Всем смертям назло: последние из атакующего звена

Мы летели, тихо сели...

Мы летели, тихо сели: "черные кошки"

При заходе на бомбометание в гидросамолет лейтенанта Доли, третья машина в звене Гастингса, попали несколько зенитных снарядов. Однако ни жертв среди экипажа, ни крупных повреждений самолет не получил.

Основным зенитным средством японского императорского флота в это время был 25-мм зенитный автомат, честно стыренное японцами французское изобретение фирмы Гочкис. Для конца 30-х - начала 40-х годов это было нечто шедеврально-эпохальное: высокий по тем временам темп стрельбы, достаточная мобильность огневого средства. Набор достоинств плавно перетекал в недостатки: кассетное заряжание, невысокая начальная скорость полета пули и низкая боевая скорострельность, слабый боеприпас. Последнее было вообще главной болячкой авиационных и зенитных пушек, разработанных на основе крупнокалиберных пулеметов - у гильзы "ампутировали" дульце, и на свет рождался 20-мм (советская бикалиберная ШВАК и германская MG-FF) снаряд или, как в нашем случае, 25-мм "японский" Гочкис. При этом ослабленный заряд артиллерийского пороха при выстреле выбрасывал большую массу металла, нежели в случае с выстрелом из пулемета. Все понимали, что это промежуточные модели и их надо заменять на что-то более приличное. Англичане ломали голову над тем, что же делать с 40-мм "пом-помом" доставшимся ещё со времен Первой Мировой войны, со скрипом шла доводка 28-мм зенитного автомата в США, получившего прозвище "чикагское пианино" и в 1942 году снятого с вооружения как не эффективное боевое средство. Буксовало внедрение германских моделей 20-мм и 37-мм зенитных пушек на Мытыщинском механическом заводе в СССР… Туго шла доводка отечественного 25-мм зенитного автомата…

И тут на выручку пришли белые и пушистые "нейтралы" - швейцарская фирма "Эрликон" с 20-мм зенитными автоматами и шведская "Бофорс" с 40-мм зенитным автоматом. Образцы получили Германия, США и Великобритания, чуть позже "Эрликоны" и "Бофорсы" получили корабли советского ВМФ. Правда, современной зенитной пушкой "Бофорс" сделали голландцы, разработавшие ультарсовременные по тем временам системы наведения и управления огнем. В стороне оставалась только Япония…

В общем, лупили по "каталинам" именно из 25-мм зенитного автоматов с японских крейсеров и эсминцев. Но помяни черта, и он тут как тут: в бой вступили японские истребители. В результате первой же атаки погибли оба бортовых стрелка - помощник авиамеханика 2-го класса Эрл Б. Холл и радист 3-го класса Джеймс М. Скрибнер. Тогда к обоим пулеметам встал запасной бортовой стрелок-помощник авиамеханика 2-го Эвери Маклоухорн и принялся лупить по выходящим в атаку японцам.

А теперь представьте картину: в нешироком хвостовом отсеке, пробитом осколками, пулями и снарядами среди трупов мечется парень-ирландец в летном комбинезоне с окровавленными руками и залитым кровью лицом и стреляет из двух люковых установок. В отсек из пробитых баков на залитый кровью пол кабины подтекает высокооктановый авиационный бензин…

Из пилотской кабине лейтенант Доли увидел, как сбили гидросамолет ведущего, и бросил неповоротливый PBY на цель - японский крейсер. Серия бомб ушла вниз, но контролировать результаты бомбометания было элементарно некогда. По самолету вели огонь зенитчики и атакующие истребители, да так, что клочья летели, из пробитых баков хлестал бензин, рулевое управление вышло из строя из-за перебитых тросов и тяг, а правый двигатель, получивший попадание из японской авиационной пушки, совсем перестал работать.

Сказалось положительное качество двигателей воздушного охлаждения - живучесть. Прежде чем 1050-сильный R-1830-72 заклинило, "летающая лодка" на малой высоте под непрерывными атаками японских истребителей смогла уйти на несколько десятков миль от порта Холо.

