Валерий Шубин: уйти было честнее

Международные СМИ в новостных публикациях упоминают этого историка и археолога как "известного ученого из России", центральные - как "главного сахалинского куриловеда", а местные исследователи-поисковики отзываются о Валерии Шубине просто как о человеке добрейшей души. Прежде чем начать разговор о музее, где мой собеседник проработал более 30 лет, мы вспомнили прошлые научные открытия, поговорили о забытых памятниках, об уникальности островной истории, об уходящей культурной эпохе и еще о многом, о чем с Валерием Шубиным можно говорить бесконечно.

Валерий Орионович Шубин - кандидат исторических наук, в недавнем прошлом заведующий лабораторией археологии Сахалинского областного краеведческого музея, ведущий научный сотрудник, участник и организатор более 40 научных экспедиций, в том числе международных. Например, - комплексного исследования группы необитаемых островов Курильской гряды, в котором участвовали ученые из России, США и Японии. Тогда были найдены следы Охотской культуры, и возраст находок - полторы-две тысячи лет. Еще - в бассейне реки Набиль на поселении "Набиль-1", где обнаружено 30 древних хранилищ, на месте древнего поселения Венское-4, где найдены свидетельства неолитической культуры и др.

- Валерий Орионович, вы один из старейших сотрудников краеведческого музея. Всегда интересно, кто наша основная музейная аудитория?

- Сейчас уже никто не помнит, что в советские годы наш музей посещало стабильно более 100 тысяч посетителей в год (а в лучшие годы 120-130 тысяч). У музея была своя постоянная музейная аудитория. Массовые мероприятия привлекали сотни любителей краеведения. Научные сотрудники любили читать лекции, особенно на производстве. Были годы, когда я читал до 50 лекций в год. В условиях мощнейшей бюрократизации всех областей нашей общественной жизни (в том числе и культуры), сейчас, увы, деятельность администрации музея направлена исключительно на выполнение указивок вышестоящего начальства - учредителей музея, т.е. на выполнение плана по предоставлению бюджетных услуг населению. Это 70-80 тысяч посетителей в год, некоторое количество экскурсий, лекций и выставок (в процентах от численности населения области, которое хронически убывает).

- И это одна из причин вашего ухода на другое место работы? 32 года жизни вами отдано музею, это не шутка. Почему расстались с коллективом?

- Уточню, 32 лучших года моей жизни. Однако лирику в сторону. Сейчас музей ежегодно проводит примерно 12 выставок в год, но у меня сложилось такое впечатление, что в 2009-2010 годах они делались исключительно для "галочки" и не нужны не только посетителям музея, но и их создателям. А ведь раньше музей проводил интереснейшие выставки на основе своих фондовых коллекций, а также большое внимание уделял "привозным" выставкам из Политехнического музея, Третьяковской галереи, Государственного исторического музея Украины и т.д. На эти выставки очередь посетителей вилась, как в Мавзолей.

- Да, я помню. Музейных экскурсоводов мы слушали, открыв рты.

- Качество подготовки музейных экскурсоводов сегодня катастрофически упало. Даже самые опытные из них умудряются сделать по четыре ошибки принципиального характера в одной фразе. Научные сотрудники и экскурсоводы "специализируются" на проведении мероприятий (часто совершенно нелепых) для дошкольников и учащихся младших классов. Сейчас в музее важную роль (при соответствующей зарплате) играют сотрудники, которые "натягивают" показатели. В результате этого мы постепенно лишаемся специфически музейной постоянной аудитории, а ее отношение к музею становится индифферентным. Если так дело пойдет и дальше, музей утратит одну из важнейших своих функций и перестанет быть просветительским учреждением культуры.

- Но мне кажется, в последнее время Сахалин гремит своими открытиями в области археологии. Как в музее сейчас обстоят дела с научными исследованиями?

