Владивосток в ноябре

Тихоокеанские ворота России

Серое пространство острова осталось за пеленой облаков. Где-то там внизу — холодные воды Японского моря. Через 50 минут после взлёта в просветах облаков показалась бескрайняя дальневосточная земля — Приморье. Полтора часа лёта, и наш самолёт рейсом Южно-Сахалинск — Владивосток приземлился в аэропорту Кневичи имени В. К. Арсеньева, выдающегося путешественника и исследователя приморской тайги.

В Артёме, неподалёку от которого, возле села Кневичи, находится главная воздушная гавань Приморья, вечереет. Приморское небо полыхает насыщенными красками. Кругом горы. Это Сихотэ-Алинь, которые сто с лишним лет назад исследовал Владимир Клавдиевич Арсеньев. Горы Сихотэ-Алинь похожи по рельефу на сахалинские сопки. Даже в названии Сихотэ-Алинь слышно созвучие с Сахалином.

В Приморье я не был с 2013 года, летом которого высадился с парома на эту землю, чтобы осуществить авантюру перехода с Евразийского материка на Сахалин.

Когда вышли из самолёта, первое, что привлекло внимание, это дым из далёкой трубы, который образует густое чёрно-синее облако. А ведь где-то оно прольёт ядовитый дождь, и люди под ним вряд ли будут подозревать, что это за дождь.

Автобус от трапа самолёта провёз нас, забитых, как сельди в бочке, всего-то пять метров и исторг из своего душного нутра ко входу в здание. Естественно, все без масок.

Электропоезд от аэропорта домчал нас до железнодорожного вокзала Владивостока за час. Мы прибыли на самую оконечность полуострова Муравьёва-Амурского, где на берегах удобной бухты расположился Владивосток, столица Дальневосточного федерального округа.

Город шумный, с плотным траффиком. Пробки нудно тянутся по улицам городам, пылающего в электрических огнях. С восьмого этажа дома, где мы остановились у моего приятеля на Эгершельде (так называется район, расположенный на полуострове Шкота), открывается вид на порт, а именно — на контейнерный терминал. Вокруг данного терминала в эти дни разразился скандал, привлёкший внимание даже федеральных СМИ. Портовых мощностей оказалось недостаточно, чтобы отправить огромное количество скопившихся контейнеров с грузами, в том числе продуктами, на Сахалин, в Магадан и на Камчатку. По некоторым позициям, как сообщается в местной прессе, срок ожидания достигает трёх месяцев, что свидетельствует о "низкой пропускной способности дальневосточных логистических коридоров". Впрочем, контейнерный кризис в порту Владивостока разразился после того, как в связи с подорожанием перевозок через Суэцкий канал по причине его блокировки в марте сего года контейнеровозом "Эвер Грин" многие мировые грузоотправители обратили взор на приморские порты.

С Крестовской сопки (один из нескольких холмов, вокруг которых разросся город) я взирал на шумный порт и наблюдал, как грузят контейнеры, отдавая предпочтение грузу из Китая. А на Сахалине в это время строители ждали материалы, теряя драгоценное время.

Владивосток называют тихоокеанскими воротами России. Когда Николай Николаевич Муравьёв-Амурский (1809 — 1881), генерал-губернатор Восточной Сибири, в июне 1859 года основывал в этой бухте пост, он дал название ему — Владивосток, то есть "владеть Востоком". ("Великолепный порт! Отсюда и владеть Востоком!" — его слова). В 1896 году император Николай II утвердил строительство коммерческого порта во Владивостоке в бухте Золотой Рог.

Город динамично развивался, превратившись в мощную крепость, остатки которой можно увидеть сплошь и рядом, в первую очередь, на холмах. Имеется у города, конечно же, и мирная функция: Владивосток является перевалочным пунктов грузов, не только для российского Дальнего Востока, но и для соседних стран. С точки зрения геополитической этот город-порт имеет первостепенное значение. Недаром здесь проводится ежегодный Восточный экономический форум, который посещают первые лица государств.

