совершенно точно понять кивок шахтерской лампы бригадира.

Из-за мощного шума от летящего под уклон угля или плотного дыма от взрывных работ во время работы горняки общались покачиванием головного светильника, а не речью. Я до сих пор поражаюсь, как по этой своеобразной команде более или менее опытный подмастерье, не говоря о ветеранах, безошибочно из кучи крепежного леса хватал нужное. Быстро отрезал пилой по смеркам именно то бревно, какое требовалось его старшему на смене, подавал нужный в этот момент рабочий инструмент или стремглав летел вниз или вверх по лаве за электросверлом, или включал-выключал кнопку управления конвейерами.

А каким высокохудожественным и даже эстетичным рабочим инструментом они добывали уголь! Личная лопата и кайло шахтера были визитной карточкой стажа и мастерства горняка. В СССР кайла выпускались всего двух видов — путейские для железнодорожников и общестроительные. В каждой шахтовой кузнице были умельцы, которые из этого скудного ассортимента ваяли основной рабочий инструмент шахтера с ласковым названием "обушок" — с пяткой, чтобы, как кувалдой, забивать стойки под верхняки, и острым закаленным, как дамасская сталь, противоположным концом.

На пятнадцати шахтах тех лет были совершенно свои, не похожие на соседские, кайла. У меня дома до сих пор интерьер комнаты украшает с десяток их. Да и на одной шахте на разных пластах они не походили друг на друга. Лучшим для ручки кайла считалось редкое бархатное дерево — удары не отдавалась в суставах шахтеров. Хорошая шахтерская лопата известного местного умельца нередко стоила ее владельцу до 1/3 его месячной зарплаты".

Словом, крутыми мужиками, и по делу, были тогдашние шахтеры.

"Раскомандировка была святым для шахтеров местом. Здесь они напитывались каким-то особым зарядом упорства и жадности на работу, верой в своих руководителей и рабочее место под землей, куда их направляют сегодня, утверждая, что на самый "хлебный" по заработкам и безопасный по условиям труд. Это был своего рода храм общения со своими правилами и порядком, где вместо фимиама лампад и свечей стоял сизый густой туман табачного дыма. Курили папиросы "Беломорканал", пожалуй, не менее восьми человек из десяти. Двое других, как правило, линейного надзора, затягивались сигаретами "Шипка", "Стюардесса" или "Опал". Эта часть руководителей была второй невидимой, но не менее организованной, мощной по воздействию на людей, пирамидой власти на шахте наряду с табельной в лице директора, парткомом и шахткомом профсоюза.

Через общественную оценку раскомандировки, как через фильтр, негласно проходил каждый новый инженер, каждый бригадир и звеньевой, все члены выборных органов власти шахты, да и поселка. Самой бесправной и забитой тогда частью власти являлся поссовет".

Вот такие тогда были пирамиды власти в шахтерских поселках. Однако перед внешними обстоятельствами они все же пасовали.

***

Начало семидесятых.

"Поселок Шебунино в те годы представлял собой скопление унылых одноэтажных бараков, построенных в пятидесятые годы.

Ни одного каменного дома. Не было больницы, школы, недоставало питьевой воды. Жирная диатомитовая пыль в жаркие летние дни висела густым туманом над поселком. Все, начиная с директора, в дождливый день ходили на работу и с работы в шахтерских резиновых сапогах-спецовке. Пыль становилась вязкой и липкой дорожной грязью.

В магазинах — ни свежей рыбы, ни яиц, ни молока, хотя на многих совещаниях всего в 36 километрах от поселка, в Невельском горисполкоме, особенно летом, часто обсуждался вопрос, куда девать свежее молоко. Не было у торговли специальных рефрижераторных автомобилей, чтобы развозить такой скоропортящийся продукт, а скорее — не было желания".

И тут случается Монеронское землетрясение 1971 года, и в поселок прибывает легендарный первый секретарь обкома КПСС Павел Артемович Леонов. Умный директор шахты притворяется больным или еще чем-то и посылает на встречу под удар молодого секретаря парторганизации, то есть Белоносова.

