Каникулы Бонифация: врачи на краю света

— Не, я к врачам не хожу, я их боюсь. Придешь — обязательно что-нибудь обнаружат, а так я самый здоровый человек в мире. Вот мама моя сходила на прием — теперь везу ее на госпитализацию в Южный.

Это говорит работник шикотанского пункта передержки бездомных животных. На теплоход "Игорь Фархутдинов" он поднимается вместе с членами экспедиции "Рубежи России". С теми, к которым так и не решился прийти на осмотр. А зря. В течение десяти дней 15 узких специалистов из разных городов России бесплатно принимали жителей Шикотана в местной участковой больнице и многим помогли узнать диагноз, получить рекомендации, подкорректировать лечение. А некоторым, вполне возможно, спасли жизнь, вовремя заметив что-то серьезное. Таких случаев за 15 лет было много.

— Да таких врачей не бывает, — пишут в комментариях некоторые сахалинцы, узнав, что врачи берут отпуск и приезжают на Курилы бесплатно обследовать всех желающих.

Как Бонифаций из мультика, который отправился к бабушке отдохнуть, но все равно работал.

Если вы тоже думаете, что в нашем мире это что-то из области фантастики, почитайте истории врачей, которые очень даже бывают. В этом убедилась корреспондентка Сах.ком, наблюдая за работой медиков на Шикотане.

Елена Мурасеева

Кардиолог, Москва

Что меня поразило здесь на Шикотане — это профессионализм терапевтов, кардиологический. Они работают по медицинским рекомендациям, по алгоритму, согласно которому назначают определенные препараты. Первые годы, когда мы приезжали на Итуруп, я думала — как так можно, этот препарат не назначен, этот не назначен… Но потом стало, конечно, профессиональнее. А сейчас — вот реально ни прибавить, ни убавить к их диагнозу. Все сделано по стандарту. Я могу посоветовать пациенту другой препарат, другую комбинацию, но сам факт того, что диагноз поставлен и пациент получает здесь нужное, правильное лечение, — это очень радует. Другое дело, что здесь, как и везде, есть определенный процент пациентов, которые считают, что если они сходили к врачу, они должны быть уже здоровы, что своих усилий прикладывать не надо. Если человек хочет быть здоровым, он найдет пути, чтобы быть здоровым, даже если это не так просто. Иногда жители Курил после консультаций приезжали к нам на операции.

Это моя восьмая экспедиция. В первый раз я приехала в 2014 году, весной. Понадобился взрослый кардиолог, прислали на имя главврача больницы заявку. Так как я была завотделением, мне ее первой и вручили. Я сказала, что поеду сама. Сначала даже не задумывалась о значимости, о каких-то высоких материях, мне просто хотелось посмотреть что-то новое, людей, места. Это был Итуруп. Все оказалось такой экзотикой… А потом началась работа. Тогда, в первый раз, поразило, как пациенты относятся к нашему приезду, какие нарядные приходят на прием. Были штатные для медика ситуации, когда пациент приходит к тебе, а у него инфаркт в ходу и его тут же госпитализируют.

За время нынешней экспедиции у наших врачей было около 2 тысяч посещений. Очень важно продолжать этот проект, он нужен и пациентам, и врачам. В таких поездках чувствуешь, что ты нужен. Я вспоминаю, почему стала врачом. Да у меня другого выбора не было. Я — четвертое поколение медиков, дочь — пятое. У меня прадед был сельский фельдшер, мой дед медбрат, мама врач, я врач. Поэтому у нас как-то так особо не разбежишься. И моя дочь тоже врач. Причем каждое следующее поколение говорит, что только через мой труп в медицину, однако дети перешагивают и идут. Так говорила моя мама, так говорила я своей дочери. Теперь у меня внучка говорит — бабушка, я буду врачом, деток лечить. Прабабушка ее млеет от счастья, потому что она педиатр и наконец-то кто-то ее дело продолжит. Я окончила третий мед московский, потом работала восемь лет на скорой помощи, потом решила, что надо расти профессионально, окончила ординатуру по кардиологии, дальше пришла работать в больницу РЖД в Москве, защитила кандидатскую, врач высшей категории.

Сергей Косилов

Психиатр, Москва

В мае мой тесть поехал в экспедицию на Итуруп и Шикотан. Он уролог. Ему крайне понравилось, он сказал, что психиатр здесь нужен. На тот момент тут было три завершенных суицида, а летом еще три случилось. Итого шесть. Это много для такого маленького острова. В основном суициды совершают те, кто приезжает работать вахтой, не местное население. Но проблемы у всех. Люди живут обособленно, на краю света. Развлечений мало. Алкоголь есть. Все друг друга знают, все друг у друга на виду. Основные жалобы — повышенная тревожность, сниженное настроение, легкие стадии депрессии, нарушения сна и прочее.