Участь машины была предрешена - либо взрыв в воздухе, либо гибель от пожара на борту. Прыгать с парашютом нельзя - высота всего несколько десятков метров. И лейтенант Доли, управляя гидросамолетом пока ещё действующими элеронами, пошел на вынужденную. Гидросамолет приводился в 200 метрах от берега, и его тут же охватило пламя. Экипаж попрыгал в воду и постарался отплыть подальше от пылающей "летающей лодки". Вытащить тела погибших стрелков было невозможно - гидросамолет пылал как костер, а налетевшие японские истребители в упор расстреливали его из бортового оружия. Через несколько минут горящая "каталина", изрешеченная пулями и снарядами, взорвалась и затонула, оставив на поверхности быстро выгорающее пятно авиационного бензина.

Спасшиеся оказались прямо перед небольшой деревушкой Лапа народа моро, и как только японские истребители улетели, к летчикам устремились несколько каноэ-банка, набитые аборигенами, вооруженными копьями и кривыми ножами-боло. Уцелевшие члены экипажа сбитой "летающей лодки" решили не искушать судьбу и закричали туземцам "Хэлло, Джо!" Приветствие было универсальным для всего Филиппинского архипелага, так американские моряки приветствовали местных жителей. Летчики убедили местных жителей, что они не японцы. Моро втащили их в банки и доставили на берег.

В октябре 1944 года несколько сотен членов экипажей линейных кораблей "Фусо" и "Ямасиро" из состава соединения вице-адмирала Носимуры, потопленных артиллерийским огнем американских линейных кораблей, крейсеров и торпедами эсминцев в проливе Суригао, достигли берега ближайшего острова вплавь. И были перебиты туземцами. Посему последние часы существования оставшейся на плаву части разломившегося линкора "Фусо" до сих пор остаются загадкой для военных историков.

На берегу летчики осмотрели друг друга на ранения. Лейтенант Доли, второй пилот мичман Айра Браун и третий пилот, по совместительству авиамеханик I-го класса Дэйв Баундс не пострадали. Радисту I-го класса Уитфорда пули чиркнули по спине и запястью. Больше всех досталось помощнику бортмеханика Эвери Маклоухорну: пули оставили борозды на руках и ногах, а осколок металла вонзился в левый глаз. Моро раздобыли где-то походную аптечку и оказали раненым первую медицинскую помощь, но в целом держались угрюмо и отчужденно, заставляя спасенных беспокоится о своей участи.

В советской прессе периодически мелькали сообщения о действиях на Филиппинах некоего Фронта национального освобождения моро. Сообщения были какие-то невнятные. И судя по всему, моро, сменив копья и кинжалы-боло на автоматы Калашникова китайского производства, занимались любимым делом - междоусобной грызней и племенным сепаратизмом с широким использованием марксистской фразеологии…

Беспокойство летчиков усилилось, когда один из туземцев-моро вытащил на берег сброшенные в воде для облегчения плавания брюки лейтенанта Доли и вернул их хозяину. Без часов, 20 долларов, ножа и кое-каких документов. Одновременно туземцы-моро пригрозили убить Доли, если он не отдаст им свой автоматический "кольт".

Летчики пробыли в деревне не больше 20 минут. К этому времени в деревню вошел отряд диких на вид моро - бритоголовые, зубы подпилены, вооружены копьями и кинжалами-крисами. Без особых церемоний они согнали американцев в кучу и погнали их по тропе из деревни. Примерно в полукилометре от деревни они вышли к большому дому, где встретили бывшего школьного учителя из Холо Намли Инданги, эвакуировавшего свою семью подальше от войны. Учитель, владевший английским, выступил переводчиком. Намли Иданги сообщил экипажу "каталины", что они будут оставаться в доме до тех пор, пока известие о них не дойдет до заместителя провинциального губернатора, прятавшегося где-то на острове, и он не решит, что с ними делать.

В полдень моро принесли прохладной питьевой воды, циновки для отдыха и обед - немного риса с цыпленком. Поскольку в тропических деревнях народ жил небогато, цыпленок с рисом был знаковым жестом - убивать летчиков точно никто не собирался. Иначе в деревне никто не стал бы сворачивать шею куренку…

Вечером в хижину прибыл мэр деревни Лапа. У него была масса новостей. И начал он с хорошей: удалось переговорить с заместителем губернатора провинции и предложил срочно эвакуировать летчиков с острова. Местные жители предоставляли американским пилотам винту, местную разновидность мореходного каноэ, с экипажем. Вторая новость была плохой - японские патрули находились в дне пути от деревни Лапа.

Пахло жареным. И японскими специями. И надо было рвать когти - приближались любители человеческой печени.

Винта могла доставить их до острова Сьяси, где находился ближайший филиппинский полицейский пост. Это 50 миль к югу от о. Холо.

