Атту, Шумшу, Хоккайдо...

Американские историки записали воспоминания ветерана Второй Мировой войны, сражавшегося в течение нескольких месяцев 1945 года в составе 11-й армии ВВС США на алеутско-курильском направлении. В конце записи ветеран просит простить его за некоторые неточности в воспоминаниях, поэтому мы ввели в текст дополнения и пояснения.

Итак, позвольте представиться - Уолтер Бейли, сержант, хвостовой стрелок из состава экипажа бомбардировщика В-25 "Митчелл" лейтенанта Льюиса, сбитого над о. Шумшу 19 мая 1945 года. Личный армейский номер 14133548.

Наш экипаж был сформирован на военно-воздушной базе ВВС армии США в г. Гринвилле (штат Южная Каролина, США). Какое-то время мы проходили там базовый тренировочный курс в подразделении боевой подготовки и в декабре 1944 года отправились на авиабазу Грейт-Фоллс (штат Монтана) где получили боевую технику, на которой должны были отправиться на о. Атту (Западные Алеутские острова).

Следует отметить, что авиабаза ВВС США Грейт-Фоллс (штат Монтана) являлась самым крупным пунктом после аэродромов Анкориджа и Нома (федеральная территория Аляска) на американском участке перегонной трассы АЛСИБ, где сходились трассы от авиационных заводов Западного побережья, Северо-Востока и Техаса. Об этом можно рассказать подробней на примере перегона самолетов-истребителей Р-63С "Кингкобра". В случае с этими машинами маршрут начинался на заводе фирмы Белл в городах Буффало и Ниагара-Фоллс, где самолеты принимали пилоты 3-й перегоночной авиагруппы, вылетавшие затем в Грейт-Фоллс. Здесь самолеты проверяли, модифицировали, готовили к эксплуатации в холодном климате. После облета машины поступали в распоряжение 7-й авиагруппы, перегонявшие их в Лэдд Филд близ г. Фэрбенкс (Аляска). Кроме базы в Фэрбенксе использовались аэродромы в Номе и Эдмонте. И, надо сказать, к моменту прибытия экипажа Левиса в Грейт-Фоллс на перегонной трассе образовалась приличных размеров пробка - аэродромы в Фэрбенксе, Номе и Эдмонте буквально забили "Кингкобры" с целой серией конструктивных дефектов, явившихся следствием заводского брака. Туда срочно направили 125 механиков с авиабазы Грейт-Фоллс. Дополнительно мобилизовали механиков гражданской авиации во всех соседних аэропортах, в том числе в канадских. Работа была трудоемкой и затянулась более чем на два месяца (Бакурский В, и др. 1996. Вып.3). Иными словами, дооборудовать тяжелую машину лейтенанта Льюиса для эксплуатации в жестких условиях Алеутских и Курильских островов на авиабазе Грейт-Фоллс в это время было попросту некому.

Существовала ещё одна перегонная трасса вдоль западного побережья США - Сан-Диего - Сиэтл, точнее морская авиационная станция Аулт-филд на о. Утби, - Анкоридж или сразу авиабаза на о. Адак - авиабаза "Каско-филд" на о. Атту. По ней перегоняли с калифорнийских заводов самолеты фирмы Локхид - штурмовики-бомбардировщики PV-1 "Вентура" и PV-2 "Гарпун". Эти машины тоже действовали на курильском направлении.

Нам было позволено остаться в Грейт-Фоллс, пока не закончится Рождество. В январе 1945 года мы вылетели на самолете в г. Анкоридж (Аляска). По прибытии туда мы ждали несколько дней из-за сильной облачности и неблагоприятных метеорологических условий, пока наш самолет сможет улететь на о. Атту (Западные Алеутские острова). Точные даты прибытия на о. Атту нам были неизвестны, но предположительно где-то в январе.

Какую же модификацию армейского бомбардировщика В-25 "Митчелл" получил и перегнал на о. Атту экипаж Льюиса?! Почти с 70% вероятностью это была модель J, запущенная в производство в 1943 году. По результатам боевого использования эта модель бомбардировщика получила дополнительные контейнеры с крупнокалиберными пулеметами "Браунинг" в носовой части фюзеляжа к уже имевшимся пулеметам у штурмана-бомбардира и первого пилота. Помимо этого в распоряжении экипажа имелись верхняя турельная огневая установка с электроприводом "Бендикс-R" со спаренными крупнокалиберными "Браунингами", две люковые огневые точки и кормовая спаренная огневая точка из всё тех же крупнокалиберных "Браунингов". В общем, вооружение, установленное по принципу "кашу маслом не испортишь" доходило на этой модификации до 11 огневых точек. Самый настоящий "ганшип" (Котельников В. 1993) Экипаж - 6-7 человек. В нашем случае - шесть: первый пилот Раймонд Льюис, второй пилот Эдвард Барроуз, штурман-бомбардир Мильтон Зак, стрелок-бортмеханик Роберт Трент, стрелок-радист Уильям Брэдли и хвостовой стрелок и оружейник Уолтер Бейли. Однако, капрал Уолтер Бэйли в воспоминаниях упорно называет свой бомбардировщик "Чарли". Это наводит на мысль о модификации С.

Через некоторое время по прибытии о. Атту мы получили допуск к полетам. Но прежде чем вылететь на задание, мы провели несколько ознакомительных полетов вокруг острова Атту и несколько раз летали в Анкоридж и обратно.