Я психиатр, есть сертификат психиатра-нарколога и психоаналитика. Даже за одну консультацию можно выявить проблему, дать рекомендации и выписать рецепт, чтобы человек уже начал принимать терапию, выполнять домашнее задание и в последующем обратился повторно к психиатру, но уже не на острове, потому что здесь его нет.

На прием больше приходили женщины, в процентном соотношении 90 на 10. Одна женщина пришла узнать, не сошла ли она с ума. Прямо так и сформулировала. Жалоб нет, все хорошо, но говорит — а вдруг я сошла с ума и не знаю об этом. Но обычно человек, который имеет проблемы психиатрические, не осознает, что у него они есть.

Я думал, что больница здесь будет намного меньше и намного хуже. Не ожидал, что на острове окажется столь большая больница с идеальным ремонтом и хорошим оснащением. Здесь, как мне сказали, аппаратуры больше, чем специалистов.

На Шикотане мне крайне понравилось, есть на что посмотреть. В большом городе невозможно, а здесь налево — океан, направо — море…

Я работаю в стационаре, в психосоматическом отделении, сокращенно — ПСО. Бывает психиатрическая больница, бывает городской стационар. А чтобы и то, и другое — таких отделений в Москве всего два. Уникальность нашего отделения в том, что в нем работают психиатры, но кроме этого мы имеем функционал городской больницы. И у нас лежат пациенты, у которых есть психиатрический диагноз и еще что-то по соматике: эндокринологические проблемы, кардиологические… Но это наши пациенты, поэтому они не могут находиться в обычных отделениях. Чаще всего у них шизофрения, тяжелые депрессии с суицидальными мыслями, эпилепсия, есть алкоголики, наркоманы.

Могу рассказать один случай. Когда я еще был ординатором, мы проходили практику в разных местах, в том числе в геронтологическом отделении. И там была бабушка, у которой был очень интересный бред. Ей казалось, что у нее во рту живет целая раса маленьких человечков. И она утром их давила языком, но на следующее утро они, по ее мнению, возрождались. Из-за этого бреда она, когда была в психозе, расшатала и вырвала себе все зубы. Это шизофрения, которой она страдала много лет, усугубленная возрастом.

Если говорить о пути в медицину, я выпускник РГМУ, сейчас он РНИМУ имени Пирогова. У меня папа клинический психолог. Я сначала мечтал быть неврологом, а когда на пятом курсе познакомился с психиатрией, понял, что ничего другого мне не надо. Мечтал быть судебным психиатром, но потом понял, что нет. Работал в реабилитационном центре постинсультных состояний, пять лет проработал в психоневрологическом диспансере, потом начался ковид и меня позвали в городскую клиническую больницу № 67 имени Ворохобова. Два года работал в ковидном отделении, у пациентов уровень тревоги зашкаливал, были нарушения сна, депрессии. Потом ковид мы победили, и я перешел в психосоматическое отделение.

Галина Дударева

Гастроэнтеролог, Хабаровск

Это моя шестая экспедиция. Начала ездить с 2013 года, получалось попасть не в каждую. Пять раз была на Итурупе, один на Кунашире и вот сейчас — на Шикотане. Экспедиция всякий раз — это что-то особенное. Приезжаешь на край света, помогаешь пациентам — это невероятное чувство.

Мне запомнился достаточно экстренный случай на Итурупе. В отделение терапии поступила пациентка с острым алкогольным гепатитом на фоне алкогольного цирроза. Молодая женщина, 36 лет, мама рядом. Она в предкоматозном состоянии с очень плохими анализами и бесконечной рвотой кровью, в 30 раз все ферменты печени повышены. Там была молодая доктор-терапевт в отделении, она немножко растерялась и попросила меня помочь, расписать лечение.

Я расписала серьезную терапию, все от и до. Мы прямо в палате сделали ей эндоскопию, в полевых условиях. У нее была диффузная кровоточивость всей слизистой оболочки желудка. Сказали ее матери, что прогноз скорее всего неблагоприятный. Перевозить ее было нельзя. Постепенно она стала выходить из этого состояния, улучшаться. Было очевидно, что очередной запой — и это будет точно неблагоприятный исход. Но запой все-таки случился потом, и пациентка погибла.

Была еще история. 2013 год, моя первая экспедиция. Пришел пациент с диагностированным циррозом печени. Я его смотрю, но не укладывается он в цирроз. А ему уже инвалидность дали по этому заболеванию. Стала его осматривать, там огромные пакеты лимфоузлов на шее. Хорошо, что с нами был специалист УЗИ и онколог. Хоть маммолог, но все же он онколог. И я повела к ним этого пациента. Красивый замечательный мужчина 48 лет, на вид здоровый. Мы его всего прокрутили за два часа, и выяснилось, что это не цирроз, а предположительно лимфома. Рекомендовали ехать в Южно-Сахалинск срочно. Когда мы отплывали, он вместе с нами на пароме был. Диагноз подтвердился. Он принял решение ехать в Корею. К сожалению, вылечиться не получилось, так как диагноз был поставлен поздно.