- Внешне все обстоит достаточно респектабельно, на самом же деле в настоящее время в музее практически полностью деградировала научно-исследовательская работа. По штатному расписанию есть заместитель директора по научной работе (Г.В. Матюшков) и ученый секретарь (Н.Ю. Ильина). Но эти люди сами научной работой никогда не занимались, поэтому, естественно, организовать работу научного коллектива не умеют и не хотят. Впрочем, никто с них научную работу и не требует. Главная задача - круговорот бумаг в природе: планы, отчеты, справки (хотя лично для меня читать их планы научно-исследовательской работы - равноценно посещению концерта М.Задорного, только бесплатно). Есть и ученый, и методический советы музея, но сейчас они на полном серьезе обсуждают, например, такую "проблему": как сделать так, чтобы музей выполнял не три бюджетные услуги, а две, и как обоснованно уменьшить плановую посещаемость музея до 70 тыс. человек в год?.

- Музей ведь всегда славился научными публикациями своих сотрудников…

- Да, уже много лет издается "Вестник Сахалинского музея" - дело очень престижное, но чрезвычайно затратное. Его объем уже превышает 400 страниц ежегодно, но качество публикаций научных сотрудников музея таково, что было бы лучше (для музея, для сборника и для них самих) если бы они эти статьи не писали.

- Сейчас краеведческий музей - визитная карточка островной столицы. Вам нравится его новый облик?

- Безусловной заслугой нынешнего директора музея Татьяны Петровны Роон является проведение реконструкции здания музея и прилегающей территории. Ей удалось привлечь и использовать колоссальные (по меркам музея) финансовые средства из бюджета области, выделенные областной думой и правительством Сахалинской области. Однако при проектировании и проведении реконструкции все как будто забыли, что здание музея является памятником архитектуры федерального значения (т.е. охраняемым государством объектом культурного наследия) и такие грубые "вторжения", как замена исторической облицовки цоколя, совершенно недопустимы.

Приятно, конечно, полюбоваться цветущими на территории музея розами, тюльпанами и азалиями, посидеть у фонтана. Горожане не без основания считают территорию музея одной из самых благоустроенных территорий областного центра. Однако почему-то никто не задумывается о том, что все эти искусственные насаждения на территории Сахалинской области в природе не произрастают, не являются характерными для нее, а следовательно, противоречат краеведческой концепции музея.

Казалось бы, наконец-то начала осуществляться давняя мечта сахалинских краеведов и на территории музея под открытым небом начал формироваться этнографический комплекс (о необходимости этого неоднократно говорил и писал отец сахалинского краеведения А.Н. Рыжков). Директор музея Татьяна Роон - профессиональный этнограф, кандидат наук. Ей, как говорится, и карты в руки. Но и здесь все делается "без ума", т.е. без науки. В состав этого объекта не вошло ни одного подлинного музейного предмета. Только новоделы, реплики. Следовательно - его научная ценность равна нулю. Более того, даже эту пародию на музей под открытым небом мы не можем эксплуатировать круглогодично. Сейчас все дворники в очередной раз уволились, и снег некому чистить. А знаете, сколько все это стоит?

- Несколько лет назад музеем начата работа по реализации масштабного проекта - полной реэкспозиции. Это реально в нынешних условиях?

- К сожалению, научный персонал оказался к этой работе полностью не готов. Ведь работа по комплектованию исторических коллекций не проводилась, отдел истории (который к тому времени пережил очередную полную замену персонала) оказался совершенно недееспособным, и Т.П. Роон пришлось самой готовить всю научную документацию. При всех ее амбициях - не директорское это дело, а по плечу только опытному, слаженному и целеустремленному коллективу единомышленников.

Поэтому неудивительно, что результат превзошел самые пессимистические прогнозы: только в экспозициях "Сахалин - каторжная колония…" и "История Сахалина и Курильских островов в первой половине XX века" я насчитал 197 ошибок (большинство из которых заметны невооруженным взглядом даже посетителям музея).

- Какого характера ошибки?

- Концептуальные, методологические, политические, грамматические, если хотите. Да и просто ляпы, которых, кстати, большинство, особенно в этикетках к музейным предметам. Большинство тем не раскрыто (как в школьном сочинении троечника), музейное значение некоторых комплексов или равно нулю, или со знаком минус. Есть и грубые бесцеремонные подлоги. А ведь это стоит немалых денег.

- Давайте подробнее вспомним некоторые экспозиции.