К этому времени у летчиков созрел план - пробираться через архипелаг Сулу к о. Борнео, где в это время находились голландцы, а уж оттуда можно было рассчитывать на оказию до острова Ява, где в порту и военно-морской базе Сурабайя находился штаб 10-го патрульного авиакрыла ВМФ США. Любознательные читатели могут опять-таки воспользоваться картой и проложить маршрут от о. Холо к порту Таракан на одноименном острове у северо-восточного побережья о. Борнео. До самой ближней точки на побережье острова Борнео примерно 300 километров. И от этой точки до острова и города Таракан столько же. А теперь добавьте сюда снос течениями и ветрами. Получится никак не меньше 1500 километров. Если идти строго на юг, пересекая по прямой Целебесское море, то это в лучшем случае 500-700 километров в самых благоприятных навигационных и гидрометеорологических условиях.

Лейтенант Доли поблагодарил мэра и сказал ему, что во избежание обнаружения японскими самолетами они отправятся на остров Сьяси с наступлением темноты.

Когда американцы наконец двинулись в путь, мимо них с криками: "Мундо! Мундо идут!" пробежали несколько туземцев. Летчики в сопровождении 3 членов экипажа винты бросились со всех ног к лодке. Однако прежде чем экипаж "каталины" добрался до берега, провожатые оставили их, убежав в деревню защищать свои семьи…

Народ мундо включает несколько племен. Мундо было одним из горных племен моро. Промышляли они грабежом соседей, убивая и грабя жителей. В общем и целом, жизнь на Филиппинах напоминала некий синтез Чечни и курятника - в самый сложный момент с гор спускается "братва", вооруженная даже лучше чем регулярная филиппинская армия и полиция, "ставит все на уши" и потом уматывает обратно с награбленным в свои горные деревеньки. А в роли курятника, в который влетел сексуально озабоченный петух, выступали небольшие филиппинские деревушки и даже города. В общем- "ganz bei uns".

Проследовав дальше по тропинке через густые джунгли, летчики добрались до берега и причала с пришвартованной к нему небольшой винтой. Лодка принадлежала моро - торговцу фруктами с соседнего острова, уже собиравшемуся отчаливать. На причале они вновь встретили учителя Инданги, поздоровавшегося со своими "крестниками". Лейтенант Доли ввел учителя в курс дела, и тот согласился помочь. Учитель быстро договорился с торговцем, убедив его захватить американцев до Сьяси по пути к своему острову. За сим и отчалили.

Ночью винта дрейфовала в полном безветрии. Рассвет 28 декабря 1941 года застал экипаж лейтенанта Доли примерно в 20 милях от острова Холо, ключевые пункты которого один за другим брали под контроль японские десантные отряды и флот.

Ситуацию спасала смена направления главного удара японцев в этой фазе Филиппинской наступательной операции - они бросили свои соединения кораблей, базовой авиации и десантников на захват крупных островов Филиппинского архипелага. Иными словами, направление японского вторжения и бегство экипажей сбитых гидросамолетов имели пока противоположные направления. И сказывалась пока ещё не налаженная японцами система патрулирования этой акватории силами базовых отрядов и морской патрульной авиации.

Утром они двигались крайне медленно или лежали в дрейфе в условиях почти полного штиля. Однако пополудни ситуация изменилась: задул ровный и сильный попутный ветер, и винта быстро пошла вперед. Вечером суденышко находилось уже в нескольких милях от острова Сьяси. И уже в виду острова летчики увидели, как к ним наперерез идет винта, более крупная и быстроходная, чем их собственная.

На японский патрульный катер, а уж тем более крейсер это мореходное каноэ не тянуло, но в этих пиратских водах следовало быть готовым ко всему. А главным калибром у летчиков на винте были в лучшем случае палки - автоматический "Кольт" лейтенанта Доли остался у моро вместе с долларами и частью документов. Поэтому они в первый день сторонились любых лодок - неизвестно, кто там находится на борту. Но вечером 28 декабря у берегов острова Сьяси уклониться от встречи просто не представлялось возможным…

Когда лодки проходили близко друг от друга, на соседней лодке, увидав американцев, вскочил на ноги, начал свистеть в полицейский свисток человек в форме цвета хаки, подавая сигналы остановится. Когда из винта повернула, летчики с облегчением узнали в обладателе мундира цвета хаки солдата филиппинских полицейских сил, приветствовавших их словами: "Слава Богу, вы живы!"