Эти две истории — о том, как важны и желание пациента выздороветь, и диагностика. Одного без другого недостаточно. Было, конечно, и множество историй с хорошим финалом, многим людям экспедиция помогает.

Я случайно стала врачом и не пожалела. Мама у меня учитель, папа инженер. Я окончила школу с золотой медалью. У меня хорошо языки шли, хотела куда-нибудь на иностранный язык поступать. Но две мои подружки собирались в мед, у них родители были врачи. И я поехала за ними, как хвост. Мы еще и жребий тянули, куда поедем, представляете? Дети, что скажешь. Подружки не поступили, а я поступила. И хорошо, что все так сложилось.

Екатерина Полянская

Гинеколог, Москва

Многие вспоминают, как все начиналось, и я тоже помню. Наверное, это уже восьмая моя экспедиция. Как я в ней оказалась? Ко мне однажды подошел наш очень уважаемый хирург профессор, который уже ездил на Курилы в 2011 году. Он знал, что я люблю все такое, что я человек туристический. И он говорит — не хотели бы вы съездить на Курильские острова? Моей задачей было одновременно не упасть в обморок от счастья и не заорать диким голосом: "Скажите, когда выходить пешком?". Но мне было, конечно, страшно. Страшно было родным и близким. Муж отправлял первый раз с испуганными глазами — куда, чего, как…

Помню, мы приехали на Шикотан и спали над рыбным цехом. Там было общежитие с большими комнатами. Все было пропитано рыбьим жиром, дикая была вонь, а напротив двери нашей женской комнаты была дверь комнаты на 15 человек, где жили сезонные рабочие. Нам сказали не просто закрываться на ключ, но хорошо бы еще чем-нибудь подпирать. В Малокурильском мы принимали в старой японской амбулатории, сейчас она уже разрушена. Часть врачей там не поместилась, принимали в школе. И на сцене в актовом зале, и еще где-то. Ревматолог в коридоре за шкафом принимал, была даже табличка такая — "Ревматолог за шкафом" и стрелочка. Сейчас все очень изменилось, условия не сравнить.

Когда мы приезжаем на Курилы, к нам идут прямо строем, рядами и колоннами. К гинекологу особенно. Вот сейчас одна женщина пришла и говорит — я была в мае, но снова решила провериться. Ну что же, молодец. Но есть и запущенные случаи. Причем, мне кажется, что на Шикотане больше, чем на Итурупе. Допустим, на днях пришла очень серьезная пациентка, ее надо отправлять на материк оперироваться, потому что у нее в любой момент может открыться кровотечение. Гемоглобин и без того снижается до 50 вместо 120. Если будет кровотечение, что с ней тут делать? Это в реанимацию надо класть.

И хочу еще отметить такую особенность. На Курилах много и охотно рожают. Значительно больше, чем на материке. Трое детей — это норма. Трое, четверо. Один ребенок мало у кого. Но роды за все мои экспедиции мне принимать не приходилось.

Олег Гусев

Мануальный терапевт, Санкт-Петербург

У меня есть дочка Катя, ей девять лет. Она занимается синхронным плаванием и любит путешествовать. Когда она узнала, что я опять еду в экспедицию и опять ее не беру, она сказала, что я обязан взять игрушку, возить ее везде и везде фотографировать. Так появилась эта вязаная собачка по кличке Адель. У меня были ежедневные отчеты с собачкой, где она побывала и что делала. На утренних пробежках, на мысе Край Света, на дегустации на рыбоперерабатывающем заводе… Практически даже купалась в океане, насколько можно для вязаной собачки. Адель была со мной и на приемах в больнице. С пациентами, конечно, она не работала, но сидела рядом и наблюдала, ассистировала.

Исходно я врач-педиатр, окончил в Петербурге педиатрический институт, но параллельно был какой-то спорт всегда. И потом как-то постепенно все соединилось — медицинская составляющая и спортивная. Потихоньку переквалифицировался: получил сертификат как врач лечебной физкультуры, пошла работа и практика по реабилитации, затем сертификаты мануального терапевта и физиотерапевта.

Это третья моя экспедиция. Всегда интересно в плане помощи пациентам и в плане общения с коллегами, потому что разный состав, всегда что-то узнаешь, что потом пригодится в работе.

