Войны в истории и природе Сахалина: мнение географа
Писаная история Сахалинской области появилась совсем недавно, и многие аспекты проработаны еще недостаточно подробно. Одним из таких направлений, безусловно, является взаимодействие архаичного общества и природы в широком смысле, в узком - изменение отношения к вмещающим ландшафтам при смене или расширении социально-экономических функций последних, в том числе под воздействием военных событий. При этом автор не считает возможным детализировать хронику военных событий на Дальнем Востоке.
Более того, эта статья писалась в условиях неполной информации (в частности, до выхода в свет учебного пособия "История Сахалина и Курильских островов с древнейших времен до начала XXI столетия") и носит, в силу этого, конспективный характер. Многие утверждения не являются однозначными.
Общепринято, что основным типом хозяйственной деятельности на Сахалине в эпоху неолита, энеолита и раннего металла являлся морской промысел. Добыча морского зверя и рыболовство с элементами архаичной аквакультуры обеспечивали приемлемое существование приморских поселений на восточном и западном побережьях Сахалина, а собирательство и охота на зверя и птицу носили скорее дополнительный характер и не играли решающей роли в структуре питания населения. Данных о сколько-нибудь крупных специализированных группах населения, проживавших в глубине острова, и занимавшихся другими видами деятельности, отличными от морского промысла, рыболовства и архаичной аквакультуры, у нас пока нет. Таким образом, наземные млекопитающие служили своеобразным нетронутым биологическим резервом доформационных культур Сахалина. Это объясняло существование на острове нескольких видов копытных и волков, кабана, а также причины частных заходов тигров из южной Якутии и Приамурья. Зверовая охота требует значительного времени, а загонная - дополнительных людских ресурсов. В условиях богатейших морских биоресурсов и особенностей фенологического круга Сахалина в этом действительно не было острой необходимости.
Численность населения не испытывала резких колебаний и регулировалась естественным путем, т.е. наличием или отсутствием запасов пищи, а это, в свою очередь, во многом обуславливалось степенью практической подготовки морских промысловиков и общей культурой в широком смысле этого слова, направленной на интенсивную эксплуатацию морских биоресурсов. Таким образом, мы можем говорить о своеобразном динамическом равновесии в системе "общество - вмещающие ландшафты", не предусматривавшего расширенной эксплуатации природных ресурсов в целом и биологических в частности.
Ситуация в корне изменилась с появлением на острове чжурчженей, а затем и монголов. И те и другие, являясь животноводами и земледельцами, не были связаны с ландшафтами Сахалина. Представители этих народов, как и покоренные китайцы - ханьцы, имели сложившуюся культуру зверовой, в том числе облавной и загонной охоты. Культура питания этих народов также значительно отличалась от традиционной "сахалинской" кухни.
Более того, обитатели гарнизонов и постов представляли специфическую социальную группу населения, имеющего некоторое свободное время. Злаки для гарнизонов на острове еще могли перебрасывать по Амуру на судах, в же остальном гарнизоны монголов и чжурчженей разнообразили свой стол за счет зверовой, в том числе облавной и загонной охоты. И если точных данных о численности гарнизонов чжурчженей у нас нет, то цифра монголо-китайского гарнизона на Сахалине известна - 10000 воинов. Сведения о характере боевых действий в период монгольского завоевания довольно отрывочны и целостной картины не составляют.
Впрочем, характер и специфика ведения боевых действий экспедиционным корпусом не являются предметом наших исследований. Достаточно знать об энергичном сопротивлении местных племен вторжению иноземцев. Учитывая уровень военной подготовки и характер вооружения противников, не трудно предположить разгромный результат боевых столкновений для местных племенных и родовых ополчений. Гибель даже сравнительно небольшого количества высококвалифицированных морских охотников в родовом поселении закладывала основы деградации промысловой культуры в целом, а рода или племени - в частности, поскольку нарушалась преемственность поколений, передача опыта от отца к сыну. Тем самым формировалось поколение промысловиков-неудачников с деформированными или неполными знаниями, умениями и навыками.