У филиппинского полицейского были все основания для такой фразы. Ибо ситуация на архипелаге Сулу была крайне сложной и неясной. И племенной мир островов воспринимал её весьма неоднозначно.

На полицейском посту острова Сьяси получили информацию, что в туземной деревне неподалеку находятся несколько американских летчиков, и начальник поста отправил одного из подчиненных забрать пилотов. Теперь солдат полагал, что его задание выполнено, и собирался, забрав летчиков к себе в винту, поворачивать обратно. Но лейтенант Доли убедил его, что они никак не могут быть теми самыми летчиками, поскольку приплыли прямиком с острова Холо. У Доли и членов его экипажа теплилась надежда, что это ребята из их звена. Поэтому летчики распрощались с торговцем-моро, перебрались в лодку к полицейскому и отправились в деревню на остров Сьяси.

Вскоре они пришвартовались у небольшого пирса; и филиппинский солдат отправился выяснять судьбу находившихся здесь летчиков. Летчики, двое американцев, здесь действительно были, но их буквально два часа назад отправили на полицейский пост на Сьяси.

Солдат предложил переночевать в более крупной деревне под названием Ламинуза. После прибытия их тепло приветствовали первый лейтенант филиппинской армии Аристид Альпад, первый лейтенант медицинского корпуса филиппинской армии Исоани Чанко и судья из Холо Юсуп Абубакар. Доктор Чанко обработал раны Маклоухорна и Уитфорда, использовав ограниченный запас медикаментов, имевшийся у него с собой в Ламинузе. По его словам, в амбулаторном пункте на Сьяси медикаментов хватало, и завтра, доставив раненых туда, он окажет им более квалифицированную помощь.

Лётчики до отвала наелись риса, манго и яичницы-болтуньи, впервые за два дня по настоящему перекусив после вылета с гидроаэродрома в Амбоне на острове Серам.

В деревне скопилось много эвакуированных с острова Холо, но американцам приготовили спальные места в местной школе. Пока летчики спали на полу на набитых травой матрасах, снаружи на посту стояли два солдата филиппинских полицейских сил.

На следующее утро лейтенант Доли и второй пилот Айра Браун, вооружившись глобусом и картами из школьных учебников вычертили морскую карту островов Сулу и побережья острова Борнео.

Для читателя, с подобными картографическими изделиями дела не имевшими, морская карта будет на первый взгляд выглядеть чуть ли не "белым пятном" - достаточно подробно даны отметки глубин, а вот суша- чуть ли не сплошное белое пятно с выдающимися ориентирами - маяками, створными знаками, мысами, горами и населенными пунктами, пригодными для обсервации.

Карта здорово пригодилась, когда им пришлось прокладывать курс по этим водам. Вот только данных по местным течениям и ветрам они в школьных учебниках не нашли. Как оказалось в дальнейшем, это могло здорово упростить им задачу. Но эта информация больше подходила для лоции, а не для школьных учебников.

Как всё это узнаваемо! Советские окруженцы, выходя к линии фронта, действовали точно так же. В дело шли школьные географические карты, учебники и самодельные кальки на их основе. В сравнимой ситуации головы у младшего командного и рядового состава работали примерно одинаково. Тогда же родилась знаменитая авиационная шуточка про аэронавигацию по пачке "Беломора". Того самого, "…который легче курить чем строить".

И в ситуации на Филиппинах, на полях Украины, и лесах Смоленщины ребята в форме по полной программе использовали простой факт: противник был не в состоянии полноценно контролировать всю только что оккупированную территорию, которую торопливо объявлял захваченной. А на "захваченной" территории действовали органы власти и прежняя администрация. Просто в крупных городах она уходила в подполье, а в освобожденных и фактически неконтролируемых районах действовала вполне открыто. И централизованное снабжение партизанских отрядов на Филиппинах и на временно оккупированной территории СССР командование наладило ближе ко второй половине 1942 года. Только к советским партизанам летали Дугласы и "кукурузники", а к филиппинским регулярно ходил "Фримантл-экспресс" - подводные лодки "Наутилус" и "Аргонавт", прошедшие переоборудование в транспортные. Да и остальные типы американских субмарин частенько привлекались к операциям такого рода. На Филиппины и в Голландскую Ост-Индию - разведчиков, радиостанции, бензин, оружие, патроны, оттуда - бежавших из японских "лагерей смерти" военнопленных, сбитых летчиков, диверсионные группы с результатами разведки, а также женщин и детей. В общем, как и у нас на Черном, Балтийском, Баренцевом морях и Ладожском озере.