Достаточно интересна и сама авиабаза на острове Атту. В отличие от всего остального, построенного американскими инженерными батальонами на островах Адак, Амчитка и Семья, база на самом западном из Алеутских островов была… трофейной. Начинали её строить ещё японцы. Но не достроили - на острове высадилась 7-я пехотная дивизия армии США с частями усиления. Начатый японцами и захваченный десантниками аэродром американские инженерные части достроили довольно быстро. Затем летные экипажи первых прибывших морских бомбардировочных эскадрилий 4-го авиакрыла ВМФ США, летавшие на штурмовиках-бомбардировщиках "Вентура", перебрались из утепленных армейских палаток в сборные домики и утепленные бараки. Именно с легкой руки летчиков морской авиации бывшая японская взлетно-посадочная полоса и авиабаза получили прозвище "Каско-филд", в честь плавбазы гидроавиации ВМФ США, обеспечивавшей базирование "каталин" у о. Уналашка и Адак и получившей тяжелые повреждения в результате атаки японской подводной лодки бухте Назан в августе 1942 года. Вскоре к морским штурмовикам-бомбардировщикам присоединилась спасательная эскадрилья на "Каталинах" и 77-я бомбардировочная эскадрилья 11-й воздушной армии ВВС США на бомбардировщиках "Митчелл". Понятно, что части, действовавшие с этой авиабазы периодически менялись и выводились с Западных Алеутских островов на пополнение и перевооружение. Для морских эскадрилий тыловой базой была авиационная станция на о. Уитби (штат Вашингтон), а вот "армейцев" комплектовали и перевооружали в Сиэтле, Сан-Франциско и Анкоридже. В общем, география довольно широкая.

Наши первые три полета на Курильские острова были "слепыми". Мы пролетали над целью, сбрасывали бомбы, и возвращались на базу.

Справедливо было бы отметить - налеты с заведомо нулевой боевой эффективностью: отчет по времени с учетом скорости самолета и сноса ветром, выход на некую площадную цель и бомбометание в густом тумане поверх облаков. А противник закопался в землю, то, что находилось на поверхности, располагалось в капонирах или было обваловано для защиты от взрывных волн. Такие налеты принято ещё называть беспокоящими.

10 мая 1945 года восемь самолетов отправились с авиабазы на о. Атту для действий против японского судоходства в проливах между Курильскими островами. Мы долетели с о. Атту до побережья России и далее полетели на юг в густой облачности.

Итак, всё шло, как рекомендовали специалисты американской военной разведки - бросок эскадрильи с авиабазы до побережья советской Камчатки с контролем курса над Командорскими островами, затем, не входя в воздушное пространство СССР, строго на юг вдоль отличного линейного ориентира с вулканическими конусами - восточного побережья Камчатки. В подобной ситуации штурману-бомбардиру остается только считать вулканы-ориентиры до тех пор, пока не начнутся низкие берега южной оконечности Камчатки. Там, где заканчиваются горы и побережье Камчатки становится низким и плоским, за позицией русской 130-мм береговой батареи у маяка на мысе Лопатка, начинается Первый Курильский пролив. Уже в нем, помимо советских транспортных и промысловых судов начинают попадаться японские рыболовецкие суда и кунгасы, а иногда, чаще в конце лета, идущие с западного побережья Камчатки к Парамуширу японские рефрижераторы, набитые рыбой для островной Империи. Был в этом маршруте ещё один плюс - советские радиомаяки в Приморье, на Северном Сахалине, в Магадане и на Камчатке работали в непрерывном режиме в интересах самолетов полярной авиации и Гражданского воздушного флота СССР, помогая неплохо ориентироваться даже в условиях полета по приборам с последующим бомбометанием по площадям через облака по хронометру. Эффект от такой бомбардировки вполне прогнозируемый, но ведь и беспокоящие рейды никто не отменял. А для полной страховки - навигационная система "Лоран".

Казалось, при таких погодных условиях различить цель будет невозможно. Но вдруг я услышал, как кто-то из наших сказал: "Парень, посмотри там перед нами!" Я был в хвостовой части самолета, вытянулся насколько мог и, действительно, увидел в проливе севший на скалы у берега большой грузовой корабль.

На этих прибрежных камнях в Первом Курильском проливе у мыса Котомари-мисаки в это время года и в этот день могло сидеть только одио-единственное грузовое судно - бывший советский танкер "Мариуполь", реквизированный японцами по праву захвата судна, севшего на мель в их территориальных водах и у их побережья. Ещё 14 ноября 1943 года "Мариуполь", бывший американский танкер "S.C.T. Dood" 1920 года постройки и водоизмещением 15360 тонн, принятый месяц назад в гавани Сан-Франциско от американской Военной судовой администрации советской закупочной комиссией, следуя из бухты Ахтомен под Петропавловском-Камчатским во Владивосток Первым Курильским проливом, выскочил на прибрежные рифы, пробил днище и сел на грунт в полосе мелководья у о. Шумшу. Подтянувшийся из Петропавловска-Камчатского отряд советских спасателей во главе с командиром Петропавловск-Камчатской военно-морской базы Пономаревым отогнал от места аварии японский крейсер. Команду "Мариуполя" японцы через некоторое время вернули. Такой способ действия больше всего напоминает реквизицию нейтрального судна захватом. С последующей компенсацией или без оной. Так поступали с датскими, финскими, югославскими, французскими, итальянскими и германскими транспортными судами и пассажирскими лайнерами в портах Японии, Кореи и Китая в 1940-1943 годах. Но японская аварийно-спасательная служба, прибывшая слишком поздно, ничего с ним сделать не смогла. Так и торчал танкер на мелководье вплоть до августа 1945 года, служа ориентиром, пугалом и стационарной площадкой под 75-мм орудия, дополнившие установленные ещё американцами 102-мм и 76-мм орудия и зенитные автоматы "Эрликон", пока его не разнесла в клочья советская корабельная и береговая артиллерия в ходе Курильской десантной операции.

Мы вышли из облаков и пролетели прямо над ним от носа до кормы. Все четыре самолета, что находились в воздухе, сбросили на него свой полный боезапас. Потом мы увидели через блистер хвостовой огневой точки, что топливный бак в правом крыле нашего "Чарли" поврежден и мы теряем бензин, вытекающий из него. Мы шли низко над островом. В разрывах облаков через блистер я видел телефонные столбы и обстрелял обнаруженные бараки и несколько складов из крупнокалиберных пулеметов. Я видел через просветы в облаках, что снизу по нам ведут огонь, но трассы проходили либо ниже, либо выше нас, и японские зенитчики не могли нас задеть. Когда мы выполнили задание над островом и повернули назад, слева к нам подошли истребители, но никто не пытался напасть. Мы вошли в облачность и легли на курс к острову Атту.