После чжурчженьской экспансии и монгольского завоевания острова на нем исчезают пятнистые олени, кабан, лось, т.е. традиционные объекты промысловой охоты чжурчженей и монголов. Не тронули волков и медведей, оставалась охотоморская популяция моржа.
Необходимо отметить также утрату части трудовых навыков представителями местной культуры - посуда и часть орудий труда становятся привозными, выполненными из металла. Так произошло изменение понятия "богатство". Традиционно оно включало в себя отношение к средствам производства - наличие промысловых участков или угодий, эгрономичных и адаптированных к местным условиям орудий труда и собственно трудовые навыки, позволяющие эффективно использовать средства производства и орудия труда в интересах выживания семьи или общины. Отношение к природе регламентировалось культурой. При столкновении с цивилизованными соседями термин "богатство" начал подменяться понятием "зажиточность", т.е. внешними проявлениями достатка, большей частью не функциональными: украшениями из металла, стекла и т.п. Приобретение изделий из металла предусматривало неэквивалентный обмен и, как следствие, расширенное производство с ростом эксплуатационных нагрузок на биологические ресурсы, непосредственно не связанные с выживанием рода, но требующие значительных затрат времени.
Вместе с тем, необходимо отметить появление специфической социальной группы населения у военных чжурчженьских и монгольских военных постов и крепостей - дети и "полевые" семьи военнослужащих. Эта группа была в известной степени отчуждена от сахалинских аквальных и территориальных комплексов, поскольку отсутствовали производственные связи с традиционным промыслом по отцовской линии у сыновей, и существование самих семей до известной степени поддерживалась самим гарнизоном крепости или поста (1). Рассматривая перспективы для девочек, можно утверждать ориентировку на сексуальные нужды гарнизона. "Богатые" подношения из металла для "полевых" семей монголов и чжурчженей изменили отношения к традиционным трудовым навыкам и понимание богатства. Крепость или военный пост в свою очередь также генерировала неудачливых охотников, пригодных разве что для участия в загонной или облавной охоты на местных кабанов или копытных, чем в принципе сыновья чжурчженей и монголов и занимались. Во многом это утверждение может быть справедливым и для женщин. С точки зрения профессионального морского зверобоя, женщина, не умеющая делать горшки и не знающая многих очевидных вещей - выделка шкур, приготовление блюд и пищи длительного хранения, выполнение непромокаемых швов на рабочей одежде промысловика - была действительно плохой хозяйкой. При этом формировались новые внутриостровные хозяйственные связи, когда роды, живущие вблизи крепостей и постов, становились своеобразными посредниками в обменной торговле товарами и материалами, поступавшими из крепости (2).
Таким образом, традиционная культура промысловиков Сахалина, адаптированная к местным условиям, при первом же широкомасштабном столкновении с цивилизацией, практикующей расширенное производство, получила первый серьезный удар по производственным и бытовым навыкам. Произошла до известной степени трансформация стихийной бытовой философии коренного населения острова. Так закладывалась основа деградации традиционной культуры жителей средневекового Сахалина, адаптированной к условиям острова.
Смена монгольской династии на китайскую на Сахалине прошла без каких бы то ни было крупных боевых столкновений - монгольские войска (3) оставили остров и устье Амура.
Только в начале ХV века на северном Сахалине появились войска нового хозяина факторий, под предводительством все тех же чжурчженей (4). Правда, изменились вкусы потребителей: теперь с берегов северного Приморья и Сахалина в императорский Китай поставляли соколов инь-цин (5). О степени ущерба островной природе по этому отрывочному сообщению китайского хрониста судить довольно трудно, поскольку ловчие птицы являлись до известной степени предметом роскоши и их рынок не мог иметь значительной емкости. Любая оценка спроса на меха в субтропическом Китае также представляется спорной.