Я сравниваю нашу экспедицию со львом из мультфильма "Каникулы Бонифация". Вроде бы ты едешь в отпуск, но все равно работаешь, в удовольствие. С каждым разом работы все больше и больше, но и радости тоже больше и больше. Это профессиональное ощущение, что ты нужен, что ты востребован.

Радует, что после первого же приема пациенты чувствуют, что им стало легче, и на этом фоне я даю им рекомендации, упражнения, чтобы они делали их сами, стараюсь замотивировать на самостоятельные занятия. Чтобы они поняли, что и от их действий много зависит. По всем ВОЗовским стандартам образ жизни — это самая главная составляющая здоровья. А в образе жизни, конечно, большую часть занимает образ активности.

Ольга Горбатенко

Врач ультразвуковой диагностики, Смоленск

Мои коллеги ездили на Курилы и рассказывали про эту экспедицию, я тоже хотела. И вот пришла моя очередь как одного из аспирантов, но экспедиция отменилась из-за ковида. Я очень расстроилась и боялась, что ее вообще больше не будет. Но потом мне позвонил мой научный руководитель и спросил, не хочу ли я поехать. Я обрадовалась и даже заплакала, говорю — да, конечно, я согласна!

Пациентов на Шикотане у меня было очень много. Так как я смотрю полностью все органы, на каждого пациента уходило много времени, но даже с учетом этого я успевала принять по 30 человек в день и больше. С 9 утра и до обеда я работала практически все дни, вообще не вставая, после обеда тоже было много желающих обследоваться. Самое запоминающееся — обнаружила большую опухоль у женщины.

Вообще на Шикотане достаточно здоровые пациенты в плане УЗИ. У многих хорошая печень, очень мало случаев камней в желчном пузыре. Зато здесь есть какие-то очень редкие, но запоминающиеся диагнозы. Много встречается пациентов с подкожными образованиями: липомами, невриномами. У женщин проблемы чаще по линии гинекологии. Много миом, много недообследованных людей. Была беременность на малом сроке, запланированная, женщина очень рада.

Экспедиция — это огромный опыт и огромное впечатление. Ты смотришь абсолютно разных пациентов, и это очень интересно и важно. От Шикотана впечатления грандиозные. Я впервые на Курилах и никогда не видела такой красоты, таких заливов, восходов, закатов. Здесь очень доброжелательный коллектив, который нас принял, помогал нам. Шикотан оставил самое приятное впечатление за всю жизнь.

И, конечно, я в очередной раз поняла, как я рада быть врачом. В старших классах решила, что пойду только в медицину. Окончила смоленский университет, лечебное дело, и сразу поступила на кафедру лучевой диагностики, лучевой терапии в ординатуру. То есть я врач-рентгенолог и врач КТ. Далее прошла переподготовку по ультразвуку. Я точно знала, что моя жизнь будет связана именно с этой специальностью. Потом поступила в аспирантуру, и сейчас я аспирант третьего года, пишу диссертацию.

Лейла Созаева

Детский эндокринолог, Москва

Я — одна из пяти новичков экспедиции. Очень хотела поехать, пять лет или даже больше ждала такой возможности. В этой экспедиции ранее участвовали трое моих коллег из нашего института, все очень восторженно отзывались о ней. И все мои ожидания оправдались. А после того, как мы отработали весь день и еще пошли убирать пляж, я подумала — да, я оказалась именно с теми людьми и именно в том месте.

В основном на Шикотане все дети здоровы, даже с избытком веса особо нет детей. Единичные случаи. Я обратила внимание на один момент, когда собирала анамнез. Многие родители говорили, что дети у них родились крупные — 3,8, 4, 4,5 кг. Это часто сочетается с углеводным нарушением, повышением сахаров у мам, но здесь у них такого не было. Просто крупные дети. И они еще их рожают самостоятельно, просто матери-героини!

Вообще, практически вся территория России является йододефицитной, поэтому нарушения, какие-то диффузные изменения в щитовидной железе бывают часто. Если у детей возникают опухоли щитовидной железы, как правило они хорошо поддаются лечению.

А что касается ожирения, то в России это просто беда. Несколько лет назад наш центр участвовал в программе ВОЗ по обследованию здоровых детей в школах. Каждой стране достался какой-то возраст, нашей — первый класс. И мы должны были изменять вес и рост у всех детей из рандомных московских школ, давать оценку полового развития. Мы просто были в шоке, какое количество ожирения у первоклашек. Здесь, на Шикотане, я не вижу такой тенденции. А в Москве — сниженная физическая активность, фастфуд, сладости, все это приводит к таким вот последствиям.

На Шикотане все наши коллеги работали в Крабозаводском, в шикотанской участковой больнице, а мы с детским УЗИстом — в участке врача общей практики в Малокурильском. Если честно, здесь такой участок врача общей практики… Не везде есть такая поликлиника, какой здесь участок. Тут есть все, что нужно.