- Что касается экспозиции зала "История Сахалина и Курильских островов во второй половине ХХ века" (экспозиционер Т.П. Роон), то она "никакая". Это "перепев" достаточно одиозной книги П.А. Леонова (с соавторами) "Область на островах" - самого крупного "достижения" сахалинской исторической науки 60-х годов. Даже при самом поверхностном взгляде на эту экспозицию складывается впечатление, что на каком-то этапе работы она самому экспозиционеру надоела до чертиков, и ее просто "свернули", оставив примерно 20 процентов неиспользованной драгоценной экспозиционной площади. Не знаю, как вам (и другим посетителям музея), но мне заходить в залы второго этажа музея просто не очень приятно.

- Вы упомянули о цене новых и смелых экспозиций. Но был ведь и серьезный ремонт внутренних площадей. Во что это примерно обошлось музею?

- На гораздо более высоком научном и дизайнерском уровне выполнены недавно открытые новые экспозиции "Древние культуры Сахалина и Курильских островов", "Коренные народы Сахалина и Курильских островов". Однако парадокс заключается в том, что научный персонал музея в его нынешнем составе не готов эти экспозиции грамотно использовать. Научный потенциал, заложенный в них, не востребован.

В целом необходимо отметить, что введение в строй новых экспозиций (только последние из них обошлись бюджету свыше 20 млн. руб.) не привело ни к количественным, ни к качественным изменениям в работе музея.

Недавно закончили дорогостоящий ремонт площадей, отведенных под экспозиции отдела природы, но и тут выяснилось, что не только научная документация не готова - комплектование нужно начинать с самого начала.

- Вы не согласны с кадровой политикой? В этом причина ухода из музея?

- Да, это главная причина всех нынешних бед музея. Объясню, почему. Только за последние годы из музея уволилось 20 научных сотрудников (я - 21 по списку). Первой в этом печальном, но негласном списке стоит О.Н. Мокиевская, кстати, заслуженный работник культуры РФ, последней - О.С. Голикова - опытный педагог, которая единственная из всех экскурсоводов пыталась самостоятельно разобраться во всех тонкостях сахалинского краеведения, сделать экскурсии и интересными, и научными.

Еще больше уволилось за последние годы технического персонала. Не успеваешь запоминать фамилии и имена. Но Татьяну Петровну это совершенно не волнует. Она - генератор идей. Все остальные - исполнители. Она берет на работу людей "с улицы", но по принципу личной преданности. Поэтому стало обычным, что люди, пришедшие в музей мыть полы, через некоторое время становятся руководителями (типа председателя Фунта - без прав, без полномочий) ключевых отделов.

Сейчас трудно себе даже представить, что в музее раньше работали А.И. Костанов, М.С.Высоков - ныне доктора наук.

Хотя совершенно очевидно, что при другом подходе кадровую проблему можно решить. Во многих музеях в нашей стране директоры по совместительству возглавляют кафедры музееведения в местных университетах. Уж одного-двух специально подготовленных студентов в год можно сориентировать на работу в музее.

Судя по всему, самой Татьяне Петровне в жизни крепко досталось на пресловутой вертикали, где ее изрядно "били и унижали"... Заметьте, у нее в приемной нет даже стула для посетителей.

- ?..

- Больше всего поражает в ней полное равнодушие к судьбам и даже жизни ей подчиненных людей. Мы уже упоминали о международном (российско-американо-японском) и междисциплинарном (в нем принимали участие специалисты 9 научных направлений) Курильском биокомплексном проекте, координатором которого в 2006-2008 годах являлся Сахалинский музей. В течение трех полевых сезонов проводились сложнейшие научные исследования, преимущественно на необитаемых островах Курильского архипелага. Каждый день, в любую погоду, мы высаживались на скалистых берегах, где уже давно не ступала нога человека. И за все эти годы и месяцы Татьяна Петровна ни разу даже не позвонила (по спутнику нет проблем!), не поинтересовалась: живы ли люди, здоровы ли?