В начале ХVI века начинается становление и укрепление маньчжурского национального государства. При этом родственные тунгусо-манчьжурские племена рассматривались как естественные союзники. По отношению к ним власти приграничных поселений проводили политику закрепления не только социально-экономических, но и личностных связей, устраивая браки между молодыми маньчжурскими женщинами и девушками и приезжими молодыми людьми, способными внести крупный залог мехами. По информации современных этнографов, молодые люди в приданое получали латные доспехи и становились своеобразным резервом на случай мобилизации населения на войну.
Маньчжурская экспансия в Китай и практически полная мобилизация мужского населения в приграничных районах оставила практически без прикрытия достаточно размытые собственные северные границы державы династии Айсин Георо. Этим не преминули воспользоваться русские передовые казачьи и ватажные отряды, выдвинувшиеся на Амур и к берегам Охотского моря из Забайкалья и южной Якутии. Налаживание ясачных отношений на территории Приамурья русскими передовыми отрядами какое-то время оставалось без реакции маньчжурских властей. Маньчжуро-китайские отряды "зеленого знамени", наспех экипированные и направленные в район крепости Албазин, были довольно слабым противником для стрелецких и казачьих отрядов, вооруженных современным стрелковым и артиллерийским вооружением.
Только решение основных военно-политических проблем на южном направлении позволило маньчжурам, снявшим ударные части, остановить русскую экспансию на Амуре и в Забайкалье, закрепив статус-кво Нерчинским договором.
Русско-маньчжурский вооруженный конфликт в районе крепости Албазин привел к эмиграции на остров группы эвенкийских родов, державших русскую руку и спасавшихся от преследования цинских властей, вновь укрепивших свою власть у Ивового палисада. Вскоре эти северные животноводы взяли на себя функции хищника, регулировавшего поголовье северного оленя на Сахалине. Это связано, в первую очередь, с известной ограниченностью емкости кормовых угодий на Сахалине для ведения расширенного северного животноводства.
Однако на северо-западных берегах Охотского моря русским удалось закрепиться. Тем самым были созданы предпосылки для внедрения расширенной эксплуатации природных ресурсов северо-восточной части Дальнего Востока. Ясаком облагались племена и народы, никогда и никому дани не платившие. Такая форма эксплуатации аборигенного населения северо-востока в сочетании с неэквивалентным обменом, наряду с другими формами эксплуатации собственных ресурсов, позволяла императорской России вести активную внешнюю политику на западе и юге на протяжении двух веков. Поэтому большая часть русских экспедиций середины ХVIII - начала XIX веков, отправлявшихся из Петропавловска-Камчатского и Охотска в район Курильских островов, в Охотское море и к берегам Северной Америки, носили инвентаризационный характер. Апогеем такого типа эксплуатации следует считать создание Российско-Американской компании, взявшей за основу промысловые навыки населения северо-запада и северо-востока России и эксплуатацию легко извлекаемых биологических ресурсов морских млекопитающих.
Однако экстенсивная эксплуатация природных ресурсов имеет ряд естественных пределов. Среди них первое место занимают биологическая продуктивность территорий и акваторий. На втором - управляемость и возможность переориентации производства, в том числе присваивающего, с одной группы ресурсов на другие, с использования одной группы трудовых навыков на другие, с использования одной формы производственных отношений на другую и тому подобное. В больших системах сила инерции при принятии и претворении в жизнь нового решения и, как следствие, собственно момент перехода в новое качество, может принимать характер социальной, политической, технологической и промышленной катастрофы. Именно эти тенденции в полной мере проявились в императорской России в конце 40 - начале 60-х годов ХIХ века. Внешнеполитический и внешнеэкономический факторы могут или ослаблять или усиливать внутренние тенденции.
Острейший дефицит трудовых ресурсов в 30-60-х годах оставил незаселенными огромные территории России, а об их интенсивном промышленном освоении можно было только мечтать. Это заставляло в большинстве случаев использовать труд каторжан на начальном технологическом звене горнорудного производства в Забайкалье и Восточной Сибири, а крупное производство на неосвоенных территориях подменять индивидуальным или артельным промыслом.