— Так что ответит народу начальник областного управления торговли Борис Александрович Шарыгин? Давайте поясняйте, почему шебунинцы без продуктов! — потребовал первый секретарь обкома КПСС.

— Павел Артемович! — начал областной руководитель.

— Да не Павел Артемович, а уважаемые обиженные управлением торговли женщины-шебунинцы, — рыкнул на него, не поворачивая головы, Леонов.

— Уважаемые женщины, — продолжал Борис Александрович. — Вот передо мною справка о потреблении основных продуктов питания на душу населения по всему Невельскому району, в том числе и по вашему поселку.

— Какую еще такую душу! — закричал мужчина из большой группы, подошедшей к "Красному" магазину. — Мясо, колбасу давай, сало давай! Что с собой в шахту на "тормозок"-то брать? Не гидрокурицу же!

Так в те годы народ называл камбалу.

— Борис Александрович, вы когда хозяйством управлять будете? — всем своим авторитетом первый партийный вожак навалился теперь на Шарыгина. — Вы что тут плетете о какой-то справке? Когда будут продукты в шахтерском магазине?

— Уважаемые женщины! — невозмутимо рокотал на одной ноте спокойный, уверенный в себе начальник областной торговли. — Команда уже дана. Из Невельска должны вот-вот выйти две автомашины с продуктами. Везут молоко, кефир, яйцо, мясо, немного

вареной колбасы, тушенку со сгущенкой. Управление помогает жителям, пострадавшим от землетрясения.

— Ну вот, это другой разговор. А парторг с директором, товарищи, — обратился Леонов к людям. — Они чего-нибудь делают по улучшению снабжения продуктами? Или им все равно, что в кастрюле рабочего класса?

— Так их, Пал Артемыч, так! Совсем о народе не думают. Вот попробуй прогуляй или приди на смену выпившим — они все тут как тут, — поддакивали Первому мужики. — А как поесть по-человечески — никакой власти! Парторг только речи держит на раскомандировке, да взносы собирает.

— Павел Артемович, — наконец вымолвил я. — Это не партийная работа. За что тогда работники торговли отвечают?

— Как не партийная работа? А партия для кого? — пронзительно закричал Леонов. — Вот так, дорогие шахтеры, вот такие у нас на местах, да и в области, руководители. Но мы с ними разберемся, — заканчивал Леонов. — Пойдемте в клуб. Я вам расскажу, как обком КПСС, нелегко тоже, с боем, в Москве добился принятия серьезнейшего документа, который коренным образом изменит вашу жизнь!

— А яйца, по три десятка в руки? — завопили вновь женщины. — Вы сейчас уедете, товарищ секретарь, и мы опять без яиц!

— Здесь останется Шарыгин, — принял решение Леонов. — Пока не выполнит то, что вам обещал сейчас, он из Шебунино не уедет. Правильно, товарищи?

— Правильно, правильно, Пал Артемыч, — радостно приветствовали решение секретаря женщины. — Да он и мужик-то ничего, фигуристый. А у нас вдов да разведенок пруд пруди. И жену ему подберем породистую, пока через год эти яйца нам привезут".

Да, столько лет прошло, а проблемы как были, так и остались, стиль и методы приезжающего в районы руководства мало изменились.

Впрочем, тогда Шебунино, действительно, начало преображаться и строиться — Леонов в этом плане свое слово сдержал.

***

И в заключение более подробный ответ на традиционный вопрос — где эту книгу взять, купить, прочитать.

Особенности современного сахалинского (да и не только) книгоиздания таковы, что книги издаются либо за средства автора (спонсоров), либо за бюджетные деньги. В первом случае автор может передать свое произведение в свободную продажу (а за давностью лет ее там уже и не найти), во втором коммерческая продажа книги не допускается — она поступает в библиотеки, но при этом открывается к широкому доступу через библиотечные сайты.

С "коммерческими" книгами посложнее. Библиотеки, конечно же, стараются приобрести их все, но далее вступает в действие закон об авторских правах. Если соответствующий договор не заключен, то книга в широкий доступ выложена не будет, ее можно будет взять только в библиотеке.

Новости по теме:
Подписаться на новости