Остров Русский

QR-код мне даже приснился под утро следующего дня во Владивостоке. Всё потому, что со всех утюгов жужжали, что с 30 октября приморские власти приняли решение ввести дополнительные "противоковидные" ограничения. И 10-го числа, то есть на следующий день, когда мы прибыли в столицу Дальнего Востока, новые ограничительные меры вступили в силу.

Соответственно закрывался доступ в объекты общепита и места культурного просвещения. Рестораторы сетовали на то, что власти их используют как инструмент побуждения населения к вакцинации. Но по факту получалось так, что клиенты просто перестают посещать заведения. Впрочем, в обычных столовых за всё время нашего пребывания во Владивостоке никто ни у кого не требовал показать оный код.

Больше всего, мы опасались, что эту метку потребуют на входе в океанариум, которой расположен довольно далеко от города — на острове Русском. Жена шибко туда хотела попасть. До известного Приморского океанариума лучше отправиться на такси. С учётом дальности и пробок, которыми славится Владивосток, самый автомобилизированный город России, автобус представляется самым последним вариантом. К счастью, на входе (взрослый билет — 1000 рублей) в океанариум у нас ничего не потребовали. Более того, мы подоспели к экскурсии, которая длилась 1 час 45 минут и была весьма увлекательна.

Приморский океанариум открылся в 2016 году и является крупнейшим в России, если не считать частные океанариумы. В океанариуме на острове Русском собраны все представители фауны Мирового Океана. Лично меня больше всего впечатлил зал тропического дождевого леса и его водные обитатели.

Неподалёку от океанариума расположена крепость №13, одно из укреплений Владивостокской крепости, которую возводили в конце 19-го — начале 20-го веков. Что касается острова Русского, то он представлял собой форпост Владивостока, которому по этой причине уделялось особое внимание. В период с 1874 по 1914 годы на острове было построено 6 фортов, 27 береговых батарей, 13 береговых капониров и полукапониров, 2 сухопутные батареи, казармы, пороховые погреба, склады, штаб обороны острова и телеграфная станция. Вся инфраструктура крепости "Владивосток" строилась с учётом ошибок, допущенных русской стороной во время русско-японской войны, и в преддверии неизбежной Первой мировой войны 1914‑1918 годов.

Подобные береговые укрепления мне довелось видеть на крайнем юге Сахалина, на мысе Крильон, из которого японцы, а впоследствии и советские военные устроили неприступную крепость. Те же капониры, те же казематы, те же подземные ходы…

На Русском дует сильный холодный ветер. Серые пространства острова навевают невесёлые мысли. Лично у меня ассоциации с островом Русским далеко не радужные, связаны совсем не с океанариумом, корпусами ДВФУ и прочими позитивами современной российской жизни. Помню, в январе 1995 года по ТВ показали леденящие душу кадры репортажа о войсковых частях, дислоцированных на острове. Тогда их много было на Русском. Положение в тех частях было катастрофическим: из-за нехватки продовольствия военнослужащим по призыву (морякам) нечего было есть. Камера выхватывала из сумрачного помещения измождённые лица молодых бойцов с испуганными глазами и впалыми щеками, их дистрофичные тела. Чтобы попасть в лазарет, некоторые из них ели мыло и рубили пальцы на ногах. Ведь никуда не сбежишь из этих безжизненных серых пространств холодного острова. Хотя Владивосток вот он, перед глазами. Позор, позор тем временам, когда армия, как и все остальные сферы нашего общества были унижены, разложены, втоптаны в грязь…

С тех пор с островом Русским у меня только такие ассоциации, чтобы там не рапортовали и не трубили из всех утюгов. Для меня остров Русский навсегда останется местом трагичным, болящим шрамом на русской душе. Как и прочие коллективные раны, полученные нашим народом в 90-е годы.

***

В 2012 году, в преддверии саммита АТЭС, во Владивостоке были открыты три новых моста, два из которых находятся непосредственно в городе. Первый — это вантовый Золотой Мост, протянутый через бухту Золотой Рог до района со своеобразным названием Чуркин. Второй — Русский мост, связавший остров Русский с городом через пролив Босфор Восточный.