Еще более сложная ситуация сложилась в цинском Китае, втянутом европейскими странами в разорительные "опиумные войны" 40-70-х годов. В начале-середине 50-х годов ХIХ века эксплуатация ресурсов Приамурья не давала ни товаров, ни финансовых средств для сколько-нибудь успешного восполнения разорительных контрибуционных выплат в пользу Англии и Франции.
Морские экспедиции в глубь территории Кореи по крупным рекам проводили американцы и англичане. Корабельная артиллерия эскадры адмирала Пирри являлась весомым аргументом и в ходе переговоров между американцами и японцами. Фактически, с конца 40-х годов началась военно-политическая и экономическая борьба за обладание северотихоокеанским побережьем Евразии и Северной Америки. Для императорской России ключевым пунктом этой борьбы стало устье Амура с примыкающими территориями и акваториями. Корабли англо-французской эскадры, появившиеся у берегов, примыкающих к устью Амура, встретили береговые батареи и подвижные отряды, укомплектованные казаками и солдатами линейных батальонов.
Легко извлекаемые биологические ресурсы морских млекопитающих оказались объектом экономических интересов торгово-промышленных кругов Великобритании и САСШ. При этом следует отметить изменение характера добываемых биологических ресурсов - вместо ушастых и настоящих тюленей, моржей и уничтоженной к тому времени стеллеровой коровы объектом промысла оказались китообразные. На акватории Охотского, Японского и Берингового морей вышли многотысячные флотилии иностранных китобойных судов. Зачастую капитаны и шкиперы иностранных промысловых судов не чурались грабить береговые поселения аборигенов, и практически открыто воевать с конкурентами. В годы Гражданской войны 1861-1865 в САСШ у северо-восточных берегов России появились вооруженные каперы воюющих сторон, действовавшие против китобойных флотилий и торговых судов противника. Естественной причиной, задержавшей появление японских промысловых флотилий на акваториях Японского и Охотского морей, следует считать события революции Мэйдзи в Японии. Таким образом, начало организованного широкомасштабного промышленного промысла морских биологических ресурсов следует отнести к середине-концу 70-х годов ХIХ века.
Китайских и маньчжурских купцов в торговых факториях Приамурья и Сахалина сменили русские, японцы, англичане и американцы. А вместе с ними на Сахалине появились военные посты Российской императорской армии и сёгуната.
Война с хунхузами и голод привели к появлению сначала в континентальной части русского Приморья постоянных сельскохозяйственных корейских поселений, а затем сезонных промысловых на Сахалине. Это позволило наладить промышленную добычу и частичную переработку морской капусты на сахалинских морских промыслах. И, как следствие, последовало отчуждение традиционных морских промысловых угодий у айнов, практиковавших сбор и консервацию ламинарии, в пользу русских и иностранных промышленников. Ряд исследователей отмечают голод в айнских поселениях, вследствие неэквивалентного обмена, сверхэксплуатации и прямого грабежа аборигенного населения торговцами различных национальностей. В это же время в становищах нивхов западного побережья Сахалина постепенно исчезают родовые боевые лодки - гилы, позволявшие совершать дальние набеги, в том числе и за невестами, сократив тем самым географию брака в нивхских стойбищах.
С появлением у эвенков и уильта огнестрельного оружия в значительных количествах участь трех видов волков на Сахалине была решена: к концу XIX века "волчий вопрос" был снят самым кардинальным способом. Аналогичным способом была завершена история охотоморской популяции моржа.
К этому времени относится и описание двух видов охоты на бурого медведя у аборигенов Сахалина. Один связан с установкой настороженного самострела на медвежьей тропе с последующим преследованием раненого и ослабевшего от потери крови зверя. Этот способ связан с мохэйским Приморьем и Приамурьем - второй родиной арбалетов и самострелов. Второй - с рогатиной, явно заимствован у русских. Описание эффективности этих способов, сделанных иностранцем, могут грешить неточностью в изложении. Здесь важен сам факт заимствования технологий охоты.