Достаточно типичное поведение для истребителей армейской авиации Ки-43-II "Хаябуса" ("Сапсан") и Ки-44 "Сёки" ("Демон") в 1944-1945 годах в небе над островами Шумшу и Парамушир. Огневой мощи для гарантированного уничтожения хорошо защищенных и скоростных американских бомбардировщиков и штурмовиков-бомбардировщиков уже не хватало, поэтому армейские истребители и армейские перехватчики, имевшие на вооружении соответственно 2 и 4 12.7-мм крупнокалиберных пулемета, атаковали чаще всего поврежденные огнем с земли и отстающие самолеты. Более агрессивно вели себя экипажи А6М "Райзен" берегового базирования - 20-мм лицензионные швейцарские пушки "Эрликон" были достаточно мощным оружием, однако увеличение количества стволов в оборонительном вооружении "Митчеллов", "Либерейторов", "Вентур" и "Гарпунов" в начале 1945 года заставили и их держать дистанцию вне досягаемости огня крупнокалиберных "Браунингов".

С зенитчиками ситуация была ещё проще - уже к концу скорость горизонтального полета американских самолетов была либо равна, либо даже превышала скорость полета пули 13.2-мм крупнокалиберного пулемета или 25-мм зенитного автомата тип 98. Это заведомо обрекало японских зенитчиков 32-го зенитного полка, дислоцированного на о. Шумшу, на крайне низкую эффективность огня.

В течение следующих десяти дней погода была настолько скверной и облачной, что мы не смогли вылетать на задания в западном направлении. Мне приснился вещий сон, что в следующем рейде наш бомбардировщик будет сбит, но все выживут в авиакатастрофе. Ещё мне снились русские солдаты, наблюдавшие за боем, и также, что трое из нашего экипажа не вернутся домой, а трое вернутся.

20 мая 1945 года мы покинули о. Атту с полным грузом топлива, бомб и боеприпасов. Взлетать было очень рискованно, самолет все время пытался упасть, и в условиях жестокой вибрации нам наконец удалось оторваться от полосы и набрать достаточную высоту. Здесь самолет стал вести себя немного лучше. По пути к цели, когда мы начали выкачивать топливо из крыльев в общий бак, правое крыло снова дало сбой. Пилот набрал высоту до 1500 метров и послал самолет в крутое пике, в надежде, что из крыла все же что-то вытечет, но потерпел неудачу.

Само собой, такое состояние техники требовало возвращения на базу - никто не осудил был командира "Митчелла" и Раймонда Льюиса. Такие случаи периодически происходили во всех вооруженных силах и их описание сохранилось в многочисленной мемуарной литературе. Эпизоды разнились лишь способом последующей посадки - с предварительным сбросом бомб или, что случалось крайне редко, с боекомплектом. Перегруз "Чарли" Раймонда Льюиса делал предпочтительным первый вариант. Но "Митчелл" пошел к цели. На предельно малой высоте. "Безумству храбрых поем мы песню".

Мы с "Чарли" снова отказались в хвосте, так как не могли лететь наравне с другими самолетами отряда. Мы сделали заход на цель, которой являлся рыбоконсервный завод, расположенный в бухте. Мы летели так низко над землей, что пространства для маневра почти не оставалось. Я просил пилота набрать высоту, так как мы были очень, очень низко, но в этот момент услышал взрыв, вода ворвалась в самолет, и ударила меня в спину. Пилоту удалось потянуть штурвал на себя и поднять самолет на 120 метров. Проходя вдоль скал, он все же сбросил бомбы на цель, и секунд через тридцать мы были на земле. Никто не пострадал при крушении. Радист и я, единственные, кто были в хвостовой части, разбили окно слева, выбрались на крыло и спрыгнули вниз. Прошло три или четыре минуты до того, как остальные члены экипажа выбрались из самолета. Пилот достал все аварийно-спасательное оборудование, и мы уже были готовы бежать в сторону России, но в этот момент над нами появился японский истребитель "Зеро", и любая наша попытка добраться до берега была бы встречена огнем. Тем не менее, он так и не выстрелил. Мы забрались на сопку, сели и стали думать, что делать, если японцы придут за нами.

Глубокий снежный покров не оставлял шансов экипажу Раймонда Льюиса, не имевшему лыж и снегоступов, уйти от погони. Да и пересечь Первый Курильский пролив на надувной лодке было практически не выполнимой задачей - японцы просто расстреляли бы спасательное средство с мысов Кокутан или Котомари, как они уже сделали в сентябре 1943 года со спасательным плотом приводнившегося в проливе сбитого "Митчелла". Да и личный состав береговых батарей, опорных пунктов и радиолокатора врядли бы оставался в роли безучастных зрителей.

Им потребовалось около двух часов, чтобы добраться до нас из-за глубокого снега. Снег был в среднем 2,4-3,6 метра глубиной. Когда мы увидели первых японцев, решили сдаваться. За нами пришло человек 50-60 из японской эскадры. Большинство из них отправились к самолету, но двое человек с винтовками и один со свистком обнаружили наши следы и нашли нас на сопке. Они ничего не предпринимали, пока мы не встали и не подняли руки. Тогда они начали стрелять по нам. Я был так напуган, что колени начали подгибаться, и, думаю, подобное чувствовал каждый из нашего экипажа. Мне показалось, что пришла пора прощаться с жизнью, но тут огонь прекратился, и они жестами приказали нам идти. Через день или два мы узнали, что стреляли по нам исключительно холостыми, чтобы напугать. Могу сказать, что они правильно сделали, ибо напугались мы изрядно.

Судя по всему, экипаж "Митчелла" оказался в "гостях" у персонала японских императорских ВМФ с базы Катаока. Как показали дальнейшие события, "выхватили" этого гостеприимства американские летчики по полной программе.