Затем члены экипажа лейтенанта Доли в сопровождении доктора Чанко и судьи Абубакара отплыли на полицейский пост на Сьяси.

Там группа младшего лейтенанта Джека Доли с радостью обнаружила сильно обгоревших при пожаре и на солнце мичмана Кристмена и бортмеханика Лэрви. И хотя ребята со второй "каталины" здорово обгорели и были сильно истощены марафонским заплывом, они попытались встать с армейских коек, приветствуя товарищей.

Тем временем доктор Чанко, не теряя времени даром, открыл амбулаторный пункт и занялся ранеными. Из-за отсутствия соответствующих инструментов он не смог извлечь осколок металла из глаза Маклоухорна, но дал ему несколько капель, снимающих боль.

Разместили вновь прибывших в пристройке к казармам полицейского поста, где те сразу же завалились на армейские койки. Когда стемнело, и.о. начальника поста лейтенант Бриллиантес отправился ночевать к семье, которая, по примеру остальных сельчан, укрывалась от нашествия японцев в центе острова Сьяси. "На хозяйстве" остался лейтенант Чанко, судья Юсуф Абубакар, трое вооруженных полицейских и уцелевшие летчики из звена Бердена Гастингса.

Однако спокойной ночи у сборного "гарнизона "Полторы калеки" не получилось. Только народ начал засыпать, как по деревни поднялся крик "Американос!", "Американос!".

Поспешив к главным воротам, летчики увидели подходивших к посту мичмана Гоу и стрелка-радиста Лэндерса в сопровождении моро. Как Кристмен и Лэрви, они страдали от сильных ожогов, хотя обгорели больше на солнцепёке.

Эти бы проблемы германским панцергренадерам в зимних подмосковных лесах в декабре 1941 года! А также итальянским пехотинцам под Сталинградом в декабре 1942-го… В общем, везде хорошо, где нас нет.

Доктор Чанко занялся ранеными, а раненые, что называется, "расчехлили языки".

Дело обстояло следующим образом: мичман Гоу рванул вплавь за помощью. Он проплыл больше 27 часов, прежде чем его подобрала туземная винта. Мичмана отвезли на остров, где он пытался убедить моро выйти на помощь оставшимся в море членам его экипажа. Однако моро отказались, мотивировав это тем, что его друзей уже подобрали в море и они теперь находятся на другом острове. Затем моро доставили его на Сьяси.

Во время боя с японскими истребителями в небе над портом Холо Лэндерс отбивался из люковых установок вместе с Бэнквистом, заменив у крупнокалиберного пулемета убитого Эндрю Уотермена. Вспыхнувший на борту удиравшей на предельно малой высоте "каталины" пожар заставил их покинуть самолет. Парашюты успели раскрыться, и стрелки приводнились в море Сулу. Это было первым везением - они не разбились о воду. Бэнквист сильно обгорел и вскоре умер в море, а Лэндерса вытащили из воды моро, доставившие его на остров, где уже находился мичман Гоу. Это было уже второе везение. В самом прямом смысле Пол Лэндерс прошел через огонь и воду. И остался жив.

Здоровы же мужики! Один наяривает "сопли в нос" через тропическое море без еды и воды в спасательном жилете "на время", другой дважды рождается на свет, уцелев во время прыжка с предельно малой высоты и не погибнув в море. Люди такого типа как раз и составили костяк войск антигитлеровской и антияпонской коалиции. И, в конечном счете, предопределили победу на всех фронтах.

Младший лейтенант Чанко закончил обрабатывать кожу обгоревших летчиков, поутихло волнение, связанное со встречей с товарищами, и экипажи попытались урвать хотя бы несколько часов для сна.

Но буквально через полчаса Джека Доли, как старшего по званию, разбудил перепуганный судья из Холо Юсуф Абубакар. Судья, волнуясь и запинаясь, сообщил ему, что часовой-филиппинец только что сообщил ему о пяти винтах с вооруженными моро, причалившими к пирсу у полицейского поста. У перепуганного Абубакара были основания предполагать, что моро приплыли разграбить склады и сжечь полицейский пост.

Доли разбудил остальных и передал им эту неприятную новость. Радости добавил другой часовой, доложивший, что моро на самом деле не 30, а пятьдесят.