Низкая степень концентрации вооруженных и полицейских сил на Сахалине, а также незначительной административной прослойки, ничего практически не производивших, а только потреблявших, с лихвой компенсировалось наличием большого количества ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев. Излишне говорить о личных и душевных качествах клиентов уголовной каторги. Об этом достаточно хорошо и ярко написали публицисты и путешественники, посетившие Сахалин в конце ХIХ - начале ХХ века. Главным здесь следует считать психологическое и практическое отчуждение большей части контингента сахалинской каторги от производящего труда и, как следствие, паразитарная, присваивающая психология у значительной части поселенцев. Таким образом, складывалась достаточно парадоксальная ситуация: две социальные составляющие колонизационного процесса носили присваивающий, потребительский и до известной степени паразитический характер.
Правильнее отметить столкновение традиционного комплексного родоплеменного хозяйства аборигенов, связанного по преимуществу с морскими прибрежными и речными промыслами, адаптированного к мозаичным сахалинским ландшафтам, и традиционного комплексного патриархального хозяйства жителей Восточноевропейской равнины, ориентированного по преимуществу на растениеводство и молочно-мясное животноводство. Проявлялось это в загаживании нерестилищ лососевых и берегов рек отходами животноводства и быта (6), хищничестве при заготовке рыбы, изъятии из оборота промысловых и хозяйственных угодий под сенокосы и пашню с антропогенной дигрессией (7), синантропизации некоторых видов птиц и млекопитающих. Не менее сложная и противоречивая картина отмечалась при развитии горнорудного производства (8) и морских промыслов.
Отдельной строкой следует упомянуть сексуальную эксплуатацию аборигенок. Если уж сексуальные победы политического ссыльнопоселенца Бронислава Пилсудского стали темой отдельного научного исследования, то о менее значительных фигурах сахалинской каторги история, как правило, стыдливо умалчивает.
Своеобразным итогом такого комплексного воздействия на адаптированный к местным условиям хозяйственный комплекс, психологию устойчивого развития и трансформации привычной среды обитания в местах компактного расселения ссыльнопоселенцев явился найм на службу в надзиратели и обслуживающий персонал тюремного ведомства России аборигенов Сахалина. При этом нивхи шли в надзиратели, а айны - в почтовую и ямскую службу (9).
Начало ХХ века ознаменовалось широкомасштабной русско-японской войной 1904-1905 г., разделившей Сахалин на две части. Обе стороны в соответствии со статьями Портсмутского договора предельно снизили уровень военного присутствия на Сахалине, ограничившись пограничными силами.
Дальнейшее развитие событий привело в 20-30-х годах прошлого столетия к искусственной концентрации аборигенного населения Сахалина в национальных поселениях с попытками обучения их основам земледелия, товарного животноводства и расширенной эксплуатации биологических ресурсов прибрежных акваторий за счет внедрения производительных орудий и средств морского промысла. Параллельно шло развитие культурно-гигиенической инфраструктуры в местах концентрации аборигенного населения в южной и северной частях острова Сахалин. При этом процесс "культуртрегерства" отличался только в деталях, больше относящихся к области господствующей в той или иной части Сахалина идеологии. Направления же были общие. Поэтому в дальнейшем мы будем говорить преимущественно о переселенцах, в той или иной степени адаптированных к социально-экономическим функциям сахалинских природных территориальных и аквальных комплесов.
Первый опыт создания трудовой армии на Сахалине совпал с массовой вспышкой численности шелкопряда и гибелью хвойных лесов на больших площадях южной части острова в начале 20-х годов.