Нас вели к баракам, бараки были под землей. Мы шли по узкой тропинке, покрытой снегом, я был следующим после японца, который вел нас. По пути заметил двух человек со станковым пулеметом, их пальцы были на курке. Потом я снова чуть не умер от страха. Нас обыскали и забрали все, включая ремни, шнурки и часы. Но прежде чем нас нашли, мы успели сжевать все личные документы, а также все важные бумаги, что находились в самолете, чтобы они не достались японцам. Нас держали несколько часов возле бараков, и едва ли не каждый японец, что был поблизости, приходил посмотреть на нас.

Мы быстро поняли, кто какие должности занимает на острове. Унтер приказал бить нас. Таким образом, они узнали, кто из нас пилот, кто второй пилот, а кто хвостовой пулеметчик. Они начали с первого пилота, и били его до тех пор, пока он не мог встать. У него была разбита щека, из нее текла кровь. Второму пилоту тоже досталось, но больше всех не повезло радисту. На его верхней губе был порез, и создавалось ощущение, что ее не было совсем. Потом они решили, что с нас достаточно, и худшее, что досталось мне - удар сапогом в голень. Я не смог стоять. Отметины от кованых сапог сохранились до сих пор. [Лейтенант Раймонд Льюис, пилот; Роберт Берроуз, второй пилот; Брэдли, радист.]

Типичная самодеятельность персонала японского императорского военно-морского флота в лице унтер-офицера - военнопленные бы и сами назвали свои воинские звания и личные номера на первом же допросе. Без мордобоя и прочих "эксцессов исполнителей".

Нас привели в барак. Там стояли нары в два ряда по обе стороны от прохода. Где-то вдалеке находилась печь для отопления. Внутри было тепло. Нам приказали ложиться на койки, на них валялось какое-то тряпье, но мы боялись сделать шаг вперед. Но, наконец, мы легли, и я немало удивился, что смог спать при таких обстоятельствах. Тем не менее, проспал всю ночь и неплохо выспался. Несколько раз за ночь в барак заходил японский солдат. Вероятно, он был пьян, и вообще неясно, как он держался на ногах. Его дыхание было зловонным, да и вообще запах в помещении был непередаваемо ужасным. Проходя вдоль коек, он наткнулся на мои ноги, и это привело его в бешенство. Сдернул меня с кровати за ворот рубашки, и избил. Наконец, довольный проделанной работой, он пошел дальше. На следующее утро за нами пришли охранники и переводчик. Нам завязали глаза и руки, и повели в сторону побережья.

В этот день американская авиация с авиабазы "Каско-филд" на о. Атту накрыла бомбовым ковром место вынужденной посадки "Митчелла" лейтенанта Раймонда Льюиса. Однако к этому времени японские специалисты успели демонтировать часть навигационного оборудования и новый бомбардировочный прицел аварийного американского самолета.

Когда добрались до побережья, а до него было мили две или три, мы увидели поселок. Дома были построены из глины и соломы, и через повязку я увидел перед одним из них шесть винтовок. Я знал, что это конец, и нас сейчас расстреляют. Когда мы только попали в плен, нам сказали, что если мы убили кого-то в нашем налёте на консервный завод, то убьют и нас. Поэтому я думал, что наше время пришло. Я разглядел большое квадратное отверстие в земле. Очень походило на то, что нас поубивают и стащат туда. Но вместо этого они заставили пилота спуститься туда, и дойти до конца тоннеля. Ему дали в руки кусок доски с номером, и сфотографировали его. Так поступили с каждым членом экипажа. В тот момент у меня немного отлегло от сердца, ибо я вспомнил свой сон, и мне показалось, что все будет хорошо. Потом нас привели в камеру. В ней тоже были печки, но они не были затоплены. Было очень холодно. Мы просидели там до поздней ночи. Потом они снова пришли, и забирали нас по трое, чтобы допросить.

Поселок представлял собой не что иное как наземные сооружения военно-морской базы Катаока. Строились они уже в военное время, и при использовании таких строительных материалов нет ничего удивительного в том, что часть личного состава вывозилась поздней осенью на "зимние квартиры" на о. Хоккайдо, а часть оставалась на зимовке.

Допросы начинались каждый раз после полуночи. До сих пор помню холодную комнату с квадратным столом. Возможно, таким образом, они пытались расколоть нас, но мы не говорили ничего кроме наших имен, званий и личных номеров. Тогда допросы прекращались.

Это уже работала военно-морская разведка. Профессионалы. Методики ведения допросов военнопленных и подозреваемых везде одинаковы - ночная работа следователя или дознавателя лишает подследственного сна, а днем спать запрещают или не дают. На выходе получают "материал" с ослабленной волей. Впрочем, японцы толком не знали, что творится на Западных Алеутских островах уже весной 1944 года, а полноценными средствами ведения визуальной разведки японские вооруженные силы на этом направлении не располагали. Отсюда повышенный интерес и попытки получить информацию не только у редких военнопленных, но и у членов экипажей советских транспортных судов, потопленных американскими подводными лодками в водах северной части Тихого океана, Охотском и Японском морях, в частности при допросе членов экипажа парохода "Трансбалт", потопленного американской подводной лодкой в проливе Лаперуза, в порту Хонто (ныне - Невельск) представителями японской военно-морской разведки и ВМР Оминато.

Однажды ночью я решил узнать точно, хотят нас убить или оставить в живых. Я вызвал охранника и сказал, что возможно у меня аппендицит. Врач пришел довольно быстро, хорошо осмотрел меня. Я сказал, что возможно ошибся, и это не аппендицит, а последствия аварии. Тогда он решил измерить мне температуру. Должен сказать, что в Японии градусники кладут под мышку, а в Америке в рот. Он протянул мне градусник, и я пытался засунуть его в рот. Врач выдернул его у меня, так как, видимо, думал, что я хочу покончить с собой. Он сказал, что есть небольшая температура, и дал мне аспирин. Также сказал охраннику проследить, чтобы утром мне дали еще немного аспирина. Таким образом, я понял, что убивать нас не собираются.