Мне очень нравится работать с детьми. У меня мама врач и две старшие сестры врачи. Когда я училась в школе, они учились в институте. Я помогала им писать рефераты и как-то вот так естественно тоже стала врачом. И нисколечко не жалею. Я сначала отучилась на взрослого врача, а потом переучивалась на детского. У меня очень интересная работа.

Владимир Говдяк

Врач ультразвуковой диагностики, Южно-Сахалинск

Это моя седьмая экспедиция. В первую попал по рекомендации своего однокурсника из Хабаровска. Теперь эти поездки стали неотъемлемой частью моей жизни. Я никогда не отказываюсь, в этом году уже дважды ездил. В мае был и сейчас тоже взял специально отпуск, поехал помочь детям.

Это совсем какая-то другая работа, мы работаем во время отпуска, помогаем безвозмездно людям. В этих экспедициях мы становимся какими-то другими — чище, добрее, отзывчивее. Это какое-то состояние души, это трудно описать, надо испытать на себе. Я вижу, что моя помощь нужна здесь, поэтому жизнь строится так — сначала я еду к детям на Курилы, а потом уже планирую свои остальные отпуска, выезды куда-то.

В течение недели на Шикотане я принял больше ста детей. У пятерых была выявлена патология, которая требует дообследования. Большая часть детей здоровы. В принципе дети здесь здоровые. Многие родители говорят — мы уже были в Южно-Сахалинске у вас и хорошо, что вы приехали к нам теперь. В эту экспедицию пришли родители с детьми после операции на сердце, которым требовалось наблюдение в динамике. Если бы не экспедиция, им пришлось бы ехать на Сахалин ради УЗИ. Они очень благодарны.

Самое главное в моей работе — возможность вовремя выявить патологию и помочь детям. Я с удовольствием смотрю разных детей и новорожденных, нахожу к ним подход, когда они беспокоятся, плачут. Другим это иногда кажется сложным, а мне легко и приятно.

Я никогда не пожалел, что стал врачом. Сначала пять лет работал детским инфекционистом, потом перешел в УЗИ, вот уже 32 года я работаю в этой сфере. То, что я работал педиатром и инфекционистом, мне очень помогло, потому что я уже примерно знаю, с какой патологией приходят дети. Очень люблю детей, мне нравится моя работа. С 1985 года работаю сначала в детской больнице, потом в детской поликлинике. Когда она отсоединилась, встал вопрос об организации отделения ультразвуковой диагностики. Мы начинали с нуля, организовали большое отделение, сейчас я заведующий, у нас пять врачей, мы выполняем разные виды обследований.

Павел Кулеш

Травматолог-ортопед, Санкт-Петербург

Экспедиция для меня уже четвертая или пятая, всегда это отдых от смены места работы. Плюс друзей очень много, с ними приятно общаться, есть о чем поговорить, в том числе и по работе. Каждый обед — как минимум две консультации со смежными специалистами. Это здорово, потому что в больнице, в стационаре, ты не всегда можешь поймать за рукав кардиолога, хирурга и сказать — не посмотришь ли ты моего пациента. А здесь очень удобно в этом плане, мы все рядом и работаем вместе. Это очень эффективно. Многие клиники сейчас проводят выездные консультации, борются за пациентов, поэтому экспедиция — очень актуальный формат.

Пациентам можно помочь быстро. Ну вот, например, девушка с не очень хорошими стопами, которая пришла ко мне на прием на Шикотане. Одна клиника в Питере уже готова ее взять, две в работе. Я просто написал, спросил, везде же друзья. Операцию можно сделать по квоте и, может быть, даже за дорогу не придется платить, если грамотно оформить все документы.

В целом приходили пациенты с обычными проблемами. У людей от 45‑50 артрозы, в первую очередь коленных, тазобедренных суставов, и боли в спине. Молодых людей было мало. Артроз — в общем-то нормальный процесс, ну хочется человеку не стареть, он имеет на это право. Но если артроз идет быстрее, чем должен, тогда, конечно, нужно лечение. А если совсем плохо — операция, эндопротезирование. И это можно сделать по ОМС.

Пациенты не всегда могут пользоваться медициной, у них часто не хватает подготовки. Я считаю, это надо в школе преподавать — как пользоваться здравоохранением нашей страны, чтобы быть пролеченным, куда пойти, на что ты имеешь право. На самом деле, пациентам положено гораздо больше, чем обычно они получают, просто они не знают об этом. И еще многие не отдают себе отчет в том, что будет, если они не займутся здоровьем.

