Мы Родине долг отдавали

Все-таки интересная вещь - журналистика, она дарит встречи, которые заставляют еще раз взглянуть на мир по-новому и с надеждой. Внимательные читатели наверняка заметили, что ИА Sakh.com чаще других изданий предлагает беседы с людьми, не избалованными вниманием СМИ, а порой это и вовсе первое интервью для наших героев. Кому это нужно? Да хотя бы одному читателю. А значит, имеет смысл рассказывать дальше.

В прошедшую пятницу позвонил знакомый и сообщил, что проездом в Южно-Сахалинске сейчас находится Максим Сальников, который через 20 лет после Чеченской войны приехал из другого региона побывать на могиле друга в Углегорске. Договорились о встрече.

Мой собеседник оказался бывшим военнослужащим срочной службы 245 мотострелкового полка (сводного дальневосточного полка), воевавшего в Чечне. Известно, что наиболее кровопролитным был именно первый период войны, с декабря 1994 по июнь 1995, поэтому условились сразу - о политических целях пребывания там наших войск и вообще, как это было, подробно говорить не станем. Житель Углегорска Владимир Голубов погиб в начале 95, пробыв в горячей точке всего месяц, - вот только об этом, как молодые, необстрелянные отправлялись на непонятную войну. Чтобы молодое поколение помнило…

До отправки в Чечню Володя с Максимом прослужили вместе несколько месяцев в Завитинске Амурской области в мотострелковом учебном полку. Оба знали музыкальную грамоту и играли в полковом оркестре, там коллектив был небольшой, но дружный - все делили пополам. Служба в оркестре считается элитной, но, как рассказал Максим, привилегий они не искали. "Володя Голубов и я чем-то похожи, нам было "стремно" этим заниматься: где-то пацаны часами на плацу маршируют, а мы здесь "гасимся". Поэтому впоследствии не то чтобы сбежали, но были прикомандированы к роте связи, а при первой возможности попросили командира забрать нас к себе. Два месяца мы прослужили вместе в роте связи".

Именно тогда Володя Голубов пригласил своего друга Максима Сальникова по окончании срока службы приехать к нему в гости на Сахалин. Жизнь разбросала парней, при расформировании полка в Чечне Володя попал в пехоту. О том, как вместе они ехали на войну, я слушала собеседника, не перебивая вопросами.

"Был конец 1994 - под самый Новый год. Помню, в ночь с 3 на 4 января в Хабаровске ожидался сбор солдатских матерей, которые собирались устроить пикетирование и не позволить отправить своих детей на войну (именно в эти дни в Москве на Красной площади прошло первое антивоенное шествие солдатских матерей и Вахта памяти обо всех, погибших на тот момент в Чечне - прим. авт.). Стояли долго. Прыгали на этом морозе, и, как следствие, свалила болезнь. Уже тогда начиналась двухсторонняя крупозная пневмония. И было очень-очень много таких солдат… Некоторые сбежали. А тех, кто не посмел или не захотел, в 5 утра загрузили в военный самолет и повезли в Нижегородскую область. Правда, о том, куда везут, не рассказывали, отцы-командиры - кто во что горазд, успокаивали, будто нас просто расформируют по разным частям России. В составе полка были военнослужащие срочной службы (около двух тысяч человек) со всего Дальнего Востока - Хабаровск, Камчатка, Сахалин, Магадан, Амурская область - если за Уралом провести границу, то, наверное, все регионы, что за этой чертой. Но когда еще в Хабаровске ребятам стали выдавать бронежилеты, каски, вещмешки, спальники, валенки - полную амуницию, и когда мы стали похожи на американских солдат с огромными баулами за спиной, пришло осознание, куда направляют… Столь нехитрым образом впервые оказались в Чечне. После двух недель я почувствовал тяжелейшее физическое истощение, болезнь прогрессировала, и был вывезен в госпиталь в Нижний Новгород".

Все это было после, а по приезду на военную базу в Мулино Нижегородской области ребят действительно расформировали кого куда - в пехоту, связь и т. д., там они пробыли еще порядка двух недель, после чего эшелонами на войну пошла техника, а за ней военные. Разгрузка полка, по словам Максима, была на станции Червленная, недалеко от Моздока. Там же попали под обстрел. "Переночевали и вышли в поле, там и стояли".