На третий день заточения троих из нас, пилота, лейтенанта Льюиса, второго пилота, Роберта Берроуза, и радиста Брэдли погрузили на корабль, который отправлялся на Хоккайдо. Мы не успели с ними попрощаться. Впоследствии оказалось, что корабль по пути к острову Хоккайдо был атакован американской подлодкой и наши товарищи погибли вместе с ним.

Здесь необходимо сделать обширное отступление. В апреле-мае 1945 года американские вооруженные силы вышли на ближние подступы к Японским островам. Шли ожесточенные бои на острове Окинава, пала Иводзима, и в самое ближайшее время следовало ожидать массированных ударов палубной авианосной, базовой армейской и стратегической авиации США уже со вновь захваченных аэродромов и авиабаз на Иводзиме и Окинаве. А это значит - с полной бомбовой нагрузкой. И, следовательно, нужно было уже сейчас думать о рассредоточении истребительной авиации ПВО, усилении зенитно-артиллерийских частей, прикрывающих важные административные, промышленные, транспортные и культурные центры страны. Их формировали заново, насколько позволяла работавшая с перебоями военная промышленность, или доставляли из Китая, Кореи и с Курильских островов, в том числе с Шумшу и Парамушира.

В начале мая 1945 года, с началом навигации, в военно-морских базах Касивабара (ныне - Северо-Курильск, остров Парамушир) и Катаока (ныне - Байково, остров Шумшу) начали собирать боевые и транспортные корабли и суда для отправки подкреплений на Хоккайдо.

5 мая 1945 года на Парамушир без потерь и осложнений добрался конвой КI-503 (грузовые суда "Айкоку Мару", "Куретаке Мару" и "Тенрю Мару") в охранении эскортных кораблей "Хачийо", CD-47 и судна снабжения ВМФ Японии "Сирасаки", доставивший на острова сменный персонал военно-морских баз, пополнение армейским частям, строительные материалы и боеприпасы. Обратным рейсом им предстояло эвакуировать подразделения 12-й воздушной армии, завершившей строительство сети аэродромов на островах Шумшу и Парамушир, и большей частью поставленных на консервацию - на островах оставалась небольшая авиагруппа ПВО и несколько ударных самолетов-торпедоносцев и морских пикирующих бомбардировщиков наземного базирования. Суда встали под рейдовую разгрузку. Между ними и причалами в Катаока и Касивабара сновали самоходные паромы и десантные катера "дайхацу". Потихоньку подтягивались подразделения 12-й воздушной армии. Конвой формировался медленно. И с осложнениями, не сулившими светлых перспектив во время обратного перехода.

Так, 11 мая 1945 года в небе над Шумшу и Вторым Курильским проливом появились незваные гости - 7 тяжелых бомбардировщиков В-24 "Либерейтер" из состава 404-й бомбардировочной эскадрильи 11-й воздушной армии ВВС США и в 16.10 атаковали японские корабли и суда, находившиеся на якорной стоянке в бухте Катаока. Несмотря на сосредоточенный огонь батарей 32-го зенитного полка ПВО, американские экипажи прицельно отбомбились по рейду базы, потопив грузовое судно "Айкоку Мару" и повредив эскортный корабль "Хачийо".

15 мая 1945 года - снова воздушный налет. На этот раз в 16.10 по наземным целям отбомбилась 77-я бомбардировочная эскадрилья 11-й воздушной армии ВВС США в авиабазы на о. Атту. На этот раз досталось не только японцам - в тундре на острове Шумшу сел "на брюхо" не имевший шансов дотянуть до берегов Камчатки средний бомбардировщик В-25G "Митчелл" лейтенанта Мильтона Зака. В плен попали 6 членов экипажа. Японцы не успели толком обследовать самолет на предмет технических новинок - прицелы, навигационное оборудование и прочее, как его на следующий день накрыли "бомбовым ковром" вчерашние коллеги из 77-й бомбардировочной. А шестерых уцелевших летчиков на время до этапирования в порт Отару держали под замком на о. Шумшу, а оттуда должны были отправить вместе с конвоем в один из лагерей военнопленных на Хоккайдо через пересыльный лагерь Бибай-мачи в окрестностях Хакодатэ. Замену потопленному "Айкоку Мару" привели с западного побережья Камчатки эскортные корабли СD-47 и СD-112 - выгрузив на участках концессионного лова промысловое оборудование, кунгасы, промысловиков и рыбопереработчиков, на Парамушир пришел транспорт "Касугисан Мару".

К вечеру 26 мая погрузка на транспортные суда конвоя закончилась - сухогрузы "Тенрю Мару" (2231 т) и "Куретаке Мару" (1924 т) приняли на борт почти тысячу военнослужащих из состава 23-го батальона аэродромного обслуживания, остальные - военных строителей и строительное оборудование.

26 мая 1945 года, в 20.00 конвой Chi (грузовые суда "Куретаке Мару", "Тенрю Мару" и "Касугисан Мару") в охранении эскортных кораблей "Хачийо", "Сюмусю", "СD-112" и судна снабжения ВМФ "Сирисаки" ушел с Парамушира в Отару. И всё складывалось не совсем удачно - дело шло к полнолунию, а рассчитывать на плохую погоду в конце мая в Охотском море не приходится - антициклон с хорошей видимостью в сочетании с полной луной создавали идеальные условия для торпедных атак противника. И надо сказать, что конвой в дневное время действительно обнаружила подводная лодка. Это была SS-392 "Стерлет, уже несколько дней оперировавшая в Охотском море. Но на коммуникациях попадались в основном советские транспортные суда, следовавшие во Владивосток, и атаки раз за разом приходилось откладывать. И тут такая удача - одно большое и одно маленькое грузовое судно в охранении трех фрегатов. "Касугисан Мару" и судно снабжения ВМФ "Сирасаки" американские подводники почему-то не заметили.

В 16.41 29 мая 1945 года SS-392 "Стерлет" заняла удобную позицию для торпедной атаки, но в это время конвой внезапно изменил курс. Лодка потеряла визуальный контакт с противником в 17.20. Через 40 минут, в 18.00, в конце светового дня, "Стерлет" всплыла в надводное положение и устремилась за конвоем в надводном положении.