При этом на севере и на юге острова активно проводилась переселенческая политика. Она имела одну своеобразную изюминку. Переселенцы из СССР располагали адаптированным к низким температурам жилищем - деревянным рубленым домом с толстыми стенами, крышей, способной выдерживать обильные снегопады, экономичной системой отопления, но слабо приспособленный к высокой влажности в течение года. Тип хозяйства у переселенцев из европейской части СССР был слабо адаптирован к мозаичным ландшафтам Сахалина, а концентрация населения в крупных поселениях сельского типа в ходе коллективизации входила в очевидное противоречие с производящими возможностями ландшафтов. Правда, такая концентрация была во многом искусственной. Переселенцы из Японии не располагали адаптированным к низким температурам и глубокому снежному покрову жилищем, являвшимся по сути легкой каркасно-балочной конструкцией полинезийского типа. Такое жилище было адаптировано к высокой влажности, что в условиях умеренного муссонного климата на берегах моря с полярным ледовым режимом было уже недостаточно. Более адаптированной оказалась хуторская система расселения и хозяйствования. Таким образом, границы продвижения постоянных крупных поселений имели естественные границы: закрытая Тымовская долина с ее сухим климатом и южная часть Поронайской низменности ("Хоронайской тундры") (10).
На западном побережье Сахалина японцам удалось продвинуть поселения несколько севернее благодаря отепляющему воздействию завитка течения Соя, заходящему в Татарский пролив. Восточное побережье в центре острова оставалось практически незаселенным переселенцами вследствие указанных выше причин. Более высокими темпами на юге развивалось дорожное строительство и создание сети аэродромов, в том числе гражданского назначения.
Успешное экономическое освоение острова требовало от переселенцев с той и другой стороны серьезной адаптации к социально-экономическим функциям. И в том, и в другом случае искусственным фактором, ограничивающим возможности к адаптации хозяйства, послужила идеология и активная внешняя политика СССР и Японии. Например, репрессии на северном Сахалине фактически выбили второе поколение русских поселенцев, успевших в той или иной степени адаптировать семейный хозяйственный комплекс к условиям острова. В первую очередь это касается русского населения северо-западного побережья Сахалина, значительно отличавшегося природно-климатическими условиями проживания от Тымовской долины.
Несколько особо стояли группы переселенцев с российского и советского Дальнего Востока и японского Хоккайдо. У них рубленые деревянные дома получили выверенные практикой конструктивные элементы: высокие фундаменты, достаточно широкие окна, продуваемые веранды, просторные чердаки и т.п. Но эта группа переселенцев, безусловно, является темой отдельного исследования.
Перелом в ситуации на юге и севере острова наступил в конце 30-х годов (11). Ключевым годом здесь стал 1938 год. Общая милитаризация Дальнего Востока, связанная с эскалацией японской агрессии в континентальном Китае и выходом японских вооруженных сил на большом протяжении на линию советской государственной границы, и последующими постоянными приграничными конфликтами на большом протяжении советской дальневосточной границе, привели к наращиванию сухопутных группировок на Дальнем Востоке в целом, в южной и северной частях Сахалина в частности.
Итогом роста напряженности стали прямые военные столкновения в районе озера Хасан и на реке Халкин-Гол. Менее известны боевые столкновения на Амуре, Уссури, Аргуни, а также "тресковая война" у берегов Камчатки. На севере острова появилась стрелковая дивизия с частями усиления, на юге - отдельная смешанная "Карафуто-бригада", дополнившая имевшийся полицейский полк, дислоцированный в приграничных районах. И те, и другие усиленно поддерживали "пограничную легенду" вплоть до переодевания в форму другого ведомства. Частыми гостями у берегов северного и южного Сахалина стали боевые корабли основных классов Объединенного флота Японии, имевших ледовое подкрепление корпуса. Фактически 1938 год стал первым военным годом на Дальнем Востоке
На севере и юге острова активно строились аэродромы и дороги. Тем самым, продолжал формироваться комплекс парагенетических антропогенных ландшафтов, примыкающих к искусственным линейным (12) и площадным (13) объектам, изъятым из хозяйственного оборота, с высокой долей сорных и однолетних растений и преобладании синантропизированных птиц и млекопитающих.
Вскоре началось практическое возрождение каторги как на юге, так и на севере острова. Связано это было со стратегическим развертыванием дальневосточной металлургической базы на советском Дальнем Востоке и необходимостью ритмичных поставок нефти как топлива и технологического сырья и развертыванием военного строительства на севере острова, так и созданием новых военно-воздушных баз. Масштабное строительство потребовало создания трудовых армий. Небольшой временный разрыв в их создании существенной роли не играет - обе стороны использовали принудительный труд лиц, пораженных в гражданских правах (14).