Больше месяца пролежав в госпитале, он опять вернулся в Мулино - крупнейший военный центр, через который войска направлялись в горячую точку и назад, где проходила замена контрактников и комплектация войск. Там же можно было получить информацию о людях, где находится полк, - кто жив или пропал без вести, кто ранен. Лишь после отпуска, уже во второй раз возвращаясь в Чечню, узнал, что Володя Голубов погиб, прослужив всего один месяц.

Я спросила, известно ли, как это случилось?

"Известно, но давайте оставим это за кадром. Одно скажу - погиб в бою, а не нелепо, что тоже случалось на той войне - по необученности, по отсутствии опыта, по причине чьих-то ошибок. Это ведь наша суровая солдатская правда, но есть еще правда командиров, перед которыми стояли задачи другого уровня, и неизбежно, что при выполнении боевых целей закладывается и процент боевых потерь".

Максим рассказал, что мама Володи приезжала за ним в Чечню, чтобы забрать сына домой, но тот отказался, дабы не упасть в грязь лицом перед остальными.

Мы еще долго говорили о том, как 18-летние по сути еще мальчишки за один день войны становились мужчинами, пережив страх, боль, борьбу с бельевыми вшами. Та вечно налипающая на ботинки грязь никогда им не забудется. Другое дело - почти 40-летний подготовленный мужчина, каким сейчас стал Максим и каким мог бы стать Володя. И в этом горьком монологе после слов "Мы Родине долг отдавали", он замолчал.

"Понимали, за что воевали?", - спросила я. Без раздумий: "Война не имеет смысла для солдата срочной службы, для молодого пацана - до определенного момента. Вот когда начинают мимо носить тела погибших друзей, разорванных в клочья, а то и самого тебя заставляют это делать, война мгновенно становится личным делом каждого. И не имело для нас никакого значения, Березовский за это деньги получает или Ельцин политические лавры. Там важны лишь слова "честь", "друг", "злость" и "боль". Ты бьешься за своих, лишь потом, со временем, приходит осознание понятий "Родина", "патриотизм". Возможно, кто-то из ваших читателей с этим не согласится, и у него в этой ситуации была в 18-19 лет другая мотивация, но у меня - нет. И во второй раз я ехал в Чечню сознательно, зная, что нужно отдать долги. За тех, кто не вернулся".

В этот момент я подумала, что друзья - это, наверное, и есть Родина. И когда вот такие парни рядом.

Из Углегорска в Южно-Сахалинск он приехал ближе к вечеру, и все, что успел, это побывать на площади Славы, положить цветы к мемориалу Скорбящей матери, а также постоять на средней площадке "Горного воздуха", взглянуть с высоты на город. В субботу ранним рейсом Максим улетел домой, где ждут жена, сын и работа. Так сложилось, что после службы он закончил институт, выбрав, опять же, военную специальность.

"Все эти годы я ни на секунду не сомневался, что приеду на остров - дело чести, - поделился на прощание гость. - Просто сейчас удачно сложились обстоятельства. Я созвонился с Володиной мамой, которую знал и раньше, удостоверился, что семья не сменила место жительства, что место захоронения моего друга - Углегорск. Встретили, как сына родного. Уезжаю с легким сердцем: проведал, поговорил, увидел семью и пообщался с друзьями Володи. Вернусь ли когда-нибудь? Я вообще-то катаюсь на горных лыжах, а ваша база меня потрясла. Очень дорого стоит перелет. Но жизнь непредсказуема и она впереди".

Утром набираю оставленный мне номер сотового мамы Володи Голубова, но телефон не отвечает, и, облегченно вздохнув, кладу трубку. Какой вопрос ей можно было задать, какие слова произнести? Возможно, члены ее семьи прочтут эту историю о боевых товарищах и сами скажут нужные слова. Есть и другие, не вернувшиеся с этой кровопролитной войны мальчишки: только в Углегорском районе, как рассказал мой собеседник, четверо погибших. Порывшись в сети, нашла цифры: в феврале-марте 1995 российские войска потеряли в Чечне около 5 тысяч человек. И отголоски войны доносятся до нас по сей день.