18.22 сигнальщики на мостике подводной лодки обнаружили дымы конвоя, и в 20.53 лейтенант-коммандер Хью Х.Льюис. командир подводной лодки SS-392 "Стерлет" приготовился к ночной торпедной атаке из надводного положения по данным радиолокатора. Лодка выпустила 6 торпед, по три торпеды на каждое грузовое судно. Через 2 минуты один из кораблей эскорта обнаружили атаку "Стерлет". На подводной лодке дали "право руля" и, развернувшись, -полный ход.

Ещё через две минуты, в 20.57, грянули два слитных торпедных взрыва - четыре электрические бесследные торпеды с промежутком в 20 секунд поразили транспорты "Куретаке Мару" и "Тенрю Мару" в южной части Охотского моря в точке с координатами 46º36'N 144º22'E.

В 22.05 вражеский фрегат начал наугад сбрасывать глубинные бомбы.

А тем временем пока экипаж грузового судна "Куретаке Мару", прилагая все усилия в борьбе за живучесть, удерживал тяжело поврежденное судно на плаву, менее крупное грузовое судно "Тенрю Мару", получив смертельные повреждения, затонуло кормой в 22.08 на глубине 1800 метров, продержавшись на воде всего три минуты.

В 22.11 "Стерлет" выпустила ещё четыре "рыбки" по преследователям из кормовых торпедных аппаратов. Все четыре торпеды прошли мимо целей. Однако фрегаты обнаружили следы торпед и открыли по ним залповый огонь. В это время в ледяной воде уже находилось несколько сотен людей; дрейфовало оставшееся без хода, тяжело поврежденное грузовое судно "Куретакэ Мару" Спасательная операция осложнялась темным временем суток. И холодной водой. После атаки конвоя лодка стремительно отошла от агонизирующих судов и сотен тонущих в ледяной воде людей, фактически не мешая вести спасательные работы кораблям военно-морского района Оминато и вспомогательным судам 12-го воздушного флота.

30 мая 1945 года переборки "Куретаке Мару" не выдержали, и в 06.00 он также затонул. Море вновь наполнилось сотнями тонущих людей. Их спасением, приняв на борт сотни пассажиров, занимался эскортный корабль "Сюмусю". В общей сложности на борту "Куретаке Мару" и "Тенрю Мару" и в холодной воде Охотского моря погибли 83 члена экипажей транспортных судов и 885 военнослужащих 23-го батальона аэродромного обслуживания 12-й воздушного флота. А также 3 члена экипажа В-25 из 77-й бомбардировочной эскадрильи - командир и первый пилот Раймонд Лэвис, второй пилот Эдвард Барроу, стрелок-радист Уильям Брэдли. Ещё трое остались живы и продолжали оставаться в пункте временного содержания военнопленных на о. Шумшу.

31 мая 1945 года потрепанный конвой пришел в Отару. 1-я авиационная дивизия и авиационные части военно-морских районов Оминато и Майдзуру не получали почти 900 высококлассных авиатехников, вооруженцев, прибористов и мотористов. У Японии ещё оставались самолеты и летчики, но вот квалифицированного технического персонала уже не хватало катастрофически - при эвакуации авиагрупп технический персонал, как правило, оставляли на месте прежней дислокации. И это неприятно сказывалось на качестве обслуживания летной техники морской и армейской авиации уже на территории собственно Японии. Это была первая причина, почему аэродромы Карафуто оказались пустыми…

И снова слово Уолтеру Бейли.

Сейчас хотелось бы сделать некоторое отступление и вернуться к недавним событиям, точнее 10 мая 1945 года, когда мы потопили корабль. Мы возвращались с задания, и в проливе я увидел большой японский эсминец. Вдруг я увидел четыре В-25, которые спустились из облаков и начали на него атаку. Мне это показалось чудовищно глупым. Корабль дал залп из орудий по самолетам, и от этого сильно накренился. Но ему все же удалось выровняться, и он собирался стрелять снова. Раздался взрыв. Три В-25 врезались в воду, одному удалось улететь в сторону России. Не знаю, кто он был, и сумел ли добраться до аэродрома.

Надо отметить, что "Мариуполь" они тогда не потопили - он достаточно прочно сидел на каменистой косе и доставил массу неприятностей советским десантникам в августе 1945 года. Да и ориентир это был просто шикарный.

Японцы были весьма внимательны к нам. Давали воду каждый раз, когда мы просили. Кормили тоже сносно, порция риса размером с бейсбольный мяч. Мы попали в одну камеру: я, бортмеханик Трент и штурман-бомбардир лейтенант Милтон Е. Зак. Примерно на десятый день заключения пришли за лейтенантом Заком и увели его. Мы попрощались, пожелали ему удачи и успехов. Мы не знали, хотят ли его убить или забрать на Хоккайдо. Японцы сказали, что отправят его самолетом в г. Саппоро. На 13-й день нас с Трентом погрузили в маленькую лодку и доставили на небольшой грузовой корабль. Я боялся, что бы будем атакованы американскими подлодками, так как они были в этом районе. Мы шли на очень низкой скорости в маленький портовый город - большой конвой, отправляющийся из Восточно-Китайского моря, и от острова Хоккайдо. Японский аналог нашего Красного Креста встречал составы и конвои с японскими солдатами, и выдавал им сладости и другие продукты питания.

Переводчик попросил девушку дать нам немного сладостей, но прежде чем я сумел откусить кусок, японский солдат отобрал их у нас. Это меня весьма разозлило, но я ничего не мог с этим поделать. И переводчик ничего им не сказал. Нас отправили из Отори (Отару) в Саппоро. Когда мы прибыли на точку сбора в Саппоро, нас построили в колонны и отправили в место содержания американских военнопленных.