Пробки во Владивостоке тянутся с самого утра до позднего вечера. Особенность владивостокских пробок, на мой взгляд, в том, что тут автомобили не стоят, как это принято, колом, а медленно ползут друг за другом нескончаемой вереницей, причём, кажется, в любое время суток. Всё это ввергает в уныние, особенно где-нибудь на проспекте Столетия Владивостока, если вы ненароком оказались в общественном транспорте, забитом битком. Как мне объяснил таксист, подвозивший меня до подножия горы Холодильник, в городе машин больше, чем людей, а улицы узкие. Владивосток, пожалуй, первым принял японские иномарки, ещё в годы Перестройки, отсюда такое количество праворульных машин в городе. Количество транспорта на душу населения в городе самое большое в России. Кроме того, во Владике нет нормальных парковок, и это давняя головная боль местных автомобилистов. В городе, кажется, никогда не иссякает поток машин, в любом месте, в любом направлении. Прилетев обратно в Южно-Сахалинск вечером, первые минуты я наслаждался городской тишиной. Автобусы старые, грязные, в часы пик они представляют собой жуткое зрелище с толпой уставших людей внутри.

Крепость Владивосток

Гора Холодильник (официальное название — гора Муравьёва-Амурского) является высочайшей точкой города, 258 метров над уровнем моря. С Эгершельда, где мы остановились, её было видно, и казалось, что она находится далеко. Но сопки Владивостока имеют обманчивую видимость и кажутся огромными, а по факту, когда к ним приблизишься, удивляешься их миниатюрности. То ли дело сопки, окружающие Южно-Сахалинск! Та же гора Большевик, например.

На Холодильник я решил взобраться во что бы то ни стало. Дело в том, что на склонах этой горы сохранилось много артефактов столетней давности. В частности, здесь располагался форт №1. Про эту гору упоминалось ещё в ходе экскурсии по городу. Нам рассказали, что своё название она получила от того, что у её подножия находился военный мясохолодильный склад.

В общей сложности Владивостокская крепость имела 15 фортов, включая сооружения на острове Русском. Каждый форт носил имя того или иного царя или князя. Владивосток строился как форпост России на Востоке. Даже по прошествии ста с лишним лет чувствуется тот замысел, с которым империя осваивала эти территории, укрепляя их основательно. И как бы в подтверждении этого в небе, почти над головой, с грохотом проносятся истребители.

На сопке грязь и мусор. А ведь здесь исторические памятники. Весь Владивосток такой. Город с богатой историей, он мог бы быть полноценным музеем под открытым небом. Но не чтут местные жители историческую память. С прискорбием отмечаю, что наш народ вообще не способен беречь своё историческое достояние. Всё ветшает, рушится, покрывается надписями. Помещения, где происходили исторические события, о которых читают в учебниках по истории, стихийно превращаются в свалки и общественные туалеты. Либо здания просто сносят, чтобы освободить землю под очередное безликое здание для торгового центра или офисов.

Культ Арсеньева

В последний день пребывания во Владивостоке мне посчастливилось попасть в дом-музей В. К. Арсеньева, где выдающийся исследователь Дальнего Востока прожил последние два года своей жизни — с 1928 года. Дом-музей был открыт в 1997 году.

Информация на стене доводит до посетителя будоражащие душу сведения: в этом доме в 1937 году была арестована жена исследователя Маргарита Николаевна, а летом 1941 года была арестована его дочь Наталья. Впрочем, это не помешало властям в 1945 году присвоить имя Арсеньева улице и краевому музею.

QR-коды, введённые на днях, ещё не вошли в сознание владивостокцев, и молодая сотрудница продала мне билет (200 рублей), не спросив про код. Только когда я уже зашёл в комнату бывшей квартиры Арсеньева, сотрудница музея подошла ко мне и с виноватым видом сказала, что забыла спросить про код, но, так и быть, пустит меня в музей.