А минувшей осенью мне пришлось одному работать в буреломной тайге в Ногликском и Охинском районах. Сроки поджимали, и пришлось работать до снега. Вернулся я в музей 6 ноября уже по морозу. И за все время моего отсутствия в музее никто не поинтересовался: жив ли, где спит, что ест сотрудник? Думаете, природная черствость? Нет! Просто когда составлялась инструкция по технике безопасности при производстве полевых работ, Татьяна Петровна своей рукой вычеркнула пункт об ответственности директора музея. А юрист музея это санкционировал.

- Но ведь вы могли переломить ситуацию, если бы все это было вовремя сказано руководству. Я уверена, к вам бы прислушались.

- Как ни больно это говорить, но в музее сегодня хорошо живется "ключникам", подхалимам и посредственностям. Очень жалко тех молодых людей (как правило, с университетским образованием, с амбициями, со своим представлением о жизни), пришедших в музей заниматься наукой. Потеряв несколько лет жизни на борьбу с ветряными мельницами, они уходят из музея, унося обиду и неприязнь, с трещиной в душе.

Мог ли я переломить ситуацию, сложившуюся в музее? Отвечаю: мог. Достаточно было написать "куда следует" о состоянии, например, хранения государственного музейного фонда. Приедут, проверят. Главного хранителя "посодют", а директора отрешат от должности. Но дальше-то что? Ну, назначат директором Матюшкова или пришлют директрису Охинского музея. И станет еще хуже. В сложившейся (в стране, в области и в музее) ситуации альтернативу Татьяне Петровне (даже среди однопартийцев) найти трудновато. Поэтому я и ушел. Так честнее.

- Это спорно, на мой взгляд…

- Что послужило последней каплей? На общем собрании коллектива было объявлено о новой структуре музея: о слиянии почти всех научных подразделений в единый научно-экспозиционный отдел. Единственная цель этого нововведения - укрепление той самой "вертикали". Во главе этого отдела-монстра поставили Е.П. Фирсову - фигуру, совершенно одиозную в музее. Новая структура мне сильно напоминает сюжеты из басен И.А. Крылова: про квартет и очки.

- Насколько мне известно, уже официально объявлено о фактической утрате музеем статуса областного государственного учреждения культуры?

- Это так. И по мнению музейной общественности, это очередная (на первый взгляд, безумная, но на самом деле хорошо просчитанная) акция по дальнейшему разрушению культуры страны.

Следующим шагом, по-видимому, будет приватизация. Нет, не краеведческих коллекций! Они никому не нужны. Только "лакомых кусочков": земельных участков, зданий и сооружений. Поэтому сразу после собрания я и написал заявление об увольнении... по собственному желанию. Уволили сразу, в этот же день, но с унизительной припиской "…по уходу на пенсию", хотя кто им сказал, что я ухожу на пенсию? Я написал заявление, а другие заведующие подразделениями, которых так же "слили", не написали, стерпели.

- Лаборатория археологии, которую вы создавали 15 лет и возглавляли до последних дней, - что теперь с ней будет?

- Вероятнее всего - распадется. Ведь нас объединяла не только наука, но и простые человеческие отношения. Двум Наташам (Н.Ф. Грызуновой и Н.В. Тороповой) - прекрасным специалистам и хорошим людям, я с огромной благодарностью желаю успеха на новых поприщах, здоровья, счастья. Особая благодарность О.А. Шубиной - человеку с уникальной научной биографией (она с 13 лет в профессии, которой не изменяла никогда).

Краеведческий кружок, участие во Всесоюзных конференциях, научные публикации с первого курса университета, защита диссертации по теме, непосредственно связанной с профилем музея, суммарно годы, проведенные в экспедициях, формирование огромной фондовой коллекции и построение экспозиции - только такой путь в музее может быть оптимальным. Всем, кто пришел в музей другим путем, я могу только посочувствовать. К этому надо прибавить еще феноменальную скромность и одну из самых маленьких в музее зарплат.

Больше месяца у меня ушло на сдачу экспедиционного имущества, упаковку в ящики огромной лабораторной библиотеки и личного научного архива.

Очень надеюсь, что в моем распоряжении еще остается лет десять полноценной жизни. За это время может многое измениться в мире, стране и музее. Возможно, будет другая администрация или нынешняя резко поумнеет.

- Если позовут назад, вернетесь?

- Если возникнет потребность в специалистах и если позовут - вернусь, не задумываясь.