Новый лагерь для американских военнопленных был развернут на базе бывшей штаб-квартиры японской территориальной Северной армии и представлял собой отдельно расположенный комплекс в 3,6-4,8 километра к юго-востоку от г. Саппоро и входил в сеть лагерей Бибай-мати, развернутых на о. Хоккайдо. К моменту прибытия американских летчиков с Курильских островов и из пересыльного лагеря в районе Хакодатэ он представлял собой дооборудованный до стандартов тюремного замка комплекс, в котором могли содержаться 25-30 военнопленных. Первая группа летчиков содержались в отдельном помещении, имевшем размеры 4,5х6 метров. Их охраняли 3 охранников. Затем 28 июня 1945 года из лагерей военнопленных Кинван под Пекином, Мукденом и Кореи на Хонсю прибыла вторая группа военнопленных пилотов, затем они были доставлены морем на Хоккайдо и прибыли в Саппоро.

Нас отвели в баню, где мы смогли помыться, и там нас обливали дезинфицирующим раствором от блох и вшей, которых мы нахватались на острове. У них не было транспорта, чтобы доставить нас в тюрьму Саппоро. Весь путь мы проделали пешком. Нас привели в камеру примерно 6х10 футов (1,8х3 м). Дверь была где-то 0,3х0,9 м. Чтобы зайти туда, приходилось ползти. Туалет представлял из себя небольшую дыру в полу с приделанным внизу ведром. У нас не было никаких удобств. Где-то вверху было небольшое окно, но солнечного света мы не видели. Под потолком болталась лампочка низкой мощности. Кроватей не было тоже, спать приходилось на холодном полу, прижимаясь спиной к стенам. Завтрак давали где-то в четыре утра, и состоял он из двух столовых ложек риса, свернутых в комок. Приходилось просовывать руки через решетку, чтобы получить свою долю.

К этому времени была успешно завершена гуманитарная акция по доставке одежды, обуви, медикаментов и продовольственных посылок военнопленным союзных армий из портов США в Находку, а оттуда на японских транспортных судах "Ното Мару" и "Хакусан Мару" непосредственно в Японию, Корею, Маньчжурию, Китай и Юго-Восточную Азию. Но, как мы видим, гуманитарный груз никак не отразился на составе пайка пленного летного состава, содержавшегося в бывшей штаб-квартире Северной территориальной армии. Командовал лагерем военнопленных майор Мики.

Через три-четыре дня после того, как мы прибыли в Саппоро, к нам привели лейтенанта Зака. Наша камера, конечно, не могла сравниться со стандартами армии США. Мы оставались в этой клетке до конца войны. Нас кормили дважды в день, в четыре утра и в четыре дня. Воду давать не отказывались никогда, за исключением авиационного налёта, который продолжался часов восемнадцать и во время которого мы не видели ни единого японского солдата.

Нам выдали зубные щетки и порошок, но не позволяли его использовать. Обувь у нас забрали тоже, так что мы были босиком или в носках. Клопы очень досаждали, мы были сплошь покрыты язвами и царапинами от их укусов.

Однажды к нам в камеру привели мальчика лет 14-ти и старика лет 60-ти, которых обвиняли в краже капусты. Они оказались с нами, так как не было другого места, куда их поместить. Тот мальчик был самым несчастным существом, которое я когда-либо видел. Блохи буквально кишели на нем, как на собаке, и он все время плакал, так как мы не могли ничего с этим поделать. Старик смог рассказать нам немного о ходе боевых действий и о том, что американский флот находился у берегов Японии и множество японских военных объектов разрушено при бомбардировке.

К этому времени оперативные соединения американского и британского флотов не только наносили массированные удары палубной бомбардировочной и штурмовой авиацией, но и наносили артиллерийские удары по наземным объектам на территории Кюсю, Хонсю и Хоккайдо.

Несколько раз нас выводили на работы. Нас спросили, хотим ли мы работать, и когда мы ответили утвердительно, нам отдали обувь. Во дворе тюрьмы была огромная яма. Они сказали, что это убежище от авиационных налетов. И они выкопали его вручную! Никакой техники у них не было. Японцы были ниже нас по росту, поэтому посчитали, что вычерпывать землю со дна у нас получится лучше. Поэтому полдня мы вычерпывали грязь. Потом нас вернули в камеру, и мы были довольны физическими упражнениями, несмотря на то, что руки были в мозолях и волдырях. На следующий день нас послали укреплять стены ямы, и мы работали до конца дня. Ближе к вечеру нам принесли сухарей, печенья и воды.

Внезапно прибыли японские офицеры верхом на лошадях. Мы встали. Я засмотрелся на лошадей. Тогда Зак закричал: "Бейли, ложись!", я упал на землю, и в тот момент у меня над головой просвистела сабля. Не знал, собирался ли японец меня убить, но даже если и так, вооружившись лопатой, я собирался продать жизнь подороже. Потом он указал нам на яму, и жестом приказал работать дальше. Это был единственный раз, когда мы немного побыли вне камеры.

Лежа в камере, можно было видеть тюремный холл, где каждое утро японцы выполняли что-то вроде ритуала. Поворачивались лицом к Токио и возносили молитву императору.

Однажды все охранники исчезли, а во дворе началась какая-то суета. Люди выстраивались в шеренги, кланялись и молились. Мы поняли, что произошло что-то ужасное. Быть может, американцы вторглись на острова или что-то пострашнее. Это продолжалось день или два, не знаю, сколько прошло между сбросом первой и второй атомной бомбы. Я знал, что американцы работают над чем-то большим и очень страшным в Ок-Ридж, штат Теннесси. Мы не догадывались, в общем-то, что происходит, пока однажды к нам не пришел переводчик, и не спросил Зака, который был фармацевтом в гражданской жизни, что делать при определенном типе ожогов. В это время мы и сами молились, чтобы не произошло чего-то более страшного.

В лагерь военнопленных летчиков к этому времени были доставлены военнопленные из лагеря Хиросима №6. И им требовалась специфическая медицинская помощь.