В общем, жизнь на архипелаге Сулу бурлила и била ключом. И все норовила попасть по голове. По крайней мере, скучно никому не было - японцы на правах "арийцев востока" осваивали новое "жизненное пространство", американцы и филиппинцы отбивались как могли, первобытные племена грабили мирное население, а мирное население бегало от ужасов современной войны и связанной с ней неразберихи и мародерства в этом патриархальном краю, больше 40 лет не знавшего войн.

Далее младший лейтенант Доли действовал по принципу, изложенному в фильме "В бой идут одни старики"- "Арфы нет - возьмите бубен": вооружил людей палками и обрезками труб, поскольку ничего огнестрельного у них не было, и решил занять оборону в амбулаторном пункте. Полицейская казарма была слишком большим помещением с многочисленными окнами, а остатки двух экипажей являли собой в прямом смысле инвалидную команду. Раненные осколками и обожженные летчики практически не имели шансов на успех…

Выдвигаясь к амбулаторному пункту, они услышали, как удирают в джунгли вооруженные часовые. Добравшись до медпункта, доктор Чанко вспомнил, что ключи от него унес с собой лейтенант Бриллиантес. Пришлось возвращаться в казармы и занимать оборону у дверей и окон.

Прошел ещё час. Ничего не происходило. Затем они увидели, что от главных ворот к входу в казарму приближаются три фигуры. У входа дежурили с колами наизготовку Доли и Дэйв Баундс. И если бы доктор Чанко не узнал двоих из приближавшихся людей и не предупредил летчиков, дело вполне могло дойти до членовредительства, а то и смертоубийства. Не сказать, что Доли и Баундс были какими-то маньяками, но адреналина у них в крови за последние несколько суток накопилось много. Головы могли проломить запросто.

Двое узнанный оказались мэром Иманом Лакибулом Дугасаном и бывшим мэром Идрисом Дугасаном, теми самыми старостами-моро с острова Тапул, доставившие на Сьяси мичмана Гоу и стрелка-радиста Лэндерса. Старосты откуда-то узнали, что прибытие 50 вооруженных моро испугало американцев и пришли их успокоить - это ребята из их деревни. Они приплыли защитить своего мэра.

Время военное, и представители туземной администрации предпочитали перемещаться с охраной. Это даже не отмененная контртерристическая операция, а Вторая Мировая война…

Для гарантии старосты предложили летчикам провести остаток ночи с ними. Взвесив все за и против, летчики согласились.

На следующее утро 30 декабря 1941 года Доли и остальные готовились к отплытию. Не располагая информацией о перемещении японского флота и десантных сил, американцы боялись оказаться отрезанными на островах архипелага Сулу. Они планировали добраться до острова Таракан, где находились голландские войска, а уж оттуда - в свою часть, в Сурабайю. Гоняться за плавбазой "Херон" по всей Голландской Ост-Индии было бы верхом идиотизма. До Таракана - 300 миль по прямой. Что-то около 550 километров. Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы. Ходовые дни рассчитывать было бесполезно - местные ветры и течения неизбежно внесли бы свои коррективы.

И хотя в их распоряжении имелась винта, её нужно было укомплектовывать экипажем и умасливать кандидатов. Местные жители страшно боялись вторжения японских варваров.

В тот день рано утром лейтенант Бриллиантес кинул клич местному населению выделить летчикам и экипажу винты продукты на дорогу. И весь день на пост стекались цыплята, кокосы, консервы и сигареты. Последнее, как выразился лейтенант Бриллиантес, "выжимали" из китайских торговцев, у которых только и имелись кое-какие запасы пищи. К вечеру все было готово к отплытию: продовольствие, вода и медикаменты, а также столь необходимая мазь от ожогов погружены на винту. Летчики поднялись на борт и покинули остров Сьяси, провожаемые наилучшими пожеланиями филиппинцев, просивших их возвращаться с новыми самолетами и разбомбить японцев.

Винта взяла курс на деревню Бату-Бату, примерно в 70 милях к юго-западу от острова Тавитави.

Вскоре этот остров станет местом стоянки японского императорского Объединенного Флота. Именно оттуда в октябре 1944 года японские линкоры, крейсера и эсминцы стартуют к проливу Суригао и Сан-Бернардито. А пока -тишь, гладь и божья благодать. А также благорастворение воздухов.

Однако прежде чем выйти в море, летчики остановились в ближайшей деревне, чтобы приобрести ещё риса…

Гидросамолет под парусом