Как это устроено: рождение спектакля. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 03:29 SAKH
16+

Как это устроено: рождение спектакля

Как это устроено, Weekly, Общество, Южно-Сахалинск

Театр: 10 шагов из реальности в сказку

Любой спектакль в том виде, в котором его видит зритель, — это даже не вершина айсберга. Это один единственный снеговичок на его вершине. Выходу актеров на сцену предшествует огромная работа драматурга, бессонные ночи режиссера-постановщика и упорный труд десятков специалистов.

Как шьют костюмы, кто делает декорации, где рождается реквизит — у любого человека, который хоть раз в жизни попадал в театр, возникали эти простые, но в то же время (если пытаться найти ответ) сложные вопросы. Специально под Новый год журналисты Sakh.com проникли в закулисье главного островного театра, побывали во всех недоступных для зрителей местах и выяснили, кто и как помогает спектаклю появится на свет.

Действие первое: техсовет заседает стоя

Работу практически над любым спектаклем можно условно уложить в 10 этапов. Каждый из них важен и необходим, но первый — просто фундаментален.

Сначала режиссер тщательно выбирает пьесу. Выпивает несколько литров кофе, заламывает руки, кричит в пустоту, выпаривает из оригинального текста самую соль, разбавляет зрительскими вкусами и достоинствами труппы. Так из всем привычной и знакомой сказки появляется нечто свое, уникальное, то самое. Затем эту "самость" развивает главный художник театра. Он разрабатывает визуальную концепцию постановки: по сценам расписывает костюмы и декорации, создает неповторимый колорит и неизбывную узнаваемость.

Пока постановка — это только дуэт. Союз главного художника Чехов-центра — молодого, но перспективного Арсения Радькова и режиссера спектакля — Георгия Цнобиладзе. Выпускник режиссерского отделения Санкт-Петербургской академии театрального искусства (мастерская Льва Додина) уже успел полюбиться сахалинской публике благодаря спектаклю "Про Ивана-дурака". В театре принято говорить, что между режиссером и художником на этом этапе происходит сговор. Режиссер создает концепцию спектакля, а художник образы и пространство будущей истории. Причем часто бывает так, что сценографией занимается один человек, а костюмами — совершенно другой. Художники должны не только придумать визуальные образы, но и воплотить свои идеи в эскизах, которые утверждает режиссер.

Но бегут дни, и к делу подключаются все новые и новые люди. И вот "закулисная постановка" уже обгоняет по количеству героев основное действо — за роли берутся артисты, за иглы — швеи, за кисти  — художники-декораторы.

Но прежде чем спектакль запустят в работу, должен пройти технический совет. Это совещание режиссера и художника с руководителями производственных и обслуживающих театральных цехов. Здесь постановочной команде надо максимально точно объяснить свой замысел, чтобы в итоге получить наиболее точное воплощение своих идей.

Действие второе: сначала булочки — потом изюм

На первых репетициях "Снегурушки" царит творческий хаос. Окончательный сценический текст пишется буквально налету, какие-то решения отметаются, где-то сцену подают более рельефно. Костюмов и декораций нет, реквизита минимум, творческой свободы, наоборот, целый воз.

— Мне как с ним в диалоге существовать?

— Давай я три раза спрошу, а потом за нос дерну?

— Кто так летает? Вот так летать надо!

Здесь до зубного скрежета отрабатываются самые сложные кусочки будущего спектакля. Время на сцене дорого и потому рассусоливать там никто не будет — все проблемы понимания и видения должны быть решены именно в небольшом зале с завешанными зеркалами. А на большой сцене — только мелочи, только жизнь в декорациях, только интонации.

— Сначала булочка, затем только изюм, — задумчиво и загадочно изрекает один из актеров, глядя на свою коллегу, наряженную в платье невесты.

И вот, когда все сцены пройдены, актеры знают свои места, текст и ремарки, приходит время выхода на большую сцену.

— Не, не, не, не, Саш! Это же не логично, что все нормально.

Режиссер Георгий Цнобиладзе делает два прыжка и оказывается на сцене. Полушепотом объясняет артисту Александру Ли, где тот ошибся в интонации.