Однажды нам вернули обувь, одежду и открыли дверь камеры. Во дворе стоял грузовик "Форд", куда нам сказали забираться. Но мы были очень слабы и потеряли много веса, и не смогли забраться. Японцы помогли нам и сказали, что война закончилась. Мы стали обниматься и плакать и очень радоваться, что наконец все кончено.

Это случилось 15 августа 1945 года. Правда, не во всех лагерях военнопленных всё происходило столь гладко.

Нас доставили в Хоккайдский университет. Всего по городу содержалось около 25 военнопленных. Командовать нами стал подполковник Дональд Л. Коугли. Нам дали много еды, молоко, виски, сакэ, в общем все, о чем ранее и помыслить не могли. Но продолжалось это недолго, пока американская армия не пришла за нами.

Гуманитарный груз наконец-то дошел до своего потребителя.

Японцы обращались с нами очень хорошо и даже возили на экскурсии по городу и окрестностям. На одной ферме нам показали здоровущего быка, состоящего почти из одного жира. Я подумал, что с удовольствием бы съел стейк из него.

В здании университета мы спали на полу и на столах. Было много одеял, так как мы все время мерзли, видимо от длительного недоедания. А также комары… нам очень доставалось от них. На окнах не было москитных сеток, и они были буквально готовы сожрать нас. Однажды ночью я проснулся и увидел Зака, который сидел и не мог спать оттого, что боялся комаров.

Как-то раз ночью в нас кто-то стрелял. Человека, который это сделал, так и не поймали. Зато вокруг университета выставили вооруженную охрану, и больше никаких проблем не было.

Потом нас погрузили на C-47 "Скайкрейн", тяжело раненых в хвост, нас вперед. Когда взлетели, самолет начал крениться оттого, что впереди был слишком малый груз. Мы перетащили большинство раненых вперед, и пилот выровнял машину, и мы долетели до Токио без происшествий. Земля внизу была опустошена и многое сожжено. Зато города по большей части оставались целыми, а также мосты и дороги. Понимаю, генерал МакАртур не хотел заниматься восстановлением.

Когда добрались до Токио, Зак и Трент ушли. Я попрощался с ними и с тех пор больше не видел. Мыться больше не позволяли. Меня осыпали каким-то сухим дезинфектором, и дали чистую одежду. Я стал чувствовать себя намного лучше. Потом меня погрузили в B-24 "Либерейтор", и мы отправились в Манилу через Окинаву, где был пункт дозаправки.

Фактически ВВС и авиация ВМФ США использовали свои каналы оперативной отправки своих военнопленных с Японских островов. Для отправки остальных военнопленных и демобилизованных была разработана операция "Магический ковер", где в качестве транспортных средств были задействованы боевые корабли и транспортные суда ВМФ США и союзных стран. Вместе с другими военнопленными Уолтера Бейли отправили по специально организованному "воздушному мосту" из Токио через Окинаву в Манилу.

Пока я был в пункте перераспределения в Маниле (о. Лусон, Филиппинские острова), ребята все время приходили и уходили. Кто-то из них отправлялся отдыхать в Австралию, кто-то просто отъедался, чтобы родные не увидели их в таком плачевном состоянии. Однажды я попытался найти своего земляка, взятого в плен на полуострове Батаан (о. Лусон). Однажды на вечеринке я встретил парня, который был капитаном на Батаане, и спросил его, знает ли он, где может быть мой земляк. Он сказал, что знает. Я попросил отвести меня к нему, если тот не против. Я с этим человеком в одну школу ходил, с сержантом Реем Бьюкененом из Бейкерсвилла (штат Северная Каролина, США). Первое что он спросил - что я тут делаю. Я ответил, что ищу его. Мы обнялись. Оказалось, он пробыл здесь четыре с половиной года.

Через несколько дней мы взошли на корабль, который шел в Сиэтл (штат Вашингтон, США). Большинство англичан должны были отправиться домой дальше через Канаду. Однажды в шторм у нас сломалась система охлаждения. В трюме было очень жарко, и мы не могли спать. Мы добрались до Пёрл-Харбора (о. Оаху, Гавайские острова), где была небольшая стоянка, во время которой чинили кондиционер. Сойти на берег нам не позволили. До Сиэтла так и не добрались, но пришли в Сан-Франциско, где нас определили в больницу Леттермен Дженерал, где мы пробыли две или три недели. Затем нас погрузили на медицинский поезд, и отправили в Главный госпиталь в Блэк Монтан, штат Северная Каролина, где я пробыл с 1945 по с 31 марта 1946 года, вплоть до выписки. Так закончились мои приключения на этой войне.

Должно быть, события, описанные мной, тронули вас. В память о войне у меня остались отмороженные руки и ноги, язвенная болезнь желудка, и порой приходится принимать столько лекарств, что спать хочется все время. Я получил высшее образование и работал в недвижимости до тех пор, пока не вышел на пенсию. Мне тогда было 62 года, и я никогда не бывал на больничном больше двух-трех дней. Всем услышавшим эту запись могу пожелать удачи, и, надеюсь, вы простите мне некоторые неточности. Удачи вам, до свиданья.

Прежде чем закончить запись, хочу сказать, что лейтенант Зак вернулся домой в Массачусетс, мы долгое время переписываемся с ним и говорим по телефону. Попытки найти Трента долгое время оставались неудачными. Однажды Зак попал в клинику на операцию, и пока проходил восстановление, предпринял последнюю попытку связаться с ним. В телефонной книге оказался его номер, и на том конце провода даже взяли трубку, чтобы сообщить, что Трент погиб в автомобильной катастрофе более 30 лет назад. Так что Зак и я остались последними, кто мог рассказать вам эту историю.

Список литературы

1. Бережной С.С. Флот СССР. Корабли и суда ленд-лиза. СПб. Велень. 1994.

2. Бакурский В., Котельников В., Иванников С. Истребитель Р-63 "Кингкобра". Дайджест лучших публикаций. М: Крылья. 1996.

3. Котельников В. Норт Америкэн В-25 "Митчелл", Мир авиации. Москва.1993. №3.

Александр Челноков, Анастасия Мещерякова.