С выбором профессии у меня получилось интересно. По результатам выпускного экзамена в школе я был принят на третий курс омского политеха. После чего поехал и стал врачом. А потом, видимо, к технике все-таки склонен, поэтому стал тем врачом, где болты, гайки, шурупы, винты, определенные механические оси и углы сопряжения, геометрия, достаточно неплохое компьютерное моделирование, в том числе параметрическое. Гексаподы мы часто применяем. Хотя пациентам не нужно знать все эти названия, им главное, чтобы ноги ровные были и ничего не беспокоило.

Вячеслав Екатериничев

Оториноларинголог, Москва

Эта экспедиция для меня седьмая или восьмая. В 2010 году завкафедрой предложил мне поучаствовать в ней. Я приготовился, думал, что здесь палатка понадобится, взял с собой спальник, подушку, много медицинских инструментов на всякий случай жизни. И дозиметр взял, потому что как раз был инцидент на Фукусиме. Из-за него весеннюю экспедицию отменили и осенняя была смешанная — детская и взрослая. Жили в лаборатории на заводе.

С того времени Курилы изменились колоссально, развитие очень заметно. Пациенты на Шикотане не очень отличаются от пациентов в крупных городах, разве что потребность в узких специалистах здесь больше. Нет лора, нет офтальмолога, они не положены по штату. Поэтому людей ко мне пришло много. Начиналось все с 30 человек в день, потом — более 40. На Шикотане примерно 2500 человек, из них около 600 — дети. Если приходила мама с двумя детьми, получалось сразу три пациента одним заходом.

У одной женщины в горле я нашел новообразование, оно мне не понравилось. Я доложил о нем главному врачу, с этой пациенткой будут заниматься в первую очередь. Женщина молодец, что пришла. Будем надеяться, что все будет хорошо. Все пациенты, которые нуждаются в оперативных вмешательствах, были записаны.

В экспедиции очень важно работать в команде. Например, пациент жалуется на ком в горле. Это может быть и проявление проблем со щитовидной железой, и истерические ларингоспазмы, и несанированная полость рта — все, что угодно. Даже зубные протезы, если их плохо обрабатывать, могут вызывать ком в горле. Я смотрю пациента и, если нужно, тут же отправляю его к смежным специалистам.

Для меня экспедиция, особенно в этот раз, — мощная перезагрузка. А еще — возможность обзавестись новыми контактами, новыми друзьями, с которыми потом продолжаешь общаться. Ну и, безусловно, посильная помощь местному населению.

О медицине я мечтал с детства. Мама у меня врач, она никогда не хотела, чтобы я стал тоже врачом, но как-то так все сложилось. Изначально хотел урологом стать, но подумал и выбрал оториноларингологию. Работаю лор-врачом, есть сертификат сурдолога. Доцент кафедры оториноларингологии Московского государственного медико-стоматологического университета, кандидат медицинских наук, статьи пишу, науку двигаю, имею звание московского врача.

Татьяна Девятко

Врач-эндокринолог, Южно-Сахалинск

На Шикотане пациенты недообследованные. Это осложняло мою работу, так как у эндокринолога связаны руки без анализов. Заподозрив какой-то диагноз, я должна его подтвердить гормональным обследованием. У меня нет возможности назначить обследование и в конце экспедиции увидеть его результаты, завершить работу с этим пациентом. Здесь такие анализы не делают. Остается только надеяться, что человек поедет на материк, сдаст анализы и в следующую экспедицию мы снова увидимся. И это создает такое ощущение опустошения, что ты отпускаешь человека надолго без окончательного диагноза. Но есть и хороший момент: я была здесь в мае, и многие пациенты вернулись уже с обследованием, получили диагноз, назначения.

В экспедиции я уже в третий раз. Впервые оказавшись в ней, я ощутила это чувство, ради которого когда-то ребенком, подростком выбираешь профессию по зову сердца. Тебе хочется помогать людям, но потом, попадая в реалии медицины, в потоке, в том режиме, в котором ты работаешь, не всегда получается это в полной мере ощутить. Приезжая волонтером в экспедицию, видя глаза пациентов, как они впитывают информацию, насколько они благодарны, чувствуешь что-то важное. Люди после приема говорят такие слова, которые нечасто слышишь. Девушка сказала мне — вы уникальный доктор, спасибо вам. Ты заряжаешься, наполняешься и вспоминаешь, ради чего ты шла в медицину. Заряд эмоций, который ты здесь получаешь, не получить нигде. И потом едешь сюда за новой дозой.

Я была часто болеющим ребенком, видела, как врачи пытаются помочь мне, и мне везло на врачей, на очень человечных. Меня просто поразили доктора. Мне казалось, что их работа самая важная на свете. И я тоже захотела стать врачом. В моей семье до меня медиков не было. Мой преподаватель по эндокринологии настолько заразила меня любовью к этой специализации, к тому, как вальсируют гормоны в организме, как можно ими управлять, мягко корректировать. Она влюбила меня в эту специальность. И отчасти повлиял тот факт, что у моей мамы сахарный диабет. Добавилось желание помочь любимому человеку.