Спустя минуту переключается на Виктора Крахмалева, он в постановке играет Мороза:

— Получается, не ты главный, а они! Давай, вперед! Ты уверенный, успешный, обаятельный, красивый! У тебя все красивое! Даже посох!

Сцену "сватовства" Фени и Мороза прогоняют еще и еще. Приезжий режиссер то сидит в зрительном зале, то вскакивает, начиная объяснять и показывать — крутит бедрами, гримасничает, меняет голоса — наблюдая эту картину, понимаешь, что режиссер — это театральный универсал, многоликий профессионал, знающий все и за всех. Актеры внимательно слушают и повторяют движения-интонации.

— В этом спектакле есть внятная сюжетная линия, — объясняет концепцию "Снегурушки" Георгий в перерыве репетиции. — Персонажи теряют ощущение сказки. То ли они взрослеют, то ли переезжают, но атмосфера пропадает и ее ищут. Не напрямую, но какими-то обходными путями. Причем здесь много каких-то вещей наоборот. Есть исконно русская линия — все-таки Снегурушка, ассоциации с Островским. История хоть и современная, но опирается на какие-то классические истории. Это такой постмодернистский стиль.

Яркость костюмов и декораций, по признанию режиссера, обусловлена современными технологиями. В театре учитывают наличие у детей гаджетов и ту яркость, которую они видят на экранах. Поэтому все театральные силы брошены на то, чтобы действие на сцене не уступало по динамичности и насыщенности виртуальной реальности.

— Мы активно используем достижения цивилизации, чтобы привлечь юных зрителей,  — резюмирует столичный режиссер. — У нас много чисто театрального волшебства — спецэффектов, превращений. Свет, звук и профессиональные секреты в этом нам помогают.

Действие третье: Зайцевы и Юдашкины закулисья

На столе у Елены Якушкиной — начальника пошивочного цеха — красочным веером разложены эскизы костюмов для героев "Снегурушки". Тут же лекала, раскроенные детали и образцы тканей. Из них, собственно, все и шьют. Художники-модельеры, они же закройщицы и швеи, берутся за подготовку нового спектакля одними из первых в театре. Берутся за иглу и ножницы задолго до начала репетиций.

Обычно художник-постановщик спектакля совместно с режиссером обдумывает визуальную концепцию образов персонажей, дальше ее прорисовывают на бумаге. Эскизы для "Снегурушки", например, готовил художник из Москвы Анастасия Кашицина.

На техническом совете начальник пошивочного цеха, наряду с другими, получает свою порцию эскизов. После чего приступает к работе — обсчитывает метраж, обговаривает с художником фактуру ткани, крой, особенности конструкции.

После этого к работе приступает начальник пошивочного цеха — обсчитывает метраж и текстуры, с художником обговаривают крой.

— Первое, что я делаю — распределяю количество костюмов, раздаю мастерицам моего цеха эскизы по столам и еду покупать ткани, — объясняет Елена.

Число нарядов может в два, а то и в три раза превышать число артистов, занятых в спектакле. Часто постановки изобилуют переодеваниями и на один персонаж приходится 4-5 костюмов. А если в постановке задействован второй состав — то на пошивочный цех ложится двойная нагрузка. Хотя опытная мастерица может сшить простой костюм и за один рабочий день. На сложный уходит минимум 3 дня с учетом примерок.

— Вот в "Снегурушке" у нас 8 персонажей. Артистов задействовано 14. Каждому надо сшить костюм. Плюс у двух актрис по три переодевания. Двойной состав Снегурочек и двойной — Дедов Морозов, — посвящает в тонкости ремесла Елена Якушина. — По цветовой гамме этот спектакль яркий, со множеством фактур, с русскими мотивами — все-таки новогодняя сказка.

В цехе два подразделения — первое занимается исключительно женскими костюмами, второе — трудится на сильную половину актерского сообщества. Восемь представительниц прекрасного пола обшивают всю труппу театра. Среди специалистов пошивочного цеха есть и мастер исключительной специализации — единственная в области шляпница.