Вторым фактором является ограничение уровня жизни населения, замораживание заработной платы, внеэкономические способы изъятия денежных средств и ценностей у граждан и организаций.
Создание трудовых армий как внеэкономических структур объективно послужило искусственным ограничителем адаптации основного населения острова к социально-экономическим функциям сахалинских ландшафтов. Это связано, во-первых, с отчуждением работников таких трудовых армий от собственности во всех смыслах этого слова, так и от результатов собственного труда, во-вторых.
Безусловно, строительство нефтепровода Оха - Комсомольск-на-Амуре имело положительный экономический эффект для крупной промышленности всего советского Дальнего Востока, но при этом следует особо отметить крайне невысокую долю гражданского промышленного сектора в районе Комсомольска-на-Амуре (15).
Необходимо упомянуть абсолютное преобладание тяжелой промышленности в народнохозяйственном комплексе Советского Союза. Основные крупные производства советского Дальнего Востока также носили преимущественно военный характер. В первую очередь необходимо отметить военные судо- и авиастроение. При этом большая часть комплектующих поступала из европейской части страны. В силу высокой специализации и кооперированности с другими производствами в удаленных регионах страны такие производства больше были ориентированы на сборку и не требовали развертывания научно-производственных объединений. По-прежнему высокой оставалась доля специализированных ремонтных производств.
Милитаризация экономики и здесь играла достаточно негативную роль в развитии региона.
Развитие собственно военной инфраструктуры - военных гарнизонов, авиационных баз, полигонов и т.п., - не давало желаемого экономического эффекта, а на примере императорской Японии - военно-политического результата.
В ряде случаев милитаризация того или иного района современной Сахалинской области вело к отселению уже закрепившегося переселенческого населения. Так было на Северных Курилах в 1941-1944 годах (16).
На завершающем этапе Второй Мировой войны значительные ресурсы, направленные императорской Японией на развитие военной инфраструктуры, оказались в силу ряда причин депонированы и не использовались японскими вооруженными силами. В первую очередь, речь идет о крупных военно-воздушных базах и сопутствующих военных городках, казарменном фонде, складах, хранилищах и части береговых укреплениях и укрытиях, линейно-дорожной сети и причальным фронтом, не связанными с хозяйственной деятельностью.
Так, например, при изменении границ Советского Союза, значительная часть военных полевых аэродромов была не просто выведена из эксплуатации и законсервирована, а именно брошена. Тем самым были омертвлены значительные капитальные вложения. На Сахалине в 50-х - 60-х годах ХХ века таким образом были выведены из эксплуатации авиабазы Починки, Корсаков, Большая Елань, Костромское, Матросово, Кировское, Александровск-Сахалинский, Гастелло, старый аэродром в Охе. Переданы Гражданскому воздушному флоту аэродромы в г. Шахтерске и поселке Зональное. Передан ДОСААФ аэродром в окрестностях села Старорусское. Рекультивирован аэродром в урочище Починки.
В связи с изменениями в технической базе авиации и переходе её на реактивную тягу, к началу 60-х годов в Гражданском воздушном флоте и Полярной авиации Северного морского пути и в конце 70-х - середине 80-х годов в авиации ВМФ СССР практически исчезли гидросамолеты и само слово "гидроавиация" и "гидроаэродром" начало превращаться в архаизм.
Так был свернуты гражданские гидроаэродромы в Охе, в Александровске-Сахалинском, гидроаэродром на озере Сладкое к северу от Охи. Позже пришла очередь военных гидроаэродромов в акватории Корсаковского порта и у аэродрома Починки.
В настоящее время мы наблюдаем картину запустения и заброшенности на авиабазах Сокол, Леонидово и Смирных. Но это уже тема для другого материала.