Владимир Арсеньев (1872 — 1930) совершил в общей сложности четыре больших экспедиции по территории Приморского и Хабаровского краёв, исследуя горную систему Сихотэ-Алинь. Он собирал образцы флоры и фауны региона, проводил этнографические исследования, составлял карты. В экспедициях 1906 и 1907 годов его неизменным спутником и проводником был знаменитый Дерсу Узала. Об этом человеке Арсеньев упоминает в своей книге "В дебрях Уссурийского края", по которой великий японский кинорежиссёр Акира Куросава снял фильм "Дерсу Узала" (1975) с Юрием Соломиным в главной роли.

Экспедиции Арсеньева носили стратегический характер, поскольку уроки русско-японской войны 1904‑1905 годов выявили уязвимость приморского побережья, незащищённого от потенциального десанта противника. Нужно было найти проходы через горы, чтобы обеспечить в случае необходимости быструю переброску войск. Параллельно Арсеньев занимался научными исследованиями местности.

Если так можно выразиться, культ Арсеньева чувствуется в атмосфере Владивостока. Его имя носят аэропорт, музей, улица. Целый город в Приморье назван в честь него. Граффити, правда, не Арсеньева, а Дерсу Узала, я видел в историческом квартале, называемом Миллионка. Во время экскурсии по городу в двухэтажном автобусе, молодой гид с приклеенными усами и в кителе изображал Арсеньева (это выглядело нелепо и по-клоунски), который якобы показывает туристам-пассажирам город.

Как на Сахалине возятся с Чеховым, мусоля имя писателя где надо и не надо, так и во Владивостоке, и в Приморье всюду упоминают Арсеньева. Впрочем, в отличие от Антона Павловича, Владимир Клавдиевич хотя бы долгое время жил и работал в Приморье.

***

Владивосток… Форпост России на дальневосточных рубежах… Подобные словосочетания уже набили оскомину. После первых восторгов от пребывания в дальневосточной столице и сопутствующей им священной гордости за страну потихоньку посещают невесёлые мысли. Это здорово, конечно, что русский человек, начиная с 17-го века, освоил, завоевал, отвоевал обширнейшие пространства Сибири и Дальнего Востока, присоединив их к России. Но теперь, в эпоху, когда рухнула империя (Российская в её последнем варианте — СССР), особо остро стоит вопрос развития этих огромных пространств.

Ситуация, сложившаяся во порту Владивостока, где скопились контейнеры с жизненно важными материалами, предназначенными для отправки в порты Дальнего Востока, характеризует нашу эпоху, когда интересы простых людей уходят на второй, если не на третий план, а на первый план выходят интересы капитала. Но ведь интересы именно простых людей, живущих в глубинке, должны быть первостепенными. А стратегически важные объекты, как порты, не должны быть в частных руках. Только государственное управление, национально мыслящими руководителями. Иначе возникает угроза безопасности страны — не только продовольственная, но и военная.

Окраинные территории (в первую очередь, дальневосточные) как стратегически важные, должно укреплять путём, в первую очередь, стимулирования демографии. Нужно, чтобы люди хотели здесь жить. Никакие Су-400 и прочие новейшие виды вооружения не защитят границ страны, если вдоль их не будет проживать массово российский человек. Но вместо этого видны пустующие пространства и бреши вдоль восточных границ России. Люди покидают эти земли.

Нужно, чтобы люди хотели здесь жить и продолжать себя в последующих поколениях. Для этого должны быть созданы соответствующие условия, не хуже, чем в мегаполисах центральных регионов страны, не хуже, чем за рубежом. Иначе русский человек так и будет продолжать уезжать и умирать, а коренной житель вымирать.

В таком случае нельзя говорить о перспективах развития страны. Свято место пусто не бывает. Придут жить другие. Либо разорвут эти земли на части соседи. И тогда пойдут насмарку труды Арсеньева, Невельского, Муравьёва-Амурского, казаков-первопроходцев 17-го века и др. Предки нам этого не простят.