Разложив части будущего головного убора на гладильной доске, Светлана Кузнецова отпаривает детали — белые и синие кусочки ткани сливаются в единый фрагмент под горячей "ладонью" утюга. Мастерица создает головной убор для второй Снегурочки (для первой уже все готово). Новогодняя шапочка из голубого сукна, украшенная белым мехом и пайетками.

— Для себя шляпок я не делаю, времени нет, — не отрываясь от работы объясняет Светлана Кузнецова. — В моем деле важна аккуратность. Но и фантазия тоже играет большую роль. Постоянно листаю журналы, Интернет смотрю, черпаю идеи. За всю жизнь, наверное, две тысячи шляпок точно сделала.

В соседней комнате уже примеряют готовые костюмы. Тут и начальник пошивочного цеха, и главный художник Арсений Радьков. Актриса Наталья Красилова уже вживается в роль капризной Феклы.

— Такого зеленого, конечно, не нашли, но и этот хорош!

Актриса крутится перед зеркалом и коллегами, то и дело поправляя банты на пышной юбке.

— Тут абсолютная эклектика: мы меняем пропорции фигуры, поэтому много кринолинов и нижних юбок. Таким образом, добиваемся в прямом смысле слова "пышности" , — комментирует наряд главный художник театра Арсений Радьков. — При этом используются открытые цвета как в декорациях, так и в костюмах.

Закрываем дверь, идем дальше — туда, где шьют костюмы для мужской части труппы. Из-за двери раздается пулеметная очередь швейной машинки. На пороге нас встречает Галина Давыдова — художник-модельер театральных костюмов.

— В этом спектакле нам повезло. Сплошные комбинезоны. Единственное очень сложный у нас Водяной. Тут и перепонки, и воротник из воздушной ткани, и гребень идет по спине. По конструкции довольно сложно, — Галина Давыдова переходит от одной вешалки к другой. — А Леший — наш любимчик. Настолько точно подобран мех. Такой эффектный — в цветочках, в грибочках, в шишках — художники сейчас занимаются ими. Мы мимо Лешего не можем пройти — ходим к нему, чтобы погладить, прикоснуться. Все артисты у нас спокойные, с ними легко работать. Единственная просьба у них, чтобы костюм не сковывал движения. Давал дышать и жить на сцене.

Ткани швеи подбирают дышащие, жалеют и берегут актеров: в парнике из синтетического сукна под софитами не проработаешь и часа.

Главная особенность работы мастериц пошивочного цеха в театре заключается в том, что они делают не просто сценические костюмы. Они делают рабочую одежду, в которой артист должен петь или танцевать. Это одежда должна быть не только красивой и достоверной, она должна не мешать артисту исполнять свою роль.

Действие четвертое: дом бурлящих костюмеров

Пошивочный цех обеспечивает работу цеху костюмерному. Все сшитые к спектаклю наряды переходят в бережные руки Раисы Шолоховой. Она трудится в театре уже 23 года.

— Приходишь в театр и волчком начинаешь крутиться, — смеется Раиса Ивановна. — Если спектакль не собран — начинаешь собирать: раскладывать костюмы, обувь, аксессуары, ленточки, коробочки — чтобы все на местах лежало. Тут же ищем, что сдать в прачечную. Она работает тут же, в театре. Чистое выглаживаем, развешиваем и разносим к спектаклю по гримеркам.

Обычно костюмы стирают после каждого спектакля. Исключение — премьерные постановки. Как правило они идут несколько дней подряд — в этом случае наряды артистов отдают в прачечную после завершения цикла спектаклей. Иначе они не успевают просохнуть.

Но подглаживают одежду артистам здесь практически постоянно — портативные отпариватели наряду с булавками, которые костюмеры носят за поясом, — их основной инструмент.

— Если артист вдруг облился чем-то перед спектаклем — актеры тоже люди — мы пытаемся замаскировать, сгладить: где-то галстук надеть, где-то шарфик. Но если актриса каблуком платье порвала, наступила прямо за кулисами — зашить такое, конечно, не успеешь. В таких случаях выручают булавки.

Все переодевания в спектаклях — дело рук костюмеров. Именно они помогают артистам быстро сменить один наряд на другой.