Примечания
1 Здесь может быть применен термин "парагенетическая социальная группа". Термин "парагенетический" применяют для групп природных комплексов, имеющих переходный, "примыкающий" характер.
2 При этом нельзя исключать, что значение старых хозяйственных связей оказалось значительно ослаблено.
3 Учитывая нехватку собственно монгольской живой силы можно предположить, что костяк таких войск составляли китайцы и чжурчжени.
4 По разным оценкам, от 2000 до 3000 воинов.
5 А.С.Колоссовский. Из лекции на семинаре по проекту "Север" оз.Гиляко-Абунан (Охинский район), сентябрь 2002 года.
6 Славянское, финно-угорское и тюркское население Восточноевропейской равнины берет воду из колодцев, а реки использует для утилизации отходов в качестве естественной клоаки. В конце ХIХ - начале ХХ века характер и структура отходов претерпели качественное изменение Аборигенное население Сахалина колодцев не строило и набирало воду из небольших горных рек, ручьев и родников. Таким образом, при столкновении традиционной культуры и цивилизации, ориентированной на расширенное производство, происходила аннигиляция комфортной среды обитания аборигенного населения с последовательным формированием антропогенных культурных и акультурных ландшафтов. Это утверждение справедливо для морских и прибрежных аквальных комплексов.
7 Привнос пищевых и сопутствующих сорных растений, не характерных для местных растительных сообществ. Появление на пастбищах и сенокосах сорных и однолетних видов. Изменение биологической продуктивности растительных ассоциаций.
8 Сброс шахтных и рудничных вод, использование остроядовитых и активных элементов при обогащении и добыче минеральных ресурсов и углеводородов.
9 В целом получилась модель, не слишком отличавшаяся от описанной применительно к позднему средневековью.
10 Так этот район называли японские географы. Представляет определенный интерес соотношение среднеянварских температур к границе расселения японских и русских переселенцев 20-30-х годов ХХ века.
11 Увеличение численности только стрелковых дивизий Краснознаменого Дальневосточного военного округа с 6 до 40 за ограниченное время.
12 Обочины, кюветы и противопожарные полосы железных и автогужевых дорог как линейные формы антропогенных и техногенных ландшафтов.
13 Полосы отчуждения у аэродромов и авиационно-технических баз, зоны, запрещенные для посещения гражданскими лицами и хозяйственной деятельности, полигоны.
14 Заключенные каналоармейцы (ЗеКа) и корейские рабочие "такобэй", задействованные на строительстве военных, стратегических промышленных и транспортных объектов.
15 Судостроительный завод № 199, авиастроительный завод, двигателестроение, химическая промышленность. При этом небольшие промысловые суда класса зверобойных и рыбопромысловых шхун, сейнеров и траулеров в конце 40-начале 50-х годов и в дальнейшем предпочитали заказывать в Германской Демократической республике, Финляндии, Польше и т.п.
16 Выселение с Шумшу и Парамушира ряда японских семей японскими вооруженными силами в период формирования операционной базы на камчатско-алеутском направлении.
Список литературы
1. Вишневский Н. В. Отасу. Южно-Сахалинск. 1994.
2. Вишневский Н.В. Смерть в четырех шагах. Южно-Сахалинск. 1995.
3. Вишневский Н.В. Сахалин и Курильские острова в годы Второй Мировой войны. Южно-Сахалинск. 2000.
4.Высоков М.С. История Сахалинской области. Южно-Сахалинск. 1999.
5.Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М. 2000.
6.Крейнович Е.А. Нивхгу. Южно-Сахалинск. 2001.
7.Хоуз, Чарлз На восточной окраине. Южно-Сахалинск. 2003.
8.Голубев В.А, Прокофьев М.М. Находки орнаментированных изделий из кости на Сахалине и Курильских островах, / Краеведы ведут поиск. Южно-Сахалинск. 1985./, С. 38-39.
9.Высоков М.С. История Сахалина и Курил в самом кратком изложении. Южно-Сахалинск. 1994.
10.Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на Дальнем Востоке. Хабаровск. Хабаровское книжное издательство. 1983.