Роман Аношкин

Нейрохирург, Южно-Сахалинск

Я хотел поехать еще в мае, но не смог, заболел ковидом. Это первая моя экспедиция, до этого на Курилах был в командировках. Теперь точно решил — в отпуск приеду на Шикотан с рюкзаком и палаткой.

"Рубежи России" — крутой проект. Интересная компания — не только мультидисциплинарная бригада, но и люди из разных регионов, из разных медицинских школ, с разным подходом. Здесь я, конечно, не оперировал, но работал как невролог. Я тут больше для первичного отбора, смотрел результаты МРТ или КТ, если пациент приносил их с собой на прием. Есть ряд пациентов, которых я оперировал раньше, они приходили на повторный осмотр. Так удачно совпало, что им, благодаря экспедиции, не нужно ехать в Южно-Сахалинск для наблюдения и консультации. Некоторым пациентам с грыжами, протрузиями я сказал, что нужно подумать о хирургии. То, что ко мне, нейрохирургу, приходили на прием как к неврологу, абсолютно небесполезно. Я тот же невролог, только с ножом. Я так же оцениваю неврологический статус, рефлексы, делаю то же самое, блокады, какие-то еще манипуляции.

Если говорить о моей более чем 20-летней практике, то самое страшное для меня — это оперировать детей. Семь потов сойдет во время такой операции. Мне как-то пришлось оперировать совсем маленького ребенка, пять месяцев или около того. У него была травма, я делал трепанацию. И потом уже лет в 18 он поступил ко мне же на закрытие дефекта черепа, который остался после той операции. Он жив, все нормально, все хорошо. Такая вот встреча спустя столько лет. А так, конечно, каждый день что-то интересное, важное. Нейрохирургия — это микроскоп, головной мозг, аневризмы, опухоли, грыжи, хондрозы, травмы позвоночника, переломы. Уровень нейрохирургии в нашей области достаточно высокий, это факт, это признают все. У нас молодой заведующий, Андрей Антонов, очень продвинутый и амбициозный, и у нас хорошая команда.

На Шикотане многие говорят, что приехали ненадолго, а остались на годы. У меня с Сахалином получилось так же. Я окончил мед в Благовещенске, работал медбратом в нейрохирургии. Приехал на Сахалин в 2000 году. Не думал, что надолго задержусь, но вот так получилось, что остался. Здесь много интересного: сноуборд, подводная охота. И, конечно, важная работа.

Вячеслав Стецик

Уролог, Санкт-Петербург

Экспедиция для меня четвертая. Правда, в третьей мне удалось побыть только в роли пациента, поскольку у меня случился инфаркт. Но вот я вернулся и очень рад снова участвовать в этом проекте.

А началось все с того, что мне позвонили родственники и сказали, что есть вариант поехать в такую экспедицию. Я никогда не был на Курилах, но примерно представлял, что такое море, океан, так как я большой любитель рыбалки. Единственный вопрос, который я задавал — что у нас по активному отдыху? Потому что за достаточно большой срок профессиональной деятельности удивить меня какой-то медицинской работой по профилю достаточно сложно. А вот рыбалкой в новом месте — можно. В первые две экспедиции я до приема практически каждый день жертвовал своим сном и ходил рыбачить, это был Итуруп. На Шикотане немножко сложнее, но улов тоже был. Это спортивная рыбалка. Все, что поймал, я отпускаю.

Мой стаж — 23 года. В урологию пришел случайно. Это у нас немножко семейное. Интересная специальность. Еще будучи студентом в институте, помогал старшему брату дежурить, получал азы профессии. Понравилось, продолжил учиться. Потом окунулся в работу с головой, потому что экстренная медицина — такое непростое мероприятие. Сейчас наука шагнула вперед, очень активно используются малоинвазивные методы лечения.

В Санкт-Петербурге я работаю в стационаре по оказанию экстренной медпомощи, а здесь, на Курилах, ко мне приходят пациенты, которым не требуется срочного лечения. Хотя и такие случаи бывают. Есть урологические пациенты, которым нужна активная лечебная тактика в плане хирургии. Небольшую операцию мы тут осуществили, с маленьким пациентом. Чего-то совсем эксклюзивного, наверное, не было, в основном рутина. Были ситуации, когда приходилось ставить не всегда хорошие диагнозы, но вовремя принятые меры позволяли оказать помощь в полном объеме. Иногда больные после консультации госпитализировались. В целом все пациенты со стандартными урологическими проблемами.