 — Бывает и втроем на одном артисте буквально "висим", — продолжает Раиса Шолохова, — ведь одеть их надо быстро. Мы во время спектакля никуда не можем отойти. Все время на стреме, начеку. Работа у нас интересная.

Действие пятое: и парикам нужны дублеры

Смена внешнего образа для артиста — дело обычное и привычное. Но чтобы полностью перевоплотиться, одного костюма мало. И тут на помощь приходит художник-гример — человек, который с помощью пудры, карандашей, кистей и париков способен преобразить любого до неузнаваемости.

Как и другие цеха, гримеры получают эскизы на техническом совете. Им необходимо точно понимать, под что придется красить артиста.

"Снегурушка" исключением не стала.

Открывается дверь, входит костюмер, протягивает гримеру Марине Абдушиди кипу альбомных листов. На них все костюмы будущего спектакля.

— Работа на ближайшие дни, — улыбается Марина и продолжает. — Вот Фекла в спектакле одна, а переодеваний несколько. Это значит — разный грим, разные прически и разные образы. Мы смотрим не только на прически, но и на головные уборы. Наш цех отвечает и за прочность "крепежей" — шляпы и парики не должны отлететь во время спектакля.

Отдельное и сакральное знание — навыки постижа. Постижеры — это специалисты, которые создают для артистов парики, усы, бороды и бакенбарды. Причем в сахалинском театре для этих целей используют преимущественно натуральные волосы. В российских театрах от этой практики уходят — рынок заполонили готовые парики, да и мороки с настоящим сырьем больше: найти, собрать, сплести волосок к волоску. На хороший парик уходит месяц. Но островные мастерицы перед трудностями не пасуют — качество в их деле важнее.

Профессия постижера очень кропотливая и требует невероятной усидчивости. На изготовление одного парика в среднем уходит месяц. Процесс непростой. Сначала надо сплести тресс — ряд сплетенных особым образом тонких прядок волос. В Чехов-центре тресс изготавливается ручным способом на трех нитях. Тресс — своеобразный полуфабрикат постижерного изделия. Затем его уже пришивают на заранее заготовленную шапочку, причем она может быть как универсальной, так и индивидуально сшитой.

С усами и бородами тоже сложностей хватает. Сначала делают лекало, потом наклеивают специальную ткань — театральный тюль и маленьким, тонким, остро заточенным крючком протягивают по одному волосу.

После того, как все варианты обсуждены с художником, исходя из собственного опыта и стоящей перед ними задачи гримеры "лепят" герою лицо.

Для сказок используют классический театральный грим, для вечерних спектаклей вполне подходит обычная косметика: карандаши, помада, тушь, пудра. Последняя, кстати, обязательно должна быть рассыпчатой — компактная размазывает грим.

Действие шестое: декорации — наше все

Стены столярного цеха украшают десятки разных инструментов — от вполне мирных молотков и плоскогубцев до внушающих трепет полуметровых зубастых дисков-пил. Пахнет свежей деревянной стружкой и смолой, высится целый штабель неструганных досок. Жужжит шуруповерт — сосредоточенный и деловитый столяр Вячеслав собирает самое большое в своей жизни окно.

Если столярный цех — это территория молчаливых, а главное "рукастых" мужчин, которые в считанные часы могут из деревянного сырца вылепить крупногабаритный объект, то художественно-декорационный цех, как и швейная мастерская, в основном среда обитания прекрасных дам. Тут они дают своему творческому началу разыграться на славу и из простых заготовок-болванок делают настоящие дизайнерские предметы. Все, что движется, стоит, живет на сцене — дело рук столяров и художников-декораторов.

Художник-бутафор Ирина Резникова склонила голову над работой — занята кропотливым делом — обшивает поролон атласным материалом алого цвета. Еще один лепесток к шапочке в виде розы. Одна из героинь спектакля "Снегурушка" будет носить такую:

— Я счастливая. Время на моей работе пролетает незаметно. Каждый спектакль — очень интересный, каждый — особенный. Хоть и работаю уже 12 лет. Окунаюсь в процесс с головой, — уверенно орудует иглой Ирина.

Все декорации к сказке "Снегурушка" — планшетные, то есть не объемные, а плоские. На сцене появляются луна, солнце, сугробы, деревья, дом с необычной жалюзи-фактурой — все, что называется 2Д. Такое вот визуальное решение — дело рук и ума режиссера и главного художника спектакля.

После того, как спектакль выбывает из репертуара, часть декораций — в основном габаритных и сложных в хранении — списывают и затем утилизируют. Остальное — хранится на складах театра или переходит в "запасники". Часть реквизита и декораций местные рукодельники оставляют у себя в цехах. На память о спектакле и о вложенном в него труде.

Действие седьмое: монтировка монтировке рознь

Еще одни невидимые и важные сотрудники театра — машинисты сцены. В этом цехе тоже работает всего пять человек. В их обязанности входит сборка декораций перед спектаклем и их разбор после каждой постановки. Исключение лишь одно — премьеры, которые идут несколько дней подряд.

За монтажем, сверяясь со специальной партитурой, обычно следят заведующий художественно-постановочной частью и начальник монтировочного цеха. График работы у цеха напряженный — сегодня один спектакль, завтра другой. Основные инструменты у этих ребят — руки и шуруповерт. И все объекты надо быстро, правильно и безопасно смонтировать.

— Бывают легкие дни, — объясняет машинист сцены Максим Иванов. — "Легкие" — это когда на сцене все уже стоит и нам нужно отработать только на спектакле: где-то переходы сделать вовремя, где-то проследить за выдвижными декорациями. Особенно внимательно курируем все механические подвижные части конструкций.

Примечательно, на такую специальность, как "машинист сцены", нигде в мире не учат. Обычно на эту должность молодые люди попадают случайно. И остаются навсегда. Если театр затянул на свою орбиту — вряд ли когда-нибудь ослабит притяжение.

Действие восьмое: они работают, а вы их труд едите

В репертуаре любого театра насчитывается несколько десятков спектаклей. А сколько это костюмов, обуви, стульев, столов, чашек, ложек, игрушек, фруктов и цветов? Все это нужно где-то хранить и содержать в идеальном порядке. Реквизиторы обязаны мгновенно ориентироваться в стеллажах и коробках, знать, где какая вещь лежит и откуда, в случае необходимости, ее можно быстро извлечь.

Работает реквизиторский цех, как и все остальные, по принципу "партитура всему голова". Бумага содержит не только перечень всех предметов, которые должны стоять на сцене, но их координаты — точные места установки. Согласно партитуре реквизиторы раскладывают и подготавливают предметы для спектакля. Этот список может дополняться от репетиции к репетиции, но к последнему прогону партитура "сбита" окончательно.

— Конечно, у нас существует определенная классификация реквизита, — делится знаниями начальник цеха Светлана Суворова. — Есть бутафорский реквизит. Его изготавливают бутафоры. А мы только следим за сохранностью. Есть исходящий реквизит — обычно это продукты. Алкоголь на сцене заменяют чай и соки, а вот еда — самая настоящая. В спектакле "Чума на оба ваших дома" мы здесь, прямо в реквизиторской, варили кур. Актеры ломали и ели их на сцене. И так каждую постановку. На "Прекрасное далеко" мы варим картошку. Обычно после спектаклей с исходящим реквизитом актеры нас благодарят: "Спасибо, что вкусно покормили".

Действие девятое: ни секунды без звука!

Не менее важно для любого спектакля и музыкальное оформление — верно подобранное решение заметно усиливает впечатление от любой из сцен. Над воплощением и реализацией музыкальных замыслов режиссера в сахалинском театре трудится пять человек. Причем в звукотехническом цехе работают универсальные солдаты. В принципе каждый из них может и музыку записать, и партитуру для спектакля сверстать, и микрофоны правильно расставить.

Сначала режиссер высказывает свои пожелания — подбирает отрывки в нужном стиле, говорит о перечне треков и затем передает это все звукорежиссеру, который делает мастеринг и компонует звуковую партитуру спектакля, то есть собирает плейлист из саундтреков к выходам разных героев, насыщает постановку звуками природы, добавляет атмосферность.

По этой партитуре звукорежиссер и "ведет" спектакль — включает музыкальные файлы в определенной последовательности.