Есть те, кто очень трепетно относится к своему здоровью, а есть совершенно другие. Здесь, на Шикотане, с учетом недоступности узкопрофильной медицинской помощи пациенты живут по принципу — прошло и прошло, не прошло и не прошло. Это, конечно, неправильно.

Наталья Ефимова

Ревматолог, Санкт-Петербург

Я военный врач, служила на Северном флоте. Была призвана из запаса в 1995 году. Окончила службу ведущим терапевтом главного клинического госпиталя Северного флота, город Североморск. И вышла в отставку в 2010 году.

Это третья моя экспедиция и первая на Шикотан. До этого две были на Итуруп. В 2017 году мне предложили поучаствовать. Я люблю путешествовать. Немножко страшило расстояние, и все домашние нервничали, но все было хорошо, полетела шикарная питерская команда, мы друг друга знали. Мы работали большой дружной семьей, все было очень комфортно. Пациенты были невероятные — чувствовалось, что они ждут нас, они не просто слушают, а внемлют, возвращаются по возможности второй раз что-то уточнить… Прекрасная, очень полезная командная работа. Многому друг у друга учишься. Дома бытовуха захлестывает, а в экспедиции кроме приема пациентов идет еще и образовательный процесс, поднимаешься на другой уровень. Мне нравится, что есть обратная связь. Я оставляла пациентам электронную почту, они потом с благодарностью писали, сообщали о своем состоянии.

К ревматологу на Курилах обращаются нечасто, иногда не совсем по профилю, но все равно всегда удавалось помочь, что-то подсказать, дать рекомендации. И очень приятно, когда человек потом сообщает, что диагноз, поставленный мной, при дополнительном обследовании подтвердился, лечение помогло и все закончилось успешно.

Я не ожидала, что здесь настолько все организовано. Итуруп вообще не обсуждается, там все круто, но здесь тоже неплохо. Хорошая больница. Стены — это одно, важно же еще наполнение. На базовом уровне все очень хорошо. Это не фельдшерский пункт, когда вот тебе таблетка от головы и иди домой. Здесь врачи стараются разбираться, они довольно продвинутые во многих вещах.

В медицину я пришла случайно. Это был спор. Я была очень амбициозная девушка, физика и математика — это было мое. Мечтала заниматься теоретической физикой, готовилась к поступлению в университет имени Лобачевского в Нижнем Новгороде. Окончила школу с золотой медалью. А так как я была дочерью учителей, мне бросили в лицо, что это все куплено, медаль нечестно заработана. Все эти шу-шу-шу в школе… И я решила доказать, что это не так. В мединститут конкурс был 11 человек на место. Я поступила туда с легкостью. Первый курс металась — что же я наделала! А потом выяснилось, что логика очень даже нужна в медицине, все встало на свои места и я поняла, что это мое. Но физику до сих пор люблю.

Ольга Саланова

Офтальмолог, Москва

На Шикотане очень хорошо обстоят дела. Я когда ехала, почему-то представляла, что будет много запущенных пациентов, потому что люди подолгу не видят врача. Но нет. В общем-то люди достаточно обследованные, их отправляют в Южно-Сахалинск, если нужно, по жалобам. Были пациенты с подозрением на глаукому, с показаниями к удалению доброкачественной опухоли век, с дистрофией сетчатки. Контингент похож на московский, какой-то островной особенности нет. Инородных тел я тут не видела. Очень не хватает здесь детского офтальмолога. Я не детский, но детей принимала, что-то советовала, хотя полноценно я не могу принять ребенка.

В основном приходили пожилые люди. Всем пациентам после 40 лет я перемерила внутриглазное давление, чтобы посмотреть, нет ли глаукомы. Глаукома — это необратимая слепота, нельзя запускать это заболевание. Раз в год всем нужно мерить внутриглазное давление.

На Шикотане сложность с изготовлением очков. Я выписывала рецепт на очки, подбирала, но купить их тут нельзя, как мне сказали. Какие-то готовые очки есть где-то, но в основном просят родственников купить и прислать, заказывают.

Это первая экспедиция для меня. Конечно, очень много ярких впечатлений от самого острова, от природы, от экскурсий… Это впечатления на всю жизнь. Удалось и людям помочь, и Курилы посмотреть.

Врачом мне хотелось стать с седьмого класса, хотя в семье нет врачей. Было желание очень большое. Я окончила институт в Москве. Правда, сразу не поступила, два года проработала санитаркой и поступила потом. Очень люблю свою профессию, она меня спасает всегда в сложные моменты. Любимая работа многое значит. И она очень востребована. Я ни разу не пожалела, что пошла в медицинский, хотя раньше зарплата у врачей была не очень. Но это как любить человека — если любишь, то готов с ним на край света. С работой, я считаю, так же.