— Звуков особенно в детских спектаклях — множество. Зритель зачастую даже не дает себе отчета в том, что бурление в животе синхронно с движениями актера включает звукорежиссер, которого весь спектакль никто не видит, — рассказывает звукорежиссер первой категории Евгений Зубов. — Мы создаем звуковую картину спектакля, такие театральные спецэффекты в реальном времени. В "Снегурушке", например, много звуков природы — криков разных птиц и зверей, атмосферы леса. Чтобы подарить спектаклю "голос", мы используем шумотеку.

Все песни для спектакля записывают тут же в театре в специально оборудованной студии. Актеры поют, звукорежиссер обрабатывает.

Действие десятое: да будет свет!

Порою кажется, что в театре все происходит само собой: занавес раздвигается самостоятельно, музыка сама чувствует, когда ей стоит заиграть, а свет на сцене включается и выключается одной лишь силой мысли. На самом деле все это, конечно, не так: за каждым действием стоит специалист. Художник по свету, например, отвечает за художественное оформление сцены. Свет должен не просто "светить", но и создавать особый настрой, атмосферу спектакля, помогать актерам выражать эмоции.

В этой профессии сочетаются и творческие моменты, и техническая подготовка. Но творят художники по свету, безусловно, в унисон с идеей спектакля и теми задачами, которую перед ними поставил режиссер-постановщик.

Когда световая концепция всего спектакля согласована, ее записывают в пульт-компьютер, который с легкостью запоминает порядок включения всех световых приборов. Если художник по свету, условно, запрограммировал что в первой сцене загорается первые пять софитов, во второй — десять других, то умный пульт будет отдавать сигналы на сцену именно в такой последовательности. Специалисту, который сидит за ним, остается вовремя переключать сцены, следить за репликами и держать руку на пульте.

— Необходима внимательность, — делится бывший программист, а ныне художник по свету второй категории Герда Гаврилюк. — Конечно, у пульта есть своя среда программирования, но есть и приборы, которые не получают сигнал с пульта и управляются только вручную. Вот, например, световая пушка. За актером мы двигаем ее сами.

Эта хрупкая девушка со сказочным именем сидит за световым пультом уже полтора года. В ее обязанности входит и ведение спектаклей, и установка оборудования, и разводка света. Когда надо, Герда и лампочку может поменять.

Наряду с режиссером и актерами художник по свету также несет ответственность за спектакль: его промахи зрители заметят сразу.

Действие последнее

Фойе театра больше напоминает рынок: шумно, весело, многолико. Толпы маленьких принцесс, королей, суперменов и зверят снуют между ногами редких взрослых. Сегодня их день — сегодня новогодний спектакль.

— Вы какой класс? — строго спрашивает гардеробщица.

Два мальчика сталкиваются, управляемые законами физики, и начинают самый популярный сегодня диалог:

— Ты кто? Откуда? Побежали к елке! Наперегонки! — вплетаются в общий хор фойе их тоненькие еще голоса.

После короткого инструктажа и третьего звонка маленькие вихри рассаживаются в зрительном зале. Стоит только красному бархату занавеса разомкнуть свои объятия и спектакль начинается.

Ожившие декорации, преобразившиеся артисты, сказка, магия, чудо и детский восторг. Молодой Дед Мороз щеголяет по сцене Элвисом Пресли, Водяной-Ледяной прыгает в зал и дошколята тянут к нему руки — всем хочется пощупать блестящий гребень и перепонки.

Повзрослевший за спектакль Дед Мороз просит подуть на сани. Дети дуют — сани едут. Волшебство театра работает. Восторг на лицах, писк в зале, сказка в маленьких сердцах. Значит, не зря несколько месяцев трудились в цехах, пил литры кофе режиссер, пилил вековые стволы столяр. Сказка все-таки здесь. Несмотря на все невзгоды, чуду остается место в переменчивом и капризном мире — как иначе объяснить появление самого настоящего волшебства из чернил, краски, пудры, дерева и металла?

В материале использованы фото Александра Гайворона, Анны Скудновой.

Дарья Агиенко, Кирилл Ясько.

Подписаться на новости